Этим летом Игорь полюбил воскресные вечера, когда оживает старый парк, не слишком избалованный людьми. С раннего детства он мечтал стать мороженщиком. Слово казалось длинным, трудным, язык можно сломать, и потому - таинственным! Но мороженщики бывают на свете, а вот про волшебника, который дарит 500 эскимо, только в песенке поётся. Сдав экзамены и перейдя на третий курс, Игорь осуществил детскую мечту. Взрослея, мы незаметно становимся другими. Многое, казавшееся важным, не берем с собой в будущее. Игрушки уже не нужны, Новый год превращается в ночь без волшебства. Лет до семи он порывался лепить котлеты вместе с мамой, но она почему-то не разрешала. Теперь, наверное, согласится, но желание поиграть в повара давно пропало. Игорь нащупывает в кармане брюк пластмассовую машинку – фишку от настольной игры. Теперь это его талисман. Из всего мини-автопарка одна кремовая легковушка добралась до двадцатилетия хозяина, остальные сломались, отстали, попали в ДТП.
Сегодняшний вечер нельзя назвать жарким. И только воздух, спёртый, неподвижный, скорее комнатной температуры, нежели горячий, напоминает Игорю о полуденном зное. Прикрыв глаза, можно подумать, что над парком не купол неба, а потолок необычного цвета. Хотя небо тут вообще ни при чём. Кроны старых могучих деревьев образовали вверху шатёр из листвы, защищающий от солнца и в то же самое время препятствующий притоку свежего воздуха. Утром здесь дышится иначе, самое то для пробежки, но публика интереснее сейчас.
Рабочее место Игоря удачно расположено в нижнем правом углу небольшой открытой площадки в центре парка. Все дороги ведут сюда, как в Рим. Лавочки, понятное дело, заняты. Гуляющие едят попкорн или лузгают семечки. Этому очень рады голуби. Скоро пернатые пешеходы совсем разучатся летать: лень. Ходи себе и клюй то, чем с тобой делятся. Мусора много, но птицы довольны. Время от времени через маленькое плато проезжает паровозик, везущий двух, трёх счастливых малышей с мамочками. Иногда Игорь представляет, что продаёт мороженое не в городском парке, а на какой-то станции, где редко останавливаются поезда. Он вспоминает Ганина, героя Набокова: тому казалось, что составы идут через комнаты...
В начале шестого привозят караоке. Настраивают, проверяют микрофоны. Многие слушают, как несильным, но не лишённым обаяния голосом, поёт Оператор. Так про себя Игорь зовёт мужчину, отвечающего за караоке. Его репертуар известен: шансон не лучшего качества, русский рок и самые неожиданные песни, соответствующие, видимо, настроению. Один за другим начинают появляться завсегдатаи кружка любителей попеть. Их можно встретить здесь или в баре на близлежащей улице. Эти люди ни разу не покупали у него мороженое, но в лицо друг друга они, конечно, знают. Игорь чувствует себя известным критиком популярного музыкального журнала или телевизионного канала. Имеется даже негласный хит-парад.
Первым приходит Пять песен – долговязый парень в джинсах и мешковатой майке. Чёрная бейсболка повёрнута козырьком набок, словно у маленькой птицы нет одного крыла. Внешность небрежна или запущена, в руке всегда бутылка дешёвого пива. Он присаживается на высокий бордюр рядом с Оператором и протягивает ему пиво. Тот, судя по жесту, отказывается. Игорь неслучайно выбрал для этого парня такое странное прозвище. Однажды он устроил сольный концерт, исполнив подряд пять песен. Самая любимая - «Я хочу быть с тобой». Происходило ли в его жизни что-то похожее на описываемое в песне «Наутилуса», или просто нравятся слова… Если Игорь свободен, он без тени раздражения слушает меланхоличную балладу, порой спрашивая себя: «А смог бы я ломать стекло, как шоколад, в руке, заглушая таким образом душевную боль?»
