«Золотая роза» К.Г.Паустовского
Дарина Сибирцева
Тот не писатель, кто не прибавил к зрению
человека хотя бы немного зоркости.
«Золотая роза» К.Г.Паустовский
Проза К.Г. Паустовского извлекает из самых глубин давно забытое чувство подлинности писательства. Читая рассказы Константина Георгиевича, невольно представляешь никогда не виденный в реальности настоящий деревянный стол под зелёным сукном, чернильницу с пером и настольную лампу под тканевым абажуром; исписанные листы плотной бумаги в беспорядке разбросаны на столе, черно-белая фотография в овальной рамке отбрасывает причудливую тень. И всё это вызывает ностальгическое чувство по канувшей в лету красоте писательского мира.
Написанный в 1955 году цикл рассказов под общим названием «Золотая роза» стал для многих любителей литературы не «просто заметками о моём понимании писательства и моём опыте», как пишет в предисловии сам К.Г. Паустовский. Эта книга мастера становится для всякого неравнодушного автора путём знакомства с самим собой.
Все рассказы, помещенные в сборник, имеют самостоятельную ценность и являются самодостаточными. Но каждое повествование занимает единственное и логически выверенное место в книге, и пропитывает нас знанием сокровенных и очевидных писательских истин.
Открывает цикл рассказ «Драгоценная пыль», где К.Г. Паустовский наряду с интересной историей, представленной читателю, раскрывает нам секрет названия книги. Трогательный сказ о парижском мусорщике Жане Шамете, сумевшем из золотой пыли сделать золотую розу во имя великой любви, раскрывает нам смысл названия этого цикла: «Золотая роза Шамета! Она отчасти представляется мне прообразом нашей творческой деятельности. Удивительно, что никто не дал себе труда проследить, как из этих драгоценных пылинок рождается живой поток литературы».
Слог и стиль К.Г. Паустовского имеет свойство не сразу проникать в поры читателя. И я, вначале, не услышала в нём той напевности, что привлекает в любимых мною произведениях Бунина и Тургенева. Но по мере прочтения рассказа за рассказом, я с удивлением вслушивалась в суховатые, но притягательные строчки писателя. Они похожи на кусочки родной земли, раздавленной во влажной ладони и прижатой к себе с чувством чего-то очень родного.
В рассказе «Надпись на валуне» Паустовский пишет о мудрости латышских рыбаков, которую те оставили на гранитном камне: «В память всех, кто погиб и погибнет в море». Эта мудрость на взгляд Константина Георгиевича органично становится эпиграфом для книги о писательском труде.
«Ощущение жизни как непрерывной новизны» становится для писателя и его читателей той почвой, на которой расцветает и созревает искусство.
Труд Константина Георгиевича интересен и тем, что по ходу книги он ненавязчиво знакомит нас с мыслями великих людей о литературе и искусстве. Мы узнаём о том как говорили:
Салтыков-Щедрин: «если хоть на минуту замолкнет литература, то это будет равносильно смерти народа»;
Пришвин: «величайшее счастье писателя – не считать себя особенным, одиноким, а быть таким, как все люди»;
Дидро: «искусство заключается в том, чтобы найти необыкновенное в обыкновенном и обыкновенное в необыкновенном»;
Тургенев, который называл вдохновение «приближением Бога», озарением человека мыслью и чувством.
Замечательны и такие слова К.Г. Паустовского: «Во время работы надо забыть обо всём и писать как бы для себя или для самого дорогого человека на свете»; или о том, что «нужно было наполнить себя жизнью до самых краёв», чтобы писать дальше.
Радуют в этом цикле рассуждения Паустовского о писательстве, как о неразрывной части общей жизни. События, цитаты, мысли, истории, размышления – всё срастается у писателя в единый организм верно настроенного инструмента. Глоток общей жизни, его органичный лад - без него, по мнению Паустовского, не может существовать и всё окружающее.
Невозможно не упомянуть и рассказ «Алмазный язык». Благоговение, с которым писатель рассказывает о своей любви к нашему языку, требует отдельного внимания:
«Русский язык открывается до конца в своих поистине волшебных свойствах и богатствах лишь тому, кто кровно любит и знает «до косточки» свой народ и чувствует сокровенную прелесть нашей земли».
Совершенно справедливо Константин Георгиевич пишет:
«Тот народ, который создал такой язык – поистине великий и счастливый народ».
Как хорошо было бы всем нам вспомнить об этом, и мысленно написать эти слова на знамени нашей национальной идеи, которую так бесплодно ищут все последние годы неудачливые искатели.
Интересно, что в таких рассказах цикла, как «Старик в станционном буфете», Паустовский не только дарит нам удивительную историю. Но и преподаёт уроки мастерства - показывая на конкретном примере, как важны детали, подробности, жесты в создании полнокровных и ярких литературных образов.
Учительская миссия писателя легко и органично вплетается в канву его рассказов: не успевая восхититься мастерством Паустовского, ты уже впитываешь его науку, - неосознанно и благодарно.
«Золотая роза» есть клад рассказов, баек, историй, связанных с самыми известными писателями. Паустовский рассказывает о великих почти как о своих друзьях. Истории, как и мысли, слова, чувства - даны в канву повествования так, что невольно становишься участником подлинной истории литературы, как бы изнутри прикасаясь к "святая святых".
И мы готовы верить в то, что дивный сказочник Андерсен, незадолго до смерти сказал и нам, а не только одному молодому писателю: «Умейте же, мой друг, владеть воображением для счастья людей и для своего счастья, а не для печали».
Особняком в конце цикла «Золотая роза» стоят рассказы, посвященные конкретным великим мастерам литературы: «Чехов», «Александр Блок», «Ги де Мопассан», «Иван Бунин», «Максим Горький», «Виктор Гюго», «Юрий Олеша», «Михаил Пришвин» и «Александр Грин».
Эти рассказы интересны не только новыми открытиями, которые читатель делает по ходу повествования о каждом из этих писателей. Они приподнимают завесу чего-то таинственного, завесу того мира, в котором жили и творили великие мастера. И именно в эту атмосферу Паустовскому удалось с успехом проникнуть.
Хочу остановиться на рассказе «Иван Бунин»,и не только потому, что это мой любимейший писатель. Вот цитата из книги:
«Бунин говорил, что, начиная писать о чем бы то ни было, прежде всего он должен «найти звук»: «Как скоро я его нашёл, всё остальное даётся само собой».
«Найти звук» – это найти ритм прозы и найти основное её звучание. Ибо проза обладает такой же внутренней мелодией, как стихи и музыка» – эти слова К.Г. Паустовского готовый девиз уважающего себя автора.
Поразило с какой точностью Паустовский даёт определения языку Бунина, сравнивая его с «кимвальным пением», «звоном родниковой воды», «напевом гремящих библейских обличений», «метким, разящим языком орловских крестьян» – более ёмких определений языка великого мастера слова вряд ли можно найти в литературе.
Говорить об этом талантливом труде К.Г. Паустовского можно бесконечно, как и перечитывать эту книгу, необычайно полезную всем пишущим людям.
И в конце, главное, сделать «напутствие самому себе», как делает это в заключении Паустовский:
«…Работа только начата и впереди её – непочатый край… на каждом шагу открываются новые дали и дороги… Поэтому заманчиво и просто необходимо хотя бы и неполно, как говорится, начерно, но все же разобраться в сложном переплетении этих дорог».
Фото из интернета. Спасибо автору.