Мозаика
Когда-нибудь, наступит день. Я думаю так, человек же не может не думать о смерти. Не верить ей. Нельзя никогда выдавать эту мысль, пришедшую к тебе, потревожившую тебя . Как правило внезапно, среди дневной суеты и земных дел. Нельзя, что бы окружающие тебя люди почувствовали твой страх. Рецепты тут не уместны. И нелепо научить со стороны, как побороть себя в себе. Ибо не узнаешь ты той последней точки. . Где она эта панацея -то?
Что помнишь ты теперь, как чувствуешь этот огромный и необъятный мир. Руки на женских плечах, мягких и упругих одновременно. Мягкость её податливых губ, их вкус. Запах её духов и всех запахов, парфюмерных какофонию, что вплелись в её волосы. А может быть шорох её одежд. Всякие, женские штучки, бритэльки, петельки, шпильки, о которых ты не имеешь и малейшего понимания. Ты помнишь её руку на своей стриженой голове, ярость колючих, небритых щек своих, оставивших розовей след на её груди. И конечно же её глаза. Голос её, то звенящий, как сотни колокольчиков, а то и всхлипы дрожащие, что заставили твои ноги слабеть и где-то внутри возле костей тела твоего, что-то дрожать. Как тень сидящих на мотоцикле фигур скользила по пыльному проселку и ты, скосив глаза, любовался её развивающимся на ветру волосам, желтыми, как спелая солома. Запахи подсыхающих волоков сена. Косу-литовку, что поправив, положил на валун. Твердую ладонь свою противно скрипящую от мозолей .
Хорошо бы в конце, успеть вспомнить усталость рук от работы, не просто вспомнить, а на миг ощутить эти веревки мышц, что под кожей твоей сплетены и натянуты от натуги. И сила эта выжимающая капли пота на лбу твоем , подчиняема тебе. Она и есть эта сила это ты. Вспомнить топорище колуна, из узловатого корневища выструганное, добротное. Запах расколотого звонким ударом палена на морозном ветерке. Или гладкость и прохладу твоего любезного инструмента, продолжение самого тебя. То как почти любовно ты вытирал тряпкой каждый ключ, отвертку, каждый бы болтик вспомнить потом. Радость от того как завелся двигатель . Тихую, такую радость, внутреннюю.
Детское воспоминание, простое не сложное повседневное. Табачное облачко от папироски Отца. Как он, щурясь, смотрит на тебя и лукавинку в глаза его. Землю своего огорода. То, как приятно гладить теплую землю грядки, не спешно так, разминая комочки, что встречает твоя ладонь. Даже запах, который тебя раздражает запах цветущего помидора, липковатый и какой-то мохнатый. Да, именно мохнатый запах. Просто ты так его воспринял еще в детстве и приклеил к нему это слово. И оно правильно так прилипло по настоящему.
Сколько же много всего, запахов цветов, силы жизни вокруг, сколько же много благодати, от которой мир да мир на душе. Это такое богатство ощущать все вокруг даже занозе бываешь рад. Не теперь, когда впилась она, в палец, заставляя скрипнуть зубами.. а там. Там в конце, когда не успеваешь договорить, добежать, до обнимать. Не можешь долюбить, как надо-то, чувствуя кожей, носом, ртом своим, криком своим.. не успеваешь. Ни успеваешь понять, вкуса капельки пота, что катилась меж её грудей. Её острые ноготки на твоей шее. Как много всего мимо чего пробежал, того, что обозвал ерундой. Не предал значения, не озвучил.
Вот она мозаика, из которой сложен на самом деле человек, вот почему понимаешь, что надо пойти и под пули под бомбы.. не разум, а тело понимает, твое. Ради вот этой , вот этой земли. Разуму как раз и нужны слова. А тело, его из этой же земли слепили и этой же водой наполнили.. оно лучше знает, за что помереть не страшно. Ведь ты комок земли этой и когда - ни будь через время чья-то рука ласковая, раскрошит тебя - комок, на благость зеленому ростку. Ты значит будешь тут всегда.