Добраться до Лиственничной можно было двумя путями. В первом случае по узкой почтовой дороге вдоль берега Ангары, повторяющей все речные изгибы. За каждую версту платили три копейки, всего получалось один рубль восемьдесят три копейки. Во втором - на пароходе. Гусликовский решил проехать по реке.
Билет был куплен заранее и к назначенному сроку Алексей занял своё место в четырех местной каюте второго класса, простые пассажиры расположились прямо на палубе со своими пожитками, среди повозок и кучами скарба. Правда долго в каюте Алексей не усидел, в иллюминатор особенных красот вряд ли разглядишь и он вышел на палубу.
Ангара текла в неширокой долине между гор, которые окружали местность со всех сторон. Пароход шел против течения и бодро крутил шлицами. Погода стояла просто замечательная, солнечная и тихая, любуйся и мечтай.
Когда фарватер подходил к левому берегу совсем близко, среди зеленоволосой тайги стали яснее различаться расчищенные от леса распадки, узкие полосы рыжей стерни, обрамленные по краям бурой полынью или отливающей краснотой лебедой, уходили вверх. Возле населенных пунктов встречались небольшие стожки сена, не в пример тех огромных зародов, что Алексей видел на Ярославщине. И еще отметил про себя – огромные поленницы дров – видно местное население поставляло их в Иркутск на продажу, ведь даже за долгую зиму не истопить с сотню саженей ряды швырков. Да еще больше надеются на рыбалку, вон на каждой пристани баркасов да лодок не счесть.
К концу поездки идилия резко поменялась, огромные горы стали сходиться, образуя довольно узкое ущелье, течение усилилось и судно задрожало от напряжения, видно механизмы работали на полную мощь. Скалы подступили к самой реке, а кое где и нависли, угрюмые, поросшие диким лесом. Сосны свечами впивались в небо. И погода, несмотря на светившееся солнышко, преподнесла подарок. Ветерок стал сначала прохладнее, а затем пробрал почти до костей, пришлось спасаться в каюте.
Преодолев последнее сопротивление реки пароход выскочил в Байкал и закачался на мелкой волне. Открылся такой вид, что дух захватывало. Бескрайняя ширь бирюзовой поверхности сливалась с горизонтом. Прозрачность воды такая, что на дне видны камни, а глубина под сотню аршин. Ну чем не море.
Вот пароход дал гудок и почти уткнулся бортом к причалу, швартовочная команда сработала быстро и через пару минут первые пассажиры стали сходить по трапу.
Алексей не торопился, он сразу увидел в толпе встречающих двух чинов таможенного ведомства в фуражках и шинелях.
Первым подошел мужчина крепкого телосложения, в хорошо подогнанной форме – не иначе как отставной унтер, на широком лице длинные пшеничные усы и пышные бакенбарды. За два шага приложил руку к козырьку фуражки:
- Старший досмотрщик заставы Ривкин. С благополучным прибытием.
И тут же кивнул матросам, что снесли с судна багаж:
- Вон в ту пролетку с парусиновым верхом.
Гусликовский подошел протянул руку и тут же пожалел, его ладонь пропала в огромной пятерне и попала в тиски. Вот медведь, чуть пальцы не раздавил.
Второй тоже под стать, кряжистый, с плечами гребца, оказался досмотрщиком Ксенофонтом Марфиным, он и впрямь служил в Кронштадте матросом, участвовал в гонках на шлюпках и даже занимал на Балтийском флоте призовые места.
Пристань тем временем жила своей жизнью, прибывшие занимали повозки или телеги, меж грузов шныряли какие оборванные личности, пахло колесной мазью и тяжелым рыбным запахом.
Первым затянувшееся молчание прервал Ривкин:
- На первое время договорились с Ксенией Ивановной Садовой, она вдова и комнаты сдает квартирантам, берет за проживание и стол не более чем пятнадцать рублей в месяц.
- Нет, давайте сначала на заставу, там в вещах журналы, зимнее обмундирование…
Подрессоренная тележка закачалась на ухабах, возница стал погонять застоявшихся лошадей.