К прилавку подбегает мальчик, явно уговоривший маму купить мороженое. Женщина улыбается и просит совета. Игорь предлагает эскимо в белой глазури, которое предпочитает сам. Поблагодарив мороженщика, они направляются в сторону пруда с лебедями. Игорь хочет крикнуть им вслед, что справа от мостика вода спущена, бедные птицы в недоумении сидят на каменном дне. Слева всё как надо, и можно покататься на более удачливом лебеде – лодочке…
Занятый покупателями, Игорь не заметил, как Пять песен встал и взял микрофон. Он не изменяет своим вкусам. Имитатор саксофона играет вступление. Высокий, с «петухами» голос плывёт над парком. В проигрышах Пять песен прикладывается к бутылке.
Неживую музыку порой заглушают детские голоса. Похоже, их обладателям нет дела до Пяти песен и других взрослых. Достаточно одного взгляда, брошенного на них. Почти вся малышня чем-то занята: велосипеды, самокаты, куклы… Гораздо интереснее гулять просто под присмотром, а не за руку с мамой или папой… Ещё лучше, когда рядом есть кто-то из друзей. Игорь обращает внимание на детей в центре маленькой парковой площади. Они следят за двумя бабочками. Парочка желтоватых насекомых выказывает недовольство тем, что ей мешают спокойно прогуливаться. Мальчик с ярким рюкзачком за спиной, похожим на обрывок крыла, расталкивает приятелей, доказывая, что он первым заприметил добычу. Никто не слушает. Бабочки поднимаются выше, туда, где им не грозит опасность. Поодаль ото всех девочка лет шести, как котёнок, играет со своей тенью. Она присаживается, принимает разные позы, жестикулирует, наблюдая за реакцией странного друга на асфальте. Игорю становится жаль этого одинокого ребёнка.
Несколько малышей сосредоточенно управляют электромобилями. Между двумя из них, как нарушитель правил дорожного движения, и показывается Учкудук. Это ещё один любитель попеть под караоке. Собственно, он исполняет одну и ту же песню, озорно голося на весь парк. Учкудук одет в клетчатые бриджи и белую майку с нарисованным неровными штрихами человечком: точка, точка, запятая… Образ дополняют большие наушники. Игорь всегда задаёт себе вопрос: что он там слушает? Невысокий, нескладный парень присоединяется к Оператору и Пяти песням. Они разговаривают, смеются, а потом Учкудук встаёт и берёт микрофон. Наушники он оставляет на время, и друзья-товарищи могут послушать его любимую музыку. Со стороны видно, что он лопоух, возможно, именно поэтому парень притворяется меломаном. Колоритной троице, как всегда, весело. Улыбаются и некоторые гуляющие. Игорю уже не смешно. Иногда трек слишком долго держится в хит-параде и со временем до зевоты надоедает. Пять песен ставит на асфальт пустую бутылку и куда-то уходит. Игорь знает, что он вернётся с новой. Учкудук заканчивает выступление и с видом счастливого человека направляется вглубь парка, кивнув на прощание Оператору. Его догоняет паровозик, вынуждая отступить на газон. Потом он продолжает свой путь по воображаемым шпалам, ещё дрожащим от грохота пассажирского поезда.
Неожиданно к Оператору подходит женщина, сидевшая на лавочке по диагонали от Игоря. Её светлые волосы убраны в хвост, на ней голубое летнее платье и остроносые туфельки того же цвета. Девочка лет тринадцати, по-видимому, дочь, не встаёт, увлёкшись поеданием попкорна. Она очень похожа на мать, но её не назовёшь копией, в каждой есть что-то своё. Волосы немного темнее, черты лица крупнее и выразительнее. На ней джинсы до середины голени и розовая майка. Игорь испытывает какое-то двоякое чувство: ему хочется услышать, как поёт эта женщина, но в то же время кажется, что она испачкается, прикоснувшись к микрофону, пропитается запахом алкоголя. Он завидует равнодушию девочки. Женщина в голубом долго ищет нужную песню. Мороженщик забывает обо всём на свете. И вот микрофон в руках. Звучит музыка. Мелодии нет, важен голос, только он. Сначала женщина поёт неуверенно, потом интонация меняется, слышны то ли обиженные, то ли наставительные нотки. Игорь сразу понимает, что песня на английском языке, неизвестном Оператору… Он убеждён, что все начинали слушать, будто музыковеды, профессора консерватории, готовые усмехнуться с чувством собственного превосходства… Игорь слышит, как Гай Монтэг, безвинный преступник из романа Брэдбери, читает никому не нужные стихи двум дамам, пришедшим в гости к его жене: доверья океан когда-то полон был и, брег земли обвив, как пояс радужный, в спокойствии лежал… Одна из них рыдает, но это не мешает ей донести в пожарную часть. Зачем так петь здесь, в парке, под какофонию разноголосой музыки из десятка кафе, кольцом окружающих сердце городского оазиса? Он узнаёт песню и саму женщину. Доев попкорн, девочка направляется к мороженщику, словно под караоке грустит не её мать.
