Эпизод первый.
Мокрая сигарета и анализ фотографии девушек, с которыми она была.
Разложенные в хронологической последовательности, на фоне вчерашнего дня, лежат три фотографии.
Каждая из них имеет определенный размер, бумагу и все в них определено.
На каждом из кадров застыла, в уникальной позе, девушка.
Три нежных существа с разным лицом, манерами, помадой, улыбкой, интеллектом, системой взглядов, здоровьем и длинной ресниц.
Они настолько не похожи друг на друга, что это объединяет их в одну категорию - очень разные.
В начале, застенчиво улыбаясь, сидит короткая прическа с маленьким носом и большими сережками в виде канцерогенного бензола (будто бывает не канцерогенный).
На узкое лицо, утыканное желтыми булавками веснушек, прилеплены два странных глаза. Один находится на приемлемом расстоянии от другого и их странность не в этом.
И не в их голубизне.
Эти глаза не вписываются в общую картину, сходящуюся на застенчивой улыбке необычностью - улыбка переходит на второй план.
Это циничные глаза! Опошленные наигранной невинностью.
Девушка мила, ей скучно, но она делает вид, что вида не подает.
На снимке только лицо. В памяти бумаги только голова, которая не движется, не издает звуков, не источает запахов, не имеет объема, а главное - не имеет смысла.
Но что же не попало в объектив?
Стройная фигура и немного худые ноги.
Тонкие и длинные пальцы.
Она - дура!
Вторая стоит далеко от камеры. Ее лица почти не видно, только мутные затемнения в области глаз и ноздрей. Плюс красное пятно улыбки вокруг белого пятна зубов.
Ей идет мальчиковая прическа. Слегка вьющиеся волосы придают этой прическе женственность.
Девушка не позирует. Это внезапное фото!
Оно могло бы походить на реальность - если бы не улыбка. Искусственная, вынужденная. Реакция на объектив.
Несомненно, она тоже - дура!
Вялая походка, "слепой" осенний дождь.
Нет золота, нет капель. Есть только застывшие стежки линий по всей фотокарточке.
Это черно-белая фотография.
У девушки нет лица - она уходит, и лицо осталось по другую сторону запечатленного.
Что вынудило ее развернуться? Миг заката, сиреневые облака?
На снимке все серое.
И так, не оставив ничего кроме контуров спины она бросила фразу: пускай льет дождь и никогда не кончается.
Так и будет, пока не канет в небытие этот миг. Замороженный черно-белый миг.
Она не была дурой.
Теперь главное – фон.
Фон это важно. Что такое фон из вчерашнего дня?
Субъективно? Да, Как он выглядит?
Теперь открою тебе маленький секрет: вчерашний день - это мокрая сигарета! Сигарета без названия, на белой части которой, около 60ти чуть заметных кругов.
Что такое мокрая сигарета? Что она по сравнению с мокрым телом, городом, сном, да в конце концов, с мокрым морем?
Суета?
Суматоха блеклой мазни будней-студней и наливных-выходных.
Кто она?
Кто когда-либо настолько помыслил о сигарете, что та превратилась в фон вчерашнего дня?
Скрипнув дверью всё скрылось из виду.
Эпизод второй.
Стакан с небом вместо кока-колы.
На столе стоит стакан. Он прозрачен, как стекло. Впрочем - это оно и есть.
В него налито небо, которое все пьют так же, как колко-шипучую коричневую черноту кока-колы или подобного.
Небо затесалось туда случайно. Проходило мимо, вдруг напала усталость.
"Дай-ка я переведу дух", - подумалось небу, и оно с шумом плюхнулось в стакан, стоящий белом кривоногом пластике стола.
Рука судорожно, тайком от глаз, ищет емкость, приютившую небо. Нервно трясущиеся пальцы аккуратной ощупью проверяют пространство вокруг стакана (к нему не прикасаются).
"Не пей меня" - взмолилась небесная твердь, осознав, что не в силах выбраться из стеклянного капкана.
"Не буду, - сказала рука, - я ищу ЕЕ, ты мне не к чему".
Небу, которое, скрипя, терлось о стенки стакана, было все равно, кого ищет рука. Главное, что пить его не будут.
"И кто же, та, о которой ты говоришь?" – ободрено поинтересовалось небо, из приличия.
"О, я не знаю".
"И ты не знаешь что ищешь?" - заинтересовалось небо.
Рука, копошась под столом: "А кто знает?".
"Все знают. Может поэтому находят, что ищут?" - резонно заявило небо. Рука, как раз вволю нащупавшись разноцветных жвачек под столом, уже перебирала пальцами по пластиковой крышке, которую не раз прижигали окурками.
"Да, знают, но если знают - то находят, а когда находят - это больше не интересует. Так зачем превращать, что-то полезное в бесполезное? Лучше пусть в мире будет много полезных вещей, чем у меня много бесполезных…"
"Как это искать "ничего"? Ничего не искать... м… может лучше превращать в ненужное нужное, чем нужным не пользоваться вообще?"
"А вдруг нужное кончится? И что тогда? Не будет будущего. Ты подумало о детях?"