Гусликовский жадно присматривался – крепкие дома выходили фасадами на Байкал, за ними притаились разные строение. Заорал молодой пешушок, видно в первый раз пробывал неокрепший голос, ему откликнулся другой и понеслась перебранка, пока всех не перекрыл мощный петушиный бас:
- Да у вас здесь весело живут, - обратился к сопровождающим Алексей.
-Да весело, как рыбали соберутся по закрытию сезона, да перепьются – отозвался Ривкин.
Застава расположилась в одном из узких мест береговой полосы , не больше двадцати саженей, у самой дороги некрашеная будка-сторожка и полосатый шлагбаум:
- Это наша рогатка. Здесь досматриваем летом все подводы, ведь любой может пару ящиков неоплаченного чая провезти. Кроме того, суда, убывающие от пристани, проходят очистку.
- И каботажные тоже?
- И даже рыбацкие баркасы смотрим.
- Но зимой ведь Байкал замерзает?
- А мы и по санным путям ходим.
Ворота открылись и экипаж въехал во двор, огороженный крепким забором. Так, крепкое и приземистое в пять окон это административное здание, справа видно конюшня – сквозь открытые двери донеслось призывное конское ржание, а слева скорей всего склад конфискатов.
Вслед за Ривкиным прошёл по коридору и попал в большую проходную комнату, в ней за столами сидели два человека и что то писали. При появлении встали, но Гусликовский махнул рукой - продолжайте. Старший досмотрщик слегка повернув голову назад бросил:
- Рапорт за дозор пишут, - и открыл дверь с табличкой «канцелярия».
За ней было следующее небольшое помещение с двумя письменными столами и шкафами вдоль одной из стен, окрашенными серой шаровой краской, какой красят корабли. Комната тоже была проходной, слева красовалась дверь с медной табличкой – «Управляющий».
- Ближний стол канцелярского чиновника Ярошенко Виктора Степановича, а у окошка ваш. Господин Ярошенко у нас еще исполняет обязанности кассира и сейчас деньги сдает на почте, что получены за выполнение обрядностей. Так как господина управляющего не будет почти три месяца, то он ключ от своего кабинета оставил.
После этих слов Ривкин открыл у ближнего стола выдвижной ящик и достал мешочек из синей ткани с сургучной пломбой на деревянной плашке.
Кабинет управляющего больше походил на жилище холостяка, чем на служебное помещение – в углу рукомойник, большой диван, укрытый пледом в большую красную и коричневую клетку; две вешалки с кучей одежды – от дождевика до зимней бекеши; в довершение всему сервант со столовой посудой и чайный столик по правую руку от массивного т-образного стола с огромным медным самоваром. Не менял этот вид даже массивный сейф.
Снова приглушенный бас старшего досмотрщика:
- Я форточку открою, проветрить надоть…
- Зимой со льда приедешь, продрогнешь до костей, только чаем и согреешься, потом надо еще до квартиры добираться.
Затем Марфин с еще одним из досмотрщиков занес вещи.
- Как будете готовы, я сопровожу вас на квартиру. Беспокоиться не изволите – наряды расписаны на неделю вперед. Больных нет, один досмотрщик в отпуске.
- Хотелось бы побеседовать с людьми, желательно после обеда. Только вот выписки из формуляров на личный состав…
- Это всё Ярошенко представит в лучшем виде..
Усадьба Садовой всего в пару сотнях саженей, в небольшом распадке, дом весь в резьбе, от наличников до конька крыши, на котором весело вертелся металлический флюгер в виде петушка. Крепкая изгородь из ошкуренных жердей, над воротами, что открыл рослый работник - тесовый навес – видать крепкое хозяйство. Это видно конюшня, дальше амбар, а вон то небольшое здание скорее всего банька – эх как хорошо попариться…
Хозяйка оказалась еще довольно моложавой женщиной с ямочками на щеках, в строгом коричневом платье с большим отложным белым кружевным воротником, атласной душегрейке, большая коса черно-смоляных волос, а сейчас с редкой проседью уложена на голове в пышную корзину и покрыта прозрачным кисейным платком:
- Алексей Андреевич Гусликовский, помощник управляющего таможенной заставой.
- Ксения ивановна, вдова купца третьей гильдии, а ныне правда мещанского сословия, вот пришлось перейти..
- Вам по должности поди квартиру надобно, а я сейчас только комнату могу предложить, флигель то занят.
