ВЕСЕЛЫЙ МЕСЯЦ МАЙ
(Рассказ написан по дневниковым записям моего брата Евгения – поэта и рыболова. Лучшая память о нем – прочесть отрывки из его блокнотов.)
…Вот тебе, пожалуйста, целый месяц так и не брался за дневник! А событий происходило так много, и они накатывались так внезапно, что просто не успеваешь остановиться и оглянуться назад. Единственное, что можно попробовать,- выбрать среди них те, что запомнились больше всего и сами просятся на бумагу.
Началом отсчета будет, конечно, день 26 апреля – последний день моей работы перед отпуском. Этот день ознаменовался состязанием двух институтских команд КВН – нашего второго отдела и третьего,– «двоешников» и «троешников». Может быть, сценарий выступления «двоешников» был чуть-чуть сильнее (говорю так не только потому, что сам приложил к нему руку!), но, честно говоря, ребята из третьего отдела все-таки были веселее, дружнее, находчивее. Поэтому, для меня явилось сюрпризом, когда жюри неожиданно присудило победу нашей команде. Всех ошарашило, когда я сказал в микрофон, что мы были лучшими, а наши соперники – все-таки лучше нас! На следующий день на работу я уже не вышел, (о чем жалею, говорят, ребята здорово отпраздновали победу!), и сразу же включился счетчик отпускных дней, которых на сегодняшний день почти не осталось.
Зато начало мая, как всегда, незабываемо! Майский «победный» турпоход (потому что на праздник Победы) стал уже нашей доброй традицией. В нем участвует «цвет института» - девушки и молодые люди – активисты концертов и кавээнов, словом, золотая молодежь! На правах «дежурного летописца» постараюсь описать его «свежим пером».
Итак, майский поход. Маршрут Змиев – Шелудьковка – Северский Донец. Девиз похода: «Любовь, комсомол и весна!» Точнее, наверно: «Любовь, туризм и авантюризм!» Но попробую описать наш поход без налета кавээнных острот.
Природа в мае просто буйствует, кружит голову ароматами, цветами, красками и птичьим пением. Тропинка ведет нас через сосновый бор, пронизанный солнцем и наполненный целебным хвойным ароматом. И вдруг – о чудо! – кое-где на опушке из мягкой рыжей хвойной подстилки поднимаются ворсистые колокольчики сон-травы. Мы идем, стараясь переступать через них, чтоб не дай бог не смять эти редкие цветы какой-то неземной, нездешней красоты.
Дальше путь лежит в долину реки Северский Донец через пестрое березовое мелколесье. Нежная листва берез «в зеленый дым одетых» только-только распустилась, среди кружевной листвы жужжат майские жуки, тоже диво дивное для горожанина. Я ловлю несколько штук для рыбалки, но так, чтоб не видели девчонки, сторонницы природоохраны. Тропинка, петляя, бежит и бежит под уклон к реке. Вскоре она ныряет в гущу кустов терна, хотя терн цветет, что приятно, но продираться через его колючие заросли не очень-то и легко.
- Путь наш тернистый! – каламбурит Сергей Змеевец.- Через тернии – к звездам!
Сергей возглавляет наш поход, это наш «идейный руководитель», энтузиаст туризма, он выходит в походы в любое время года, даже зимой. Он в роговых очках, с роскошными усами, в которых навсегда заблудилась улыбка, а тянет на себе такой невообразимо громадный рюкзак, что страшно смотреть! В этом рюкзаке есть все, что надо на все случаи жизни – и палатка, и топор, и котелок, и костровые принадлежности. «Все свое ношу с собой! – шутит Сергей.- Как улитка на склоне! Ползи, ползи, улитка по склону Фудзи!» В самом деле, со своим немыслимым рюкзаком Сергей напоминает огромную улитку, таскающую на себе свой домик.
Сергей – человек неиссякаемого оптимизма. Его девиз: «Все иметь, все терять и ни о чем не жалеть!» Какая-то мудрость в этом высказывании есть, ведь для того, чтоб все иметь надо уметь терять. И еще одно его любимое высказывание: «Жизнь прекрасна, что и удивительно!». Иногда, когда особенно трудно, Сергей повторяет строчки любимого поэта:
Я говорю вам – жизнь все равно прекрасна,
Даже когда трудна и когда опасна!
Удивляюсь его выносливости и силе духа. В походе он непрерывно каламбурит, подбадривает упавших духом, поддерживает уставших – его оптимизма хватает на всех! Он сам разработал маршрут похода, сам взял на себя всю организаторскую часть, и теперь ведет нас к цели, не зная усталости и сомнений.
