Охотники и зайцы...
Шел 1993 год, однако октябрь, а может ноябрь месяц... Не помню точно...Много воды под названием время, утекло с тех пор. Да и вспомнить то уже не с кем... Время не только стирает твою память, но и уносит с собой тех кто мог помочь вспомнить...Кого-то в круговорот иных дел, а кого-то в небытие... Вечная им память! Добрая, а может быть злая. Любая...Лишь бы память. Когда о человеке вспоминают, хорошо иль плохо- значит он есть, либо был, живет, либо жил. Не помнят тех, кто просто существовал на этой Земле. Существовал мимикрируя, сливаясь и приспосабливаясь к жизни ,как хамелеон меняющий окрас под окружающую его среду обитания. В одном случае- для того чтобы прокормиться, затаившись ожидая добычу. В другом спрятавшись, сохраняя собственную жизнь и жизнь своего потомсва. Герой нашего нового повествования ни от кого и никогда не прятался и не мимикрировал. Он просто жил , дышал воздухом полной грудью и ходил с высоко поднятой головой. Заметьте поднятой, а не задранной...Быть. а не казаться-было его знаменем-стягом по жизни. Кого-то это сильно раздражало, кого-то раздражало не сильно, кому-то это нравилось , но не очень. Равнодушных, не замечающих высокого, статного, спортивного телосложения мужичка в полном рассвете сил, 33-х лет от роду, не было. Было у него достаточно друзей, а много было и завистников-недоброжелателей. Планида такая- говорила его матушка . Планида-планидой, а то что прочитал как-то Николай про себя в гороскопе врезалось и запомнилось похоже на всю оставшуюся жизнь: по гороскопу будучи Львом и проходя мимо стоящей толпы в человек 50,обративших на него взоры сразу приобретал пяток недоброжелателей, а заговорив, добавлял к недругам, еще с десяток. Рад бы спрятать порой голову в песок да не высовываться, но приходилось, по долгу службы быть на виду. В местном городском УВД прикомандирован был от Краевого Совета физкультурного общества «Динамо», физкультуру и спорт с боевой подготовкой в массы милицейские насаждать. Носил погоны капитанские, которые ему не сильно то и мешали, а скорее помогали, придавая статус, гарантировали бесплатный проезд в городском транспорте и раз в год к месту очередного отпуска. Службой сильно так не досаждали. Прикомандированный –почти что чужой. Общественную нагрузочку мимоходом повесили- секретарем комсомольской организации числился. Служить можно было, потихоньку… Но грянула пора смуты перестроечной, а за ней смута ГКЧПистская и покатилось мирное благополучие огромной страны под названием СССР под откос. Система «Динамовская» сверху донизу рухнула и остался Коленька с погонами, да без должности. Помыкался, помыкался по дежуркам поддежуривая и подался на задушевный разговор к начальнику городской милиции. На годок-другой подсмотрели должностёнку по образовательному уровню- бороть экономическую преступность. Борол эту преступность недолго, снова пушки в Белокаменной загремели, танки гусеницами залязгали . Подпугнулось, содрогнулось государство с царями вновь обьявленными . Решили оградить себя от напасти нечаянной и кинулись создавать спецназы всякие, ОМОНы. Вдруг пригодятся…Накаркали. Недаром классик гениально изрёк про ружье которое на стене висело в первом акте, а в третьем выстрелило…Выстрелило…Сначала кинули ОМОНы к Белому дому в Первопрестольную. Наград не жалели. В шеренгу встал- медаль правительственная, стрельнул с перепугу- орденок. Приятель по стрелковому спортивному прошлому командовал одним таким отрядом. Доехать–то доехал осенью 93-го до стольного града , да тут звоночек- теща померла, даже и стрельнуть не успел он, сразу и назад. Орденок же в догонку вскоре подьехал , списочно. Кормить с руки , ласкать надо тварей земных, хозяйское добро стерегущих…Чтобы лаяли по ветру.
