(Из цикла «Рассказы и истории»)
И тень Дантеса в ванной на полу...
Э. Миляева
Что не может не обескуражить или, по крайней мере, не вызвать недоумение у читателя, так это загадочный эпиграф. Но всё было именно так (даже чувствую, как невольно фыркнет с усмешкой удивления читатель). А вот Женьке Забродину было не до смеха, когда он столкнулся с тенью отца Гамл… ой, простите, с тенью д'Антеса! Так, кажется, правильно пишется имя этого ловца «счастья и чинов, заброшенного к нам по воле рока» и вошедшего в великую историю человечества всего лишь нажатием спускового крючка…А ведь первый-то выстрел был за ним! Заметьте, чтобы войти в историю гениев, ему не надо было обладать талантом, напрягать мозги и сочинять, борясь со сном ночью, «Человеческую комедию», «Красное и чёрное» или «Цветы зла». Для него всё получилось гораздо проще, он вошёл в неё с «чёрного» хода. Но самое интересное: «поставив» своё красивое имя рядом с именем «совсем некрасивым и совершенно непоэтическим» – Пушкин (от слова «пушка»), он так и не понял за всю свою долгую и нескучную, полную приключений, жизнь, что же это был за «эпизод»!* А может быть, не хотел понять или делал вид, что не понимает, т.е. прикидывался всю жизнь форменным дурачком. Но, как говорится, чужая душа – потёмки, в том числе и Дантеса, если, конечно, она у него была...
«Что вы всё о Дантесе да о Дантесе! А где же сама тень Дантеса? – спросит читатель. – Чёрт возьми, не томите!»
Погодите, дорогой читатель, не гоните лошадей.
Так вот, вся эта жуткая катавасия началась с того, что для журнала «Ик-тория» Женьке как давнему хорошему знакомому и ещё вдобавок литературному редактору любезно вдруг предложила очерк о потомках Дантеса немецкая баронесса фон Лейден (кстати, русского происхождения). Это был наилюбопытнейший рассказ с уникальными фотографиями в родовом замке Дантесов, где сами представители в пух и прах разорившегося рода занимают всего лишь несколько скромных комнат, в которых они, как ни парадоксально звучит, проводят Пушкинские вечера поэзии!
Но по интернету что-то застопорилось, и редакция материал не получила. Женька об этом сообщил баронессе, на что та ответила, что попытается ещё раз послать и в воскресный день поздно вечером ему позвонит узнать, прошло ли по «емельке», как она шутя называла электронный адрес.
Редакция получила очерк. Женька с облегчением вздохнул, успокоился, а потом за неделю так замотался с редакционными делами, что напрочь у него вылетела из головы договорённость с баронессой. В воскресенье Женька поздно вечером сел в ванну и зачитался стихами. Надо сказать, что Женька, спасаясь в тёплой ванне от холода, царившего в его холостяцкой квартирке, ещё любил и почитать.
Вдруг звонок телефона в коридоре!
«Кто же это может быть?» – подумал Женька. «Нехай их, потом ещё позвонят!» – махнул он рукой.
Но телефон не унимался, он опять просто измывался. Женька упорно лежал в ванне и читал стихи. И тут его пронзило, как ударом молнии, – он вспомнил о баронессе и Дантесе! Пулей Женька выскочил из ванной, но в коридоре его мокрые ноги так быстро-быстро заскользили, замельтешили нелепо в воздухе, Женьку подбросило в каком-то невообразимом сальто-мортале и, ударившись со всего маху локтями и затылком об пол, он потерял сознание.
И внезапно, о ужас, он увидел над собой усатое наглое лицо и вмиг узнал красавца Дантеса!.. Тот явно над Женькой насмехался, говорил он по-русски и довольно чисто, без всяких французских штучек, т.е. прононса и картавости:
– А на тебя, горюшко ты моё, стихотворец-недоразумение, я и пули не буду тратить.
И уже отвёл руку с пистолетом, держа его за дуло. Женька зажмурился, предвкушая столкновение рукоятки пистолета со своей головой!
– Учти, я ведь никакой-то там хухры-мухры, а французский дипломат при самом Людовике-Наполеоне и ещё родственник Пушкина! – Дантес лихо подмигнул. – Это большая честь получить от меня на память бульбочку...
– Как, ты ещё и родственник Пушкина?! – это Женьку покоробило до глубины души. – Врёшь, не убьёшь, паскуда позорная! – закричал Женька, неожиданно смелея до крайности, и с силой вырвал у Дантеса пистолет.
И внезапно Забродин очнулся от резкой боли в локте (именно этой рукой он вырывал у мерзавца пистолет).
И тут он увидел, что лежит на сумках с журналами «Ик-тория» (обычное дело, он брал их на реализацию). Они-то и спасли его, иначе бы разбился окончательно.
– Милые мои, ведь вы мне спасли жизнь! – обрадовано воскликнул счастливчик.
Позже эту странную историю с Дантесом Женька рассказал по телефону известному поэту Николаю Взалпову, заметив, конечно, не без горькой иронии, что Дантес добрался и до Омска и так, пожалуй, всех оставшихся стихотворцев перебьёт. На что известный поэт весьма остроумно отпарировал:
– На всех Дантесов не хватит!
Это изречение Женьке так понравилось, что поздравляя известного поэта Взалпова с юбилеем в литературном музее, напомнил ему о телефонном разговоре. Тот усмехнулся, поглаживая усы и бороду. Публика реагировала очень живо.
И тут приятель Женьки Димка Раневский, талантливый поэт-переводчик, сидящий в задних рядах пустил в зал ехидную, едкую реплику: «Не на всякого Дантес позарится!» – и демонстративно выскочил из зала, крякнув дверью.
Женька так и остолбенел, не ожидал он от своего друга такого подвоха. Но кто их разберёт, этих поэтов, что они имеют ввиду.
Неужели сам гениальный Димка, чьи книги есть даже в Королевской Британской библиотеке, переводящий самого Шекспира, ему, Женьке, позавидовал?! Вот чудак! Сейчас ходил бы с препорядочнейшей шишкой на затылке и гематомой во весь локоть!
«Хотя у него всё ещё впереди! – с улыбкой подумал Женька. – Что тень Дантеса? С тенью Шекспира он ещё, наверное, не сталкивался!..»
-----------------------------------------------
* На самом деле, барон Дантес дуэль с Пушкиным считал
в своей жизни не более как эпизодом.