Александр Терентьевич Кононов "родился в 1895 году в небольшом местечке, неподалеку от города Двинска" – так написано в комментарии к книге «Повесть о верном сердце».
В БСЭ указывается, что Кононов А.Т. родился в Прейльском районе.
Во Всеобщей Переписи Россиийской Империи на 1897 год по Витебской губернии указывается, что семья Кононовых проживает в имении Таденгоф Солуянской волости Режицкого уезда. Состав семьи следующий: Кононова Антонина Максимовна - купчиха 32-х лет, родившаяся в имении Русица Режицкого уезда. Образование Антонина получила дома, принадлежит к федосеевскому согласию. Вдова. Ее дети: Антонина 6-ти лет, Наталья 5-ти лет, Анна 4-х лет и Александр 2-х лет. Указывается, что все дети родились в г. Смоленске, где прежде жила их семья.
"Саша Кононов рос на деревенском приволье. Он рано потерял отца – тот скончался, когда ему не было и года. Терентий Григорьевич Кононов был смоленским купцом, владел вместе со своим братом Иваном отцовской землей в имении "Покшаны", что недалеко от местечка Прейли.
Помнил Саша деда – могучего старика, уезжавшего утром на пашню, и возвращавшегося поздно вечером домой.
Семья жила скромно. Будучи мальчиком, Саша пристрастился к чтению – читал с восторгом русскую классическую литературу, любимой книгой его детства была «Тарас Бульба» Гоголя. Будущий писатель близко знал латышей – крестьян и батраков, наблюдал их жизнь, труд, быт. Впоследствии, когда он стал писателем, впечатления детства ожили на страницах его произведений."
Александр Терентьевич учился в Двинском реальном училище. В Латвийском Государственном историческом архиве я нашла несколько документов, касающихся этого периода.Александр из-за болезни на несколько дней опоздал к началу нового учебного года. Это послужило мотивом исключения его из училища.
Фонд 748, опись 1, дело 30, лист 742.
1. « 12 сентября 1913 года. Выписка….
Слушали прошение вдовы Смоленского купца Антонины Кононовой о разрешении принять обратно в 6 класс сына ея, Александра. Причина: неявка из-за болезни к началу занятий»
2. «Попечитель Виленского учебного округа.
17 октября 1913 года.
Директору Двинского реального училища.
Вследствие отношения от 14 сего октября за 1647 Канцелярии Попечителя имеет честь возвратить при сем кондуитный список ученика 6 класса Александра Кононова.»
Фонд 748, опись 1, дело 30, лист 755
« 24 октября 1913 года.
Сообщаю Вашему Превосходительству что разрешаю принять Александра Кононова в 6 класс вверенного Вам училища.»
Фонд 748, опись 1, дело 30, лист 726,727,728
«По вопросу обратного приема А.Кононова в 6 класс учеником
... большинство 11 против 8 голосов: на основании неблагоприятного об ученике отзыва и.о. инспектора – считать Александра Кононова уволенным ...
… якобы неохотно подчинялся классной и внеклассной дисциплине и уже не раз возбуждался в Пед.Совете ...
… летом, во время каникул, посещал кондитерскую «Пьерра» в пальто нараспашку …
… невежлив с преподавателями: при встрече на улице избегает поклонов …
Меньшинство: протоиерей-законоучитель Околович, преподаватели Л.Л.Долотский, В.М.Розанцев, К.К.Клюксин, Д.М.Михайлов, П.Н.Сени, А.А.Жегалов – не согласны по поводу исключения: последние 2-3 года подобный вопрос не поднимался, а если бывали разговоры – то частные.
Кононов – способный юноша и может вполне успешно окончить курс реального училища при достаточной внимательного к нему отношения со стороны преподавателей.
Посещение учеником Александром Кононовым в летнее время кондитерской несколько смягчается тем обстоятельством, что он должен был посещать врача и на целый день приезжать в город.
Таким образом вместо того, чтобы пить чай где-нибудь на вокзале, где тоже запрещается бывать, заходил в кондитерскую «Пьерра», которая кстати сказать, вполне прилична.
