Эта история приключилась тринадцать лет назад - во времена ельцинского дефолта (цены тогда увеличились в одночасье в пять раз). В августе я - как всегда - собрался в отпуск в родную деревню. И так как президент Борис Ельцин не платил зарплату бюджетникам по пять-семь месяцев (а шахтерам - по три года), то меня в отпуск собирала почти вся смена больницы скорой медицинской помощи. В ответ я должен был привести из деревни мешок сухих белых грибов!
И хотя я говорил, что для того, чтобы получился мешок (пятьдесят литров) СУХИХ белых грибов, надо собрать как минимум тонн пять сырых.А это работа целого месяца! Но никто и слушать меня не хотел...
Самый злой человек на свете - это голодный человек!!
Именно голод двигал почти всеми помыслами первобытного человека - неандертальца - голод заставил его слезть с банановой пальмы, голод заставил его сделать каменный топор, голод заставил его соображать и кучковаться со своими гордыми сородичами, чтоб завалить мамонта и обеспечить свое племя пропитанием хотя бы на ближайший месяц, пока свежая травка в горах не подрастет или гуси с юга не вернутся...
Всей дежурной смене больницы скорой медицинской помощи очень понравилась грибная шуля (овощной суп из сухих белых грибов с картошкой на курином бульоне), которой мой товарищ Виталий Григорьевич КРИВОПУСТОВ имел несчастье угостить три десятка врачей, инженеров, сантехников и дежурных электриков больницы. И потому миллион рублей на билеты собрали мне довольно быстро - это вам не в фонд помощи голодающим неграм Америки во времена Горбачева...
Я с племянником Виталей (ему было тогда тринадцать лет)отправился в лес. Надо было выполнять наказ "народных масс" и запасать грибы! Однако на этот раз нам не повезло - дело было в выходные, и кто-то из городских (широкий след автомобиля)нас обставил. Кто-то самым варварским методом посрывал белые грибы!
НЕ столько пособирал (десятка три-четыре, не больше, судя по разрытым ямкам ногой в соснах), сколько испортил - тот залетный городской варвар (или варвары) брал только свежие боровики,причем не срезал аккуратно ножом, а вырывал с корнем,вместе с грибницей, а все остальные грибы (перезрелые или червивые)с садистским наслаждением давил и пинал. Вместо ведра мы с трудом набрали полтора десятка крепеньких боровиков - варвары не догадались заглянуть в кусты веников!
Но все равно настроение наше сразу испортилось, и потому захотелось вернуться домой. Однако племяш Виталя (как и все в его возрасте) не захотел возвращаться с полупустыми руками и предложил сделать крюк - зря что ли протопали восемь километров?! - зайти на потайное лесное озеро и искупаться!
Так мы и сделали.
Дети иногда соображают быстрее взрослых!
Озеро то расположено в котловине.
То ли метеорит за миллион лет до нашей эры туда упал, то ли неандертальцы брали песок для каких-то своих неотложных нужд. Вода там была холодной - до боли в зубах обжигающей!
И потому долго там никто из местных не выдерживал. Выскакивали как ошпаренные!
Однако в этот раз нас постигло жуткое разочарование - вода из озерка ушла...
Вернее, ушла чистая и свежая вода.
Нашему изумленному взору предстала печальная картина - небольшая и неглубокая лужа, в которой копошились караси!
Лето было жарким, если не сказать испепеляющим, и дожди (грибные) грянули только в начале августа.
Зрелище было столь душераздирающим и печальным, что племянник Виталя предложил немедленно вернуться в деревню, взять садок, ведра и выловить всех карасей.
Больших карасей можно употребить в пищу - часть сами сьедим, а часть раздадим соседям (они родом с Западной Украины и потому пожрать ну очень любят). А маленьких карасей мы перенесем в ведрах и выпустим в речку! Надо же увеличивать поголовье рыбы в речке!