Нас семеро – четыре парня и три девушки. Этот факт служит поводом для неиссякаемых шуток: «Семеро одного не ждут!», «Волк и семеро козлят», «Семь Симеонов бестолковых» и так далее. Мы должны добраться до места, разбить лагерь и поджидать основную группу, которая подойдет позже. Следовательно, мы – разведчики-первопроходцы. «Первопроходимцы!» – шутит Сергей.
Вообще, любые трудности вызывают у нашего предводителя только прилив новых шуток и новой энергии. Впереди перед нами небольшая балка, по ней бежит ручеек, через ручеек переброшено скользкое подгнившее бревнышко. «Приготовиться к преодолению водной преграды!» - говорит Сергей.- Делай как я!» Ловко балансируя, Сергей переходит ручеек.
А девчонкам не до смеха! Кое-кто из них хнычет: «Куда ты нас завел? Скорее выводи!»
«Подождите, скоро всех выведу на чистую воду! – обещает Сергей. - А ну-ка, девушки! А ну, красавицы! Позвольте, сударыня, руку!»
Пока Сергей переводит девчонок через ручеек, расскажем о наших девушках подробнее. Впереди всех сразу за Сергеем идет Зина – высокая, что называется статная: широкий разлет черных бровей, прямой и открытый взгляд «комсомольской богини». Она сибирячка, казацкого рода, неутомима, как и Сергей, ей нипочем трудности пешего похода. На привалах она даже не снимает рюкзак, только освобождает лямочки. Отзывчива на юмор, шутки Сергея встречает воркующим смехом. Жизненная энергия переполняет ее, кипит в ней и не таясь ищет выхода. Словом, она создана для походов, смущает только то, что за ней не угнаться!
Вторая девушка – резвая хохотушка Вера, если она начинает смеяться, то остановить ее трудно. Все вызывает у нее живую эмоциональную реакцию – и восторженную, и негативную. «Ой, какие цветы! – восклицает она, наклоняясь над лесными фиалками.-Прелесть! Ой, а по мне что-то ползет! Ужас какой!!!» И так – всю дорогу, то одна крайность, то другая. Ее все время надо то успокаивать, то поддерживать.
Третья девушка – сероглазая Катя, совсем не такая – тихоня и недотрога. Она молчалива и все свои переживания хранит в себе. Никогда не знаешь, что у нее на уме. Нет, она не жалуется и не вскрикивает, как Вера, но все время отстает и на привале дольше всех не может подняться. Когда же предлагаешь ей помощь, вспыхивает обиженным румянцем. Так или иначе, на привале вещи из ее рюкзака постепенно перекочевывают в рюкзаки сочувствующих ребят, а в ее рюкзаке оказываются вещи легкие и пушистые, такие как носки, штормовки, свитера. Таким образом, общий объем ее рюкзака остается прежним и ее самолюбие не страдает.
Ручей остался позади, препятствие успешно преодолено, но впереди много других. «Знаете, что в походе важнее всего? – говорит Сергей, - Видеть цель и не замечать препятствий!» Препятствия мы уже не замечаем, научиться бы видеть цели!
Невольно я задумался – а все-таки, какие цели ставят перед собой участники экспедиции?
Вот девочки – им хочется любви,
Вот мальчики – им хочется в походы…
Действительно, цели, по-видимому, у всех разные. Взять, к примеру, самого Сергея. Для него будет странным сам вопрос о цели нашего путешествия. Сергей идет в поход ради самого похода! Только в пути, в движении он чувствует себя самим собой. Движение для него и есть цель!
Другой участник – Саша Борода (его неотъемлемой принадлежностью является аккуратная импозантная бородка, как на картинах голландских живописцев). Он –страстный фотограф, и непрерывно донимает нас щелканьем своей новенькой фотокамеры «Практика». Да если б только щелканьем – он постоянно просит и требует, чтоб ему позировали! Его гложет непрерывный фотографический зуд. Похоже, что всех окружающих он воспринимает только как персонажей для будущих кадров. Свои достижения он измеряет не километрами пройденного пути, а метрами отснятой пленки.
Или взять хотя бы Колю. Белокурый и широкоплечий Коля – парень добродушный и компанейский. Собственно, он и пошел в поход за компанию. Но тайное его желание – поскорее прийти на «точку», где можно «расслабиться и оттянуться». Его девиз: «Кто понял жизнь – тот и кайфует!». Коля несет в рюкзаке самый драгоценный, по его мнению, груз – огромный жбан пива. И совершенно не может понять, зачем идти так далеко, когда можно расслабиться буквально на ближайшей поляне.
