Пенсионер Волозов был крайне удивлен, когда дверь отворилась и в их святая святых — каптерку в подвале — вошел тов.Бататов. Разумеется, удивление было вызвано не появлением председателя домового комитета, именно его пенсионер Волозов и поджидал, нарезая ломтиками, предварительно выпотрошенную сельдь пряного посола и выложив на тарелку аккуратным стожком квашеную капусту. Предметом недоумения оказался спутник тов.Бататова. Вслед за первым лицом дома 66/6 — в масштабах страны – это статус президента — в каптерку бочком, по-крабьи протиснулся человечек.
Малорослый и тщедушный, в одежде на пару размеров больше положенного — так родители в целях экономии покупают своему чаду костюмчик на вырост — человечек и впрямь походил на маленького черноморского рака-отшельника. Впечатление усиливала, тоже великоватая, кепка-жириновка, которая словно раковина покрывала голову, оттопыривая и без того большие уши визитера. Из-под кепки выбивались, наползая на воротник пиджака, давно не стриженые волосы, пряди перед ушами завивались, словно пейсы старого еврея. Тень, отбрасываемая козырьком на лицо, не скрывала хитрый блеск маленьких, глубоко посаженных глазок. С виду, прикинул пенсионер Волозов, пришедший был его ровесником.
— Вот, Петрович, знакомься, — сказал тов.Бататов, — это Петрович, новый жилец нашего дружного дома. По совместительству будет работать дворником на общественных началах, и следить за сохранностью шанцевого инструмента.
— Ёп-тить медь, начальник! Я — Михеевич. Можно просто Михеич, — подал голос мужичок.
Пенсионер Волозов поморщился. Для столь маленького туловища голос оказался на удивление громким и гулким, словно в пустую цистерну, с размаху молотили деревянной колотушкой.
— Да ты не волнуйся, — сказал он неофиту, — тов.Бататов всех Петровичами кличет. Чтобы не путаться. — И обращаясь к другу, спросил, — И?
— Что, и? Привел вот. Хочу, чтобы он влился в нашу тесную компанию. Да не морщись ты, Петрович. Народ по поводу нашей неразлучности уже злословить начал. Слыхал, как промеж собой нас кличут? То Батаволом, то Волобатом. Мы же с тобой неразлучники, только что должностями не меняемся. Да и старые традиции хорошо бы возродить. Вспомни, когда бутылка водки еще два восемьдесят семь стоила, ее как покупали? Правильно, на троих по рублю скидывались. Еще шутка была: По рублю и в школу не пойдем. Да и название профессии строитель оттуда же пошло — на троих. Вот сейчас за знакомство втроем и посидим.
— Так, а я закуски на двоих приготовил, да и стакана у нас два штуки, — растерянно произнес пенсионер Волозов.
— Да мы что, ёп-тить медь, жрать что ли собрались? Жрать — дело свинячье, — жизнерадостно откликнулся Михеич. — А стаканчик у меня завсегда с собой!
И он, выудив из кармана граненный двухсотграммовый стакан, жарко подышал на стекло и протер рукавом пиджака.
— Да и сидячих мест всего два у нас, — старожил Волозов все еще пытался отстоять территориальность.
— А я вот тута, на ящичке с краской присяду.
— Ну, гляди, тов.Бататов, — предпринял последнюю попытку друг, — если не хватит, я в магазин не побегу. Пусть он и бежит, — пенсионер Волозов мотнул головой в сторону настырного мужичка.
— Ёп-тить медь, дык, а чё ждать, пока не хватит? Я прямо сейчас могу и сбегать. Только денег дайте, а то я пустой, как обещания правительства.
— Никуда бежать пока не надо, — распорядился председатель домкома. — Петрович, хватит бузить, давай, наливай.
Пенсионер Волозов, недовольно кряхтя, откупорил бутылку, выстроил стаканы в шеренгу и приготовился к дележке.
— Петрович, ты мне, ёп-тить медь, до краев только не наливай. Как всем, так и мне, — влез «под руку» Михеич.
— А для вас, любезный, я — Григорий Венедиктович, — голосом пенсионера Волозова можно было заколачивать гвозди. — Петровичем меня только тов.Бататову разрешено.
— Петрович, ты, что ли ревнуешь? — расхохотался главдом и ткнул друга кулаком в бок. — Ах, ты ж, милка моя — вся спина в веснушках! Да я тебя ни на кого не променяю.
— Ёп-тить медь! — подпрыгнул на ящике от любопытства Михеич. — Так вы чего, тово-этова? Я на зоне насмотрелся на такое.
— Мы — друзья! — холодно отрезал пенсионер Волозов. — Друзья, и никаких «тово-этова»!
— Петрович… — председатель домкома попытался разрядить обстановку.
— Чего? — оба дружно вскинули на начальство глаза.
— Да не ты, — поморщился тов.Бататов, — хм, и правда, путаница выходит. Ладно, сделаем так: пока вы оба-двое здесь, я тебя, — он кивнул на мужичка, — Митровичем буду звать. Так что ты про зону говорил? Сидел что ли?
— Да было, ёп-тить медь, — почесал «Митрович» затылок, «жириновка» при этом переместилась вперед, полностью скрыв под козырьком глаза и нос. — По малолетке. Мы лохматый сейф ломанули и чтобы групповухи не было, я «паровозом» пошел. Одному меньший срок дали.
— Лохматый сейф? — протянул пенсионер Волозов, скептически оглядев худосочную фигуру насильника.
— Да пусть мне святая Юрьна все члены отсушит, если вру, ёп-тить медь, — истово побожился Михеич.
— А это что же за святая такая? — поинтересовался тов.Бататов. Он не был силен в теологии и такую святую слышал впервые.
— Юрьна-то? Юрьна — серьезная святая, покровительница настоящих мужчин, — приосанился заморенный герой-любовник.
— Ну, давайте за покровительницу, что ли? — предложил председатель домкома, он привык руководить за любым столом. Было ли это застолье или отчетно-выборное собрание.
Когда бутылка опустела, компания дружно решила, что того, чего для двоих достаточно, на троих явно мало. Михеич, снабженный деньгами, убежал в магазин, пообещав «обернуться мухой». Тов.Бататов, сплюнул сельдяное ребрышко и спросил друга:
— Ну, что скажешь, Петрович?
— Поживем — увидим, — словами мамы Жени Лукашина из фильма «Ирония судьбы…» мудро ответил пенсионер Волозов.