Ожидание норман спинрэд перевод с английского

               

        Голова старика, лежащая на подушке, была похожа на сморщенный высохший кокосовый орех. Сквозь белое полотно простыни резко проступали очертания острой старческой груди и выделялись невысокие бугорки костлявых коленей. Неожиданная муха уселась на веснушчатую руку и начала спокойно умываться. Только короткие всхлипывания затрудненного дыхания говорили о том, что старик еще жив, хотя и находится уже без сознания.

        Взгляд мужчины, стоящего у изножья кровати оставался бесстрастен и неподвижен. Он сосредоточено всматривался в какую-то точку, расположенную на стене, над головой умирающего. Его четко очерченное волевое лицо не выказывало никаких видимых эмоций, однако в глубине глаз таилась многоопытная мудрость, странным образом контрастирующая с обликом двадцатипятилетнего человека.

        Молодая женщина, стоящая рядом, приклонила голову на его плечо. Ее юное лицо, обрамленное густыми, длинными цвета меда, волосами, было мокро от слез. Снова и снова ее тело сотрясали судорожные рыдания, и мужчина, почти рефлекторными движениями успокаивающе гладил ее по голове. Он медленно провел языком по губам, как если бы подыскивал ласковые слова утешения. Но нет нужных слов и нет достаточного утешения перед лицом очевидной смерти. Единственным звуком в комнате было хрипящее дыхание старого человека, чья жизнь с каждой секундой стремительно приближалась к своему концу. 

               
                * * *

        Нерешительная улыбка осветила его лицо, когда он впервые увидел усталую, но счастливую жену, нежно прижимающую к себе их новорожденного ребенка. Он был, как и все дети для своих родителей, самым лучшим во всем мире: весом в девять фунтов, пышущий здоровьем, румяный, громогласный малыш.

        Сын, подумал он. Мой сын. В глубине души он почувствовал облегчение. Хотя, доктора решительно уверяли его, что нет ни одной причины в мире, по которой он не может иметь детей, его преследовало бессмысленное, иррациональное чувство неуверенности в этом важнейшем для него вопросе, до тех пор, пока он физически не смог прикоснуться к своему долгожданному сокровищу.

       Он немного неловко пощекотал ребенка под подбородком, и тот загукал радостно и удовлетворенно. Мир был прекрасен и удивителен…

        Мир продолжал быть таким еще в течение получаса, до тех пор, пока доктор не сказал ему правду о его сыне. Неотвратимую правду. Ему потребовалось время, чтобы полностью осознать случившееся, и, когда он все окончательно понял и принял, первой мыслью было – как сказать об этом  жене.


                *  *  *

        К его великому удивлению и облегчению она приняла ужасную весть намного спокойнее, нежели он сам. По крайней мере, внешне, она оставалась счастливой, заботливой матерью. Или это сработало таинственное свойство, издавна присущее женщинам, свойство, которое останется востребованным и  в будущем, позволяющее ради сохранения рода, стойко переносить любую из  личных трагедий, преследующих человека на протяжении всего развития цивилизации?

        Что бы это ни было, он был благодарен ей за это. Невыносимо трудно жить, заведомо предвидя то, что должно случиться в отдаленном будущем, осознавать свое бессилие перед неизбежным. Однако, для женщины, вся предстоящая жизнь будет наполнена материнской любовью и заботами о воспитании подрастающего сына.

       Он будет расти обыкновенным мальчишкой, таким же, как и сотни соседских сорванцов. Научится ходить, говорить, играть с другими детьми. Возможно, он переболеет свинкой и может быть ветрянкой тоже. Он будет приносить домой хорошие отметки и иногда, плохие. Изредка ему придется ходить с подбитым глазом и, частенько, с ободранными коленями. Совсем не чудовище. Такой же, как все. Женщина может все принять. Женщина может быть просто любящей матерью.

       Но, как долго он сам сумеет быть просто отцом?

                * * *

        Неожиданную мутацию назвали бессмертием, вероятно, это было неточное определение, возникшее в то время, когда человечество, наконец, реально осознало возможность вечной жизни.       

        Несмотря на это, люди продолжали рожать детей, которые росли, взрослели, старели и умирали в положенный срок.

        Нельзя сказать, что бессмертные были неуязвимыми, они просто не старели. Баланс в их телах устанавливался, примерно, в двадцатилетнем возрасте, и с этого момента организм постоянно обновлял себя сам. Нервная система, эндокринная система, система кровообращения, пищеварительный тракт – вся совокупность жизненных органов неограниченно поддерживалась в состоянии вечной молодости. Они не были сверхчеловеками. Они болели обычными человеческими болезнями. Они, как и все остальные, попадали в аварии и лежали распростертыми на окровавленном асфальте. Они были не лучше и не хуже. Эта мутация, подобно случайной удаче, затронула единственное качество человеческого существа: она лишила его возраста.

        Возникал закономерный вопрос, каким образом осуществляются такие мутации. Ответа никто не знал. Это была одна из безответных загадок эволюции. Почему у людей нет хвостов? Отчего у птиц есть крылья? Что такое разум, как он появился и каково его предназначение?

