…Звон.
Монотонный, назойливый звон…
Сигналом тревоги, он доносился, из далека, то нарастая, то затихая.
…Свет.
Все вокруг погрузилось в красноватый сумрак, аварийного освещения, напоминая мифологический сюжет преддверия царства Аида.
«Жива ли?» - засомневалось сознание. Логика тут же подсказала, если сознание сомневается, то душа с телом пока не распрощалась.
Я приподняла голову и моему взору предстала жуткая картина полнейшего разрушения и хаоса. С потолка свисали порванные кабели, вспыхивающие то тут, то там яркими искрами, сопровождаемые угрожающим треском и змеиным шипением.
От «операционной» остался только металлический каркас, весь пол усеян осколками стекла, покореженными фрагментами мебели, светильников и еще не понятно чем.
«Робер!», - эта мысль заставила вскочить меня на ноги и тут же снова повалиться на пол от жуткой боли в левом бедре.
Не знаю, заглушил ли мой крик тревожную сирену, но сдержаться я не смогла.
Теперь, любое маломальское движение, отзывалось адскими муками, вызывая нестерпимые судороги по всему телу. В тусклом освещении я успела заметить лишь темное пятно на джинсах и слабый блеск предмета, рваными краями торчавшего из бедра. На какое-то мгновенье мне показалось, что половину ноги у меня попросту нет, так как я её абсолютно не ощущала. Это «открытие», едва не довело меня до истерики.
- Спокойно! Спокойно! – услышала я голос Робера, склонившегося надо мной. Его лицо в красных отблесках выражало озабоченность.
«Значит, все очень плохо», - мелькнуло у меня.
Когда он опустился на колени, чтобы осмотреть мою рану я цепко обхватила его руку и, уткнувшись лицом в рукав, не смогла сдержать слезы.
- Что? Что у меня с лицом? – Сквозь слезы проронила я.
- Успокойтесь! Все хорошо у Вас с лицом. Только вот…
- Что? Нет ноги?!
- Нога на месте, просто в ней застрял осколок стекла. Его нужно вынуть и остановить кровь.
Он настойчиво разжал мои руки и заглянул в глаза полные слез.
- Где же Вы все-таки обучались, мадемуазель?
- Литературный факультет Сорбонны и Высшая школа журналистики, - быстро ответила я, превозмогая боль.
- Да? Где же учат делать взрывчатку? В Сорбонне или на журналистских курсах? Будет больно… - Без всякого перехода предупредил он и, подумав, добавил:
«Очень больно»…
- Может тогда не следует…
Что там…
С воздуховодом?..
Мне трудно было говорить, даже ничтожное шевеление губ, тотчас отзывалось дергающим спазмом.
Робер оглянулся.
- Там зияет огромная дыра. – Сообщил он. – А еще, люди фон Дорста пытаются открыть дверь и у них ничего не выходит.
«Значит, мой план удался», - подумала я, - «Жаль, что наполовину».
- Что же Вы медлите, лейтенант? Бегите, пока есть шанс.
В ответ он как-то неопределенно улыбнулся и вынул из кармана платок.
- Да, мадемуазель, вот прямо сейчас и побегу…
Одной рукой он обхватил мои ладони и со всей силы прижал их к полу…
Потом…
Мне показалось, что с моей ноги содрали шкуру…
Я заорала, впившись зубами в рукав его куртки; назвала Робера «садистом» и еще какими-то нехорошими словами.
Он не отреагировал на мой выпад.
Отпустил мои ладони, слишком грубо как мне показалось, отнял мою голову от своего рукава, слегка отвесил пощечину и приказным тоном добавил:
«Придите в себя! Зажмите рану! Я сейчас!»
Это только позже поняла, что таким способом он вывел меня из шокового состояния, а тогда моему возмущению не было предела. Правда выразить его не могла…
Робер вернулся очень быстро, принеся с собой пакеты с перевязочным материалом, и пузырьки с антисептиком, найденными, очевидно, в остатках операционной.
А я сидела и в прямом смысле «поскуливала», пытаясь остановить хлещущую из моего бедра кровь.
Отстранив мои дрожащие руки, он бесцеремонно разорвал джинсы и стал обильно поливать рану содержимым пузырьков.
Ощущение, как будто кожу обожгло раскаленным металлом, заставило меня дернуться. Чтобы не закричать прикусила губу и только приглушенно застонала, наблюдая как у него все ловко получается - наложить жгут, пропитанный антисептиком тампон и перевязать рану.
Видимо в полиции обучают оказывать первую помощь.
Так же быстро он обработал мои ладони, местами посеченные мелкими осколками, и тоже перевязал.
Боль немного утихла, но полностью не прошла. Я понимала, что в таком состоянии из меня получится настоящий «якорь».
- Спасибо. – Тихо поблагодарила я и добавила – Простите, я, кажется, не сдержалась и наговорила Вам лишнего.
- Пустое, - махнул он. – Лучше, хватайтесь за мою шею и давайте покинем это место.
- Нет, Робер. Нет. Со мной, Вы далеко не уйдете. Пока есть возможность, выбирайтесь сами.
Он посмотрел на меня так, что я тут же пожалела о сказанном.
- Плохого же, Вы мнения о корсиканцах, если думаете, что я Вас брошу на растерзание фон Дорсту и его подручным.
- Они ничего мне не сделают, - попыталась возразить я.
Он проигнорировал этот слабый довод и, подхватив меня с пола, понес к отверстию, образовавшемуся на месте вентиляционной установки.
В поле моего зрения попал изуродованный вентилятор, валявшийся неподалеку на полу. Защитную сетку я так и не обнаружила.
Когда проходили мимо двери, услышала за ней какую-то возню и слабые отрывистые голоса.
