Июнь, 2007. Черкесск.
Старая пластинка голосом Марка Бернеса утверждала, что солдаты превращаются в журавлей. В это хотелось верить. Пластинку папа очень любил.
Папа умер.
Проститься с ним пришли самые разные люди. И ничего не зависело от их религиозных взглядов, возраста, национальности: похоронная процедура дохнула ненасытным запахом земли, тоскующей по дождю. Застыл в черноземе червь, разрубленный лопатой кладбищенского рабочего. И небо…Оно наливалось слезами и никак не могло заплакать. Как и я. Не могла плакать. Заботливая соседка подтолкнула к краю, бросить ком земли. Бросила.
«Вот он – миг между прошлым и будущим».
Папа умер.
***
Перед моим отъездом в Кишинев, Орлов с Ниной Михайловной приехали к нам. Я была рада, потому что бабушки как-то очень по-доброму друг на друга воздействовали. Мой брат обнял Орлова и поблагодарил за помощь.
Андрей хоронил в последние годы так много, что, разбуженный в четыре утра моим звонком, в пять он уже давал указания кому и куда бежать, чем заняться, руководил всей этой горестной процедурой. Помогали нам все. Асюту с супругом я встретила у бюро ритуальных услуг, они выбирали венок для папы. А потом Аська весь день неотлучно следовала за моей мамой. Аслан полдня гонял на своей машине с нашими соседками на закупки для поминального обеда. Друг брата Мурат помог найти место на кладбище. Ирка Иванова привезла священника для отпевания.
- Лиз, ты веришь в бога? – трезвый Орлов прикуривает. Мы с ним на балконе.
- Нет.
- Почему тогда настаивала на отпевании?
- Потому, что верю.
- Может, определишься? Что-то ты сама себе противоречишь, Лизка, – он обнимает меня и прижимает к себе покрепче.
- Наверное, я - полная дура. – Голос дрожит. Странно. - Всегда знала, что бог есть. А теперь думаю: нет. Потому что несправедливо все это!- пепел стремительно падает с кончика сигареты, зажатой в нервах руки. – Нет справедливости в мире! Значит, нет и бога.
- Трех вещей нет в мире: лестницы в небо, моста, перекинутого через моря, и справедливости в сердце человеческом.
- Древо желания. Я знаю этот фильм.
- У меня есть друг, переводчик. Так вот, он утверждает, что название фильма на русский язык перевели неверно. Натврис хе. Это по-грузински. В общем, так: не «Древо желаний», а "тоска по настоящему", когда жить очень хочется, но только не так как живешь. Представляешь?!
- Переводить можно только очень легкомысленным людям! – чувствую, что у меня от сказанного им просто мурашки ползут по коже. Это же надо! Жить очень хочется, но только не так как живешь. Пытаюсь, в который раз за эти дни, взять себя в руки. - Как у тебя дела, Андрюша?
Чувствую тепло его ладони через тонкую ткань футболки. Снова хочу под крыло. Слушаю его. Молчу. Нет, плакать нельзя!
Все плохо. Завод разорили, работы нет. Барышня по имени Лена умирает. Супруга бывшая требует алиментов. Дочь не устроена, хотя МГУ закончила отлично. Мать болеет. Такие дела.
***
В аэропорт Минеральных Вод нас с братом отвезет такси. По дороге мы сможем с ним поговорить. Все же не виделись столько лет.
Такси приезжает вовремя. Соседи, молча, по очереди обнимают каждого из нас.
Мама стоит под старой ивой в нашем дворе. Я вижу ее из машины. Брат тоже видит. Ей хуже всех. Она осталась совсем одна.
Такси трогается. Мама крестит нас в путь. Издалека. А на лице застыло горе. И одиночество. Мама!
Вот тут ком подкатывает к горлу. Мама… Слез не остановить.
Дорогу в аэропорт я не помню.
Продолжение:
http://www.proza.ru/2011/11/27/1635