"Нет. Я не думаю о детях. У меня их нет и быть не может"
"О, извини, я не думала, что ты бесплодно"
"А мне плоды и не нужны, - оскорбилось небо, а потом смекнуло, - У меня есть облака - они мне, как дети".
"А как они без тебя сейчас? Ты здесь, а они там?" - рука ткнула в рабочее место неба, но там красовалась лишь зияющая дыра космоса и пара-тройка плешивых облачков.
"Какая разница, - небо нервно сменило тему, - Ты упомянула ЕЕ".
"О, я просто не хотела докучать тебе нудными размышлениями, но раз ты спросило… - рука приподнялась будто вдохнула поглубже и немного приблизилась к стакану, - Я все-таки догадалась, что ничего не искать это глупость и теперь ищу сигарету, которую выронила недавно. Это был дождливый вечер... Так все-таки, как твои облака без тебя и что они без тебя?"
"Они что-нибудь придумают, а вооб…" - сверху раздался голос голоса:
"Принесите соломинку"
Эпизод третий.
Холод, который жил под одеялом.
Стоял безветренный, бездомный и бессезонный день. Жаркий, как вожделенное лоно и вялый, как сморщенная слива.
Я спал, не испытывая необходимости в отдыхе. Это "вчера" или "позавчера" так отразились.
Последнее время рука очень странно себя ведет. Недавно бросил курить, с тех пор, при мысли о сигарете, она дергается, словно пытается что-то нащупать.
Но есть новости похуже - наступила постоянная ночь. Скорее всего спать хочется от этого? А как спать, если под одеялом живет холод? Он уже стал завсегдатаем в моей кровати.
Это началось в день, когда дождь стал вечным. Чертов вечный дождь. Он ведь так редко бывал наших краях.
Холодно… Мерзлоте, не хватает двух секунд, чтобы стать вечной.
Я так любил небо, кто его украл?
Правда… без неба нет дождя. Есть облака, но дождь не идет. Странно. Интересно.
Урчит в животе. Скоблящие, предательские движения собственного желудка. Быть может, и в него прокрался холод?
Стучат зубы… Я весь продрог. До кончиков волос.
Всепоглощающая мерзлота, в квартире, за окном, внутри меня.
Пойду, покурю. Рука задергалась.
Теперь на балконе скучно стоять. Где небо? Только отверстая пасть космоса.
Чтоб ты сдох, похититель небес!
Осталась одна отрада: наглотаться дыма. Съесть его, как кудрявый пушок сладкой ваты.
Серой сладкой ваты.
Холод. Не только под одеялом. Он всегда следует за мной. Волочится сзади, опутывает, будто хочет соблазнить, и это в жаркие дни безветренного лета. Что будет зимой?
Теперь он роется в волосах. Такое чувство, что глаза треснут от холода и останутся ледяными блестяшками на лице. В принципе, видеть больше нечего.
Пусть, раздерет меня на части.
Кашель. Толи я простыл, толи отвык курить. Кружиться… Кружится прошлое, и разбрасывается сладкой ватой-дымом с балкона, в темную глубь улицы.
Скользкая нитка света торчит из фонаря.
Копошащееся месиво ночных жуков столпилось вокруг одинокой лампочки. Усталые, долго бодрствуют. А внизу гора уже мертвых. Половина сгорела, половина умерла от переутомления. Какое зрелище.
Обжег пальцы. Сигарета догорела - холод понял это и засеменил под одеяло. Затих в ожидании. Правильно. Я скоро бу…
НАСТУПИЛА ВЕЧНАЯ МЕРЗЛОТА.
Эпизод четвертый.
Веки с паутиной
Темно.
Темно настолько, насколько позволяет воображение.
Ничего не видно, но это комната.
Вместо лампочки из потолка выросла деревянная рамка. Она вращается по часовой стрелке, медленно, ритмично вторя натискам, слабого ветерка. Передняя часть покрыта стеклом, стекло - пылью. Красная лапка передвигается снизу вверх. Что это?
В комнате холодно, одиноко и пусто.
Красная долина, сухая красная с тысячами рекоподобных впадин. В них нет воды, жизни.
Холм, еще один, сухие выемки. Оранжевая лапка медленно идет снизу вверх. Между двух холмов виден овраг.
В овраге белые дома плотно прижатые друг к другу. Не видно деталей, только смутные контуры белых плоских крыш.
Желтая лапка спокойно следует за оранжевой. Мигающие картинки, не то воспоминаний, не то мыслей принимаемых за воспоминания.
Зеленая лапка повторяет траекторию.
Интересно, как увязаны факты и память?
Два ряда белых домов. Выше оврага - большая гора. Ее тень, в погожий солнечный день, спокойно закроет большую его часть.
Голубая лапка.
Слышится шум, пустынный шум. Похоже на стихи.
Две пещеры, одна возле другой, расположились в самом низу горы.
Синяя лапка, неуверенно крадется за голубой.
Паук. Брюшко. Мохнатое. Радужного паук крутится волчком.