В отношении вежливости Александра Кононова – немного грубоват, но это не причина. А то что Кононов не раскланивается при встрече на улице, то членам совета известно, что Александр Кононов крайне близорук и потому эти случаи вполне возможны и без злого умысла.
Преподавателям, как воспитателям, успевшим добиться в прошлом году улучшения в его поведении, следует довести это дело до конца, чтобы самим убедиться, что меры принятые в отношении Александра Кононова оказали на него благотворное влияние, и что мы сами оказались на высоте нашего призвания, не смотря на кратковременность нашей работы, как воспитателя.»
После Двинской реальной школы учеба была продолжена в Петербургском университете, на юридическом факультете. Но юридические науки не заинтересовали его: юристом – практиком он не стал.
После 1918 года Александр Терентьевич начал работать в области просвещения народных масс. Он работал учителем, преподавал на Высших командных курсах; его занимали вопросы духовного развития детей, юношества, вопросы воспитания; он посвятил им ряд статей. Можно думать, что труд педагога дал Кононову тот опыт и запас наблюдений, которые как нельзя лучше пригодились ему в его художественном творчестве.
А.Т.Кононов писал в основном для детей и детях. Незадолго до своей смерти Александр Терентьевич отказался от многих созданных им произведений. И в 1949 году написал автобиографическую трилогию под названием «Повесть о верном сердце».
В первой части трилогии действие происходит во многих местах Прейльского края.
Мы и сегодня на карте района можем найти эти места: Затишье – Закиши, Пеньяны – Пиенини, Савна – Сауна, Ребенишки – Риебини, Дальний бор –Долгий Бор.
Прообразом некоторых героев стали реальные владельцы усадеб: Закиши – помещица Фекла Попова, Ясмуйжа – пан Шадурский, Пеняны – дворянка Анна Новокшонова, Риебини – барон Тизенгаузен.
Кстати по материалам переписи 1897 года в ЛГИА есть такая информация:
«Фонд…… опись….лист 1266-1267.
Пеняны – владельческая усадьба.
- Новокшенова Анна Андреевна – 52 года, потомственная дворянка, родилась в г.Архангельске, православная, грамотная – образование домашнее, землевладелица, вдова.
- Мухин Семен Павлович – ее зять. 46 лет, потомственный дворянин, родился в Санкт-Петербурге, образование – Парижский колледж, домовладелец, отставной гвардии поручик.
- Мухина Марья Александровна – ее дочь, родилась в г.Витебске, образование домашнее.
- Мухина Вера Семеновна – внучка, 15 лет, родилась в Риге, образование домашнее.
- Тизенгаузен Генриетта Феодоровна – двоюродная сестра, 43 лет, девица, родилась в Витебской губернии, образование домашнее, родной язык – немецкий»
Могу предположить, что дедушка Александра мог быть садовником и поэтому он мог работать в разных усадьбах.
Во время учебы главного героя трилогии Гриши Шумского в Двинске, его семья переехала из имения Затишьи в имение пана Шадурского.
«… Гриша садился тогда к окну, за которым ярко тлел над черными крышами поздний закат, и начинал думать о том, что сейчас делается дома. А где это – «дома»? Он знал только адрес, написанный на бумажке очень крупно отцовской рукой: «Местечко Прейли, усадьба г-на Шадурского». И знал, что это очень далеко, надо ехать по железной дороге, а потом еще на лошадях. Или – пешком…».
Из Двинска надо было ехать до станции Аглона, а потом несколько километров по сельской дороге до Ясмуйжи. В Прейльском крае усадьба Шадурского находилась в нынешной Ясмуйже – здесь позже некоторое время будет жить народный поэт Латвии Янис Райнис. И ему уделено внимание в трилогии.
« … Да он из одних мест с тобой. Он «чонгал» из Латгалии. Там он и имя свое принял – Янис Райнис.
– Как это принял имя.
– Я расскажу тебе об этом.
