ОСТРОВ БЕЛЫХ ПТИЦ
Юрий Желтышев
В то лето до нас дошли слухи о загадочном острове среди камышовых плавней.
На необозримых – так тогда казалось! – просторах кубанского водохранилища где-то в неисследованных тростниковых джунглях притаился этот таинственный – почти жюль-верновский! – остров, остров – фата моргана. Было даже известно, что наш дальний родственник – троюродный дед по фамилии Срибный привозит оттуда
«добрячих» линей и сазанов. Воистину, загадочный остров, рыболовный рай! Но где же он, как до него добраться? И существует ли он на самом деле?
Как я понимаю сейчас, не так уж нам важен был этот злополучный остров, как географическое понятие, как «часть суши, со всех сторон окруженная водой», сколько был нам нужен повод для приключений. Мы были романтичными городскими мальчишками Юриком и Жеником, начитавшимися приключенческих книг, и неосознанно желавшими чего-то смутного, что обозначается понятием «ветер странствий». Мы изнывали от летнего каникулярного безделья в усадьбе деда, где томились, как мухи на липучке. Конечно, мы с братом не скучали – целыми днями запоем читали найденные на дедовской бамбуковой этажерке собрания сочинений Грина, Жюль Верна и Стивенсона. И еще вели летние дневники, где подробно описывали события летних дней - рыбалки, походы, планы и мечты. А мечтали мы о плаваниях в морях, подобных гриновскому Проливу Бурь, о жизни робинзонов на необитаемых островах.
И тут как раз кстати возник слух об этом острове. Так ли важно – существовал ли остров на самом деле? Нас поманило Несбывшееся! Рано или поздно, как говорит об этом Грин, Несбывшееся зовет нас за собой – и никуда от этого не деться!
Мы решили навестить полумифического деда-Всеведа и во что бы то ни стало выведать у него тайну расположения острова. На поклон к деду отправились с дядей Володей, который славился тем, что мог разговорить за чаркой кого угодно. Дядя Володя прихватил с собой волшебную бутыль бабушкиной «жорделовой».
Дедусь по фамилии Срибный – седой как лунь, с хитроватой улыбкой, - оказался не таким и простым, с «закавыкой». Дед жил почти у самой речки, у дальнего залива, его огород тынами упирался в камыши, прямо за оградой волны колыхали его «каюк» - утлую плоскодонную посудину. Мы часа два сидели с ним «у садку», но даже все искусство дяди Володи не помогло выведать что-нибудь путное. За это время было обсуждено много волнующих тем: какая настойка лучше – жорделовая или вишневая, от каких болезней стали дохнуть кролики, как уберечь коров от эпидемии ящура. На все эти темы дед охотно «балакал», зато когда речь заходила об острове, отвечал уклончиво, лукавил, даже ставил под сомнение его существование.
- Та який там острівець! То все примара! Не беріть дурного в голову! Якого біса вам треба? Становьтесь біля насосної - там хоч тарані натаскаєте!
При этом дед хитровато щурился, не забывал прикладываться к «жорделовой», запаливал трубочку, пускал дым. Какая там тарань! Нам нужны были сазаны, нужны координаты острова. Недоговаривает! Явно что-то скрывает! – решили мы.- Надо хотя бы разузнать про наживку, а остров мы как-нибудь и сами найдем. На что же клюет сазан? На этот раз дед был более откровенным.
- От вам здалися ті коропи! На черв;яка вони беруть! А черв;яка того звуть хробак! Без хробака діла не буде!
В ответ на наш резонный вопрос – где же взять того «хробака»?- дед, прихватив лопату, приковылял на луг возле реки, топнул ногой и сказал: - Копайте отут!
Мы на славу потрудились, прямо как искатели сокровищ, вырыли довольно глубокую яму, в результате нашли штук пять «хробаков» - живучих, черных, как змеи, и страховидных червяков. Спасибо и на том!
На следующий день мы поднялись ни свет ни заря. По станице хрипло кукарекали первые петухи. Бабушка Тина уже кормила курчат, со двора слышалось:
- Пури-пури-пури-пури! Пуреньки-пури! Кыш, стара! – так она звала цыплят и отгоняла от корыта старых кур.
