- Какие же смешные эти люди там, за окном. Несутся куда-то... И думают, что это и есть жизнь,- тихо сказала обнажённая женщина, подходя и обнимая сзади другую, такую же обнажённую. За окном гостиницы гудела оживлённая автострада ночного мегаполиса. Та другая, молча курила, направляя струйки дыма в открытое окно - вторую сигаретный дым раздражал. Начавшая говорить, нащупала губами пульсирующую жилку где-то слева на шее той, которую обнимала, потом немного задержалась губами на этом островке, и продолжила, также тихо и также не спеша:
- Жизнь – это кусочки застывшего времени, лишь скреплённые ниточками минут, часов, дней, лет.. Иногда ниточки короткие, иногда длинные…Длинные переплетаются, наматываются в клубки… Почему-то многие люди именно эти клубочки принимают за частички жизни. Хотя это всего лишь ручейки к тому, что есть жизнь … А ещё люди – дураки. Потому что не знают, что … я люблю тебя, - последние слова были еле слышны.
- Что-что? – переспросила та, которая курила, так и не отрывая взгляд от бесконечного потока снующих под окном машин.
- Ничего… Люди просто дураки. Вообще дураки. Напридумывали себе условностей и мучаются. Они блуждают по коридорам своих собственных жизней, натыкаются на двери запретов… И лишь иногда у них хватает смелости взяться за ручки, которые могут эти двери открыть…
- Скажи, а… Нет, не так…, - нарушила повисшее молчание та, которая всё ещё курила, - Я постоянно думаю, ну почему ты? Почему именно ты стала для меня той, которая…Без которой…Вот уже полтора года… Ты же могла быть мне матерью...
Стоящая сзади усмехнулась:
- У нас получилось открыть одну и ту же дверь… Слышала выражение: «Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперек»?
- То есть… похерь заведённый распорядок?.... Кто это сказал?
- Несколько часов назад, в клубе, помнишь?... Наша рок-богиня исполняла свою песню «Цветы и звёзды»… На стихи того, кто это сказал.
- Хименес?
-Хуан Рамон Хименес. Испанский поэт, - и она вдруг начала читать:
Уже не вернусь. И на землю
успокоенье ночное
спустится в теплую темень
под одинокой луною.
Ветер в покинутом доме,
Где не оставлю и тени,
станет искать мою душу
и окликать в запустенье.
Будет ли кто меня помнить,
я никогда не узнаю,
да и найдется ли кто-то,
кто загрустит, вспоминая.
Но будут цветы и звезды,
и радости и страданья,
и где-то в тени деревьев
нечаянные свиданья.
В комнате опять стало тихо, и только шум города иногда вкрапливался в эту тишину россыпью звуков проносящихся машин. А эти двое стояли, отделённые от всех хрупкой условностью приёмного дома.
- Малышка, ты замёрзла совсем. Давай сядем.
- Давай…Я покурю ещё?
- Тогда я посижу вот так?- и вторая, кутаясь в одеяло, начала пристраиваться в кресле, обвивая со спины руками и ногами курящую. Рассеянный свет уличных фонарей, проникавший через прозрачную штору, бесстыдно освещал эти две фигурки. Та, которая курила, была совсем ещё девочка. Она продолжала смотреть на калейдоскоп бегающих огней за окном и, кажется, ничего больше не замечала. А вторая, которая была ровно в два раза старше, прильнула щекой к её спине и закрыла глаза – прятала готовые вырваться слезинки.
Город за окном жил своей жизнью. Эти двое – своей.
- Почему ты так редко мне пишешь? – спросила старшая.
- Не реже, чем ты мне… И потом. У меня новая работа. Новый город, наконец. Город, в который я, между прочим, приехала, потому что ты этого хотела. Вспомни, сколько ты меня уговаривала. Да ты для меня. Я думаю о тебе постоянно. Шлю СМС.
- Опять кусаешься, котёнок.
- Хм… Тихая и спокойная любовь не для тебя. Я уже пробовала. Тебе же иначе становится скучно и ты …
- Подожди… Твои СМС-километры меня душат. Каждое утро ровно в 8-15 я уже вздрагиваю. Да-да… Именно в это время приходит обычно твоё первое сообщение. А если не приходит, я тупо смотрю в нижний левый угол телефона и жду… Жду конвертик... А потом опять вздрагиваю, когда слышу знакомый звук «СМС доставлено». По-моему, я тихо схожу с ума... Худею… На еду смотреть не могу. И постоянно мёрзну, - всё это она тихо бубнила, уткнувшись куда-то между лопаток.
