Однорукий

Туловский Валерий
Игорь собрался ехать на дачу в электричке, что было для него редкостью. Обычно отец возил всю семью на машине, но в этот раз задержался на работе, и Игорь решил его не дожидаться.

Майский день выдался настолько жарким, что в вагоне стояла неимоверная духота. Пассажиров было очень много, остро несло густым горячим запахом пота. Суета и толкотня, недовольства и пререкания брали верх над лучшими человеческими качествами. Молчали и не толкались лишь те, кто оказался понаглее и пошустрее, а теперь заняли сидячие места. В их числе был и Игорь, умудрившийся проскользнуть одним из первых. Ему повезло: успел присесть возле окна, что сулило спокойную поездку. Своим преимуществом он сразу же воспользовался: склонил голову к стенке, закрыл глаза и притворился спящим, тем самым, отрезая от себя недовольные взгляды, злые реплики в свой адрес и успокаивая свою совесть. Всё ж лучше, чем глядеть в окно и делать вид, что необычайно внимательно изучаешь, как мельтешат деревья. От такой внимательности получается исключительно глупое выражение лица.

Когда электричка тронулась с места, народ, конечно, немного притих, но дух агрессивности всё-таки оставался. Мальчишку, который с кипой газет пытался протиснуться внутрь вагона, обругали и начали выталкивать обратно в тамбур. Подобное фиаско ожидало и парня с коробкой мороженого. Несмотря на его зычный голос и убедительный призыв купить стаканчик "пломбира" или же пачку "пингвина", ни одного желающего не нашлось, а наиболее широкоплечие пассажиры пообещали сделать пингвина из него самого.

Наконец, после нескольких остановок, стало свободнее. Уже не с прежним озлоблением встретили всё того же мальчишку с газетами, а у парня покупал мороженое едва ли не каждый третий. Послышались спокойные беседы; однако Игорь ни к кому не прислушивался и думал о личных пустяках.

Середина пути миновала, когда он решился открыть глаза ; и не прогадал: стоящих пассажиров почти не осталось. Можно было разглядеть и своих соседей.

Рядом с ним сидела полная, средних лет женщина с мужем, таких же габаритов, как и его супруга. Напротив оказались попутчиками парень с девушкой, а также старушка, вёзшая с собой картонную коробку с цыплятами. Если супружеская чета ехала молча, то парень с девушкой оживлённо вели беседу о недавней вечеринке. Обсуждаемые факты и речь молодёжи оказались настолько откровенными, что полная женщина с неодобрением глядела то на парня, то на его подружку, не забывая мельком взглянуть и на реакцию мужа, который выражал своей зевотой одну тоску. Старушке, по-видимому, было неинтересно слушать кого-либо, а, может, и глуховата была, поэтому к молодёжи она не склоняла слух, хотя с неподдельным любопытством разглядывала остальных пассажиров. Затем старушка открыла крышку коробки, и по всему вагону стал слышен писк.
 
Игорю от такого соседства сделалось ещё более скучно, но радовала мысль, что скоро будет и его остановка. Он ни о чём не думал, лишь равнодушно разглядывал суетящихся цыплят.

Вдруг двери в вагоне раскрылись, вошёл мужчина и хриплым, но жалким голосом почти пропел:
"Люди добрые, подайте, Христа ради, инвалиду с детства, горемыке и жертве всех властей на пропитание. Дома у меня нет, семьи нет. Подайте копеечку, а я буду молиться о вашем здоровье всю свою жизнь. Смилуйтесь, христиане".

Разговоры в вагоне прекратились. Все обратили своё внимание на убогого. Игорь также не стал исключением.