Дядя Володя по причине вчерашнего неумеренного дегустирования «жорделовой» встать не смог и в экспедиции участия не принимал. Пострадал за идею! Ледяная вода из рукомойника прогнала сон, сдобные бабушкины «горишки» и «вергуны» вместе с кринкой молока поддержали силы. И мы оседлали велосипеды. Ехать предстояло долго – вначале через всю станицу – дворами и вдоль реки – потом по дамбе плотины. И, наконец, по нескончаемой проселочной дороге вокруг водохранилища вдоль клещевинных и кукурузных полей, минуя кузницу, ферму и насосную станцию. За фермой было наше заветное рыбацкое место – Берег Сокровищ. Здесь когда-то с неведомой целью колхозные бульдозеры нагребли полуостров, ныне дикий и заросший будяком-чертополохом. Под обрывом полуострова недалеко от берега начиналась яма, где хорошо брала крупная «двадцатифунтовая» плотва на донки со спутником - привязанным резинкой куском макухи. Но на этот раз мы только проводили взглядом уловистое место. Наш путь лежал дальше.
У нас был план – объехать водохранилище по часовой стрелке, добраться аж до другой станицы – Украинки - в его верховьях. И по возможности с берега отследить, где может скрываться остров – и как ближе до него добраться? И вообще – «примара» он или реальность?
Путь неблизкий! Беспощадное кубанское солнце вовсю напекло нам затылки, когда мы, наконец, прибыли в Украинку. Местные рыбаки, сидящие на «кладке», ничего и не слышали об острове. Или делали вид, что не знают. Они тихо и безмятежно таскали «плитку» и «красноперку», не помышляя о сазанах.
«Кладка» - ветхое деревянное сооружение на сваях через всю реку, сработанное в незапамятные времена, должно быть «при атамане Сирко». Когда идешь по ней, она вся шатается и скрипит, перила тоже колышутся, доски под ногами ходят ходуном.
Когда-то, в детстве, я провалился на такой кладке на прогнившей доске посредине реки, меня за руку вытаскивал отец. И вспоминать не хочется!
Кладка привела нас в заброшенный яблоневый сад, заросший и неухоженный, наполненный треском сорок и ароматом попеченных на солнце осыпавшихся яблок. За садом оказался дынно-гарбузовый баштан с куренем сторожа, сложенным из камыша. Сторож, сам лысый и загорелый, как гарбуз, тоже ничего путного не мог нам сказать об острове, только неопределенно махнул рукой в сторону камышей: - Шукайте! Може він є, а може й нема!
А дальше простиралась совершенно безжизненная местность – ничем не радующие глаз выгоревшие на сонце холмы с шарами перекати-поля. Степь да степь кругом! Мы впервые были на левом берегу водохранилища. Мы огляделись по сторонам: место было какое-то жутковатое. На краю балки маячил-зиял одинокий дом без окон – без дверей, на обочине дороги валялись побелевшие от времени овечьи черепа. Заброшенная бойня! – сообразили мы.
Но вот что странно, дорога за бойней не заканчивалась, куда же она могла вести?
Мы продвинулись по этой дороге насколько возможно, похоже, что это была гриновская дорога Никуда. Заросшая пыльной амброзией, полынью и сорняками всех мастей, переплетенными желтой повиликой, дорога вскоре упиралась в довольно топкое место. Дальше пути не было, начинались плавни. Поодаль несколько скелетов высохших деревьев вздымали вверх свои ветви. В стороне сгрудились несколько акаций, не очень высоких, но тенистых, с ветвями, искривленными как на японских гравюрах.
Вечерело. В кронах акаций раздались какие-то пронзительные крики – то ли предупреждающие, то ли испуганные. Мы стали приближаться – и вдруг две большие белые птицы, тревожно крича, снялись с ветвей и полетели в камыши, держа наперевес острия длинных клювов. Белые цапли! Какая редкость для здешних мест, мы их раньше никогда не встречали. А на акациях, похоже, их гнездовье.
Идти дальше не было смысла: непроходимое бескрайнее море тростника. В нем по левую руку обозначилась протока. Мы узнали эту протоку: когда-то в этой протоке мы с дедом Степаном ловили бреднем раков. Правда, подходили мы к ней совершенно с другой стороны – со стороны станицы Старолеушковской. Значит, круг замкнулся – объехав все водохранилище, мы вернулись к знакомым местам. А где же остров? Остров должен быть где-то там, в этом зеленом бескрайнем тростниковом море.
На этот день приключений было достаточно, да и силы были на исходе. Что ж, результаты экспедиции обнадеживали. Остров мы не нашли, но мы, должно быть, подобрались к нему вплотную. Зато у нас созрел новый план. Искать остров с берега – бесполезно. Теперь, когда нам приблизительно известно его местоположение, мы будем добираться к нему на лодке. Допустим, лодку можно взять на лодочной станции на правом берегу. Но для того, чтоб добраться до острова нам придется ни много, ни мало – переплыть все водохранилище, да еще наискосок. Конечно, это рискованно, но можно поступить и по-другому: двигаться вначале вдоль дамбы, затем войти в более спокойный левобережный залив, пересечь его и, ориентируясь по одиноким деревьям и строениям на берегу, войти в тростниковые плавни, где и продолжать поиски.