Жил один молодой человек, его звали Ян Плекшан, Он был образованный, писал в журналах…А когда случалось у него свободное время, бродил с котомкой за плечами по родным полям и лесам, стоял подолгу на берегу глубокого озера, заходил в деревню – к своим землякам. О, ему это нужно было!
Потом он обо всем, что видел, писал в своих книгах.
И как-то раз увидел он: тащит крестьянин на себе тяжелый воз с песком. Тащит в гору, постромки сквозь рваную рубаху впились ему в плечи… непосильно трудно! Это ж работа для лошади, не для человека. Но у бедняка лошади нет. Значит, надо везти самому. А зачем песок мужику? Хлебопашцу нужен чернозем, хорошая земля, чтоб побольше родила хлеба… Нет, песок нужен не ему. Песок нужен барону, он завтра приедет в свое имение. И вот – велено: засыпать песком и гравием все ухабы на дороге, где он проедет…
Плекшан вынул все деньги, которые у него были: «Брат, возьми это!»
Нет, не взял денег крестьянин: «Не поможет…»
– «Скажи хоть, как тебя зовут?» – «Янис Райнис».
И вот взял Плекшан у своего брата, латышского бедняка, его имя и стал подписывать этим именем все, что писал.»
Отступление.
В 1895 году недалеко от имения Затишье родился Антонс Дзенис ( Ont;ns Dze;s) – долголетний работник Варковского волостного совета. В 1944 году он эмигрировал на Запад, а впоследствии Дзенис уехал в Америку. Там он прожил до конца своих дней. Вел активную деятельность среди латышей – эмигрантов. Написал три книги воспоминаний о родном крае. Первая книга называется «Muna dzeive» (Моя жизнь). Благодаря этой книги я смогла найти ответы на вопросы, возникшие после прочтения трилогии А.Т.Кононова. Поэтому далее я буду использовать отрывки из обоих произведений.
Староверы Прейльского края
Реформа русской православной церкви 60-х годов XVII века и последовавший далее Великий Раскол в церкви дали жизнь такому явлению как русское старообрядчество. Громадная часть народа не приняла церковных реформ патриарха Никона.
Посетившие Русь греческие иерархи, которые представляли восточную православную церковь, внушили патриарху Никону, что русские обряды расходятся с принятыми в остальном православном мире. Никон во имя единообразия рьяно взялся устранять эти расхождения. Позже историки пришли к заключению, что Никон жестоко ошибался. Русские обряды были ближе к православным истокам, нежели греческие, поскольку греки следовали новому уставу, а в России преобладал более древний устав.
Наступление на старые обряды и церковные традиции было воспринято как национальное унижение, как посягательство на основы народного бытия. Сотни тысяч хранителей истиной веры решительно восстали против новшеств. Последовали жестокие карательные меры. Виселицы, костры, гонения… Начались массовые преследования. Староверы бежали за Урал, на Алтай, в Сибирь, на Дальний Восток, в католические Польшу и Латвию и Литву, к туркам – для них, не покорившихся русских людей, даже это казалось лучшим, чем власть Романовых.
Так в конце 17 – начале 18 веков староверы оказались на территории сегодняшней Латвии. Здесь селились староверы, принадлежавшие к федосеевскому и поморскому толку. Сегодня старообрядцы Латвии называют свою церковь Древлеправославной поморской.
Поморской Церковь называется потому, что духовный центр поморцев находился в Поморье (территория сегодняшней Карелии). Там же еще до раскола был принят богослужебный устав, которым староверы-беспоповцы стали руководствоваться в своей духовной жизни.
В трилогии «Повесть о верном сердце» Гриша так отвечает на вопрос учителя:
« – А отец, дед твой, где раньше жили?
– Отец – со мной. А дед… про деда говорили, что он у Белого моря жил, в скиту где-то.
– Понятно: староверы, из поморов»
По преданиям, по материалам исследований староверы эти жили раньше в Псковской, Новгородской и Московской губернии. Староверы не только возделывали землю, но и хранили свою древнюю веру. К сожалению, сегодня многие традиции уже утеряны. Но благодаря описанию образа бабушки Гриши, мы можем познакомиться с ними.