Он плетет. Вот уже и второй, закрытый тонким слоем века глаз, опутал ювелирный узор паутины.
- Красиво, - говорит радужный паук и уползает.
Эпизод пятый.
Водопроводная гадость и носок перевертыш
- Здорова, Ctrl+V, как оно?
- Я слышу, как капля за каплей, течет ручей моего сознания, по стокам городской напасти.
- Чего нового?
- А так ли хороша барабанная дробь, если жизнь все равно не находит другого пути?
- Да я… как-то и не думал об этом. Хотя интересно. Но ты мне, Ctrl+V, вот что скажи: чем бы было зарево, если бы не было неги и горизонта?
- Ну, дитя Солнца, это же проще простого: чем было бы зарево, если бы не было неги и горизонта?
- Спасибо, Ctrl+V. Ты даже больше чем друг… больше чем брат… чем отец… ты просто больше… а чем?
- Полагать и утверждать - это одно и то же, если излагать письменно и тезисами.
- Ты слышал последние новости? Говорят, что небо пропало, и его никак не могут найти.
- Слышал, но никак не могу понять, как это вяжется с антисемитизмом и терактами?
- Да непосредственно.
- Ах, да я забыл…
- По-моему, Ctrl+V, я влюбился. Как малолеток. Я вот уже семнадцатый блокнот исписал этим словом. Хотя уже на десятом, я почувствовал приятное тепло в области живота. Ночами мне теперь плохо спиться, я начал часто бриться и пользоваться туалетной водой, вместо антипресперанта. В общем, счастлив.
Может исписать еще блокнотов пять? Что интересно будет после?
- Ах, да, я вспомнил. Потеря неба составляет череду неопровержимых доказательств, которые служат предзнаменованием, которое является признаком, который может быть сутью, которая может стать очередной чушью или внеочередной.
- Путь к познанию лежит через желудок, ухо и урологический массаж номер три.
- Забавно. А в любом порядочно старом бестиарии всегда добавляют еще паломничество к верхушке Башни Победы в Читоре.
- А Бао А Ку?
- А Бао А Ку.
- Ctrl+V, ты видел его?
- Ровно, как и любой индивид, допускающий эманацию иррационального в рациональное. Я поддерживаю мнение о том, что мир плавно превращается в месиво токсичных красок. Как Ясперс.
- Звучит обнадеживающе, как одуванчик на асфальте, - Ctrl+V кивает: - Давай поговорим об ассоциациях.
- Давай. Спорта.
- Неудачников.
- Козлов.
- Животновод.
- Минеральная вода
- Грязелечебницы.
- Водопроводная труба наполненная слизью.
- Ой, Ctrl+V, у меня носок порвался, сейчас переверну его наизнанку, он зарастет, и я двинусь в Путь.
- Рельсы.
- Экспресс.
- Кофе.
- Масло
- Костный мозг.
- Осьминог.
- А Бао А Ку.
- А Бао А Ку?
- Нда.
Эпизод шестой.
Пижон на велосипеде с соком.
Застывшие реки асфальта впадают в проспект, кишащий машинами, ревущий сиренами и криками. Солнце придает всему окружению нечеткость, размытость, эффект движения. Перетекая с ноги на ногу, словно процессия, повесив головы, плетутся пешеходы. Все лица улицы скомканы от ослепляющих отблесков на асфальте. Слышится гул. Гул заложенных ушей.
Плавно, нервируя всех и немного самого себя, поскрипывая педалями, едет пижон на велосипеде. В белом костюме, черном галстуке и серой рубашке.
Едет без рук, не глядя на дорогу. Держит газету перед собой. Верх и низ ее развеваются, как знамя от искусственного, вызванного движением, ветра. Слышен хруст ранимой газетной бумаги.
На первой странице, заголовок:
ВСКРЫТИЕ ПОКАЗАЛО НЕБО!!!
Многое встает на свои места и всё, вновь скрипнув дверью, выглядывает из салона красоты, ее голова украшена серебристыми свертками фольги.
Сегодня голубо и ясно.
Слева, ближе к обочине, муравейник, от него - длинная неровная полоса рабочих. Муравьи ликуют и, те, чьи жевала свободны, отщелкивают маршевый ритм. Похоже, "Прощание Славянки".
У муравьев тоже праздник - они поймали радужного паука, а такой в мире оставался один.
Сам муравейник, когда мимо проезжает пижон, начинает шевелиться, закипать. Будто гигантская матка пытается вылезти, чтобы воочию, посмотреть на последнего полихромного арахнида.
Муравейник стремительно разрастается, как школьный опыт с бихроматом аммония.
Он начинает кипеть и шкворчать.
Из него с шумом выплескивается струя муравьев.
Гейзер из муравейника.
Тоже самое происходит с другими муравейниками по всей обозримой длине дороги.
Пижон, плавно превращаясь в неразличимый симбиоз металла и тканей, аккуратно сворачивает газету и швыряет ее в лужу.
Она накрывает, размокшую до неузнаваемости, сигарету.
Лужа, не смотря ни на какую погоду, останется там навсегда.
14.06.2006 12:05