- Тебе сейчас надо поспать, - девушка затушила в пепельнице докуренную почти до фильтра сигарету, - Мы уже вторые сутки вместе. И вторые сутки не спим. То концерт твоей Сургановой, то встречи… То просто шатаемся по этому городу, который когда-то был городом твоего детства, а теперь стал моим пристанищем... Нет, я очень рада. Город мне нравится… Здесь я действительно смогу сделать то, что хочу... Да я вообще рада, что всё так. Особенно прошедшей бессонной ночи, - она улыбнулась. Но потом опять стала серьёзной, - Нет, тебе определенно надо поспать.
- Чтобы потом мучиться за бесцельно прожитые часы и чтобы сжёг дотла позор за подобное поведение? – теперь улыбнулась та, что постарше.
- Но завтра самой же плохо будет. А тебе ещё домой лететь.
- Зато сейчас хорошо… Ну, ладно. Уговорила… А ты?
- А я с тобой, - и младшая привычно взяла за руку старшую, - Пойдём.
Старшая сначала отвернулась к краю кровати, но потом, развернувшись, обняла свою юную подругу - та лежала к ней спиной. Подушечками пальцев не спеша прошлась по её бёдрам, животу, груди. Одновременно она проводила кончиком язычка по выступающим косточкам позвоночника, иногда чуть подрагивая от собственных прикосновений. Вдруг она захватила один из них долгим поцелуем. Девушка в её руках вздрогнула и перевернулась на спину.
- Нет. Я сама. Я люблю сама… Всегда. Ты забыла? И люблю, когда глаза открыты.
- Хорошо.
Девушка начала целовать щёки, нос, губы той, на которой уже привычно расположилась, добралась до мочек ушей, недолго помучила их и замерла где-то в ложбинке над ключицей.
- М-м-м-м…. Всё тот же запах… Твой…
- Знаешь, я ведь дома не могу им пользоваться. В прошлую нашу встречу я впервые его попробовала на себе. In Love Again. А потом….Тебя вспоминаю, запах этот и состояние такое… как будто ты рядом… и не могу.
Девушка продолжила целовать её лицо, при этом давая полную свободу своим рукам в прогулках по чужому телу. И та, вторая, изредка подрагивала от её ласк. Целуя глаза, младшая попросила:
- Ну, посмотри на меня.
- М-м-м-м,- женщина нахмурилась и недовольно повернула головой.
И вот ладошки девушки уже на бёдрах. Те пока сведены. Но девушка уверенно проскользнула правой рукой между ними и, едва касаясь набухших продольных бугорков, и проникла глубже. Палец, почувствовав знакомую влажность, задвигался быстрее. Вдруг девушка слегка укусила в шею лежащую под ней женщину.
- Только без следов! – застонала женщина, потом конвульсивно дёрнулась и обмякла.
- Я люблю тебя, - губами нарисовала девушка.
И опять неторопливо, как будто в первый раз, начала свою игру на знакомом теле. Женщина в ответ сначала просто сжимала её руками и ногами, но потом, опять задвигалась быстрее навстречу. Она начала царапать наманикюренными пальчиками спину, оставляя красноватые борозды, стонать, а в один из моментов, просто укусила в руку.
Потом они недолго лежали молча.
- Ну, извини. Увлеклась.
- Да, ладно. Мне ж не оправдываться. Максим приедет только через месяц.
- А теперь я. Можно?.... Опять нет?...Прошлой ночью на пятидесятом я бросила считать твои «нет». Может, наконец, мы забудем это слово? Знаешь, взаимоотношения двоих – это всегда игра и всё это время я старалась играть по твоим правилам и играть так, как ты привыкла.
- Кстати, почему?
- Ты же этого хотела. Разве нет? И потом… с другими… разве ты не поступала также?... Ну, хорошо. Не будем о твоих старых увлечениях… А теперь… Давай немножко поиграем по моим? Ну? Я осторожно, - и старшая несмело начала с сосков упругой девичьей груди. Она их подразнила язычком, иногда отвлекаясь на рисование узоров по бархатистой коже рядом, а потом, когда кончик носа случайно задел затвердевший камушек на холме, она захватила правую целиком и начала посасывать, - М-м-м-м… Девочка моя… И почему меня от тебя бъёт током, - при этом правая рука её уже поглаживала живот девушки и продолжала опускаться всё ниже и ниже. По-прежнему, изредка подрагивая от собственных прикосновений к чужому телу, женщина сверху, не в силах сдерживаться и повинуясь только естественным желаниям, облизала средний палец своей правой руки и провела им сначала по носу, потом по губам той, которая сейчас напряжённо лежала под ней, - Ну, не бойся, маленькая. Всё. Будет. Хорошо.
Потом она опять облизала этот же палец и уже, окончательно осмелев, спустилась по знакомой дорожке живота и проникла в разгорячённую плоть. Там палец сначала робко осваивался, а потом задвигался быстрее.