Вот и решили во всех городах-городишках с населением поболе 200 тыщ человек по краям и весям, по долам и горам отрядики специальные посоздавать. Так, на всякий случай… Который вскоре и представился. В уездном бывшем старинном купецеском городке тоже об ОМОНе задумались. Задумались не по своей воле, по указивке министерской. Сроки, давай, давай… Начали с командиров. Ходил так тенью отца Гамлета по городскому УВД полковник милицейский, невзрачненький такой, плюгавенький. Ботаник, к сорока с небольшим годкам еще не разу не женившись (женилка ещё наверное не выросла) сапсем уж поздно созревший ребенок, но в чинах и званиях преуспевший и как оказалось с наклонностями и способностями серого кардинала. Ходил так, крючкотворил, мелкие пакости подкидывал направо-налево, по Кольке служебную проверочку успел чиркануть. Когда вприняв патетический образ, в пылу полемики, секретарь партийной организации городской милиции, гневливая, одуревшая от безделья престарелая сотрудница шифровальной группы выйдя случайно на службу с бесконечных больничных, напала на Кольку –секретаря в дежурке прилюдно: -Ты мол комсомол-то развалил. На что Николай, степенно ответил, что его развалили ещё его старшие товарищи ,несколько ранее и…возможно сама госпожа секретарь парторганизации…Это прилюдно, ну а встретив тут же её на лестничном марше, не удержался и добавил, глядя прямо в глаза :-Женщина, а Вы, дама непорядочная! Унеслась та с куриным клёкотом по лестнице вихрем. Через полчаса рапорток, с однобоко-глубоко излагаемыми событиями, уже мирно покоился в почте начальника УВД. Закружился коршунком плюгавенький заплечных дел мастер, так-сяк-наперекосяк. В итоге: Колька заслуживает наказания в связи с тем, что неискренне вел себя в ходе проведения служебной проверки. Вот. Вот! Надо было честно во всем признаваться! Чего было и, на всякий случай- чего не было Но, Колек-то тертый был калач, давно усвоил, что явка с повинной-прямой путь в тюрьму. Фигушки –то вам… Дождетесь. Да и во фразе «Казнить нельзя помиловать», знал где запятые расставить. На прямой вопрос крючкотворца: «Называл ли её «непорядочной женщиной»»? Чуть слукавив, ответил: «Конечно, нет! Я ей только сказал о том, что, так как поступила она, поступать не порядочно! Имея в виду то, что как коммунист она не имела права нарушать закон и перепродавать выделенные ей по очереди в эпоху сплошного дефицита «Жигули» самой престижной- 7 модели. Намекнув на не так давно ставшую достоянием гласности неприглядную историю, случившуюся с парторгом. Тема была закрыта, Скандал раздувать не стали, да и Колька не лыком шит, не спустил бы так тему.
Не знаю, забыл ли полковник ту не совсем стародавнюю историю, встретив Николая в коридоре и приветливо протягивая руку, но Николай точно ничего не забыл.
-Разговор есть- вполне добродушно произнес полковник, пойдем , отойдем в сторонку. Ну, вот. Опять начинается, подумал Коленька ,но внутренне был спокоен, косячков за собой не чувствовал.
Ярик, так звали за глаза плюгавинького сослуживцы, незатейливо подсократив помпезное имя Ярослав данное ему в детстве родителями, стоя у подоконника в комнате отдыха начал прямо, без обиняков;
-В городе , скоро подойдет приказ, надо создавать отряд милиции особого назначения. Дело пары недель. Пойдёшь командиром?
Вот так номер, не ожидал Колёк такого поворота событий, слегка задумался. Ярик, видя заминку и истолковав её по своему , горячо продолжал:
-Лучше твоей кандидатуры нет! Сам посуди. Тебе уже 34 года. Достаточно взрослый. Ты много лет занимался тем, чем придётся заниматься в отряде- готовить профессионалов. Опыт работы с людьми есть. Твой военно-патриотический клуб три года уже как лучший в крае, да и в России на слуху. Сам ты со спортзала не вылазишь и стреляешь и на татами всех еще долбишь. Спросить и потребовать с любого можешь всегда. В твоем это характере. Соглашайся!
Да, неожиданенько всё как-то, врасплох. Хотя и приятно. Ценят- подумал про себя Николай, а вслух произнёс:
- На сколько предложение компетентно? Имея ввиду то, что Ярик по своей должности отношение к принятию решений такого уровня имел сапсем, сапсем маленькое…Хотя, как знать, что там и как в кулуарах решается.
Ярик не смутившись, ответил -Давай чуток обождем и всё будет ясно. Главное. Чтобы ты был согласен.
Потянулась неделя, за нею вторая…Встречались с Яриком пару раз накоротке. Решается там, наверху- говорил Ярик. Показывая пальцем куда-то в небо. Имея ввиду толи начальников краевого уровня. Толи самого Господа Б.
Имея нрав решительный Коля, загоревшись новой идеей, уже не мог усидеть на месте. Ждать . да догонять- хуже нет, говаривал ещё отец.
Встретив в очередной раз в коридорах городского УВД Ярика задал ему немой К вопрос: Ну, что там??? Тот слегка потупившись произнес:
-Не получается маленько. Вот если только на зама, первого, зама попробовать?
-Давай хоть на зама! Загоревшись, не мог Николай уже усидеть на месте.