«… Гриша глядел вслед, придумывая, чтобы ему на прощанье крикнуть Яну, но тут его ухватили сзади за рубаху.
– А ну, неслух, постой-погоди! – голосисто закричала Гришина мать.
Нечего было и думать о том, как бы вырваться, – рука у матери была крепкая.
Гриша пошел за матерью молча и заныл только в горнице: чтобы бабка услыхала.
В ответ ему сразу заплакал в зыбке маленький Ефимка.
Бабушка, сухонькая, в темном ситцевом платье, в платке, повязанном по-монашьи, сразу же вышла из своего чуланчика:
– Ну, довольно школить мальца! А ты, Гришанька, не ной, у тебя голос не такой.
– Баба, я твоей кружки больше не трону, – пообещал Гриша.
– Теперь-то мне все одно: заново ее святить.
Гриша понимал бабкино горе: все кругом «мирские», а она – «рабская». Гриша тоже мирской, грешный. Когда бабушке исполнилось восемьдесят лет, она отреклась от мирских дел, осталась только «рабой божьей». Теперь у нее грехов нет. Каждый вечер, перед сном, она молит бога, чтобы тот взял свою рабу к себе. Зачем она так торопится на тот свет, неизвестно… Если кто-нибудь мирской тронет бабушкину посуду, он ее опоганит; тогда надо посуду нести в моленную – святить. А моленная – за сорок верст.
– Не буду, баба.
– Ну, иди сюда, дурень-блазень…. Иди, я тебя толокном покормлю.
Бабка взяла из ларя, что стоял у стены, тугой мешочек, достала из общего шкафа миску, а варенье в баночке – бруснику, варенную на меду, – принесла из своего чуланчика. Сахару она не признавала – грех: сахар на заводе сквозь кость пропускают. Бабушка насыпала в миску толокна, положила брусники, перемешала толокно с ягодой, помяла ложкой. Толокно сделалось розовым. Подперев щеку ладонью, она стала следить выцветшими, грустными глазами, как ест ее внук»
« – Баба, новый лесник приехал, с мальчишкой. Мальчишку Яном зовут.
– Латыши? Ты, родимый, в избу к ним не ходи.
– Не пойду.
– Латыши бороды скоблят, табак курят – грех великий.
Бабушка вздохнула: ну кто теперь ее, старую, слушает!.. И внук посулит одно, а сделает по-своему…»
Антонс Дзенис в своих воспоминаниях описывает время обучения в Варковской народной школе:
«Закон Божий католикам преподавал ксендз Казимир Дауголович, а русским – поп Савицкий, который приезжал из Прейли. Русские все были староверами, в поп был православным. Русские дети ничего из Закона Божьего не знали, только умели без слов креститься рукой и кланяться. Поп первым делом учил как правильно крест класть.»
В трилогии же показывается, что в старообрядческих семьях дети с ранних лет приучались к исполнению треб. И обязательно надо было знать начальные молитвы с поклонами, которые были как в пояс, так и в землю. А чтоб при земных поклонах руками не касаться земли, староверы использовали специальную подушечку – подрушник.
«… Из чуланчика вышла бабка с праздничным подрушником.
– Баба, разве сегодня воскресенье?
По будням бабушка выходила молиться со стареньким ситцевым подрушником. У него и вид был затрапезный, кое-где даже дырочки были протерты, и из них торчала вата. А по праздникам бабка брала другой, сшитый пышно, как невестино одеяло, из разноцветных шелковых кусочков: синих, красных, зеленых – откуда только набрала! По уголкам этого парадного подрушника были нашиты треугольнички черного бархата; бархатная была у него и ручка. На Гришин взгляд, это было не плохо придумано: класть поклоны не в сосновые шершавые половицы, а в мягкий подрушник. Можно было при земных поклонах касаться лбом каждый раз нового кусочка шелка: сперва красного, потом синего…
Бабка, однако, скоро распознала в таких поклонах забаву и принялась довольно сноровисто щелкать за это внука по затылку. Он попробовал объяснить: можно считать поклоны по шелковым кусочкам. Тогда и время пройдет незаметней. За это он получил лишний – особый хлесткости – щелчок по затылку. Да еще мать, услышав разговор, пообещала прибавить, чтобы до заговенья помнил. А свои обещания она всегда исполняла – не сегодня, так завтра.