- Мокренькая…, - ласково прошептала женщина. В уголках глаз девушки начали скапливаться слезинки. Дыхание её участилось. Щёки порозовели. Кожа покрылась испариной.. Женщина, последний раз поцеловав сосок, который только что занимал её всю, поцеловала соседний и начала спускаться вниз.
- Можно, как я хочу?
Девушка молчала. Глаза её были закрыты. И женщина начала покрывать поцелуями весь путь своего продвижения - туда, где сейчас находился ставший совсем уже мокрым палец. При этом там, где она замирала на время, от губ её оставались синеватые неровные кружочки. Девушка, лежащая на спине, застонала. Наконец губы старшей остановились на бритом лобке. Последний долгий поцелуй, и язычок устремляется ещё ниже. Туда, где давно уже всё раскрылось навстречу. Мягкий бугорок, закрытый ранее розовой плотью, усилиями активного язычка твердеет. Губы рядом, раскрываясь всё больше, уже не могут скрыть его пульсирующую красоту. Вдруг девушка выгибается, и конвульсии сотрясают её юное тело. Женщина осторожно освобождает её от своих рук, слизывает набухшие бугры мокрой плоти и поднимает глаза. Крупные градины слёз текут из глаз той, которая лежит под ней.
-Ну, маленькая, ну, - и она собирает губами эти солёные капельки с лица и шепчет, - Что ты… Что ты…
Через несколько минут они обе, не выпуская рук, провалились в забытье.
- А я красивая? – вдруг спросила девушка, по-прежнему не открывая глаз.
- Да. Очень, - и подушечки пальцев опять начали двигаться по лицу, - Брови…Носик… Губы… Подбородок... Да, ты очень красивая… Подожди-подожди… Грудь…
Девушка всё-таки открыла глаза.
- У тебя красивые руки, - прошептала она, переплетаясь с ней пальцами какой-то замысловатой вязью.
- Да? Обычные...
На безымянном пальце её правой руки, не обнаружив привычного обручального кольца, которое заметила ещё днём, младшая задержалась и удивлённо посмотрела в глаза напротив.
- Не думай об этом, маленькая моя.
- Скажи, а ваш будущий ребёнок… Твой и его….ну, тот… ты писала…
- Его не будет... Я не могу… У меня есть ты.
-Я знаю, что надо делать! – вдруг сказала девушка.
Та, что постарше, выжидающе молчала.
- У меня теперь есть цель. Я вырасту, заработаю денег, и буду жить в том городе, в котором хочу.
- В Питере? В родном городе нашей рок-богини? Кстати, если бы не она, мы бы не познакомились. Общий сайт. Общие концерты. Да, я помню, ты писала о своей любви к мостам, каналам, сквознякам и питерскому неповторимому небу.
- Да нет. Ты не поняла. Я буду жить в одном городе с тобой! Здорово, правда! ….Ты испугалась? Почему? У тебя будут проблемы в семье?
- Понимаешь…. Моя семья… Муж… Ребёнок… Я не могу без них. Они - такая же моя часть, как и ты.
Они замолчали.
- О! Тогда я выйду замуж! – опять оживилась девушка, - и мы будем дружить домами. Мы же можем дружить домами?
- Можем. Можем… Но давай сменим тему… Я скоро стану старенькой и ты…
- Мне кажется, ты никогда не постареешь.
-Ну-у-у… Спасибо тебе, маленькая. Но… Это обязательно произойдёт. И весьма скоро. А ты… А у тебя… Своя жизнь… Давай-ка лучше думать о том, что сейчас мы вместе. А вот что будет потом…, - женщина грустно вздохнула и загнала слезинки подальше, - Знаешь, котёнок, раньше, до тебя я вроде бы была счастлива. Но теперь я точно знаю, чего мне хватало. Мне не хватало тебя. А уж сколько это продлится…
- Мы будем делать то, что считаем нужным, - начала девушка.
- И будь что будет! - закончили они уже вместе и рассмеялись.
- Ну всё. Пора прощаться. Только не провожай меня в аэропорт! …. Метро? Ладно, поехали, на метрЕ покатаемся, - пытаясь как-то разрядить обстановку, улыбаясь, сказала старшая.
На одной из пересадочных станций она, как шпион в фильмах про разведчиков, заинтересованно начала смотреть куда-то в сторону подходящего состава. При этом она как бы случайно провела коготком пальца по внутренней стороне ладошки девушки. Та вздрогнула, взгляд её затуманился. Женщина тут же подхватила её под руку навстречу открывающимся дверям электропоезда.
- Пойдём-пойдём. О, как раз два места. Сядем?
