Редко у нас появляется желание посмотреть на себя
со стороны, беспристрастным взглядом и дать самому себе
соответствующую оценку. И если такое просветление в голове
наступило, то не нужно эту мысль отгонять от себя как
назойливую муху, а наоборот вытащить ее на солнышко, взять
увеличительное стекло и внимательно рассмотреть.
Поверьте, вы откроете много интересного и неожиданного
в самом себе. Конечно, всей картины Вы не обнаружите,
поскольку представляете личность весьма многообразную.
Но это и не нужно. Общее состоит из отдельных эпизодов,
поэтому давайте рассмотрим себя хотя бы по частям. Я, например,
совсем недавно, совершенно неожиданно обнаружил у себя черту,
которую считал совершенно несвойственной своему характеру
и мировоззрению.
Всегда мне казалось, что я достаточно передовой человек,
интересующийся всеми мировыми новинками, и был абсолютно
убежден, что отношусь к модернистам, поскольку всегда с
энтузиазмом воспринимал все новое. Дома с удовольствием
переходил на современную мебель, приобретал новейшие
фотоаппараты, один из первых занялся съемкой самодеятельного
кино. На работе проявлял интерес к новым идеям, новым
разработкам и первым внедрял любое новшество в производство.
Был одним из активнейших рационализаторов. Мои разработки
демонстрировались на выставке «Достижения Народного Хозяйства
СССР».Подойдя вплотную к возрасту, когда принято подводить
итоги, я решил оглянуться назад и попытаться самокритично
рассмотреть свои былые поступки без малейшего самолюбования.
При этом рассмотрении, я обнаружил, что в некоторых
случаях, нежелание менять привычное состояние, на что-то
другое, непривычное, проявлялось и у меня. Оказывается,
некоторым новшествам технического прогресса я сопротивлялся,
встречая их «в штыки», то есть вел себя, как типичный
ретроград.
Первое о чем я со стыдом вспоминаю, это мое отношение
к люминисцентному освещению, или к лампам дневного света,
входившим в обиход в пятидесятые годы. Какие только доводы
против этого освещения я не приводил, и резкость света, и
ненатуральность цвета, и возможность стробоскопического эффекта.
Особенно яростно я критиковал ненатуральный цвет продуктов,
как на прилавке магазина, так и на праздничном столе,
уставленном яствами, в ожидании гостей. Мне казалось, что
сливочное масло вместо приятной желтизны приобретает зеленый
оттенок, мясные и рыбные блюда отсвечивают синевой, не сверкает
белизной скатерть.
Может быть, первые образцы люминисцентных ламп,
ввиду своего несовершенства действительно давали некоторые
отклонения от привычных норм, но я, будучи инженером, в первую
очередь должен был это понимать и представлять возможности
этого освещения в перспективе. Надо было признать, что привычные
лампы накаливания, тоже давали некоторое искажение цвета по
сравнению с натуральным светом. Прошло много лет и лампы дневного
света вошли в наш быт, и мне теперь стыдно вспоминать о моем
отторжении некоторых новинок.
В студенческие времена, и последующие годы моей
инженерной деятельности и провел, образно говоря, в
обнимку с логарифмической линейкой. Я использовал ее для
вычисления любых математических действий, и это было предметом
моей гордости.
При руководстве дипломным проектированием, я подвергал
резкой критике студентов не умеющих пользоваться логарифмической
линейкой.
Умение пользоваться логарифмической линейкой считал
главной доблестью любого инженера. Образ инженера, стоящего около
чертежа с логарифмической линейкой в руках, был для меня незыблем.
Но вот однажды, ко мне на консультацию пришел студент
дипломник, житель Вьетнама. Я объяснил ему способ расчета
определенного узла, попросил его сделать этот расчет при мне
за соседним столом, что бы быть уверенным, что он понял мои
объяснения. Когда я бросил на него через некоторое время взгляд,
я не увидел в его руках логарифмической линейки. Он держал в руках
маленькую коробочку и на что-то там нажимал. Так я впервые увидел
живой микрокалькулятор. Мои инженерные чувства были оскорблены,
так как если бы я увидел человека, пользующегося для инженерных
расчетов торговыми счетами, хотя я сейчас считаю, что и в этом нет
ничего предосудительного. Но тогда под влиянием максимализма,
свойственного молодости, во мне все запротестовало. Я почувствовал,
что моему символу инженерной чести, универсальному средству
любых расчетов, зарекомендовавшему себя во всех областях
технической мысли логарифмической линейке нанесено оскорбление,
и он вдруг заколебался.