План был принят, осталось его осуществить.
И вот, в один прекрасный день, набрав побольше провизии и, главное, питья – бабушкинового вишневого «узвара» - мы отчалили от причала лодочной станции.
Где же этот исчезнувший, не дающий нам покоя остров? Неужели он скроется от нас как гриновский остров Фрези Грант из «Бегущей по волнам»? Каким близким и каким желанным он казался! Нет, мы найдем его, во что бы то ни стало!
Погода была под стать нашей решимости – задувал резкий порывистый ветер, бил прямо в лицо, навстречу нам неслись волны с белыми барашками. Значит, нечего было и думать пересечь водохранилище напрямик да еще против ветра. Но оставался в запасе план Б – идти по периметру вдоль левого берега. Путь более длинный, зато верный. Так мы и сделали. Приключения на море начались!
Держа на траверсе левый берег, мы взяли курс на дальние камыши и пересекли залив. Тут было тише, стена камыша не давала ветру разыграться. Но куда править дальше? В камышах зияли проходы, довольно узкие, иной раз доступные только для безвесельных плоскодонок, управляемых шестом. Пришлось вынуть весла из уключин и продвигаться, отталкиваясь ими от дна.
Хуже всего было то, что как только над нами сомкнулись шелестящие тростниковые чащи, - сразу потерялись из виду все береговые ориентиры. Видно, все-таки неважные мы были моряки, – компаса мы не взяли, о чем приходилось теперь жалеть. Но как найти дорогу в лабиринте проток? И хотя день был облачный, солнце все-таки нет-нет, да и прорывалось сквозь облака, и мы не унывали – сориентируемся по солнцу! Романтика с лихвой окупала отсутствие опыта и возможные опасности. Нас вела неутолимая жажда приключений и азарт первооткрывателей!
Мы вступили в доселе неведомый нам мир – мир проток и лагун. Время от времени камыши расступались, открывая обширные водные пространства – плесы. Проходя их, мы стали их считать – один, второй, третий. Похоже, что сюда редко кто заглядывал, здесь царила не потревоженная человеком жизнь. Большие голубые стрекозы-дозорщики проносились над головой, чуть не задевая, сцеплялись парами, треща целлофановыми крыльями. Вслед за жадными всплесками окуней, рассыпались серебристыми стайками мальки. Целый выводок диких утят выплыл из камышей и не торопился скрыться, пока мама-кряква, прокрякав, увела их в заросли. А тростниковым лабиринтам все не было конца. Мы уже потеряли счет пройденным плесам с зелено-малахитовой водой, когда впереди что-то замаячило. Целая стая речных чаек поднялась в воздух с невидимого плеса и с тревожным криком стала реять в воздухе.
Что там дальше? Гнезда чаек – целая колония! Да это же и есть остров! Остров, к которому мы стремились! Да, это, без сомнения, был он.
« О Дезирада, как мало мы обрадовались тебе, когда из моря выросли твои склоны, поросшие манцениловыми лесами!» - от избытка чувств Женик процитировал эпиграф из «Бегущей по волнам».
Впрочем, никаких «склонов, поросших манцениловыми лесами» у нашего острова не было. Нам открылись топкие травянистые берега, вдалеке, словно часовые на страже, стояли две белые цапли. Вот одна из них вывернула шею, рассматривая пришельцев, подняла одну ногу, медленно переступила и снова замерла. Нос лодки ткнулся в топкий берег – земля!
Тихий писк, почти кукольный, мультфильмовый раздался в осоке и к нам прилез, весь дрожа на гнущихся лапках, тощий облезлый котенок. Откуда ты взялся, дружок? Чья недобрая воля спровадила тебя на этот берег, – за какие грехи?
Котенок ткнулся мордочкой в наши ладони, заскулил-заплакал, жалуясь на свою судьбу. Ну, не бойся, дружок, уж мы-то тебя не оставим в беде! Хочешь покушать? Угощайся! Котенок с жадностью набросился на еду – но много есть не смог – был слишком слаб. Это последнее усилие отняло у него много энергии – и он тотчас уснул в лодке под лавкой.
Мы обошли весь остров – был он невелик. Если не считать чаек и их птенцов, похоже, что котенок был единственным его обитателем. Это был остров птиц! В отдельных местах гнезд было так много, что приходилось выбирать, куда поставить ногу, чтоб не наступить на яйца или птенцов. По всему было видно, что остров весной затапливается водой, кругом лежал слой высохшей тины. В то же время остров, по-видимому, знавал и лучшие времена: посредине острова возвыщались пни от спиленных деревьев.
