Ой, девочки! Ой, родные! Привет, привет, привет!!!
Да если бы не «Одноклассники», если бы не интернет – ну, когда бы мы!? Ну, как бы мы!!!
Ох, почти всех узнала! Кого – по внешности, кого и по голосу, а кого по привычкам…
Хоть повидались!
А что, все уже бабушки? Нет? Так сколько же нас, счастливых? Господи, а ты-то уже трижды бабуля?! И как управилась? Близняшки!!!
Девочки, а у нас где-то мальчишки, полторы штуки учились… Про них-то кто-нибудь что-то знает? Их так мало было, что никто серьёзно их и не воспринимал…Чтобы не порвать на мелкие кусочки при дележе, лучше вовсе не замечать. А теперь ничего и не припоминается…Я ни лиц, ни фамилий, поди, не упомню…
Слушайте, а кто-то по профессии работает? Правда?! Жень, ну как же здорово, что хоть в тебе бьётся библиотечная жилка! Конечно - не только! Лялечка, у нас тоже герой! Прямо в Ленинке, в самом эпицентре библиотечной цивилизации!!! Оля, солнышко, аж в самом Лондоне библиотеку покорила!
Слава Тебе, Господи! Я подозревала, что перестройка всех перестроила… Была не права. Приношу…
Я – только после института, шесть лет библиотекарствовала… Ну, и потом, перед самой перестройкой, почти год была…
Девчонки, ну, а кому что из наук институтских в жизни пригодилось? Понятно, все научились всё по алфавиту ставить. Кому-то язык иностранный в жизни помог. А ещё что?
Мне-то, лично, больше всего военная кафедра помогла. Ей Богу, я, как истинная медсестра гражданской обороны, так и выношу всех с поля боя, всю свою жизнь…Ну, и, соответственно, сама всю жизнь - как на передовой. И соседям уколы, и собакам перевязки, и детям-внукам клизмы, компрессы, и прочая разная разность…
А помните, как мы на первом курсе познакомились? Конечно, курс у нас был довольно дружный. А наша неразлучная четвёрка случайно образовалась.
Мы по конкурсу не прошли. А потом - человек десять дополнительным набором в институт приняли. На четыре дня позже всех. Бал был полупроходной. И, когда целевым набором в институт кто-то из союзных республик не приехал, нас и вызвонили. Да, и – через день на картошку отправили.
Весь первый курс на картошку ещё раньше, второго сентября укатил. А «дополнительный набор» послали в другие места, к старшекурсникам почему-то. Двоих в Центральную усадьбу, кого-то в Чесменский совхоз. А нас, меня, Иришку, Танюшу и Милу – в деревню Возьмище.
Чудо чудное, диво дивное – поселили в половинке дома, с настоящими сенями, огромной печкой, четырьмя кроватями и тремя матрацами. Мне, вместо матраца – дали набитый сеном тюфяк.
Девчонки прозвали меня за это «сенной девушкой».
Ох, сколько романтики! А какой там Храм был потрясающий! Его тогда, на удивление, почему-то освещали прожектором. А, возможно – он случайно в его лучи попадал… Но он, светящийся, отражался ночью в близ расположенном пруду. Вместе с луной и звёздами… И это – при Советской Власти… Сейчас не верится, а уж тогда и совсем было загадкой. И волшебством.
Девчонки, а уж на втором курсе – мы все вместе, стройными рядами и с песней жили в клубе. Помните? В Волоколамском районе… Деревню уже и не вспомню… "Зубово", кажется...
Я тогда выбрала себе кровать в углу, на сцене. Около розетки. У нас тогда это была почти роскошь – кипятильником пользоваться, или фонарик зарядить… Сказки на ночь рассказывали, хохотали, утром встать не могли… Умывались на улице, холоднючей водой.
А помните туалет с дверями без задней стенки? Она крапивой заросла, а дальше – пустырь, или поле… Ну, в общем, никого же не было… Зато дверь – запиралась на большущий крюк!
В полях кому-то доставалось брюкву или кормовую свёклу дёргать. А нам, Миле Эрденко, Иришке Багрянцевой, Танюше Авдеевой, Жене Малюкиной, Оле Лашковой, Вере Кузнецовой - привелось работать на картофелеуборочном комбайне.
Помните, поля под Волоколамском были бескрайние, уходящие за горизонт. На этих полях располагались берёзово-осиновые рощицы в десять стволов и с еловым подлеском из пяти ёлочек. Этакие небольшие островки.
