Шампти, в выцветшем от времени оранжевом одеянии, некогда окрашенного корнем дерева хенна, неторопливо поднялся и стал аккуратно подливать масло в лампы. Старец вообще никогда не торопился. Его движения были спокойными, выверенными.
Говорят, давным-давно, его мальчишкой привезли сюда на корабле, подобрав в море, совсем обессиленным, дрейфующим на куске дерева. Мальчик был совсем не похож на жителей поселения: необычайно смуглый, костлявый, а разрез его глаз напоминал черепашьи, с нависшей, и натянутой по углам, кожей век.
Он был напуган, к тому же разговаривал на непонятном языке. Как долго малыш пробыл в море и где находится его родная земля, он не знал, поэтому его привезли в Тальмию, где он и остался навсегда.
Несколько раз мальчика брали в семью, но он всякий раз уходил жить в храм, где неотлучно повсюду следовал за проповедником, рьяно выполняя все его поручения. Вообще, Шампти был необычным ребёнком: немногословен, любил уединение, умел внимательно слушать, а иногда говорил странные непонятные вещи.
С виду жизнь Шампти казалась однообразной и монотонной. Он никогда не покидал храм, но знал обо всех событиях не только в Тальмии, но и за пределами. Так было всегда, и все знали об этом, и уже перестали удивляться. Говорили, что он умеет путешествовать, не покидая своего места. Выпускать из тела свой дух, и тот летает по белому свету. Поэтому внутренняя жизнь Шампти была насыщена и разнообразна, но внешне он всегда оставался спокоен, не прихотлив в еде и во сне.
И только одно воспоминание неотступно преследовало его всю жизнь, заставляя испытывать огромное чувство вины, за свою трусость, проявленную в далеком детстве. Когда он стремглав покинул свой дом, спасаясь от чужеземных воинов, не попытавшись даже спасти кого-то из своих близких. Он в каждодневных мольбах просил Всевышнего о прощении и забвении, но всякий раз воспоминания, нет, нет, да и всплывали, пустотелым орехом, из глубины его сознания:
Раздался пронзительный женский крик, от которого кровь застыла в жилах маленького Шампти. Он испуганно сидел на циновке, ничего не понимая спросонок, сердце бешено колотилось. Он смотрел на дыру в стене, сквозь которую неподвижно торчала чья-то рука. Рука была женская бледная, и по ней, обвиваясь тонкой красной змейкой, струилась кровь и капала с пальцев на пол.
Вдруг Шампти почувствовал, что он висит высоко над землёй в пустоте, окруженный плотным туманом. Это состояние ему уже было знакомо. Он испытывал его не раз. Ни страх, ни какие другие эмоции не беспокоили его в это время, он ощущал себя отстраненным наблюдателем, словно невидимая броня защищала его душу. Сразу же пришло осознание нереальности происходящего и внутреннее успокоение. В голове громко, монотонно и равномерно звучали удары сердца. Бом, бом, бом. Постепенно туман рассеялся, и взору открывалась картина:
Стояла ночная тишина, в поселение все спали. Шампти увидел, как какие-то люди крадучись пробирались к поселку. Они шли со стороны реки, где у берега колыхались их длинные лодки. На чужеземцах были набедренные повязки и по всему телу нанесены черные полосы, а на лицах, пугающе красовалась, яркая боевая раскраска. По ней мальчик определил, что это воины из племени Цебету. Чужеземцев было неимоверно много, все хорошо вооружены. Они, пробираясь сквозь кустарник, окружали поселок.
Внезапно, охваченное ярким пламенем, с треском загорелось жилище вождя, и словно по сигналу, со всех сторон послышались вопли, стоны, крики, это воины Цебету напали на мирноспящих жителей.
Мальчик наблюдал с высоты страшные картины зверских убийств. Потом он увидел, как из родного дома выскочил отец с копьём в руке, и сразу же наткнулся на вражеского воина. Отец даже не успел выставить своё заточенное оружие, как тут же стал оседать от полученного удара копьём в грудь. Раздался оглушительный вопль матери, которая застыла на пороге, прижимая к груди, закутанную в пелёнки, Юни. Трехмесячная малышка закатывалась надрывным плачем. Послышался скрежет метала, в отблесках пламени, сверкнул огромный нож, и через мгновение мать и Юни затихли, накрыв своими телами тело отца. Голова матери безжизненным камнем покатилась в кустарник. Чужеземец процедил сквозь зубы какое-то ругательство, брезгливо перевернул обезглавленное тело женщины и резким движением ткнул копьё в шевелящиеся пеленки, пропитанные кровью. Ещё раз что-то выкрикнул и вошёл в дом.
Шампти увидел на циновке троих своих братьев, они сидели, прижавшись друг к другу, с глазами наполненными ужасом. Воин поднял, крепко зажатое обеими руками, копьё и занёс его над головами детей. Малыш Залан с плачем, упал перед ним на колени, охватив его ступни руками, копьё резко проткнуло его спину, послышался хруст ломающихся костей. Воин наступил ногой на его обмякшее тельце и выдернул копьё. Последнее, что увидел Шампти, это расплывающуюся лужу от сжавшихся, в единое целое и крепко зажмурившихся, братьев.
Сердце продолжало монотонно биться внутри. Мальчик больше не видел ужасных картин ночной бойни, вокруг была плотная, вязкая, тягучая темнота, а глубоко в сознании у него теперь была полная ясность всей цепочки событий, которые произошли в эту ужасную ночь.
Ноющая боль поползла по телу Шампти, прогоняя сон. Он вновь ощутил себя лежащим на циновке. Рядом зашевелился его брат Залан, переворачиваясь на другой бок, и, потянув на себя овечью шкуру, стал сонно кутаться от утренней прохлады. Было слышно, как неподалеку сопят старшие братья, как причмокивая и постанывая от удовольствия, тянет грудь маленькая Юни. Шампти долго лежал неподвижно. Такие сны как сегодня его всегда пугали. Он начинал путать явь и сон. Порой он вообще не мог понять спит он или нет? А иногда, происходящие события, в точности повторяли его сон.
Мальчик вышел на улицу. Светало. С реки тянуло свежестью и туманом. Громко орали лягушки. Он стоял и смотрел на багровеющий небосвод, пытаясь избавиться от гнетущего состояния после страшного сна. Тихонько скрипнув дверью, вышел отец, потягиваясь и зевая. Он бережно обнял Шампти, за хрупкие плечики, а тот вдруг прижался к нему всем телом и громко разрыдался.
Ночью Шампти разбудил пронзительный женский крик, от которого бросило в холодный пот и кровь застучало в висках . Мальчик испуганно сел на циновку, сердце бешено колотилось. Он смотрел на дыру в стене, сквозь которую неподвижно торчала женская рука, а по ней, обвиваясь тонкой красной змейкой, струилась кровь, и медленно капала с пальцев на пол.
Продолжение http://www.proza.ru/2011/10/14/704