- Клубничное эскимо, - требует она у Игоря.
- Это твоя мама? – спрашивает он, отсчитывая сдачу.
- Да, а что?
- По-моему, мы знакомы… Лет пятнадцать назад… Её зовут Екатерина?
Девочка разочарована. Ясно же, что парень говорит о времени, когда её самой ещё не было на свете, а он, максимум, ходил в детский сад. Она молча разрывает шуршащую обертку и надкусывает эскимо.
- Что-нибудь ещё? – машинально интересуется Игорь.
Покупательница не слушает его.
...Впервые он увидел её шестилетним мальчиком. Многие заметили двух незнакомых тётенек в белых, как у врачей, халатах. Они разговаривали с воспитательницей и приветливо улыбались играющим детям. Несколько малышей, в том числе и сам Игорь, не сговариваясь, выделили Катю. Казалось, что девушки находились в мужской компании, где все обожали одну из них, а со второй обращались чуть-чуть свысока. Если воспитательницы строго выдерживали дистанцию между собой и детьми, то практикантки быстро сблизились с группой. Они разрешали обращаться на «ты». Читали книжки, не заставляя весёлую ораву спать. В середине тихого часа Катя начинала негромко напевать. Странная колыбельная успокаивала детей. Игорь ещё не знал английского, он просто слушал голос девушки, певшей то ли для себя, то ли для них. Все спрашивали, как называется эта песня, о чём она? Катя отвечала: «Sympathy» - сочувствие. Они не понимали, что такое «сочувствие». Девушка объясняла, что это чувство испытываешь по отношению к человеку, которому больно, одиноко, грустно. Если кто-то из друзей плачет, и у вас тоже наворачиваются слёзы, вот это и есть sympathy. Игорь, как и все остальные, слушал с серьёзным видом. Он ещё не умел долго размышлять о таких недетских вещах, но слово запомнил, первым из английских.
Город, даже небольшой, похож на толстую книгу, а каждый житель – на определённое слово, и если какое-то существительное встретилось с каким-то прилагательным на двадцатой странице, это ещё не значит, что они снова окажутся в одном предложении на двухсотой… Во всём бывают исключения. Однажды Игорь увидел девушку, очень похожую на Катю. Мальчика смутили распущенные волосы, тёмная куртка, которая понравилась бы ему на ком-то другом. Он окликнул видение из недалёкого прошлого. Ребенок не сомневался в том, что их дружба продолжается за пределами детского сада… Она даже не посмотрела в сторону мальчика. Обида обожгла его. В магазине, расположенном за углом, Игоря ждала понравившаяся игрушка. Радость детства спешила занять место взрослого разочарования. В тот раз он выбрал настольную игру - с несколькими яркими машинками на коробке и внутри неё.
Музыка смолкает. Раздаются два, три одобрительных хлопка. Почему-то Игорем овладевает злость: зачем Катя пела здесь, кому сочувствовала? Женщина возвращается к скамейке, и они с дочерью уходят.
Около девяти вечера Игорь идёт к выходу из парка. В нижнем правом углу маленькой площади, куда ведут все дороги, никто не торгует мороженым. Огромный зонт, прилавок с холодильной камерой и прочее находится в фургончике, едущем сейчас по городу. Людей ещё много, некоторые идут навстречу, другие - в одном направлении с ним. Игоря обгоняет хрупкая женщина с маленькой девочкой на руках. В глаза бросается сумка, висящая на плече. Обе ручки кажутся двумя полукружьями из разноцветных бусин, которые не рассыпаются мгновенным фейерверком. Сонный ребенок замечает надувных зверушек, продающихся слева от них. Но женщина говорит: «Мы уже прошли их, а возвращаться – плохая примета».