От одной рощи другую и видно-то не было…
А нам же тогда, девочки, было 18-19 лет, и бегали туда покурить, чтобы просто – отдохнуть от пыли, гула и комбайновой тряски. Ну, и по необходимости – тоже, туда…
Помните, сколько там грибов собирали!?! В этих «трёх соснах» - хватало на хорошую жарёху, практически, ежедневно! Вечером, после ужина, Фарида делала их на сковородке с картошкой –и –МИРОВОЙ ЗАКУСОН! Мы все были жующими растущими организмами… И девочки, и наши полтора мальчика.
Водку себе позволяли (бутылка на шестерых или десятерых), опять же, возвращались с песнями, все остальные, «тихони» и «праведницы» считали, что мы алкоголички... А кроме водки, иногда, было ещё фруктово-ягодное вино и взбитый растворимый кофе...Когда на 5-6 ложечек кофе 4 ложечки сахарного песка и пара ложечек воды, крутить чайной ложкой до изнеможения, залить кипятком - и полученная пенистая жидкость невероятно вкусна после водки.
Специально, на второй год колхозного призыва, т.е. на нашем втором курсе, мы взяли с собой гуашь, и любовно, узорами - разрисовали свой комбайн. Девчонки, а кто придумал назвать его «Матильда»??? Почему?
Я сейчас думаю - по контрасту. Из-за совершенной невозможности запараллелить дикую, жуткую деревенско-колхозную жизнь с далёкой оперой, Чайковским, городской чистотой и домашней жизнью…
Мы восторженно пели: «Кто может сравниться с Матильдой моей, сверкающей блеском своих шестерней…», И прекрасно понимали, что лучше плохо ехать на «Матильде», чем хорошо идти по борозде. Работать на комбайне было гораздо гораздее, чем идти тем же полем, с мешками, вторично собирая упущенные машиной картофелины… Ведь норма была строгая. Набрать, даже если ничего не попадается!
У кого-нибудь ещё сохранились наши колхозные фотографии? Там, где мы стоим в огромных брезентовых плащах-робах до пола, подпоясанные, как монахи, верёвками. Руки в хозяйственных перчатках. На головах - платки на лоб и брови.
(В поле закрывали ещё и рты бинтами, так как поднимаемая комбайном пылища-земля оседала на всём нашем теле, а ежели начинал моросить дождик, то жидким шоколадом всё это стекало с головы до пят). Так что, кто не курил – начинал, чтобы был повод чуть чаще бегать в рощицу «по-грибы», подышать там, отсидеться. Ну, и – другого общественного туалета на плоскости больше не было…
Родненькие мои, а вам не приходит в голову, что мы, городские девушки, попав в это самое колхозное существование, в общем-то, чудом остались живы-здоровы... Как мы ещё все родили, после этих трясок и вибрации на том самом комбайне!? И плюс мешочки, вёдрышки с картошкой, брюква, мокрые ноги, сквозняки... Ну, конечно, молодость, песняка орали, настроение было на подъёме…
А поездки на прицепе с пьяными водилами в поле и обратно – тоже, романтично...
Мне кажется, нас Его Величество Случай уберёг. Государству, институту и даже сопровождающим преподам было настолько наплевать на нас, что сейчас и не объяснить, как же мы сохранились...
Ну, и, в общем-то, дружба и выручка были на высоте... Как-то мы с удовольствием дружка-дружку подкармливали, помогали в поле свёклу дёргать, если кто отстал, да и вообще - не было, чтобы сам за себя...
Мне так дико было в теперешней жизни программу «Последний герой» увидеть! Да я её и не смотрела, только с удивлением поняла, что там главное «утопить» конкурента, даже если это приятель. Какой-то массовый психоз и призыв к проявлению худших человеческих качеств. Мне больше привычно товарища выручать…
А помните, к нам повадилось институтское начальство? Вот как-то приехало институтское начальство нас проведать. И дало директиву: выпустить стенгазету. Мол, будет конкурс разных факультетов на лучшую. Привезли лист ватмана. А в остальном велели подручными материалами пользоваться.
Почему начальство приезжать к нам любило? Да повариха у нас была наша же, Фарида, из Казахстана. Готовила вкусно, пальчики оближешь! Так, обычно к обеду, начальство и подтягивалось. Типа – мимо ехали из одного отделения в другое, всё ли у вас в порядке? Какие жалобы? Про жалобы – это формально, надо же было свою заботу показать?!? В подсобке примут слегка «на грудь», отобедают, и – лататы восвояси.