для себя я твердо решил, что я никогда не опущусь до этой примитивной
коробочки, и логарифмическая линейка всегда останется моим главным вычислительным инструментом.
Не буду описывать весь процесс изменения своего сознания, это
неинтересно. Прошло совсем немного времени, и я даже не помню,
куда делась моя последняя логарифмическая линейка. Я даже не помню,
когда ее последний раз видел не только в своих, но даже в чьих-либо
руках. Более того, когда мне в последние годы работы приходилось
делать расчеты, требующие точности до пятого или шестого знака, и я
должен был самому себе признаться, что на логарифмической линейке
эти расчеты сделать было бы невозможно. Теперь я пользуюсь
калькулятором повседневно и испытываю наслаждение от этого
совершенного, умного и
универсального расчетного инструмента, и о своих ретроградских
настроениях вспомнил со стыдом только в данном случае.
Наверное, это вполне нормальная и простительная человеческая
черта, привязываться к чему-то привычному, изученном недостаточно и
сопротивляться неожиданному и непонятному.
Но плохо, когда эта черта начинает доминировать в нашем сознании.
В молодости мне довелось услышать рассказ одного старого инженера,
кончившего политехнический институт задолго до революции.
После октябрьской революции инженеров, как и всю интеллигенцию,
причисляли к буржуазии.
Они в те времена
ходили в особой форме, включающей специальную фуражку с кокардой.
Эту фуражку инженеры носили с гордостью, поскольку гордились
своей принадлежностью к инженерному сообществу.
В двадцатых годах, большевики объявили о всеобщем
равенстве, и всякое подчеркивание своей индивидуальности,
включая ношение инженерных фуражек, расценивалось как
противостояние понятию об этом равенстве и новому мироустройству.
В Петрограде на Невском проспекте комсомольцы начали устраивать
охоту за теми, кто продолжал носить инженерные фуражки. Они
срывали эти фуражки прямо с головы прохожих и бросали в специально
разведенные для этого костры. Бедные инженеры были вынуждены
выходить на улицу в обычных головных уборах. Но полностью
отказаться от этого символа принадлежности к инженерному клану
им было трудно, и некоторые инженеры носили свою инженерную
фуражку дома.
Наверное, также и я поглаживал бы периодически
свою логарифмическую линейку, если бы она у меня
сохранилась, поскольку она продолжает для меня оставаться
символом творческой инженерной деятельности. Но для пользования
у меня должен быть современный калькулятор.
О непростом решении, что является новым и прогрессивным,
и что старым и отжившим, говорит один из эпизодов из истории науки.
Во времена великого микробиолога Луи Пастера передовые ученые стали
отрицать божественное происхождение живого мира, а для этого они
должны были каким то образом доказать возможность происхождения
живой материи из неорганических веществ. Появились статьи,
в которых рассказывалось, например, что если в глиняный горшок
насыпать землю, золу и пыль, затем поставить все это в темное
место, в горшке появятся мыши. Авторы этих «исследований» считали
себя самыми прогрессивными, поскольку они лишали религию главного
довода о первом божественном толчке.
Ученые же, считавшие, что у любого живого организма
должны быть подобные ему родители, относились к ретроградам,
поскольку, при их подходе, для возникновения первого живого
организма нужен был божественный толчок. Луи Пастер, изучавший
микробов, сделал открытие,что даже у каждого вида микробов
должны быть соответствующие этому виду родители.
И этот величайший ученый, в полном смысле слова всех
времен и народов, был в то время зачислен в ретрограды.
Не знаю хорошо это или плохо, но я с удовольствием и без
стеснения говорю о том, что не всегда с радостью менял свои
привязанности, и пусть, считается, что я был ретроградом.
Были и другие случаи, демонстрирующие мой консерватизм. Очень нескоро
я в рыбной ловле перешел на безинерционную катушку спиннинга,
поскольку неплохо владел старой инерционной. С большим скепсисом
я встретил появление часов с электробатарейкой, поскольку привык к
пружинным часам, настолько, что необходимость ежедневного завода
этих часов не считал неудобством. Наверное, покопавшись в памяти, м
ожно найти много подобных примеров, говорящих о том, что я
все-таки был ретроградом.
И пусть в меня бросят за это камень …