Между рядами сидений шёл (а точнее, не шёл, а едва переступал ногами) мужчина, возраст которого тяжело было определить(наверное, от тридцати пяти до сорока пяти ему дал бы каждый). Непричёсанные, тронутые слегка на висках седой паутиной волосы были мокрыми от пота и длинными прядями свисали, как попало. Несмотря на то, что шёл май, и солнце ещё не очень часто давало возможность погреться и загореть, у мужчины было лицо такого цвета, словно он весь год провёл в Крыму. Маленькие глаза его смотрели жалобно, белки глаз не выделялись, потому что имели жёлто-красный оттенок.  Очень редкая и длинная, с проседью, бородка гляделась вообще безобразно и делала лицо каким-то смешным и в то же время устрашающим. Не по размеру широкий пиджак, наверное, никогда не стирался, но рубашка в полоску имела вполне приличный вид. Один рукав пиджака был заправлен в карман, а из другого выглядывала протянутая, чертовски худая рука, на ладони которой насчитывалось лишь два пальца: большой и указательный. Штаны горемыки оставляли ещё более тяжёлое впечатление, если не сказать сильнее, особенно  неприятно смотрелись пятна с очерченными белыми границами.

Игорь иногда давал милостыни, в особенности детям. Он помнил год, когда, словно сговорившись, на улицах появились погорельцы, жертвы землетрясений и прочих погодных стихий со всего бывшего Союза. Один раз к нему постучались даже домой. Открыв дверь, он увидел девочку лет двенадцати, которая быстро начала говорить что-то про Молдавию, непонятно молиться и креститься; Игорь пожалел тогда девчушку и дал мелкую купюру с семейного кошелька. Мама с папой не ругали его, когда он объяснил, куда пропали деньги, поэтому Игорь иногда использовал такой ход: скажет, что дал погорельцу либо нищему столько-то, клал им треть, а остальное брал себе. Со временем различные беженцы и жертвы перестали появляться; но ( удивительное дело! ) больше стало больных нищих. Интересно, что новые нищие "работали" всегда на одном и том же месте.

"Наверное, и поезда уже поделили", - подумал Игорь; на этот раз он не собирался давать милостыню, и не только потому, что денег у него оставалось мало, а дело в том, что он никогда не давал денег нищим мужчинам.

По-видимому, не все пассажиры придерживались таких же взглядов, как Игорь. Нищий переходил от одного сиденья к другому, и почти везде ему сунули в обезображенную ладонь деньги, которые он довольно ловко отправлял себе в карман. Конечно, многие давали милостыню не столько от чувства сострадания, сколько ради приличия, ради успокоения своей совести: плохо ведь, когда сосед кладёт рубль, а ты, отнюдь не хуже одетый и не менее упитанный, глядишь в окно. Нищий этим обстоятельством умело пользовался: когда кто-то подавал ему деньги, он не сразу отходил от того человека, а начинал горячо благодарить за подаяние, не забывая нахально сунуть свою искалеченную руку соседям. Тем ничего не оставалось, как открывать свои кошельки. Убогий ещё с большей артистичностью призывал Бога дать здоровья и счастья подавшим милостыню и переходил к следующему пассажиру.

Вскоре дошла очередь и к Игорю с его попутчиками. Калека, повторив в который раз свой слёзный монолог, остановился возле старушки.

То ли старушка была действительно столь глуха, что не слышала настойчивого призыва к милосердию, то ли ещё по какой причине, но она лишь неуместно улыбнулась и обвела взглядом...  своих соседей. Молодая парочка, не взирая ни на старушку, ни на убогого, по-прежнему вела свой разговор. Игорь поёжился, словно ему стало холодно, и начал глядеть в окно. Мужчина стеснительно что-то пробубнил и полез в карман за бумажником. Его жена, увидев действие супруга, неожиданно спросила нищего:
-А зачем деньги тебе?
-На хлебушек, голубушка. Подайте, Христа ради... - вновь захрипел однорукий, одаривая мужчину кротким взглядом.
-Мы это уже слышали, - перебила женщина калеку. - Наверное, не на хлеб, а на водку деньги собираешь?
-На хлебушек, родная, на хлебушек. Может быть, водочки немного куплю, но главное - на хлебушек.

Старушка, глядевшая теперь то на убогого, то на семейную чету, не переставала улыбаться.