Мы шустро вернулись домой, наскоро выпили по кружке парного молока с теплым домашним хлебом и, не отвечая на вопросы домашних, захватили садок, удочку, большой мешок (для больших карасей - размером по локоть) и четыре ведра для мелких(с ладонь и меньше).
Восемь километров по лесной дороге - это все же немало.
Правда, ноги наши, привычные к большим переходам, совершенно не устали, но вот время текло быстро. Как говорится, таяло как апрельский снег!
Садком мы довольно шустро поймали десятка четыре приличных золотистых карасей и четыре ведра мелких (длиной сантиметров семь-десять).
Больших карасей сложили в мешок.
И стали думать - как же нам поступить?
Тащить четыре полных эмалированных ведра до деревни было явно непосильным делом даже для меня. Решили три ведра карасят высыпать в реку в первом же приличном месте - все равно они потом разбегутся по всей реке.
А одно ведро мы решили высыпать недалеко от деревни - чтоб потом можно было самим порыбачить (через год, когда они вырастут до приемлемых размеров).
Я нес мешок и ведро, племянник волок (именно волок по песку, а не нес) одно явно тяжелое для него эмалированное ведро с карасями (в нем было 15 литров - именно столько молока давала корова Зорька). Мы оставляли свой живой груз в пределах прямой видимости, а потом возвращались за двумя другими ведрами.
С трудом дотащились до речки и, не мудрствуя лукаво, тут же высыпали все четыре ведра в первую попавшуюся в камышах прогалину - только караси нас и видели! Заодно бросили туда же десятка полтора больших карасей - а вдруг мелкие не выживут, ведь в речке нашей водятся окуни, щуки и голавли?!
Махнули они насмешливо хвостом и тут же смылись, как знаменитая Золотая Рыбка!
Мы подхватили мешок с крупными карасями и пустые ведра и отправились домой...
Мы шли по лесной дороге - кругом возвышались столетние сосны, кое-где белели белоногие березки. Мрачными великанами стояли на опушках гигантские дубы.
Я нес довольно тяжелый мешок с карасями и два пустых ведра потому мне было не до окружающей нас лесной красоты!
К тому же я в десятый раз рассказывал племяннику Витале про похождения знаменитого бухарского средневекового шутника Ходжи Насреддина в священном городе Багдаде.
Когда Виталя был маленьким, то вечером долго не мог заснуть. И потому все по очереди рассказывали ему на ночь сказки. Однако вскоре все сказки домашними были рассказаны - и тут "само небо послало" меня.
Я начал рассказывать племяннику сказки собственного сочинения, потом перешел на школьных героев типа Вити Малеева или Индиана Чубатого с четвертого Мичуринского кордона, потом зацепил ишака Ходжи Насреддина.
Это было моей ошибкой!
С тех пор ни один мой отпуск не обходился без похождений знаменитого шутника из Бухары. Даже на рыбалке, когда по идее надо было молчать, Виталя требовал продолжения рассказа! Самое удивительное было в том, что рыба в это время ловилась гораздо лучше!
Напрасно я доказывал Витале, что рыба ловится в отсутствие купающихся - машины десятками сворачивали с междугородной трассы на речку. И хохочущая толпа с дикими воплями бросалась в воду - тут уж не до рыбалки!
Мы терпеливо ждали, когда полупьяные отдыхающие наконец-то покинут речку - мы сидели на противоположном берегу, но рыба все равно с мелководья уходила на время купания "наших полковых лошадей" вглубь.
Лошадями я называл упитанных приезжих матрон - они с диким визгом бросались с берега в воду, поднимая тучи брызг. Мужики (муж, любовник, друг семьи) дико хохотали и просили меня громко повторить фразу про полковых лошадей!
