Странно, но глубокая осень не мешает счастью…
Конец октября, предтеча зимы, стачивает временные рамки, меняет тепло на стужу и отбрасывает тени, пляшущие вокруг голландской печки с чугунной топкой. Печка отделана изразцами белого цвета, на которых изображена природа. Кажется, осенние мотивы. Провожу пальцем по выпуклой виньетке. Из холодной и отстранённой она превращается в дышащую и согревающую. Образец дизайна – простая картинка, расположенная в начале или конце текста.
Улыбаюсь и смотрю на тебя, непривычно развалившегося на стареньком скрипучем диване в длинном домашнем халате. Солидно попыхиваешь трубкой, и рассказываешь, рассказываешь, замолкая лишь для того, чтобы поправить на переносице очки.
Дачка досталась тебе по наследству вместе с кованым бабушкиным сундуком и домоткаными половичками, разбросанными по периметру комнаты. Ты улыбаешься и подумываешь, как заставить меня свернуться калачиком на этом самом сундучке. А мне хочется унестись вверх по винтовой лестнице со стёртыми ступенями – в уютный кабинет, где в творческом беспорядке хранятся повести и рассказы, статьи и даже монографии. Литературные дары.
Уверенными движениями набиваешь трубку хорошим голландским табаком. Наблюдаю за твоими пальцами, вспоминаю их быстрый бег и легкое прикосновение… к клавишам фоно, слышу мягко звучащие аккорды.
Какое нам дело до того, что кто-то искал кого-то эти долгие двадцать лет?! Ведь мы не канули в Лету, а нашлись и очутились в лете. В жарком, ярком и безоглядном. Будто и не было этих разлучных зим и метаний. Лето живёт внутри нас, и, кажется, ему здесь уютно. Вот тебе и «не войти в реку дважды».
Удивляясь, зябко подёргиваю плечами и возвращаюсь к печке. Согреваюсь. Виньетка вновь притягивает взгляд. Откуда в современном жилище «пейзаж под старину»? Ты смеёшься и объясняешь эту странность бабушкиной любовью к модерну и Лансере. Сравниваешь виньеточный орнамент с разными судьбами. Они как картинки: простые и незамысловатые перемежаются с закрученными и абстрактными. Интересно. Наше знакомство - в копейку «чёрный квадрат» Малевича!
- А не испить ли нам по чашечке кофэ? – вопрошаешь в свойственной тебе ироничной манере. Гм… Я уже и забыла, как звучит твой голос. Он так нравится женщинам.
- Ну почему, почему не кофе? Как ты можешь? – молю тебя, зная, что к этому напитку у тебя особое отношение, да и произносишь ты его неповторимо, с известным только тебе смыслом и подтекстом. Ты страстно, самозабвенно любишь бодрящий эликсир, но не дотягиваешь до объема, которым злоупотреблял Бальзак. Смакуешь его глоточками, да ещё вприкуску с шоколадом.
Твои произведения читабельны и узнаваемы. Ты пополнил несгибаемые ряды Союза писателей. Смеюсь и прошу уточнить - какой из них ты осчастливил: союз писателей России или российский Союз писателей? Сегодня в России всё поделено надвое. Участь сия не обошла творцов и создателей.
Привычно потираешь пальцем оправу и с юмором отвечаешь, мол, сидишь на двух стульях: и там замечен, и здесь отмечен. Повествуешь о двух сообществах, об интригах и спорах, случающихся в литературных кругах, понимая, мое отношение к этим группировкам. Как воспринимаю? Конечно, с юмором. В последнее время именно это чувство спасает от друзей, врагов и одиночества. Насмешлива? Да, но только не по отношению к тебе.
Ты обращаешь внимание на длинный шнурованный ботинок, замечая его потёртость.
- Напоминаешь гимназистку былых времен… - оброняешь вскользь.
- Ага. Только поэт ссылался на румяные щёки девиц, а не на бледную кожу, - улыбаюсь.
- Бледность тебя красит, а вот ботинки… Н-н-н-да… Конфигурально шнуровка напоминает мне удавку. Снимешь их? – в твоих глазах лукавство.
Ничего не изменилось со времён первой встречи: остались близость, понимание, проникновенность. А может, это осень так влияет на нас? Мы гуляем в опустевшем и хрустящем листвою саду, крепко взявшись за руки, нарезаем круги и… забываем напрочь, что когда-то, в октябре познакомились и в нём же через три года распрощались.
Господи, кому я обязана этой встречей? Опять осень-виновница заставляет искать нас вчерашний день. Сигналит семафором, предупреждая о приближающемся поезде. Поезде, уносящем в юность. В то самое, будоражащее кровь, наполненное свежестью и наивностью время. А небольшой орнамент изразца, запавший в душу и выстроивший сюжетную композицию, призывно требует завершения.