… Удушающая жара наконец-то сменилась относительной прохладой. Даже появилась иллюзия ветерка – с заливного луга исходила приятная и долгожданная свежесть, волнообразно проникая внутрь двора с времяночкой. Шашлычки приятной тяжестью легли куда и как надо. Угли в мангале подёрнулись пеплом и едва тлели, слегка мерцая и перемигиваясь. Дым давно иссяк... Стаканчики, как по волшебству, превратились в чашки. Разливался ароматный чай с мятой и чабрецом. Гости сидели во дворе полукругом, разморенные и донельзя довольные. И собой, и природой, и уютом, и неожиданным знакомством... Обе Натальи занимались посудой и приготовлением чего-нибудь вкусненького к чаепитию. Снедь доставалась из привезённых сумок и пока бесформенной горой громоздилась на большом столе. Предстояло определить пристрастия и выбрать ассортимент варенья и печенья. Ал вынес торт «Наполеон» и торжественно провозгласил, слегка уронив всеобщее настроение: «Не надо думать, что Натаха пекла! Размечтались... Покупной. На обочине трассы у бабульки по случаю взяли.» – Поизучал этикетку и добавил: «Никаких канцерогенов. Приготовлено из высококачественного каучука на экологически чистом синтетическом машинном масле с добавлением толуола... Марку и вязкость в сантистоксах читать?» – Все рассмеялись... Атмосфера свободы и простора завладела каждым. Здорово, чёрт побери! Под этим лозунгом подписался бы каждый.
Одуряюще пахло сиренью. Кусты кое-где ещё сохранили цветы, но они уже отходили. Однако чудесный аромат чувствовался и обострялся именно к вечеру, когда появляются признаки лёгкого дуновения. С фермы доносился слабый запах навоза и терпкой полыни. А из леса, расположенного в низинке, добавляли тончайшего нюанса ландыши! И это совершенно не нарушало гармонии. Наоборот, подчёркивался каждый оттенок сиреневой духмяности, сдобренной ландышем... Лепота!... Плавно перешли к сумбурным историям и воспоминаниям. Рыбак, показавшийся Юрке странным, принюхался и произнёс: «На военных сборах с сиренью знакомились вполне конкретно. Припоминаю весёлый случай: загорали неподалёку от стоявшей на предполётной подготовке «тушки», когда вдруг мимо, низко пригибаясь, пронёсся какой-то старлей с жутким криком: «Уходите! Уходите в сторону! Курсанты сирень включили!»... – Первым захохотал, но никто почему-то не поддержал. Лишь натянуто улыбнулись. Над столом повис напряжённый вопрос... Пришлось разрядить обстановку: «Так это аппаратура такая. Очень секретная. И вредноизлучаемая, абсолютно не рекомендуется будущим папам...» – Компания вновь расслабилась.
Категория опьянения вполне подходила под определение «навеселе». С небольшим уточнением: если сначала «навеселе» перерастает в «на кочерге», «в дупель» или «до посинения», то тут дело обстояло по нисходящей. Пик окривения был успешно пройден ещё днём, когда хором орали «Санта Лючи-и-я!!!»... Всё по закону и понятиям – если «перевал» пройден, то снова «навеселе». Главное – не уйти на «второй круг» или на запасной аэродром , где напрасно потирал ручки Ефимыч, приготовивший пару литрух сорта «на вынос».
«Итальянский прокурор» продолжал незаконченную историю: «... Однажды я выудил убийцу, затаившегося в растянутых пружинах старого дивана, стоявшего вплотную к полу, без малейшего зазора между ними!» – но его уже почти никто не слушал. Женщины устали в маете и колготе. Последствия дневных купаний тоже растекались приятной истомой. Народ немножко подустал, а организм настойчиво требовал... Не выпить! Требовал отдыха. Любого. Хоть на скамеечке полежать, хоть на спине посидеть. Но требовал, и точка! С природой не поспоришь... Василий и Алька решили подмогнуть «половинкам» убирать со стола, «рыбак» занялся разборкой вещей и устранением беспорядка вокруг стола. Бородач в очках и «прокурор», не найдя подходящего занятия, решили пройтись по улочке... Глаз коли – ничего не было видно. Особенно после освещённого двора. Наудачу пошли направо. Разницы-то никакой, по сути, не было. Конкретная цель отсутствовала, хутор казался безлюдным и пустынным. И даже если бы как настоящие и бывалые мужики пошли налево, то... Через двадцать минут оказались бы на этом же самом месте. Чертовщина! Прямо Хома Брут и панночка...