Они доехали до станции, откуда шустрые маршрутки доставляли всех желающих в аэропорт. В этот вечерний час на площадке перед остановкой было довольно многолюдно.
- Вот и всё, - сказала старшая и внимательно посмотрела в лицо младшей, - Почему-то хочется тебя поцеловать. Так, как я хочу.
- А когда ты…
- Подожди-подожди… , - она посмотрела на часы, - У нас ещё есть минут 15. Пойдём, - и она взяла девушку за руку.
- Куда?
- Пойдём-поёдём… Вот, здесь самый раз, - сказала она и завела девушку за какой-то большой магазин. Здесь было не так оживлённо, но редкие прохожие всё же куда-то спешили по своим делам. Через дорогу шумела стройка. Женщина встала напротив девушки, секунд 10 внимательно смотрела в её глаза, а потом, сначала робко, потом увереннее, начала целовать её. В губы.
- Ты ненормальная! – вырвалось у девушки, когда она наконец-то смогла говорить, - здесь же люди!
- Люди? Да я их вижу в первый и последний раз в жизни! Как и ты. Как и они нас. Это, во-первых. Во-вторых. Я. Абсолютно. Нормальна. Ну-у-у-у, если только немножко сумасшедшая. Чуть-чуть. И сводишь меня с ума ты, между прочим. А сейчас я хочу сказать вот что. Я… должна это сказать… В тебе я нашла то, что искала всю свою уже не очень короткую жизнь. И теперь мне уже ничего не нужно. Дом, любимая работа, семья, муж, дочь и… ты. Этот тот абсурдный симбиоз, к которому, иногда не понимая и осуждая свои неосознанные желания, я стремилась. Я всё чего-то пробовала, искала, ошибалась, обжигалась и… шла. Шла к тебе. Ты, недостающий кирпичик моей гармонии. Гармонии, где всё отдельно. Но вместе.
- Да, ты даже продукты не любишь смешивать. А салаты так просто ненавидишь, - девушка заулыбалась.
- Да. И теперь настала твоя очередь. Очередь делать выбор. Либо ты принимаешь мою жизнь такой, какая уже сложилась, либо… Либо идёшь своим путём. Я не в праве что-то требовать от тебя, настаивать на чём-то, поэтому … я приму твой выбор. Потому что … люблю тебя. Потому что хочу, чтобы ты была счастлива. Выходи замуж, рожай детей… Ты же хочешь?
- Да! Очень! Я так хочу маленького… И жених мой…
- Вот поэтому… я даю тебе полную свободу. И… буду ждать. Позовёшь – приеду.
- А когда ты приедешь?
- Подожди. Ещё я должна сказать, что не буду первой ни писать, ни звонить, ни каким-либо другим способом напоминать о себе. То, что я тебе предлагаю, это не совсем…, - тут старшая ненадолго замолчала, - человечно. Ты – это мой сумрак и встречаться мы можем только там. Выбирай. А теперь всё. Нам пора.
Она взяла девушку уже под руку и они вернулись на остановку. Поцеловав её на прощание в щёку, что выглядело вполне прилично, женщина, не оглядываясь, села в стоящее такси.
…………………………
Вечером этого же дня из двух отдалённых городов навстречу друг другу полетели СМС.
«Чёрт! Дома обнаружила, что вернулась без ремня от брюк. В гостинице, наверное, забыла. Заберёшь?»
«Не вопрос, любовь моя!», - вернулось через пять минут.
И тут же: «Спасибо, котёнок»
Чуть позже женщина получила ещё сообщение: «И ещё я хочу сказать, что до сих пор помню, как в метро, когда ты тронула меня за руку, почему-то перед глазами все поплыло и были такие были грандиозные ощущения… А всего лишь коготками по ладошке царапнула. Почему?»
И ещё чуть позже: «Ремень забрала. Если мне будет совсем плохо, я на нём повешусь. Романтично, правда?»
А женщина… Рассказав домашним о концерте, раздав привезённые подарки и полежав недолго в расслабляющей пенно-травяной ванне, наконец-то рухнула в свою постель. Она быстро провалилась в какие-то обрывочные сновидения, но скоро была разбужена прикосновениями и запахом мужского одеколона. Пробуждение было столь неожиданным, что она чуть не закричала.
- Нет! Не сейчас. Я так устала… Ты же знаешь, я плохо переношу самолёты…, - это всё, что она могла сказать…. А всё дело было в том, что сумеречный мир, такой сладкий и волнующий, никак не хотел её отпускать, и противился возвращению в реальную жизнь.
- Хорошо, родная. Спи, - и эти же руки, заботливо укутав женщину одеялом, обняли этот кокон и замерли, - Хорошо, что ты вернулась. Мы тебя ждали.