Бывают дни поздней осени. Вечер наступает рано, снег ещё не выпал, на улицах грязно, то и дело начинает идти дождь. Фонарь качается на ветру и отбрасывает загадочные тени.
Тогда на душе у многих людей становится тяжело, словно осколок стекла или льдинки поселился внутри. Всё не так плохо, а ближе к вечеру тревога не покидает душу.
Улицы старого города погружаются в таинственную мглу, огни в окнах невысоких домиков кажутся тусклыми, будто упало напряжение в сети. Извилистые улочки утопают в тумане; туман окутывает домики, заборы, палисадники. Улочки с лестницами вместо тротуаров круто спускаются к реке, исчезая в кромешной темноте.
Ворота Акатова монастыря закрывают на ночь, и только отдельный звук колокола, случайный, нарушает тишину. Запоздалые тени монашек проскальзывают неслышно, в калитку, и исчезают в монастырском дворе, за каменной стеной. Там, в глубине монастырских келий, идёт напряжённая духовная работа.
Узкие улочки, с лестницами и поручнями, хитро сплетаются, переходят одна в другую, а за стёклами окошек с разноцветными занавесками и геранью на подоконниках, идёт обычная обывательская жизнь, так же, как и сто, и двести лет назад.
Наступает то таинственное время, когда люди переносят кусты хризантем - розовых, лиловых, белых - на веранды. И тогда, нежные лепестки дарят им тепло и ощущение покоя. Тревога куда-то уходит. В комнате, в вазе тоже стоят хризантемы, и на кухонном столе, и на трюмо в маленькой комнатке.
Чай дымится в чашке, мерно постукивает старая швейная машинка «Зингер». Сто лет верно служит она не одному поколению обывателей. Мещанский рай окутывает меня со всех сторон, становится уютно и спокойно на душе.
Хризантемы будут дарить своё очарование и горьковатый аромат ещё долго. И даже когда первый снег покроет улочки старого города, пышные кусты хризантем на верандах будут напоминать о счастье и покое обитателям этого мещанского рая.