Никакой чертовщины, однако, не наблюдалось. Даже на погосте. Хутор – самое простецкое заколдованное место. Пьяному – сплошное удовольствие, захочешь не заблудишься: в центре – мельница и единственная дорога, широким кругом опоясывающая небольшие группы оставшихся хат. Нумерация не превышала цифры 33. И это – с учётом строений, давно уже не имеющих хозяев. Красотища процветания российской глубинки в эпоху бурного развития нанотехнологий и полётов на Марс. Для некоторых – просто запредельная мечта! Тарелки спутникового телевидения не являлись единственной приметой стремительного прогресса. У развалин клуба, прямо перед крыльцом наглухо заколоченной избы, на которой когда-то красовалась вывеска «Сельхозтовары», висел новенький телефонный аппарат в красивой кабинке, закрытой плексом. Чтобы отмести всяческие сомнения кто именно его приторочил на столб, рядом, в рамочке и пластиковом файле, пояснялось: «Аппарат установлен в соответствии со специальной губернаторской программой».
Всю тайную суть заботливой программы, видимо, трудно было уместить на столбе, поэтому она осталась «за кадром», но ей Богу, как же приятно видеть такую красотищу, сверкающую краской «металлик», посреди раритетов и убогости! И самое главное – никаких крутящихся дисков и неудобных маленьких дырочек, куда никакой деревенский палец не засунешь. Всё продумано до тонкостей и соответствует городским стандартам: кнопочки и щёлочка для магнитной карты оплаты. Маленький пустячок – где и как покупать карты, губернаторская программа не объясняла. И отдельной машины снабженцев на горизонте так и не увидели. Ждали, конечно, особенно на «день пожилых людей», но приехала лишь автолавка с конфетами и скудным ширпотребом, да прокурор слегка развлёк грязевыми ваннами строго лечебного характера... Справедливости ради, надо отметить, что автолавка появлялась с завидной регулярностью – к подобным календарным «дням» и выборам.
Ассортимент автолавки не предполагал изобилия и деликатесов, а частушечный репертуар агитбригады, составленной из таких же, как и сидящие на вынесенных из хат табуреточках старушенций в платочках и сиротских платьицах, давно не требовал никакой «фанеры». На импровизированной сцене, которой служил кузов грузовика, лихо запевали под гармонь, а зрители тут же подхватывали писклявыми и неуверенными голосками. Иногда спевка удавалась, но чаще куплеты перевирались, менялись местами, а то и вовсе устремлялись в бесконечность. Красиво гуляли! И очень культурно. Прокурор немножко подкачал. Но с больного ревматизмом что взять? Сочувствовать надо и всячески жалеть болезного...
Единственный телефонный аппарат, издавна установленный в деревянной конторке у конюшни, давно развалился от старости. И сигнал безвозвратно канул в недра чернозёма. Как ни искали обрыв, так и не нашли. А новую линию тянуть – надо ждать партизан-подпольщиков с катушками проводов... И какой смысл-то в этом? Кругом внедрёж, бурный спурт передовых технологий и всеобщее использование сотовой связи. Зачем аполитично предлагать рудиментарное старьё? Если не пользуются аппаратом — значит, нет такой надобности, и всё на хуторе в полном шоколаде. И аппарат дольше новеньким провисит, не требуя обслуживания... Понимать надо!
… «Интересный парень этот Володя. Как, говоришь, его – Быстров?... Слышал, что футболист такой есть. В «Зените» питерском играет и за сборную...» – Бородач в очках неуверенно ступал по незнакомой песчаной дороге. – « Не очень футболом увлекаюсь, но у нас там всё, что отсюда – навевает... Темно, как у негра в... желудке! Не рухнуть бы... Львович, куда идём-то?» – «итальянец» оказался Львовичем...
«Хрен его разберёт, куда идти. Сам чёрт ногу сломит. Хоть бы фонарей понавешали. В былое время за такое раздолбайство... Разговор короткий. Сам знаешь – ревтрибунал и к стенке!... Пошли вперёд, что ли – там что-то беленькое чернеется...» – юморнул Львович, припомнив сына пенька, Буратино, и рыжую Лису Алису. – «Не футболист. Просто полный тёзка. Володя долго в Якутии проработал. Альпинистом неплохим считался и вообще... Почитай – узнаешь много занимательного. Львята у него дома... Слушай, там точно что-то светится!» – Издалека на мужиков уставились два фосфоресцирующих немигающих пятна...
Лёва бдил вахту в ночном промысле, унаследовав от хозяина привычки обитателя подземелий замка Моррисвиль. Котяра занял привычную и выгодную ночную диспозицию на возвышенности у колодца. Враг не пройдёт, птица не пролетит, а ползающую добычу схапаем!... Забыл сообщить: Лёва тоже, как и Буратино, был непрост. Гибрид или помесь, даже толком не знаю какой породы. Совершенно точно, что одним из родителей был кто-то сиамский, но бесхвостый, а другой предок имел отношение к свиноподобным. Результатом страстной любви получился этакий кошакообразный броненосец без хвоста, с голубыми глазами, пепельной физиономией и белоснежной тушей... Ужжжас! Не исключено, что Лёва – результат неудачных опытов Ефимыча по вивисекции.