Не успела опомниться, как Робер втолкнул меня в воздуховод.
- Продвиньтесь немного вперед. Мне тоже нужно забраться.
С трудом, но мне удалось проползти какое-то расстояние. Нормально у меня «работала» только одна нога и вся безнадежность ситуации стала очевидной.
- Послушайте, - обратилась я к Роберу, - Поймите, это полная глупость, я не смогу.
- Сможете не сможете! Обсудим это за бокалом вина в следующую пятницу, в кафе на бульваре Монпарнас! А сейчас, двигайтесь, если не хотите, чтобы Ваш изящный зад получил пинка кулаком!
- Ну, это уже хамство, лейтенант! – Возмутилась я.
- Двигайтесь! – Прикрикнул он. – И не распускайте «сопли», мадемуазель.
Я ощутила «легкий» толчек в ту самую область, о которой мне сообщалось ранее.
- Прекратите меня лапать! Не то!.. – разозлившись, предупредила я. - Вторая нога у меня здорова, могу и ответить!
Собравшись силами, сжав зубы, все-таки поползла в темень по прямоугольному коробу воздуховода.
- Вот теперь, передо мной та самая Максина – решительная и бесстрашная. - Услышала позади себя.
…- И обворожительная! - В его голосе даже послышался намек на нежность.
Он еще и издевался! Как жаль, что короб был так тесен, и я не могла дотянуться рукой до его смешливой физиономии, чтобы запечатлеть на ней звонкую пощечину.
- Что Вы там нашептывали, когда бросали пробирку? Уж не заклинание черной магии?
- Это древнее студенческое заклятие на удачу и исполнение желания. – Раздраженно ответила я. – Хватит донимать меня вопросами, господин лейтенант, мне и без них плохо!
- О! Мы снова перешли на официальный тон? Я то думал…
- Думали?! Так вот, больше ни о чем не думайте. Вы… Вы…
Я не находила нужных слов, чтобы в полной мере выразить, свое возмущение.
- Раздражительность – плохой советчик, мадемуазель Максина. Назовите меня неотесанным болваном и спокойно продолжайте медленно и уверенно продвигаться вперед. Я это «проглочу» как должное и не буду Вас донимать.
Он был невозможен.
- Никакого вина и никакого кафе не будет…
Мое оскорбленное самолюбие вырвалось наружу.
- Ну, это мы еще посмотрим. Вы какое вино предпочитаете, белое или красное?
- Я предпочитаю клубничную Маргариту, но пить её буду не с Вами в компании!
В ответ, Робер засмеялся. Что такого смешного я сказала? Почему он смеется надо мной?
Мне было обидно до слез, но с другой стороны должна признать, что наша перепалка отвлекла меня от досаждавшей раны.
Я даже немного успокоилась, а наши взаимные «острые фразы» и вовсе сошли на нет. Сколько продолжалось путешествие по лабиринтам воздушной системы определить было сложно. По моим ощущениям времени прошло много, а конца все не наблюдалось. Возникло опасение, что мы просто «заблудились» и ползаем по кругу. Впрочем, ни в какие ответвления не сворачивали, а двигались только вперед. Должно же это когда-то закончиться?
И без того не многочисленные силы неумолимо таяли, повязка на ноге набухла от сочившейся крови, а боровшееся сознание почти не контролировало тело. Дыхание то и дело сбивалось, превращаясь в тяжелый хрип, губы пересохли и потрескались от отсутствия влаги.
Бороться с собой я не могла и уткнулась лицом в согнутый локоть.
- Можно, немного отдохнуть? – Изнемогая от усталости, взмолилась я. – Хотя бы, чуть-чуть?
- Только не отключайтесь, - послышалось сзади. – А лучше, рассказывайте что-нибудь.
- У меня язык, едва шевелится…
- Все же постарайтесь говорить, хоть о пустяках, но говорить.
Мне же ничего не лезло в голову, кроме собственного беспомощного положения и страха отдать концы в темном пыльном воздуховоде.
Но и тут Робер пришел мне на помощь.
- Почему Вы все-таки стали журналистом? У Вас столько других достоинств, которым можно было найти применение.
Я задумалась, в самом деле – почему?
«Еще в университете, я увлеклась историей древних цивилизаций. Слушала лекции по востоковедению, посещала факультативы по египтологии и ассириологии. Изучала забытые языки. Мечтала, что моя карьера в журналистике будет развиваться именно по этому направлению. Участие в археологических экспедициях, освещение их в прессе, репортажи, очерки, все это сулило бурную, увлекательную и интересную жизнь. Я твердо была уверена, что смогла бы достичь многого, стоило только захотеть…
О чем я точно не мечтала, так это о криминальной хронике. Увы, реальность оказалась куда суровее студенческих грез»…
- Реальность распорядилась иначе. Быть может – это судьба? Выслушав мое «излияние», спросил Робер.
- Я и сама не знаю, что теперь думать. А если, это судьба, то не очень она благосклонна ко мне. Правда?
- Вряд ли я смогу ответить на Ваш вопрос.
Я подняла голову, собираясь силами, или точнее их жалкими остатками и к своему изумлению увидела впереди слабый свет, отблески которого падали на матовую внутреннюю поверхность воздуховода. От того места нас отделяло совсем немного.
Это открытие одновременно обрадовало и насторожило. Переходя на шепот, я поведала о нем Роберу.
- Двигайтесь дальше аккуратно, стараясь не создавать лишнего шума. Не останавливаясь, проползаете вперед, а я тем временем разберусь что это.
- Я поняла…
Мое сердце отозвалось учащенным биением, поддаваясь странному возбужденно-тревожному чувству. С упорством обреченного я начала движение, опасаясь позволить себе лишний вздох…