… И вот за окном ликовал вымытый росой сад, а Грише надо было стоять рядом с бабушкой, слушать «святый крепкий, святый бессмертный» и отвешивать поясные и земные поклоны. Гриша кланялся неохотно, думая о своем: висят в углу венки из бессмертников, пахнут хорошо – полем, душистым сеном…Цветы эти крепкие и бессмертные.
– Бог тебя простит, – вздыхая, говорит бабушка, – несмышлен еще. Ступай, я за тебя помолюсь…»
Во второй части трилогии, описывая обучение в Двинском ремесленном училище, автор пишет, что староверы могли не посещать уроки Закона Божьего, так как этот предмет преподавал православный поп.
Продолжим знакомство со староверами.
«– Баба, можно мне хлеба? Я худо ел нынче.
Бабушка кончила молиться. С великой бережностью, стараясь не уронить ни крошки, она отрезала от каравая ровный ломоть.
– Смотри не сори хлебом: грех тяжкий…»
Встречается в повести и описание внешнего вида староверов.
«… встретили женщину. Была она в длинном, до пят, сарафане – так одевались в тех семьях, где особенно крепка была старая вера. И повязана она была платком по-староверски: длинные концы его свешивались на грудь».
А вот как описывает староверов Антонс Дзенис:
«В 1901 –1902 в народном училище учились Хеврония Кирила Яковлева из Шариповки. Из 5 девочек школу окончили только 2-e. Одна из них была Хеврония.»
«В Прейли вместе со мною учились…Епифан Иванов из Ясмуйжи, его отец был старостой в местечке Прейли… Зимов – сын бараночника из Прейли…»
«Многие русские родители пускали детей в латышскую школу. Так Дуня Яковлева из Шариповки, окончив Шустовскую 6-классную школу, говорила по-латгальски так хорошо, как латгальская девушка».
«Марина Амбросова, молодая девушка, после окончания основной школы поступила на работу в канцелярию волости и проработала несколько лет. Она была очень старательной, хорошего характера, примерная работница. Она и Зибиня были хорошими писарями. У нее был хороший и легко читаемый почерк. Она не считала часов на работе и канцелярию оставляла тогда, когда ушел последний служащий. Осенью, когда многие шли платить налоги, она в канцелярии сидела до полуночи, пока не закончит работу. Ее документы всегда были в полном порядке»
В материалах Всеобщей Переписи Российской Империи 1897 года по Витебской губернии можно видеть, как жили староверы. Были чисто латышские и чисто русские деревни. Изредка встречались смешанные.
«– Деревня-то русская? Отчего ж название такое?
– Соседями живем: половина деревни латыши, половина – русские. А название такое, потому что вся сторона – латышская.
Гриша удивился: что русские деревни были по соседству с латышскими, это он знал, но, чтоб в одной деревне проживали рядом и русские и латыши, про это он слышал в первый раз.»
Здесь надо отметить, что русские деревни состояли из староверов федосеевского толка. А в смешанных деревнях рядом с латышами, правильнее сказать, с латгальцами, жили русккие поморского толка.
«Дядя Кирюшка, это латышские похороны! – догадался Гриша.
– А ты зачем тут? Ты ж старовер.
– Я маловер, а не старовер, – весело оскалил белые зубы Кирюшка, – мне можно и сюда – по-соседски»
В книге много места уделено описанию движения «лесных братьев», праздника Лиго, ярмарки, деревенской толоки, где вместе и латгальцы и староверы.
Вот один из разговоров между отцом Гриши Шумского и учителя Шпаковского:
« – Латыши, – ответил Гришин отец, – латыши – народ каменный. Наших, русских, скорей зажжешь…. У нас и пугачевщина была…. И Разин… А у латышей? Не слыхал я про них ничего похожего.