Мы неспеша шли по родному лесу - осень уже начала пробовать свои золотые и красные краски на листьях берез и осин. В траве рдели переспелые ягоды земляники и синели гроздья ежевики. В темно-зеленых куполах сосен тренькали невидимые пичужки. На кустах кипрея на полянках деловито копошились черно-желтые шмели, стаями мелькали белые бабочки. Где-то далеко куковала лесная вещунья - кукушка. Видно, она не собиралась улетать в теплые края, а может была обманута теплом уходящего лета.
Густо синел терен - ягод было столько много, что даже листьев не было видно! Воздух был свеж и прозрачен. Дышалось легко, шагалось приятно, и потому племяш задорно хохотал и по пути успевал срывать спелую ежевику - она росла целыми гроздьями вдоль лесной дороги.
Каждое лето я рассказывал похождения бухарского шутника. И каждое лето племянник требовал все новые и новые истории! После обязательного повторения того, что было написано в книге, племянник требовал продолжения! Я бессовестно перевирал все истории Леонида Соловьева, настоящего литературного отца и гениального писателя, который и придумал все,что приключились с Ходжой. При этом иногда проговаривался то про Египет, то про Турцию. И Виталя тут же требовал рассказать, что творил Ходжа в Стамбуле!
В рассказах время летело незаметно. Правда, у меня болело плечо от тяжелого мешка с карасями, но говорить об этом мальчишке явно не стоило - учитель не должен падать в глазах ученика. И потому я шагал и шагал, останавливаясь лишь изредка - нам по дороге попадались довольно крупные желуди и приличные кустики ежевики.
Желуди Виталя собирал, чтоб потом сдать в первый день учебы в школьный фонд - каждый ученик должен был найти где угодно и принести в школу как минимум десяток желудей!
Принесенные желуди - всего примерно пару ведер - учителя и директор школы торжественно передавали подшефному лесхозу: из них в питомнике получались саженцы, которые развозились по всему краю...
И потому Виталя ежедневно из лесу приносил домой желуди, выкладывал их на балконе, а потом обстреливал ими со своего третьего этажа всех мальчишек не только своего двора, но и соседних. Они визжали, орали и требовали еще "выстрелов", всячески подзадоривая его криками "мазила!", потом собирали желуди и несли их домой - надо ж в школе первого сентября сдать норматив! Ну не все могли позволить себе поездку за город - кто-то (скорее всего милиция и учителя) периодически пускал слухи то о космических пришельцах, то о базах кавказских боевиков, то о лохматом чудище, которых якобы видели в лесу многочисленные свидетели...
Наконец-то мы вышли из леса, перешли речку по хлипкому мостику, который не ремонтировался со времен Андропова (хотя недалеко расположена пилорама, но сейчас же все научились считать деньги и отличать свое от чужого!),и поднялись на Кызылин бугор.
До революции семнадцатого года (или Октябрьского переворота) тут стояла ветряная мельница - и добрая душа Кызыля молол зерно всем крестьянам и казакам, и не надо было тащиться за пятнадцать верст в город. В гражданскую войну мельница по революционной неосторожности сгорела, а вот бугор уцелел, хотя в 1942 году его здорово распахали бомбами немецкие "юнкерсы"...
Мы спустились с бугра и подошли к ручью МОЛОЧНОМУ - до дома оставалось всего триста метров.
И вдруг племянник забеспокоился - а может караси уже неживые?
Я сказал, что они без воды могут жить целые сутки, но Виталя категорично заявил, что они сейчас живы, а вот придем домой - а они уже неживые! И попробуй докажи, что они были еще живы на Кызылином бугре!
Спорить было бесполезно, и потому я осторожно поставил мешок на траву.
И тут до меня дошла его хитрость - просто он хотел , чтоб караси поплавали в ручье Молочном!
Весной ручей разбухает от талых вод, и по свежей воде из реки в него заходят щуки. Потом летом добрые люди относят щучат из пересыхающих луж в речку - к ярости и негодованию местных рыбаков: прожорливые щурята уполовинивают стадо пескарей и красноперок, лишая молодых пенсионеров из Сибири (коренных жителей деревни, блудных сынов) законного ежедневного улова!