Ну и наконец, самый интересный вопрос, а какая же цель у меня? Стоит задуматься! Значит так, во-первых, я летописец похода: я ношу с собой маленькую записную книжечку, в которую на привале записываю разные разности. Надеюсь, что благодаря этому мир когда-нибудь узнает о наших подвигах и приключениях, которые в противном случае остались бы покрытыми мраком. А еще в душе у меня теплится надежда удивить всех своими рыболовными талантами. В моем арсенале много хитроумных снастей (это донки с колокольчиками, есть даже одна особая донка с автоматическим подсекателем производства Харьковского велозавода). Есть всякие разнообразные наживки, включая собранных по дороге майских жуков. Так что я серьезно надеюсь поймать свою Рыбу!
Вот такая наша группа туристов-авантюристов.
Под предводительством Сергея идти нам весело. С ним не заскучаешь! Романтическая натура Сергея расцвечивает будничные эпизоды нашего похода, превращая их в незабываемые приключения. Неуемная фантазия нашего предводителя превращает увиденное в пути в сцены из приключенческих книг. Например, пасущаяся на лугу лошадь превращается в мифического Пегаса, ставок, мимо которого мы шлепаем, - в волшебное озеро в стране Мирадор. А сельская девчонка, которая гонит хворостинкой упрямого теленка – да это же, без всяких сомнений, Леди Оф Зе Лейк!
Каждому привалу, который мы устраиваем в пути, с легкой руки Сергея мы даем романтичное название, украшая его атрибутами какой-нибудь исторической эпохи. Удивительная способность - воображение!
Так на одном привале – самом первом! – когда после длинного перехода мы просто попадали на рюкзаки от усталости, Сергей изрек: «Мы тут лежим как древние греки на своем симпосионе!» От избытка чувств он даже продекламировал из древнегреческой поэзии «Спой мне, о муза, про Пана, Гермесова милого сына!» Сам Сергей, бронзовокожий и волосатый, живо мне напомнил лукавого козлоногого бога Пана, каким его изображали на картинах. Это был привал в древнегреческом стиле!
На другой привал мы остановились на опушке кудрявой дубравы прямо под узловатым ветвистым дубом, как в фильме про Робин Гуда и молодцев из зеленого леса. Подыгрывая Сергею, я вспомнил балладу о Робин Гуде:
Двенадцать месяцев в году,
Считай иль не считай,
Но самый радостный в году
Веселый месяц май!
Был у нас главный привал на поляне с большим круглым пнем посредине, возле которого мы расположились как Рыцари круглого стола при дворе короля Артура. Здесь у нас состоялся рыцарский обед с королевскими бутербродами. «Король, его величество,
просил ее величество, чтобы ее величество спросила у молочницы: нельзя ль доставить масла на завтрак королю»?
Так мы и шли от привала к привалу, из одной эпохи в другую: из Древнего мира в Средние века и все дальше, дальше…
Веди нас дорожка вперед и вперед,
Начала тебе и конца нет.
Веселое сердце идет и поет,
Печальное – скоро устанет.
С шуткой и с фантазией, с поддержкой друзей дорога становится легче, а трудности, – стоит ли о них говорить? - их вообще как-то не замечаешь. Вот, наконец, и цель нашего путешествия – река Северский Донец, наше заветное место, на котором мы уже останавливались в прошлом году. Мы разбиваем лагерь, и пока объявлен отдых, я иду исследовать берега реки.
В какую эпоху мы попали на этот раз? Без сомнения, в Древнюю Русь! Ведь это тот самый Северский Донец, та самая река, которая встала на пути князя Игоря, когда он бежал из половецкого плена! И «помчался к излучине Донца и полетел соколом под облаками». Как сказано в «Слове о полку Игореве», князь обратился к реке со словами: «О, Донец! Не мало тебе величия, лелеявшему князя на волнах, стлавшему ему зеленую траву на своих серебряных берегах, одевавшему его теплыми туманами под сенью зеленого дерева»…
И вот теперь берегом Донца хожу я, стараюсь найти слова, чтобы описать увиденное. Вот они, таинственные рыболовные места – песчаные косы, таинственные заводи, спокойные плесы. Но тут я чувствую, как у меня начинает сильнее биться сердце, и мне уже не хочется ничего описывать, хочется поскорее забросить свои донные удочки, привесить колокольчики и предаться ожиданию клева.
Я смотрю в быструю глубокую воду, и мне кажется, что я забрасываю свои удочки в какое-то давнее прошлое, и вдруг вытяну из него – даже не знаю что!- какое-нибудь Чудо-Юдо! Донка с тремя крючками – как уравнение с тремя неизвестными. А таких уравнений у меня два!
А наутро…я пробуждаюсь, полный предчувствий…Как описать рассвет, когда просыпаешься около четырех утра и, удивляясь сам себе, чувствуешь, что сна нет ни в одном глазу? Вылезаешь из спального мешка, как кузнечик из лопнувшей хитиновой оболочки, застегиваешь за собой входной полог палатки, чтоб не замерзли ребята – утро-то свежее! И, поеживаясь от утренней прохлады, одев поверх штормовки еще и куртку, хватаешь банку с червями и бежишь проверять донки. Уже предвкушаешь – что-то сейчас будет, а вдруг вытащишь крупную рыбу? А за тобой по бирюзово-матовой от ночной росы траве остается свеже-зеленая дорожка – там, где ты пробежал, трава отряхнула росу и примялась.
