Рассказы, подслушанные в очереди за пенсией.
Я в литейке работала. Лет пятнадцать пропахала. У нас там выбивка такая была- решётка громадная- примерно четыре на четыре. В неё отливки ставили и трясли. Песок высыпался. А чтобы до конца высыпался, краном подымали и били кувалдой. Ну и у нас там баба была, тётя Паша её звали. На заводе со дня основания. Лет семидесяти. Рожа страшная, а фигура- точёной Дюймовочки. Она никогда не рожала, не была замужем, и всегда работала в этой отбойке.
Там ещё ребята работали. Косили от армии. До двадцати семи лет постучат по отливкам и – свободен. Обычно они вдвоём- втроём кувалдой били. И всё равно песок оставался. А она одна кувалду возьмёт и так долбанёт, что отливка сразу чистая на кране болтается.
Получала она хорошо. Вечно на доске почёта, все премии её были. Размер у неё был сорок четвёртый, ручки тоненькие как у девочки. Покупала себе молодёжные вещи. Летом маечки облегающие, шортики. Зимой вся в дублёнках и песцах. На её фигурке всё смотрелось- просто заглядение.
Ну идём мы как-то на завод. Толпа человек триста от метро чешет. А впереди наша ударница, тётя Паша. Бёдрами виляет и попкой так: питюк-питюк-питюк. Посмотреть сзади- шестнадцатилетняя девочка. Мы эту её походку никак разучить не могли.
А возле проходной прапорщик на солдат кричал. Они там тоже у нас работали. В основном из средней Азии и с Кавказа. Парни горячие. Один сзади пристроился и, не в силах совладать с собой, за попку хвать- хвать – хвать…
Она замерла. Потом оборачивается. А рожа у неё, надо сказать, неописуемая. Больше всего на черепаху смахивала. Скошенный лоб, глаза глубоко посаженные, брови мохнатые, как у Брежнева, и морщины толщиной в палец. Он обомлел. А Паша спокойно так говорит басом, она всегда басом говорила:
- Извини, мужик, я в отбойке работаю.
И тресь ему в лоб. У солдата голова как-то вывернулась, он рот раскрыл и на асфальт сел.
А прапор оборачивается и сходу орать начинает:
- Что за шум, смирно стоять.
Она на него посмотрела и говорит:
- Повторить?
Прапор аж в стену врос. И вот они стали все по стойке смирно, а она в свою отбойку прошествовала: ножки на каблучках пританцовывают, ручки как крылышки, и попка так: питюк-питюк…