Обойдя остров, мы размотали удочки и попробовали ловить рыбу, но безуспешно – вокруг было мелководье. Впрочем, в одной из неглубоких проток мы обнаружили браконьерские вентеря. Подняли один – в нем тяжело ворочались золотые толстогубые лини с сонными красными глазами. Не та ли это снасть, с помощью которой хитроватый дед-Всевед ловит сазанов?
Итак, великие географические открытия совершились! Таинственный остров – мы назвали его Островом Белых Птиц – был, наконец, найден! Раскрыта самая большая тайна, которая не давала нам покоя все лето! На острове обнаружен и поднят на борт котенок-Робинзон! Из пиратских вентерей добыта рыба! Теперь можно было со спокойной душой отправляться в обратный путь.
Но нам предстояло еще одно испытание – самое последнее. Надо было вернуться назад, не заблудившись в лабиринте проток. Легко сказать! К несчастью, погода окончательно испортилась, небо заволокли тучи и, углубившись в плавни, мы вскоре поняли, что понятия не имеем, куда плыть. Мы же не делали никаких отметин, не бросали по пути фантиков и хлебных корочек, как дети в сказке братьев Гримм. Нам стоило держать курс на запад, - солнце всегда садилось за дамбой, - но как узнать, где сейчас солнце, где запад? Нам стало немного не по себе. Значит, судьбе было угодно, чтоб мы заблудились? Часа через два непрерывного блуждания в дебрях проток нам стало окончательно ясно, что, как мы ни опасались, а все-таки сбились с пути. Мы слишком долго кружили по камышам, чтобы верно заметить направление.
Да…положение…
- Женик, - сказал я, - что ты скажешь, если нам придется заночевать в камышах? Как ты думаешь, это романтика?
Но Женик почему-то не поддержал мою идею. Заманчивая перспектива заночевать в лодке на воде его явно не радовала. Романтика романтикой, а день, между тем, клонился уже к вечеру. Ветерок, дувший порывами целый день, и не думал успокаиваться, и хотя он сдувал комаров, вряд ли это было для нас важно. Ночи в августе уже прохладные, а у нас ни теплой одежды, ни плаща. А если пойдет дождь? Невольно представлялось, как нас будут ждать бабушка и дед, как начнут искать, будут волноваться…Нет, надо было выбираться из камышей, и чем скорее тем лучше! Но как? Положение было угнетающим, угрожающим, но неужели безнадежным?
Как бы дразня нас, из пространства выплыли две белых цапли и, медленно взмахивая крыльями, полетели мимо. Хорошо им! Они прекрасно видят окрестности со своей высоты! Эх, забраться бы на какую-нибудь мачту и посмотреть поверх моря камышей! Но такой мачты не было…
- Эврика! – вдруг воскликнул Женик.- смотри, замечай куда они летят! Как ты думаешь – куда? Они летят к своим гнездам на тех деревьях, что мы видели в тот раз! А значит – мы спасены! Греби за ними!
Мы дружно взялись за весла, нас подгоняла надежда на спасение. Белые цапли не подвели нас, они указали верный путь. Через какие-нибудь полчаса мы пробились через камыши и заливы и пристали к знакомому берегу. Оттуда было уже рукой подать до плотины и лодочной станции.
…Возвращались домой уже в потемках. Сквозь тучи кое-где проглянули звезды, огромные южные кубанские звезды. Кузнечики бессонно стрекотали в акациях, где-то в камышах зловеще-заунывно кричала выпь. Мы возвращались голодные и продрогшие, но были чуть не наверху блаженства. Было чем гордиться!
Мы не поймали сазанов. Мы вообще ничего не поймали, кроме тех двух линей, вынутых из браконьерской верши. Но зато мы спасли живое существо – котенка Робинзона. И спаслись при этом сами, нашли Остров Белых Птиц. И белые птицы нам помогли – подсказали дорогу домой. Мы раскрыли тайну деда-Всеведа и тайну загадочного острова. Не так уж мало для одного дня! Пожалуй, мы пережили настоящее приключение!
- Женик, - спросил я,- что ты будешь записывать в свой летний дневник? Я, например, запишу, что это было приключение так приключение! Что ни погода ни трудности не помешали открытиям! Еще запишу, что Остров Белых Птиц лежит в стороне от морских путей и пока не обозначен ни на одной из карт.
- Давай,- предложил Женик, - сами составим карту острова и отметим его местоположение. Для этого придется организовать еще одну экспедицию. Но главное, что стоит записать – как ты думаешь, не начинает ли сбываться Несбывшееся?
13.12.2007