- У меня супруга в Риге, вот-вот ждем прибавления в семействе, так что пока хватит и комнаты.
- Только плата за месяц наперед, если со столованием, то двадцать пять рублей в месяц..
- Ну, а если только завтрак и ужин, вдруг досмотр и обед задержится.
- Не беда, что припозднитесь, кухарка в загнеток поставит и пусть себе томится..
- Хорошо, я согласен.
- Не пожалеете. В нонешнее лето груздей прямо страсть и картошка слава богу уродила и овсы.. Да что я вас с дороги держу. Банька то истоплена.
Через полчаса Алексей уже плескал плетенным из бересты ковшиком на каменку и хлестал березовым веником, сделал четыре или пять заходов полки, после каждого завернувшись в простыню пил в предбаннике клюквенный морс и снова лез в парилку. Затем долго смаковал в столовой чай с чабрецом, с черемуховыми и брусничными пирогами со словоохотливой хозяйкой . Та незаметно расспросами выведала про жизнь, поведав и о себе:
- Лет в семнадцать просватали, только на смотринах и увидела своего суженого. Хорошо жили, душа в душу. Он ведь сначала по мелочи торговал, а затем подряд взял сначала на одну пару ездовых, а затем довел до трех. Да, - хозяйка истово перекрестилась, - поехал с обозом по нашему море-окиану, а лед ломать стало. Но вода отдала тело, похоронила на берегу по христиански. Отвернулась, может слезу смахнуть.
- После пришлось часть лошадей продать, одну пару правда оставила, комнаты сдаю, бригаду шишкобоев в сезон нанимаю, пару лодок омуля ловят, дочку замуж за чиновника почтового выдала, сын реальное заканчивает по железнодорожному ведомству – енженером будет…
Едва Алексей добрался до кровати, то сразу заснул сном младенца..
***
Утром Гусликовский проснулся еще затемно, глянул в окно, но ничего не разглядел в сплошном молоке, пришлось зажечь лампу – пол седьмого утра, надо вставать. Взял полотенце и накинув на плечи тужурку прошёл на кухню. Кухарка, неопределенных лет баба, при свете керосинки чистила картошку – тонкая кожура длинной лентой опускалась в корзинку:
- Доброе утро.
- Доброе утро барин.
- Ну какой я барин… Алексей Андреевич.. А вас как зовут?
- Анастасия..
- А по батюшке?
- Да все так кличут..
- Ну а все таки?
- Николаевна..
- А не дадите ли вы мне, Анастасия Николаевна ведро, - та воткнула в картофелину источенный огрызок ножа, а вытерла большие, почти мужские ладони о фартук,- я сейчас вам таз принесу и кувшин с теплой водой…
- Да нет, это потом. Хочу байкальской водой до пояса окатиться…
- На берегу сейчас темно и склизко, только шею ломать, в сенцах на лавке ведра пустые, а рядом бочка с водой и ковшик там есть… Да погодите, кобеля привяжу, а то кинется еще..
Зарядку пришлось делать за углом дома, при каждом взмахе руки привязанный на короткую цепь пес с лая переходил на визг. Затем тщательно полил на спину водой с ковшика и растерся полотенцем кожу до красна. Побрился уже в комнате и вышел к столу.
Завтрак оказался сытным – гречневая каша с сохатиной печенью, пластины малосольного омуля, домашний творог со сметаной, чай в стаканах тонкого стекла со сливками. С голоду точно не умрешь…
***
На заставе порядок заведен не хуже армейского, едва Гусликовский вошел через калитку заставы и подошел к крыльцу, как выскочил досмотрщик, на поясе болталась казачья шашка:
-Во время моего дежурства без проишествий… Досмотрщик Демьянюк. На рогатке Хорошайлов.
Алексей сел за стол управляющего, еще раз огляделся, подкрутил фитиль лампы, открыл сейф, так что там..
На верхней полке оказался «Таможенный тариф» в лидериновой обложке, весь в сальных лили свечных пятнах, а вот « Табель срочных донесений», открыл, стал читать пункты. Это не к спеху, а по этому пункту сроки поджимают – к 15 сентября подать на представление служащих к наградам, чиновникам – орденам и чинам. Почесал задумчиво бровь… Долго еще перебирал папки, пока не раздался стук в дверь…
- Да , войдите…
Зашел Ривкин, за три шага вскинул ладонь к козырьку:
- Господин помощник управляющего, разрешите провести инструктаж наряда…
- Я только вхожу в курс дела, поэтому ознакомлюсь с личными делами..
