На днях посмотрел по каналу «Культура» лекцию доктора филологии О. И. Федотова «Поэзия Владимира Набокова». Там утверждается, что Набоков «мучительно» завидовал Ходасевичу; это якобы видно из романа «Дар», где прообразом Набокова является поэт Годунов-Чердынцев, а прообразом Ходасевича – поэт Кончеев.
Между тем в предисловии к американскому изданию романа сам Набоков пишет:
"Я не Федор Годунов-Чердынцев и никогда им не был…
…и меня нисколько не тревожило существование Кончеева, да и любого другого писателя. Кстати, именно в Кончееве, да ещё и в другом случайном персонаже, беллетристе Владимирове, различаю некоторые черты себя самого, каким я был в 1925 году."
(В. Набоков, Монтре, 28 марта 1962 г.)
Федотов об этом предисловии умалчивает. И зря - интересно, как он его прокомментирует. Не может же он не знать о нём.
Очень нравится роман «Дар». В этом году пару раз читал и мне, кстати, не показалось, что Чердынцев так уж «мучительно» завидовал Кончееву. Правда, там есть строчки, где Чердынцев признаётся Кончееву: «…я прежде завидовал вашей славе», но в самом романе это как-то не ощущается, а есть там скорее возникновение «довольно божественной» духовной связи между поэтами, и не только в воображаемой встрече в последней главе.
Короче говоря, я запутался. Кому верить?
Насколько вообще можно доверять писателю, когда он говорит о себе и своём творчестве?
Или не доверять ему вообще, а положиться на мнение исследователей творческого наследия?
Заманчиво было бы считать своё первое впечатление самым верным. В конце концов, не важно, завидовал Набоков Ходасевичу или нет. Юрий Олеша, к примеру, по словам Валентина Катаева «не знает более сильного двигателя творчества, чем зависть». Соглашусь только с тем, что зависть может быть созидательна.
Вспомнилась, ближе к ночи, статья Эдгара По «Философия творчества». Вот она сразу вызвала сомнения в искренности автора.
Великий американец на примере своего замечательного «Ворона» разбирает по косточкам процесс его создания, пытаясь убедить всех, что вдохновению он ничем не обязан; здесь только анализ и кропотливый труд, и знание конъюнктуры.
А между тем сама статья написано вдохновенно. Могу себе представить как Эдгара По захватила идея надавать «вдохновению» пинков. И он делает это на примере, может быть самого лучшего своего стихотворения. Вот что он пишет:
"Я выбираю "Ворона" как вещь, наиболее известную. Цель моя - непреложно доказать, что ни один из моментов в его создании не может быть отнесен на счет случайности или интуиции, что работа, ступень за ступенью, шла к завершению с точностью и жесткою последовательностью, с какими решают математические задачи."
Дальше идёт очень интересный анализ стихотворения. Там есть про выбор объёма и сферы действия, интонации и впечатления, образа и т. д., но я не об этом. Мне показалось, что и статья эта, как и сам «Ворон» были написаны не без «искры божьей».
Подтверждения своим догадкам я всё-таки нашёл.
У меня сохранился виниловый диск с литературной записью стихотворений Эдгара По (1988г.), где на конверте есть статья Виктора Топорова, в которой он пишет:
"Правда, многие – и не без оснований – полагают, что известный трактат «Философия творчества, в котором шаг за шагом прослеживается процесс работы над знаменитым стихотворением «Ворон» и его генезис объясняется чисто логическими причинами, представляет собой в известной мере мистификацию и что роль вдохновения умалена поэтом сознательно из эпатажных целей."
В принципе, конечно, и в случае с предисловием Набокова, может быть автор умышленно наводит «тень на плетень», с какими-то своими целями.
Я далёк от мысли, что писатели, даже гиганты, всегда абсолютно искренни. Да и существует ли она, абсолютная искренность?
Ну, разве что в поэзии…