Да, я лунатик. Только не надо напрягать мышцы лица, пытаясь выдавить сочувствие. Не надо! Я знаю всё, что вы хотите сказать и более того, что вы на самом деле думаете.
Меня давно не трогают ни открытые насмешки, ни дутое сочувствие. Что мне до тех, кто считает, будто чем-то отличается от меня, а на самом деле понятия не имеет, что с ними самими происходит по ночам?
Но вы хоть можете оставаться в сладком неведении. А каково мне засыпать каждый раз, не зная где - нет, не проснешься, ведь просыпаются в собственной постели – очнешься? На скользкой от дождя крыше или каком-нибудь пустыре в одних трусах под ярким до одури фонарем?
Вам ни за что не понять, каково это возвращаться домой, дрожа от холода и стыда, поминутно оглядываясь и думая только о том, чтобы никто не встретился по дороге.
Вам смешно? Конечно, что может быть смешнее, чем затравленный босой человек, перебегающий от темного угла к подворотне? А я не знаю ничего более унизительного!
С самого детства вся моя жизнь борьба. Борьба с неведомой силой, заставляющей меня делать то, что делать мне совершенно не хочется.
Сначала эту борьбу за меня вела мама. По каким только врачам не таскала меня, каким светилам не показывала. А что толку? Они - эти врачи, если не могут чего-нибудь отрезать от твоего тела, усыпляют тебя бесполезными медицинскими терминами.
Что только мама не делала, чтобы уберечь меня от ночных злоключений. Ставила перед кроватью таз с водой, дежурила в моей комнате, даже как-то привязала меня бечевкой к спинке кровати.
Все без толку. Утром, вся в слезах, она гладила своего ребёнка по голове, уговаривая меня и себя, что с возрастом это пройдет.
Как же она ошибалась!
Зов луны до сих пор не отпускает меня. Вопреки уверениям врачей он стал только сильней. Но знаете, что я вам скажу: скоро, очень скоро его власти придет конец!
Теперь я живу один и вынужден бороться в одиночку. Я одинок и это делает меня сильнее. Мне не на кого положится. Ну что ж, это только прибавляет во мне злости.
Множество книг, может быть даже все, что написаны о сомнамбулизме, пылятся на книжной полке над моей кроватью. Они давно прочитаны, и мне незачем заглядывать в них снова. Всем этим заумным книжонкам грош цена, а их авторы ничего не смыслят в том, о чем пишут.
Еще ребенком я понял, что сам по себе спящий человек ходить не станет. Им кто-то руководит! Этот кто-то завладевает мною – моим телом и командует им, пока мой разум спит. Он использует меня в каких-то только ему ведомых целях.
И я поклялся, что найду его, даже если он спрячется в самой преисподней. И отомщу!
Главное что я понял – это то, что смогу достигнуть цели, если научусь контролировать свой сон. Вы думаете это просто?
Из ночи в ночь, долгие годы, перед тем как лечь, я ставил будильник, чтобы просыпаться каждые десять минут. Первые ночи это сводило меня с ума, но из раза в раз привычка брала свое. Мой сон до самого утра оставался рваным, не позволяя мне расслабиться и ухнуть в глубокую фазу сна. Я как бы скользил всю ночь на тонкой грани между сном и бодрствованием.
Со временем я отказался от будильника, продолжая, как дикий зверь, следить за всем, что происходит вокруг.
Обычно я представляю себя сидящим у собственного изголовья и позволяю своему телу заснуть, оставаясь при нем неотступным стражем. Настой из трав, выпиваемый на ночь, помогает не соскочить с этой тонкой грани.
Мои усилия были вознаграждены - в прошлое полнолуние мой враг приходил за мной. Я спал как обычно чутко и почувствовал его зов. Мое тело покорно поднялось и пошло на зов.
У зеркала я остановился и стал ждать, что будет дальше. Глаза мои за долгие ночи привыкли к полумраку и я, не выдавая себя, ждал, что будет дальше.
Сначала ничего не происходило, но вскоре я заметил, что он тоже следит за мной, вперив в меня глаза, как будто хочет загипнотизировать. Потом я увидел, как его рука стала медленно подниматься, и он приложил ее к поверхности зеркала. Наши ладони соприкоснулись, и я почувствовал, как он пытается пройти преграду, проникнуть в меня, завладеть моим телом.
Он не знал, что воля моя не спит, а я не предпринимал никаких действий, чтобы не спугнуть его. Так мы стояли долго, бесконечно долго, пока он не прекратил свои попытки и не отпустил мою руку.
Наутро я проснулся почти счастливым. Теперь я знал своего врага и знал, как с ним бороться. Он думал, что сможет пользоваться моим телом всю жизнь, выставляя меня смешным уродцем. Так нет же, теперь я поиграю с ним его же оружием.
Пусть он узнает, как чувствует себя тряпичная кукла в руках кукловода…
Сегодня ясное небо и я жду наступления ночи, когда, наконец, взойдет полная луна. Я спокоен. Только что вскипел чайник и небольшими глотками я пью свой настой. Он разливается по телу теплом и надеждой. Надеждой на самую лучшую ночь в моей жизни. Ночь мести!