-Стой, Вася, - задержала "голубушка" руку мужа, - не давай ему деньги, он всё равно пропьёт их.

Вася опять пробубнил, положил бумажник обратно в карман и виновато поглядел на нищего, глазами говоря: "Извини, браток, я бы рад, да вот рядом сидит..."

Ответ женщины, по-видимому, не поверг в смятение нищего, который, словно ничего неприятного не произошло, продолжил свой рейд по вагону.

И вновь стало слышно его пение, а затем шелест денег.

Теперь старушка не отрывала своего взгляда от калеки, но всё ещё улыбалась. Женщина взялась за воспитание своего Васи, довольно громко наставляя его, как следует себя вести с деньгами: что, кто, сколько, зачем и нужно ли вообще... В заключение она сделала вывод, что "очень много стало всяких там, а я одна". Кто-то в вагоне подхватил мысль и начал рассказывать про мнимых слепых. Эта тема быстро стала популярной и вскоре обросла новыми подробностями и байками.

Калека, наконец, прекратил свой длительный путь по вагону и вышел в тамбур.
На следующей остановке Игорю нужно было выходить, поэтому, взяв сумку, он поднялся и хотел было идти к выходу, когда старушка взяла его за рукав.

- Сынок, я дам денежку, отнеси её мужчинке, что без пальцев тут ходил, - громко сказала она и сунула бумажку Игорю в руку.

Парень крайне удивился столь позднему ходу старушки, но отказать не посмел, да и времени было достаточно: вряд ли нищий далеко ушёл за минуту-другую, наверняка в следующем вагоне попрошайничает.

Кивнув старушке, Игорь принял деньги и быстро направился к тамбуру.
               
Как и предполагал, нищий не успел далеко уйти. Уже в тамбуре следующего вагона Игорь упёрся в спину однорукого. Тот оказался не один, рядом с ним стояли двое мужчин и вели беседу между собой.

Игорь не решился дать милостыню в присутствии посторонних и подошёл к двери вагона. Парень рассчитывал, что нищий снова начнёт клянчить, и вот тогда он отдаст старушечьи деньги.

Его присутствие, по-видимому, чему-то мешало, потому что разговор прекратился. Двое мужиков с вызовом поглядели на Игоря.

-Чего надо? Проходи дальше, - сказал один из них.
-Я выхожу на следующей остановке, - ответил парень.
-Ладно, доставай, Егор, этот не помешает, - просипел второй, небрежно кивая в сторону Игоря.

Первый достал из кармана пузырь водки и складной стакан. Быстро откупорив бутылку зубами, он налил полстакана и протянул однорукому.

"Суну сейчас этому нищему алкашу и уйду в другой тамбур", - подумал Игорь.

Он уже сделал шаг вперёд к попрошайке, когда увидел, что однорукий как-то странно зашевелился, заёжился, и вскоре у него появилась... вторая рука - абсолютно здоровая, но с крупными венами. Нищий взял только что появившейся рукой стакан и залпом осушил его.

Игорь от удивления обомлел. Ему показалось, что деньги в его руке стали мокрыми.

"Отдать и бежать. Нет, лучше бросить ему в ноги и бежать. Поднимет... " - пронеслась мысль у парня.

Он не заметил, как электричка замедлила ход, поэтому удивился, когда она остановилась, а за его спиной открылась дверь.

"Чёрт с ним, с этим нищим. - Игорь оглянулся на платформу. - Лучше будет,если сигареты себе куплю", - рассудил он и одним прыжком оказался на земле.

Электричка удалялась, а Игорь не двигался с места и грустно глядел ей вслед. Что-то непонятное точило его внутри, сердце бешено стучало... Ему  было стыдно.
 
"Всё равно ведь пропьёт", - мысленно оправдывался он и тяжёлым шагом побрёл к станции.

Со стороны можно было увидеть, как через несколько метров Игорь остановился, поглядел на свою ладонь, вытряхнул с неё бумажку и зашагал дальше.