        Бессмертие оказалось еще одной загадкой из серии бесчисленных экспериментов Матери Природы. Подобно другим случаям это не было ни подарком, ни проклятием. Это была данность, и человеку с ЭТИМ надо было что-то делать.
         И что ЭТО могло сделать с человечеством?

                * * *

        Он честно пытался быть хорошим отцом. Он не был резок со своим сыном, напротив, его взаимоотношения с ним оставались слишком мягкими, но когда он смотрел на безмятежное мальчишеское лицо, его пронзало острое чувство сожаления и печали.

        Он старался изо всех сил. Он хотел быть для него другом: рыбалка, походы, игры – все эти обычные, для отца с сыном, забавы, они совершали вместе. Позднее, он пытался стать советчиком для сына, разделить и объяснить его мечты, сомнения и надежды. Он делал все, что делает каждый отец в любой другой семье.

        Но все это было бесполезно. Поступки были механическими и лицемерными. Потому что он ЗНАЛ. И не мог позволить себе по-настоящему любить своего ребенка.

        И хотя, в глубине души, он не смел признаться себе в этом, он почувствовал облегчение, когда сын окончил колледж и устроился на работу за три тысячи миль от дома, на другом конце континента. Как будто половина тяжкого бремени была вдруг снята с его души. Как если бы меч, подвешенный над головой, вдруг перестал ему угрожать. Не исчез совсем, но сместился куда то в сторону, тем не менее, продолжая напоминать о неотвратимом будущем.
Его жена приняла отъезд сына, как все матери принимают это неизбежное событие. Расстояния, иногда, причиняют боль, но боль слабеет со временем, хотя не исчезает никогда.

                * * *

        Мутация бессмертия набирала силу. Она передавалась из поколения в поколение, как и любой другой доминантный ген. У бессмертных рождались бессмертные дети, как если бы у темноволосых родителей, появлялись дети с темными волосами.

        Бессмертные распространялись быстрее, чем обыкновенные люди. Молодость, потенция к развитию, накопление жизненного опыта были их преимуществом. Когда-нибудь доминантная раса бессмертных вытеснит ущербное племя смертных предшественников с поверхности планеты, и жизнь новорожденных не будет иметь существенного значения для их родителей, но пока…

        Сын писал домой нечастые поздравительные письма, и когда мать отвечала на них, он подписывался под ними, не читая.

        Один раз в год сын приезжал домой в отпуск. Мать ждала этого события со страстным нетерпением, а для него эти встречи были ужасным испытанием. Между ними не существовало чувства отчуждения, но и не было никакой родственной теплоты – искренней радости при встрече, или сожаления при расставании. Он понимал, знал с самого начала, что его сердце закрыто для собственного ребенка. Это было холодное, точно рассчитанное решение. Он сознательно пошел на это и, ничто не могло поколебать его.

        Но была еще его жена, мать их ребенка… Ради ее душевного спокойствия, он должен был сохранять видимость теплых родственных взаимоотношений. Женщина слаба, муж должен быть ей надежной опорой, несмотря ни на что.

        Это было своего рода самопожертвование. Иногда, он задумывался, зачем все это и стоит ли столь длительный отрезок жизни таких душевных испытаний. Что-то, внутри, казалось, ссохлось и умерло. Жалость, сопереживание, любовь стали для него академическими, отвлеченными понятиями. Они не участвовали в его жизни, как будто кто-то отстраненный и безразличный описывал его чувства со стороны.

        Изредка он лежал без сна, неподвижно, рядом со спящей женой, пронзительно одинокий, страстно желающий проявить свое горе хотя бы одним негромким всхлипом, единственной слезой.
   
                * * *

        Законы генетики подвержены статистическому расчету –  это наиболее холодный раздел математики. Ген бессмертия, как и любой другой доминантный ген, распространяется достаточно закономерно. Бессмертие доминирует, смерть становится рецессивной. Но при любом этапе развития доминантных генов рецессия не затухает окончательно. И периодически – частота может быть просчитана законами генетики – в семье брюнетов может родиться светловолосый ребенок; два здоровых родителя могут произвести на свет диабетика; у среднестатистических мужчины и женщины может появиться гений, или бессмертный; двое бессмертных…
   
                * * *

       Последний всхлип, расслабленный выдох, сердце, подобно умирающей бабочке, затрепетало и замерло. В звенящей тишине остались двое, чьи жизни, отныне, будут продолжаться, и продолжаться… 

       Тщетно мужчина искал в своем сердце хотя бы крошечный намек на искреннюю боль, на истинное чувство переживания – осталось лишь ощущение горечи, которая преследовала и давила его все прошлые годы. Но это была старая горечь, в которой никто не был виноват… 

       Женщина склонилась над неподвижным телом, ласково прикоснулась к седой гриве, обрамляющей умиротворенное лицо. Ее гладкая, без единой морщинки кожа была мокрой от слез. Дрожа от рыданий, она приникла к покрытой старческими веснушками щеке.

        И, наконец, после долгих холодных лет томительного ожидания, глухая плотина отчуждения взорвалась в отцовском сердце, и поток нереализованной любви и невыносимой жалости  затопил истерзанную душу. Две горькие прощальные слезы набухли и поползли по его лицу, когда он смотрел, как жена безответно целовала своими полными жизни губами мертвое лицо их единственного сына.