… Перемывая посуду, Васяткина Наташа поинтересовалась: «... Нат, а что – мы одни с тобой будем? Остальные-то где?» – речь шла о представительницах женского пола.
«Не знаю, как-то всё случилось неожиданно... Годовщина... Алька долго на работе утрясал вопрос с поездкой... Хотели по пути Танюшу Шмидт захватить, она в Горно-Алтайске живёт... Что там ехать-то из хакасской Верхней Сеи? Как Алька говорит, для бешеной собаки семь вёрст – не крюк!» – Алькина Наташа выжала тряпку с крупнокалиберными «пулемётными» пробоинами от зубов Цапа, вытерла пот со лба и дополнила: «Совсем, было, намылились заехать, а Танюша приболела... Жаль, что не вышло! Татьяна так чудесно, душевно и чисто пишет, что иногда оторопь берёт. Кстати, для Володи привет передала словами: «Так пронзительно правдиво про авиацию ещё не читала. И горькие мысли, и приятные. Щуку со смехом вспомнила, которая в корыто не укладывалась... Жизненно, с юмором, правдиво. Понравилось, одним словом!»... Такие дела.»
Наталья открыла дверь времянки и выплеснула ведро, чуть не окатив двухметровых гигантов. Они недоумённо посмотрели, но молча ретировались. Ругаться по таким пустякам никому не хотелось, да и во дворе стояла душевая кабинка. Время от времени туда кто-нибудь заходил освежиться. Одежды, за исключением шортов, на мужчинах не было. Кто ходил в тапках-вьетнамках, а кто предпочитал, подобно Льву Толстому, прогуливаться босичком. Натуральная демократия! Несмотря на прохладу, ощущение медленно спадающей духоты не покидало. Испарина и даже липкий пот заставляли постоянно пополнять из шланга огромную бочку, стоящую наверху кабинки летнего душа, а на речку тащиться по темноте не хотелось.
… «Не забыть бы поинтересоваться у местных оркестром для митинга,» – отфыркиваясь после водной процедуры и обтираясь махровым полотенцем, сказал Алька, – «Уффф! Хорошо! Давай, Василий, ныряй внутрь, а я водички долью. Пока ещё горячеватая. Разбавлять надо.»
Василий вошёл и прикрыл дверцу, но слышимости это не нарушило. Алька открыл кран шланга и спросил: «Как водичка?... Митинг-то по таким случаям весьма желателен. Володя бы одобрил. Только репертуарчиком надо заранее поинтересоваться. Шопен – как-то просто и привычно, не оценит. Надо предложить подходящее случаю. Типа «Прощания с Родиной». Слышал в исполнении «Песняров» без музыки. Аж слеза течёт и дрожь до пяток продирает. Мурашки бегут сверху донизу... Кажись, вариант «Полонеза Огинского», только на польском... Нехорошо – на польском. Не подойдёт...»
Сквозь шум воды донёсся голос Василия: « Митинг организуем. Не боись! Два опера – это тебе не шуточки. Местные быстро сделают, ещё и упрашивать с благодарными поклонами будут. Не впервой! И оркестрик самый лучший выпишут. И население оповестим, чтобы валом валили. В конце концов пригрозим указаниями из центра и грядущей продразвёрсткой со всеми вытекающими... Как виды на урожай, не обратил внимания? Мы-то с Таточкой плыли, а волна – большая, и ящик вниз тянул – не рассмотреть... Выхожу!»
Вышел, попрыгал на ноге, освобождая ухо от излишков воды, потряс шевелюрой, разбрызгивая капельки во все стороны, и по-собачьи рыкнул: «Бррр! Не сильно освежает, но полегче стало...»
Алька информацией о видах на урожай не владел, промолчал, но идея с продразвёрсткой зацепила: «Точняк! В сарае кожан лётный висит. Потрёпанный, но сойдёт за комиссарский. Класс! Завтра с тобой в лес пойду. Маузер выпилю, как в детстве. Красочкой мазнём – не отличишь от настоящего!» – по-мальчишески прицелился – «Пых-пхх-тиууу!» – затем лихо, по-ковбойски, продул ствол и вставил в воображаемую кобуру на бедре.