- Это обязательно, каждого человека надо знать…Спиртоносы и вооруженные бывают..
- Вы присядте Константин Сергеевич…
- Да некогда Алексей Андреевич, надо выступать. Пароход с баржей идет с устья Селенги, капитан там ненадежный, уже попадался и не один раз и приказчик ушлый… Надо секреты выставить в ближайших двух бухтах..
Подозреваю, могут спирт китайский или другую контрабанду перевозить, сгрузить и к нам чистинькими…
- Сколько человек берете?
- Я, Сологуб Антон, Залозный….
- Возьмите еще одного….
- Сегодня досмотр, судно приходит с Мысовой…
- Я схожу, надо ведь знакомиться и не только с бумажками…
Еще минут пять Гусликовский обговарил с Ривкиным порядок действий, а в конце попросил понапрасну не рисковать и сразу слать посыльногого за подмогой, пока старший досмотрщик не стал поерзывать плечами… Мол давно пора выступать.
Первым Алексей открыл личное дело Ривкина, так Смоленской губернии Ельцовский уъезд, волость – ну накрутил писарь завитушек, а наконец разобрал –Волково-Егорьевской волости село Ржавец. Образование – двухклассная церковно-приходская школа, затем два года в ремесленном – видно недоучился и пошел в самостоятельную жизнь – слесарь железнодорожных мастерских станции Смоленск. Призван в 1881 году призван в армию, так школа унтер-офицерского состава через четыре года службы, затем восемь лет в царстве Польском. Уволен – Иркутская губерния, досмотрщик, старший досмотрщик Лиственничной заставы. Женат – Матрона Максимовна, сыновья – Алесей 6 лет, Андрею – 3 года. Да, мужику за сорок, а детей еще ставить на ноги. Мысли прервал стук в дверь:
- Войдите.
Как то бочком и только потом уже всей фигурой вошел в казенном сюртуке служащий, в согнутой левой руке несколько папок. На пухлом лице румянец во все щеки как у девицы:
- Позвольте представиться. Канцелярский чиновник Ярошенко Виктор Степанович, без чина…
- Алексей вышел из-за стола, подошел и протянул руку. Рукопожатие как у дамы, ладошка мягкая – он наверно на ночь кремами натирает, а в слух сказал:
- Вы присаживайтесь.
Ярошенко осторожно присел на краешек стула, открыл первый журнал и затораторил:
- По состоянию на 15 сентября пошлин взято 716 рублей, канцелярских сборов – 84, клеймильных -336, акциза -102 рубля 38 копеек. Акт проверки у меня готов, ревизия была месяц назад. Все копеечка к копеечка…
- А фураж? Овес, сено?
- А это всё на подотчете Ривкину передано…
- А конфискаты?
- Надо комиссионно.. За день и не проверишь, - Ярошенко как то виновато улыбнулся.
- Подготовьте проект приказа по заставе. В комиссию меня, вас и Ривкина… А пока проверте, чтобы на всем ярлыки были.
После ухода Гусликовский успел познакомиться еще с двумя личными делами – Демьянюком и Хорошайловым, первый оказался с Гродненской губернии, второй с Киевской, как вновь стук в дверь и вошел дежурный:
- Ваше благородие, скоро судно причалит с Мысовой..
- Лучше по имени отчеству..
- Так точно Алексей Андреевич…
- Возьмите пломбировочную машинку, пломбы и бечевку и пусть Ярошенко подготовит бланки протоколов в папку.
Алексей достал из оружейного чехла набор щупов в брезентовой сумочке, развернул – вороненые коленца при свете лампы стали отбрасывать на стены и потолок сиреневые блики.
К пристани подошли вовремя, судно маневрировало.
Собравшийся метать швартовый конец вахтенный матрос увидев таможенников вдруг затоптался на месте и вдруг бросив трос, побежал переваливаясь как утка вдоль борта и скрылся в каком то люке. Так ясно, не ожидали… Теперь смотри в оба…
Сзади по дощатому причалу загрохотали колеса, Алексей слегка повернул голову назад – полицейский чин, придется знакомиться.