Мы выложили трепыхающихся карасей в первую попавшуюся лужу. Они мгновенно почувствовали свободу и начали яростно метаться - вода прямо-таки кипела. Виталя пересадил их в более просторную соседнюю лужу, густо заросшую осокой и кугой.
А я растянулся на солнышке!
Через час племяннику надоела возня в луже, да и вода там сильно загрязнилась, и он начал вылавливать карасей и выбрасывать их на берег.
И вдруг я услышал осторожный шелест шин.
Приподнявшись, я увидел откровенно бандитские рожи - здоровенные такие откормленные хари с толстыми золотыми цепями, на крутом черном внедорожнике с московскими номерами.
Они с нескрываемым интересом, можно даже сказать с детским азартом, наблюдали за тем, как мой племянник ловко выбрасывает на травку приличных золотистых карасей. Они трепыхались, били хвостами, блестели на солнце золотом чешуи и плавников. Наверное, опять просились в родную стихию.
Я продолжал сидеть как ни в чем не бывало, а племянник с яростными криками ловил и бросал карасей на траву. Продолжалось это довольно долго - минут двадцать. И все это время залетные московские братаны с восторгом наблюдали за действиями племянника.
"Тридцать!" - Закричал наконец Виталя. -"На сегодня хватит!"
"Ну хватит - так хватит!" - Сказал я, складывая карасей в мешок.
Потом выбрал одного довольно приличного золотистого карася, чуть больше локтя (сантиметров пятьдесят длиной, килограмма на три весом), и молча отнес гостям в машине - делиться надо.
Так повелось еще со времен матушки царицы Екатерины, когда местные жители делились с вновь прибывающими из центра переселенцами всем необходимым...
"Ну что вы! Не надо! Мы просто хотели посмотреть! Интересно-то как!" - Они даже покраснели.
"У нас еще десятка три таких наберется,так что хватит и деду с бабкой и даже всем нашим соседям!" - Коротко ответил я и вернулся к мешку с карасями.
Тут один из них выскочил и сунул мне в карман бутылку водки:
"Братан! Я не люблю быть должен!"
Мы тут же ушли домой, потому как баба с дедом уже выглядывали из ворот - они видели нас и видели бандитский внедорожник. Трех карасей мы оставили себе - баба сварила уху, часть зажарила в муке и масле на огромной сковородке, а остальных мы разнесли многочисленным соседям и родичам-пенсионерам, порадовав и стариков , и дворовых котов...
Через три часа, уже под вечер, Витале вдруг захотелось вернуться в вербы - он вспомнил, что там видел приличные заросли ежевики.
Ему захотелось домашнего картофельного киселя с ежевикой!
Мы переоделись (старую одежонку баба Саня закинула в бетонный бассейн - пусть отмокает от грязи и пота) и , захватив синее ведерко, отправились за ежевикой.
Подойдя к Молочному ручью, мы обомлели - слегка пьяные приезжие толстяки (как окрестил их за глаза племянник), но веселые и возбужденные, все поголовно в грязи и тине, с масками для подводной охоты и ружьями-арбалетами в руках, барахтались в покинутой нами луже. Там три часа назад Виталя "выгуливал" пойманных в лесном озере карасей.
"Слышь, мужики!" - Заорали они (нас они не узнали, мы ж переоделись). - А клевое у вас место! Тут какой-то абориген с пацаном вот таких здоровенных карасей руками наловили! Представляете! Руками поймали! И нам одного дали! Вот такая охиренная уха получилась! Вкусная до невозможности! Мы ничего, правда, пока не поймали, но зато как отдохнули! Как отдохнули! На следующий год в Таиланд не поедем! Сюда приедем обязательно! Как у вас тут здорово! Мы даже и представить себе не могли! Эх, ты, Русь, моя родная, до чего ты хороша!!"
********************************************************