- Доктор, мне можно помочь?
- Убедительно прошу не называть меня "доктор". Я – не доктор, я – психотерапевт. Можете обращаться ко мне просто Клим, - Клим Степанович, психотерапевт, ведущий частную практику, с интересом разглядывал вновь прибывшего клиента. Невысокий щупловатый субъект, примостившийся на самом краешке кресла, прикрывался как щитом нелепой красной папкой с грязноватыми завязками.
- Так с чем вы ко мне пожаловали? – Клим Степанович профессионально понизил интонацию до доверительной. – Если мешает, положите папочку на стол.
В ответ на эту реплику, посетитель метнул на психотерапевта затравленный взгляд и еще крепче прижал дорогой ему предмет к груди.
-Ну хорошо, если вам удобно, то давайте начнем. Что вас привело ко мне?
- Понимаете, - клиент явно намеревался затянуть паузу.
- Вы пришли по рекомендации? - психотерапевт решил несколько «разрядить» обстановку, переключив собеседника. Новый вопрос только усугубил ситуацию. Мужчина напротив смутился еще больше.
- Как мне к вам обращаться?
- Семен. Семен Федорович.
- Очень приятно. Семен Федорович, вы в первый раз посещаете психотерапевта?
- Да, раньше вроде и проблем особых не было.
- А что случилось теперь?
- Понимаете, я начал писать…
- А что раньше с этим были проблемы?
- Я работаю торговым представителем, развожу на своем автомобиле колбасные изделия по магазинам. Сами понимаете, профессия самая что ни на есть, прозаическая. И вот совсем недавно поймал себя на мысли, что стал обращаться к продавщицам, ну как это сказать, необычно, что ли… Раньше как было – приехал, разгрузился, документы подписал, заказ принял и все… А теперь в каждом магазине подолгу стал задерживаться, с продавщицами общаться, наблюдать за ними. Дальше – больше. В голове что-то совсем уж непотребное рождаться стало – стихи, не стихи, а, скажу я вам что-то совсем уж мне несвойственное. Я ведь раньше даже и книг-то не читал, а теперь вот слова откуда-то сами приходят такие, что и не знал до этого. К примеру, работает в одном из магазинов такая дама, лет за пятьдесят уже. Прическа из советских времен, фигура – непонятно как за прилавком умещается. Так вот, раньше, я с этой дамой общаться очень не любил, все норовил товар разгрузить в другую смену. Нам прохлаждаться некогда – работать надо быстро, а эта пока повернется, пока все взвесит, рабочий день и прошел. А на днях приезжаю в тот магазин, подхожу к этой даме и протягиваю ей накладную. Сам себе удивился, а в голове вообще какое-то непотребство крутится. Что-то типа, «в твоем обличии царицы – монументальность красоты».
- Ну, возможно, в какой-то момент эта женщина вдруг стала для вас желанным сексуальным объектом. Так бывает, не надо этого бояться.
- Нет, доктор, вы меня не поняли, - в голосе клиента проступили нотки обреченности, - я ведь эту продавщицу просто для примера привел. Да и женщины мне другого типа нравятся. Я теперь таким слогом ДУМАЮ. Не поверите, я даже с неодушевленными предметами начал разговаривать, причем именно таким слогом. Вот еду на своей машине, вижу знак – ограничение скорости, что бы вы думали, сразу на ум приходит фраза «пришпорь Пегаса резвый бег, тогда достигнешь ты Парнаса». Ну откуда я знаю про этого Пегаса и Парнас? Порылся в Интернете, почитал мифы Древней Греции. Сначала думал, что это меня так на греках «заклинило», а потом стал ловить себя на других «культурах». В нашем подъезде бомжиха поселилась, неопределенного возраста, вечно пьяная. Прохожу мимо, а губы сами собой шепчут: «расправь чело, младая дева, смахни румянец ты с ланит». Ну, «дева» хотела сначала пальцем у виска покрутить, но затем передумала, руку протянула и стала просить денег «на поправку здоровья».
- И вас это сильно беспокоит?
- Понимаете, доктор, - Семен Федорович даже не заметил, как от этого обращения психотерапевт недовольно сморщился, - мне тяжело, что сам себя не понимаю. Вот, сначала, изреку что-либо, а потом со словарями сам себе смысл и объясняю. Но это тоже еще не все. Я, не поверите, на днях роман написал. Взял на работе пару дней выходных и за пару дней написал, - посетитель протянул Климу Степановичу свою драгоценную папку. Психолог бережно развязал потрепанные веревочки, и на его колени упала стопка исписанных мелким почерком страниц.