Я ложусь в кровать. Жду. Тело мое засыпает. Разум продолжает бодрствовать. Глаза открыты и я вижу, как поднимается над подоконником диск луны.
Что-то толкнуло меня изнутри.
Нетерпеливый, он зовёт меня. Напрасно – я не встаю. Моя воля стала сильнее власти его зова. Внутренне я надсмехаюсь над его тщетными попытками. Он становятся всё нетерпеливее, но с каждой попыткой слабеет.
Всё затихает, а я продолжаю ждать.
Засыпай мой враг, я скоро приду за тобой.
Когда луна вскарабкалась по шторе почти до самого верха, я откидываю одеяло и иду к нему. Он послушный стоит на той стороне зеркала, бессильно свесив руки. Я знаю – он спит. Поднимаю ладонь и протягиваю к нему. Сквозь кожу я чувствую его холод и страх.
Легкий толчок и от моей ладони по поверхности зеркала пошла мелкая рябь, как круги на воде. Или мне это только показалось?
Все также стою и смотрю в отражение, борясь с сомнением и не веря себе. Неуверенно поднимаю руку и провожу по небритой щеке и в следующее мгновение понимаю – все получилось! Правой рукой ощупываю другую щеку - привыкаю к новому ощущению. Я ведь левша.
Первым делом приказываю ему пройтись по комнате, и он, послушный зомби, слегка раскачиваясь из стороны в сторону, медленно бредёт к противоположной стене и упирается в неё лбом. Потом разворачивается и, обходя все препятствия, выходит на середину комнаты. Я заставляю его присесть, расставить руки и дотянутся сначала указательным пальцем правой руки до кончика носа, потом левой и чувствую себя на седьмом небе.
Вы даже не можете вообразить, как это здорово. Власть, беспрекословная и абсолютная! Не такая, какой обладает какой-нибудь царёк. Да, его будут слушать и даже выполнять приказы, но посмеиваться над ним втихомолку и наверняка презирать. Я же могу делать со своим рабом всё, что вздумается. Он не посмеет мне возразить, не сможет ослушаться, потому что его разум спит, а воля…
А его волей теперь стал я!
Я приказываю вернуться к зеркалу, и он подчиняется. На той стороне зеркала осталось моё тело. Чувствую, как ему одиноко.
Ничего, потерпи немного, я скоро вернусь. Месть стоит того!
Какие же кривые и смешные у меня ноги с костлявыми коленками, торчащими из-под длинных полосатых трусов.
Злость закипает во мне, и я гоню своего раба прочь на улицу. Пусть все увидят, как он смешон.
По лестнице вверх, через слуховое окно мы оказываемся на крыше. Луна еще высоко. Я смотрю на неё и только теперь осознаю, что нахожусь в другом мире, совершенно мне не знакомом.
Любопытство – вот, что толкало его в наш мир, вот, почему он заставлял меня ходить по ночным крышам и заглядывать в чужие окна.
Сколько глупостей совершено из-за этой безобидной, на первый взгляд, страсти? Сколько погибло людей, не способных противостоять её зову? Как же обидно осознать, что всего лишь чьё-то никчемное любопытство было причиной твоих многолетних страданий.
Под ногами покатая крыша с острыми ребрами железных листов. Двор тускло освещает одинокий фонарь – ряд облетевших деревьев и облезлая скамейка у подъезда. Ни одной души.
Неужели этот мир и на самом деле так похож на мой? Или только старается казаться таковым, скрывая что-то страшное за маской равнодушия.
Крыша соседнего дома примыкают почти вплотную. Из-за её кромки вырывается свет. Там должна быть широкая улица с чередой фонарей. Даже в такой поздний час обязательно кто-то спешит домой или бесцельно слоняется, спасаясь от бессонницы.
По узкому переходу мы перебираемся на соседнюю крышу. Я не боюсь упасть - весь страх остался в моем теле, а страх моего раба спит.
Мелкими шажками спускаюсь до середины ската и смотрю вниз. Из подворотни слышны шаги. Вслед за своей тенью выходит и бредет вдоль кирпичной стены на той стороне улицы одинокий прохожий. Низко склонив голову, он не смотрит по сторонам. Только под ноги, как будто боится упустить свою тень.
Останавливается. Шарит в карманах.
Я открываю рот, чтобы крикнуть, но в тот же момент догадка, как звон пощечины оглушает меня. Что будет со мной, если раб проснется? Если он разобьется насмерть, свалившись с такой высоты, как я вернусь назад?
Нога соскальзывает и только острый край водосточной трубы спасает от падения. Улицу оглашает гулкий звон потревоженного металла.
Прохожий вжимает голову в плечи, потом задирает голову. Я не могу разглядеть выражения на его лице, но отчетливо вижу, как разлипается тонкая чёрточка губ и в крике раскрывается чёрная дыра рта.
***
Где-то далеко за окном в мой мир, которое вы, по незнанию, называете зеркалом, осталось моё тело. А я стал пленником чужого. Но я не опускаю руки.
Диагноз раздвоения личности он уже заработал. И, будьте покойны, я сделаю всё, что бы он провел остаток своих дней за мягкими стенами и по возможности в смирительной рубашке.
__________________________________