Газету мы сделали. В местном сельповском магазинчике купили плакат «Пьянству - Бой», вырезали оттуда рожу алкоголика. Разместили в центре. Вокруг пририсовали «венец» из рыбьих скелетиков, рюмочек, бутылочек, вилок и ложек. Из простых, обычных, настоящих газет «Правда» и «Известия» вырезали крупные буквы заголовка и составили всё, как было в настоящей газете. Название и снизу подстрочник. Получилось: «ВЗГЛЯД ИЗ БОРОЗДЫ. Орган Московского городского совета трудящихся сачков». А вокруг той рожи, по кругу – всякое разное, типа переделанной песенки «Приедут, пообедают, и снова уплывут», или "Декан наш - самых честных правил! Когда сентябрь подоспел, он на картошку нас отправил и свеклу дергать повелел!"...И так далее...
Девочки, у меня где-то сохранились черновики всех песен! Сарай буду перебирать – всем разошлю «ностальгическую порцию» текстов!
Была в газете и: «Во поле «Матильда» стояла» …Понятно же – ломалась она, «Матильда», периодически, огорчая нас «вторичным подбором» или брюквой…А один раз сломалась надолго – намотала на себя выкопанные из земли остатки танковых гусениц…
Помните, там все окраины полей были в выкорчеванных железных гусеницах? Мы сначала думали, что это трактора ломались. А оказалось, что это всё остатки от танковых боёв Второй Мировой… Там же Панфиловцы знаменитые воевали…
А тогда, в стенгазете, мы какие-то ещё наши насущные проблемы обшутили и зарифмовали. Получилось совсем (по тем возможностям) и здорово, и нестандартно. Ну, может, кто и вспомнит ту газету-то?
Беда пришла уже по возвращению в Москву. В конце первого дня висения всех стенгазет в коридорах. После второй пары на месте нашей стенгазеты было пусто. А на третей перемене меня вызвали в Деканат…И очень сухо объявили, что мы своей газетой посягнули на всё святое, и что стоит вопрос об отчислении всех участвовавших в выпуске из института.
Пожалуй, сейчас будет трудно понять нашим детям, что именно разъярило институтское начальство… Критика? Нет. Намёки и насмешки? Нет. Наш студенческий фольклор? Нет. (Наверное, всё понемножку было колючим и не понравилось).
Но официальная версия была такой: вместе с буковками из заголовка ведущих газет Советского Союза мы вырезали и изображения медалей, которыми эти газеты были награждены. А на этих медалях было изображение Владимира Ильича Ленина. И размещение его лика рядом с рожей алкоголика, да и просто – упоминание вождя всуе, ещё в 30-х 40-х годах пахло расстрелом… А в семидесятых просто категорически возмущало истинных партийцев…
Пару-тройку дней всех нас нервно потряхивало в ожидании комиссии у Ректора. Но гроза постепенно рассосалась. Ведь надо было бы предъявить ему эту злополучную газету! А там было и про весёлые застолья приезжавших гостей, и про транспорт, на котором нас возили и который по охране труда никак не проходил… Да и вообще – как-то пришлось бы декану, комитету комсомола, парткому и остальным кое-что объяснять и в чём-то оправдываться… Лучше уж самим на себя огонь не вызывать и не будить лихо, пока оно тихо….
Так всё и обошлось. Выговор мне сделали. Не помните, кому ещё? Но через полгода сняли. А конкурс тогда выиграли старшекурсники с чем-то ура-патриотическим. Что это была за награда - история умалчивает…
Ох, девочки, похоже, у меня очень затянулся монолог… Просто всё, связанное с колхозной нашей жизнью помню отчётливее, чем процесс обучения... И, в сентябре, когда начинают грузовиками возить по нашему подмосковному посёлку и продавать картошку с «доставкой на дом», часто вспоминаю картофельную юность. А всё это молодёжи не понятно… Ведь другая страна была, другие правила жизни…
Как же я рада, девочки, повидать вас всех, молодость вспомнить! Нас же теперь по заграницам разбросало… Не исповедимы Пути Господни!!! Как знать, где, с кем и когда ещё пересечёмся, что вспоминать будем…
Пока, дорогие мои однокурсницы! До новых встреч!