- Позвольте, но я не редактор. Я ничего не могу сказать о вашей рукописи. Вероятно, вам ее надо отнести более компетентному человеку.
- Но я не хочу ее печатать.
- Так вы не хотите быть писателем?
- Нет, - голос посетителя сорвался на крик. «Вот только истерики нам сейчас не хватало», - подумал Клим Степанович.
- Полноте, батенька, не надо так нервничать. Тогда я не совсем понимаю, с чем вы ко мне пожаловали?
- Я хочу, чтобы все было как прежде, хочу просто развозить эту самую колбасу, шутить с продавщицами так, чтобы они понимали, по вечерам смотреть футбол. «Хочу, мой друг, низвергнуть в бездну, талант подаренный судьбой». Вот опять, вы слышите? Это происходит помимо моего желания. Я устал понимать сам себя со словарем, устал от того, что не могу теперь смотреть телевизионных программ, все они вдруг стали пошлыми и неинтересными… Я хочу быть прежним.
- Действительно, с подобной проблемой я столкнулся впервые. Для того чтобы разобраться в том, что с вами происходит, надо провести ряд исследований.
- Доктор, пожалуйста, помогите. В моей голове постоянно кто-то живет своей собственной жизнью, в ней рождаются и умирают, влюбляются и ненавидят. Я будто сторонний наблюдатель, которого приговорили к подобному наблюдению за чужой жизнью, лишив радостей собственной.
-Давайте вначале постараемся определить ваш психотип, определить те характеристики вашей личности, что сделали возможными такую-вот метаморфозу в вашем восприятии. Меня, как специалиста, очень заинтересовал ваш случай. Согласны ли вы продолжить наше общение, пройти ряд тестов для изучения, я не побоюсь этого слова, феномена.
- Конечно, я готов и согласен на все, - Семен Федорович заметно оживился.
- Тогда давайте договоримся о следующей встрече. И, пожалуйста, и, пожалуйста, заберите свою папочку.
- Доктор, а можно эта папка пока побудет у вас. Я даже не прошу, чтобы вы читали то, что я там написал. Просто пусть она будет храниться у вас. Потом, когда это наваждение пройдет, я, возможно, и сам перечитаю собственные вирши…
- Хорошо. Пусть пока полежит в моем кабинете. А я жду вас через неделю. Вам удобно?
- Разумеется, - Семен Федорович заметно расслабился. Распрощавшись с Климом Степановичем, он поспешно покинул кабинет.
«Странное какое-то отклонение, - думал психолог, перебирая исписанные листы, - предположим, что в этом человеке очень развито художественное мышление. Он – интроверт по классификации Юнга, как и все писатели. Почему же эта способность пробудилась в нем именно сейчас. Возможно, какой-то сильный стресс высвободил креативный потенциал. Решено, в следующий раз проводим тестирование на психотип и тесты Торренса на креативность. А дальше будем думать по результатам этих тестов. И все-таки, очень странно…»
Психолог нашел, наконец, первый лист рукописи и углубился в чтение.
Через несколько часов в дверь кабинета робко постучала секретарша Танечка:
- Клим Степанович, рабочий день давно закончен. Можно я пойду домой?
Психолог с трудом оторвался от исписанных страниц
- Что ты речешь, младая дева? Поведай мне свои мечты…
- Я говорю, что рабочий день давно закончен, - Танечка растерянно сделала шаг к двери.
- Ужели в праздности презренной ты чудный вечер проведешь? А впрочем, я держать не смею, свободна, дивное дитя.
Танечка поспешила ретироваться, лихорадочно перебирая варианты дальнейшего трудоустройства. Оставаться работать у шефа, который потерял рассудок, она не хотела.
А Клим Степанович, прочитав еще несколько страниц, вышел, наконец, на улицу. Вместо того, чтобы привычно сесть в свой автомобиль и отправиться домой, он почему-то пошел пешком совсем в другую сторону. Он шел, жадно всматриваясь в тени ставшего вдруг незнакомым города. Их гротескная изломанность пугала и манила.
Через несколько дней в психиатрическую клинику доставили нового пациента. Он был голоден и оборван. В руках держал небольшую записную книжку, которую поминутно открывал и что-то записывал туда огрызком карандаша. Санитары, хотевшие отнять эту книжицу для того, чтобы отвести его в душ, неожиданно встретили яростный отпор. Пациент бился в истерике и выкрикивал что-то там про презренных сатрапов, чинивших свой неправый суд. Но санитары в этом заведении – парни, на редкость, крепкие. Книжицу им, все-же, отобрать удалось. А вечером, когда пациенты, получив свою дозу лекарств, крепко спали, один из этих молодцов устроился на большом подоконнике в коридоре и начал чтение…