Первая минута у донок, оставленных на ночь, - самая счастливая. Еще неизвестно, что ты сейчас вытащишь, но уже ясно, что рыба будет, - об этом свидетельствует множество признаков. Донка-самозасекатель засеклась и стоит по команде «смирно». На второй донке колокольчик – сигнализатор поклевки булькнул в воду, а леска провисла и уходит в глубину куда-то влево, в сторону ямы.
И вот как устроен человек – нет, чтоб сразу вытягивать леску! – куда там! Еще минуту-другую подождешь, походишь вокруг да около, расчистишь место, куда будешь складывать выбранную леску (хотя все это вовсе не обязательно!) и лишь потом, не спеша, подойдешь к самой захудалой, подающей меньше всего надежд донке и осторожно подсечешь. И если с самого начала чувствуется, что леска выбирается с трудом, но все-таки выбирается, а не натягивается в струну, как бывает при зацепе, то радостное чувство ожидания сменяется уверенностью, вначале неполной, с сомнениями (а вдруг тащу корягу или пук водорослей? – такое тоже бывает).
Уже потом, когда недалеко от берега живая сила рыбы начинает ощущаться как рывки и в конце-концов как сильная потяжка от берега в глубину, к яме, то сомнений никаких не остается и только лихорадочно соображаешь, куда удобнее вытаскивать – прямо на себя или чуть правее, где поглубже. А вот уже и рыба – толстая, длинная, темная спинка, поводок от которой тянется прямо к моей руке. Но в эту минуту, когда рыба в метре от берега, забываешь уже все на свете и тащишь напролом, выбрасываешь ее на берег сильным рывком, из-за чего рыба срывается с крючка и упруго подпрыгивает всем своим сильным мускулистым серебряно-чешуйчатым телом рядом со своей спасительной стихией. В этот миг решается все – господь Бог дал рыбе последний шанс спастись, а рыболову – самое острое и волнующее переживание всей рыбалки. Как вратарь на мяч, бросаешься на рыбу, прижимаешь к песку ее скользкое, покрытое слизью тело и стараешься засунуть большой палец ей под жабры, чтобы не упустить, не дать рыбе выскользнуть и вырваться. И – победа! Обеими руками вцепившись в рыбьи жабры, поднимаешь ее еще бьющуюся, твердо-упругую, перепачканную в песке, и триумфально трясешь ею в воздухе. Ура! И еще раз ура!
Это – язь. Такой, какого я уже ловил на этом же месте ровно год назад. Он неширок, зато толст и длинен, как обычно пишут в «Рыболове-спортсмене»: у него брусковатое, вальковатое тело. Прежде чем опустить язя в ведро, приспособленное под садок, я подхожу с ним к воде и, крепко впившись пальцами под жабры, купаю, смывая налипший на язя песок. Почувствовав родную стихию, рыба конвульсивно дергается, бьет хвостом и и брызгает прямо в лицо. «Врешь, не уйдешь!» – приговариваю я весело и быстро тащу язя к ведру, в котором он через час уснет и будет плавать там изогнутый колесом.
По мере того, как поднимается солнце и становится все теплее и теплее, я постепенно раздеваюсь. Сначала на куст ивняка у самой воды навешивается куртка, потом штормовка и так далее, пока я, наконец, не останусь в одних плавках. В восемь утра, когда просыпается и подходит ко мне Сережа Змеевец, я уже в одной тельняшке, а на завтрак иду обнаженным по пояс.
Описывать весь остальной длинный жаркий майский день, - волейбольный, купально-загоральный, весело-смешливый, а позже снова рыболовный, - я, пожалуй, не стану. Наконец, наступает вечер, а вслед за ним крадется ночь, и звезды проступают среди крон деревьев, и в кустах начинает свое священнодействие соловей. Резкие, звонкие, волшебно-неистовые звуки!
Посреди нашей поляны возжигается алтарь всех туристов – костер, в котелке кипит чай, и в огненных отблесках пламени загадочны лица друзей. Сергей расчехляет гитару, и, став серьезным, заколдованно перебирает струны, речитативом поет-декламирует что-то родное, есенинское, и Катя, сидящая рядом, берет веточку из костра и начинает чертить в воздухе огненную перевернутую восьмерку – символ бесконечности.О, эта бесконечность мгновения, бессмертие одной минуты!
…И все это я тоже когда-нибудь опишу подробно, только не сейчас, а в другой раз…