У околоточного оказалось желчное испитое лицо, то и дело облизывает сухие губы. Ждет видно на судне хорошего приема:
- Никанор Ильич, вы посмотрите багаж пассажиров сносимый на берег. Грузы не выпускать, я к капитану.
Немного сбитый с толку досмотрщик сначала завертел головой, а потом почти бегом устремился к сходням. Толчею и гам перекрыл его бас:
- Вещи к досмотру. Сходить по одному…
Алексей подошел к полицейскому. Так и есть несет перегаром…
- Гусликовский Алексей Андреевич, помощник управляющего заставой, губернский секретарь…
- Гредасов Григорий Леонтьевич. Тут полицейский громко икнул и стал закрывать перчаткой рот.
В рубке набилось народу – от капитана до буфетчика в белом поварском колпаке и засаленных нарукавниках с подносом в руках, несколько стаканов уже пусты. Если так встречают, значит не все чисто.
- Капитанского грога не желаете – вкрадчивый, как у лисы, тенорок капитана.
Гусликовский представился, попросил судовую роль и коносаменты на груз. Лицо капитана побагровело, левая щека задергалась в нервном тике.
- У нас рейс ведь каботажный, только грузовой манифест. А может перейдем в буфет, там и присесть можно и перекусить с трудов праведных.
- Нет, я ознакомлюсь здесь.
Так, по документам выходит, что перевозится две тысячи пудов пшеницы в зерне, что то маловато до полной загрузки.
- Хочу осмотреть трюм, мне сопровождающего с лампой и двух матросов.
С первого взгляда видно, что мешки с зерном это так сказать груз прикрытия, уложены небрежно, вернее сказать свалены, вон в щель между мешками виден край корзины. Надо собирать всех на досмотр.
Наложив на трюмную решетку пломбу, Гусликовский спустился к стоящему у сходней Демьянюку и вполголоса спросил:
- Как дела?
- Обнаружил вот пять пачек игральных карт, англицкие, а марок акцизного сбора на них нет. Отправил на рогатку, данные паспорта записал.
- Так, спокойно, как будто ничего не произошло, идешь и собираешь всех, даже сменившихся. С рогатки снять и на охрану заставы. Вооружаетесь и сюда.
- Как не понять…
Алексей развернулся и пошел в буфет, там уже разворачивалась гулянка. От выпивки отказался, но с удовольствием съел тарелку наваристой ухи и пару кусков жаренного ленка. Надо потянуть время, пока досмотрщики не прибудут.
Наконец по коридору задробили кованные каблуки, Алексей вышел из комнаты. В коридоре первым стоял Демьянюк, на правом плече кавалерийский карабин, за ним настороженные взгляды еще четверых служащих заставы. Выскочил капитан, стал подергивать за рукав:
- Давайте ко мне в каюту, решим полюбовно….
Почуяв неладно, выплыл и полицейский, задышал прямо в ухо, - Кто режет курицу, что золотые яйца несет…
- Одного к трапу, остальные к трюму, - и повернувшись к капитану, - вы и четверо матросов с лампами со мной, остальные члены экипажа по каютам и без моего личного разрешения судно не покидать.
После того, как матросы лениво, что то недовольно бурча сняли сбоку три ряда мешков, обнажились ряды корзин. Контрабанда обещала быть крупной.
Только к полуночи, с помощью прибывших с секрета группы Ривкина, который тоже доставил на заставу подводу с контрабандным ханшином – двадцать ведерных плоских жестяных банок, удалось пересчитать скрытые на пароходе товары. Оказалось 240 двухпудовых корзин с китайским кирпичным чаем, 50 огромных джутовых мешков байхового чая, десять ящиков спичек по 750 коробок в каждом да 25 тюков ваты. Это только в трюме. В каютах и служебных помещениях тоже хватало скраденного.
Обо всем было немедленно доложено телеграфом в таможню и к десяти утра поступило распоряжение под вооруженным конвоем судно отправить в Иркутск – склад заставы просто не мог всё вместить.
Старшим был назначен Ривкин, с ним еще трое, которые вернулись лишь на третьи сутки попутным пароходом.