– И про Пугачева латыши слыхали…. Когда Пугачев на Москву собирался, мужики в Курляндии губернатора Броуна высекли всенародно.
Отец захохотал оглушительно:
– Нет, это наши! Наши русские! И скорей всего – староверы. Молятся, молятся, а потом возьмут да губернатора и выдерут.
– А латыши не могли бы?
– Нет. Латыши убили бы на месте. А выпороть да потом на волю отпустить – это уж только наши и могли сообразить!»
В поисках железного ручья
Главной мечтой героя трилогии было найти волшебную воду, такую, чтоб всех людей сделала сильными и смелыми. Мальчик одержим идеей найти Железный ручей.
«… Августа Ределя не было дома. На земляном полу сидел Ян и плакал. Гриша опустился рядом с ним и жарко зашептал:
– Не плачь…. Давай убежим… Уйдем далеко-далеко, хочешь? Ян не отвечал.
– Хочешь, пойдем искать Железный ручей?»
Этот разговор происходит в имении Затишье.
Следующий разговор состоялся уже в Ясмуйжском крае. Здесь, на каникулах, Гриша знакомится со сверстником Елизаром Козловым.
«Тот подтвердил: верно, есть такая вода, ручей такой есть, – это где-то за Прейлями. Там даже лечебницу собирались строить для таких… для малокровных…»
«… оттуда, с ручья этого, теще Шадурского в бочках воду возили, – это когда еще граф жили тут. Она, теща-то, была хилая, слабая, ходила с палкой. Ее железной водой цельное лето укрепляли, чтоб до времени в землю не легла…»
И вот мальчишки пошли в поход в поисках Железного ручья и волшебной воды.
«Вода не только была ледяная – у ней и вкус оказался особенный, непонятный, хотя как будто и знакомый. А, вспомнил! Такой вкус был у Гриши во рту, когда он помогал Августу Редалю строить коровник: он держал доски в руках, в гвозди наготове – во рту, – так всегда делали плотники, а ему хотелось походить на них….
Вода была железная!
– Так это и есть Железный ручей?
– Не ручей, а железный ключ. От этого ключа и ручей бежит, только незаметно. Видишь, на воде, будто пятна колышутся? Это ржавчина от железа…
– Опять не веришь? Тут больницу хотели строить! Потом рассчитали: нельзя – далеко от железной дороги, выгоды нет. Теперь, говорят, скоро будут воду отсюда возить в бутылках, продавать в городе по десять копеек. По гривеннику! Это десяток яиц по нашим ценам»
Самое интересное то, что и Антонс Дзенис в своей книге упоминает о лечебной воде.
«Моя мать лечилась также водой из речки Блейденяс, которая была лечебной. Люди ехали за этой водой издалека. Здесь была маленькая речка, она вытекала из озера Бледас и втекала в озеро Шуста. Летом в жаркое время местами она пересыхала. Славилась эта речка тем, что ее вода текла против солнца. Когда дети были маленькие, мать сама ходила за водой. Потом подросшие сестры носили эту воду. Кода я подрос, настала моя очередь. Воду надо было брать в бессолнечное время: до восхода солнца или после заката»
Сегодня с большим трудом можно найти эту речку, название ее Ритупите.
Вот так и я в поиске материалов об одном писателе, познакомилась и с другим. И книгу его на латгальском языке прочитала. И на карте района отыскала тот волшебный ручей.
А еще нашла имение Таденгоф, где жила семья Кононовых. В 1897 года они делили имение вместе с помещиком Грабчинским. В 1920-х имение уже называется Корецкое-Таденгоф. Мать Александра Кононова продолжает там жить. Известно, что в имении в 1930-х годах находилась "школа имения Корецкого", которая также называлась и Каушинская начальная школа и "Айзмежу".
Кауша находится недалеко от поселка Риебини по дороге в сторону Резекне.
Писатель Александр Терентьевич Кононов жил в Москве, похоронен на Новодечьем кладбище.
Прейли,
2005-2014г.г.
При перепечатывании статьи ссылка на автора обязательна!