Василий решительно отрубил: «Дело!... Только как бы не спугнуть сгоряча. На той стороне даже оккупация была. Многие помнят. Начнут, ненароком, зерно зарывать в схроны. Помнит кое-кто немчуру. И комиссаров, наверное... Ты завтра кстати будешь. Брёвнышки вдвоём в четыре ходки осилим – по три на плечо. Таточка соседу мигнула, тот и растаял. Чуть всю лодку лопатой не стесал... Если циркулярка есть – сам во двор притащит. Распустим на доски, помост для митинга соорудим... Ещё и мостки можно из остатков сколотить на речке... Так и порешим.»
Василий во многом был прав, но кое в чём заблуждался. В такой засушливый год чернозём очень напоминает среднеазиатский такыр, а подавляющему числу сограждан асфальт. Такой же прочности. Трещины на огородах при недостаточном поливе и отсутствии дождей такие, что ведро воды, вылитое под хилый росточек, с громким улюлюканьем устремляется к центру Земли, даже не смачивая поверхность. Картошка, если и успела взойти и отцвести, выкопать её невероятно трудно. Даже не одной острозаточенной лопатой! Часто попадаются картофелины приплюснутые, почти плоские – такова невероятная силища землицы-кормилицы. Почище любой деформации... Ещё одной приметой прогресса можно считать появление в магазинах прославленного картофельного края египетской и пакистанской картошки...
Полный тёзка футболиста маялся бездельем. В душ пока не хотелось, поэтому он крутился вокруг времянки и случайно услышал разговор обеих Наташ. – «Какая-такая Татьяна? Ужель та самая?... Не Микулич? Микулич не приедет. Она на Володю в какой-то непонятной обиде. То отзывами захваливала под каждым «бредом», а потом – как отрезало. По-моему, Володя ей что-то по-мужски отписал в своём видении содержания. Ну, относительно построения произведения, а ей не понравилось. Не ругал и не хвалил. В привычной излюбленной манере шутливого конструктива... Но – не приедет! Из избранных не удаляла, но не читает! Женская логика чистой воды. Вас ведь только сладкими речами завоевать можно. И хвалой с комплиментами... Эх, женщины!»
Таточка отреагировала: «Вас, мужиков, тоже не всегда поймёшь... То грубите без повода, то льстите без меры. Вот Вася меру знает. Лупанул стаканюгу – и баста!... А интересно посмотреть, как бы вы тут шустрили между двумя Натальями и двумя Татьянами... Желания-то ещё вспыхивают?...» – Тёзка футболиста, Быстров, не ответил. Прислушивался – остались ли ещё скрытые резервы для тайных желаний... Если и остались, всё равно Наталий оставалось целых две, а Татьяны не намечалось ни одной. Однако никуда не уходил.
Наташа-«пышечка» с подозрением внимательно присмотрелась: «Мужчинка, что-то мне ваш бледный вид не нравится... Налить, что ли? Наташа, глянь, что там осталось? Лучше сначала тест проведём – как слепой ножницы попросит...»
Таточка заглянула в ящик и вздохнула: «Тут на один зубок. Если с утра наркомовские отлить, граммов по сто на присутствующее лицо... Ладно! С барского плеча – свою завтрашнюю дозу уступлю. Всё равно придётся ехать тару сдавать и ещё пару ящиков брать. «Наркомов» что-то многовато собралось!... А тест мы усложним. Суффиксами побалуемся. Филологическое образование так и прёт, почти как пузырьки пепси-колы в жару, если взболтать... Но сначала, перед принятием внутрь, давай-ка выговорим пароль. Володя, быстренько, с чувством и толком произнеси «Мухамметдинович»... Ишь ты! Могёшь, уважаю. На, пей, страдалец, пока Вася и остальные не видят...»
«Страдалец» лихо опрокинул, выдохнул и собрался выйти, но «пышечка» заслонила дверь: «Стоять, Казбек! А суффиксами закусить?!»
Таточка призадумалась на мгновение и предложила: «Тест несложный. Как раз по наболевшей теме. Как правильно сказать – стаканяка или стаканюга? Предупреждаю: стаканище и уменьшительное типа стаканчика или монстроподобного стаканяры – не принимается... Думай, Белинский, соображай. Может, ещё чуток из ящика обломится...»
Райка закрыла курятник и вспомнила про воду... Ефимыч проверил наличие выключателя на столбе и отправился к бараньему боку и сапропелю. Зажёг свет... Синхронно из-под ставень пробились светомаскировочные полоски, слегка освещая улицу. Так же синхронно погасли два фосфоресцирующих «блюдца»...
...«Ишь ты! Есть ведь жизнь на Марсе... Вроде, колодец впереди... Двинем туда, посидим, покурим и вспомним...» – Мужики, идущие верной дорогой направо, в обнимку побрели к огороженному колодцу с калиткой...
(продолжение писать???)