Опять потянулись дни с неделями. Вот и сам приказик о создании отряда подошел, вместе с приказом о назначении переводом из краевого ОМОН, созданного на годок-другой пораньше первого бойца Лёхи Большевикова, почти двухметрового детину с детским лицом, героя осенних событий 93-го, с одинокой правительственной медалькой на груди «За охрану общественного порядка». Вернувшегося в родной городок после неудачного турне имевшего целью покорения краевой столицы. Не кинулась та, к ногам победителя поверженная. Повернулась попой, после того, как непутёвого студента сначала изгнал из своих стен престижный ВУЗ, а потом и полу-самостоятельная жизнь дала трещину- разгадился с тестем, у которого в примаках подзябал. Жрать нечего стало вот и потянулся под родительское крыло, на мамкины пирожки.
Вот и командира уже представили: высокого, слегка угрюмого подполковника, начальника городского медвытрезвителя -трезвяка, как называли сие заведение в народе. Знакомого еще Николаю по совместным волейбольным баталиям и его авиационно- железнодорожному прошлому, когда тот командовал отделением милиции в местном аэропорту и редкими встречами в дежурке, когда доводилось на пересменке случаем лбами стукнуться.
А про Кольку разговора так всё и не было.
Стало это потихонечку доставать. Созвонился с приятелем, знакомым еще с военно-патриотических времен. Когда оба руководили клубами в крае, были жесткими конкурентами на ристалищах и добрыми приятелями в жизни. Афганское братство, к которому Колька не принадлежал, но в котором его считали своим, было искренне простым и бесхитростным. Своих, в обиду не давали и, приятель, на волне патриотизма сумевший и, уже депутатом Верховного Совета РСФСР побыть. Спустившись с Олимпа, поближе к земле, был в регионе первым лицом, после губернатора. Оком государевым, Главным федеральным инспектором и достаточно уважаемым человеком, хотя и считали его тогда лидером одной весьма и весьма авторитетной организованной группировки. Поделился проблемкой Николай- поманили мол пальчиком, а потом и дулю показали. Через недельку-другую процесс пошел: пригласили на беседу к начальнику и в приказ.
В делах и заботах пролетело время. Заканчивался 1994 год. Жизнь текла и бурлила вокруг не простая, не лёгкая, но интересная. В стране потихонечку начали затихать криминальные войны, с кровавыми разборками. Вчерашние бандиты, кто поумнее, напившись кровушки и нахапавшись добра чужого потихонечку полезли в экономику. Прятать, сохранять, приумножать. А кое-кто и в политику, рассчитывая на долгосрочную перспективу, желая в ущерб сиюминутной выгоде сорвать куш может быть попозже, но значительно крупнее…Мутя забродившие от ветров свободы горячие головы в национальных окраинах.
Кольку дела таковские сильно не интересовали- служба захватила с головой. Укомплектовались личным составом полностью, хвост длинной очереди из желающих. Отбоя нет. Интересно очень. Пять дней в неделю, по восемь часов в день- боевая учеба. Кроме своих прямых обязанностей- первого зама командира, начальника штаба отряда непосредственно курировал и всю боевую подготовку. В спортзал ходить не переставал. Форму спортивную поддерживал. Авось в жизни пригодится.
Январь 95-го начинался тревожно. Было понятно, что события декабря прошедшего года с походом танков на Грозный, с огнем пепелищ и руинами жилых кварталов от бесконечных бомбардировок штурмовой авиации развязанные горячими головами не просыхавших от пьянки политиков – это только начало большой и трудной военно- полицейской компании. И место спецназов там, на этой придуманной войне. Накаркал классик: ружьё, ружьё! Вот и выстрелило. Первым ушел на войну краевой ОМОН, не надолго, на 30 суток. Сменять пора придет нашему. Наигравшись в Рэмбо, с рапортами об уходе, пришел каждый десятый. Не самые плохие. Колька их не понимал, примеряя на себя. Понимать воспитание совково-совестливое не позволяло. Получали повышенную зарплату, одевались с иголочки во всё супер-пупер современное, вооружение новейшее . Няньчились с ними- будущими героями. Как в байке про пожарных: Всем работа нравится: сутки спишь, трое отдыхаешь и коллектив хороший, но как пожар, то хоть увольняйся! Не у станка токарного, не грузчиками по 8 часов на холоде вкалывали. Отдай долг, что авансом у Родины брал. Нет, побежали как крысы…А может и по другому? Не захотели в свой народ стрелять? У каждого своё. Господь им судья…
В кабинет, рывком влетел Петрович, чувствовалось волнение. Все. Через пять дней отправка. Меняем наш ОМОН. Наш, это значит наш. Октябрьский район города Грозного.
Было начала февраля 2005 года…
Собирали отряд на войну всем миром. Город разрушен,снабжение не отлажено, значит всё с собой и по полной. Народу желающего хоть отбавляй, не смотря на некомплект . Бригадка подобралась УХ!
УХ и получилось…Растеряли по дороге часть личного состава на станциях по пути следования, едва собрались. Отстояли на одной ноге 30 с лишним суток. Кто как. Кто горячей головой ,не остывшей еще с Афганской войны и Африканских компаний пулям не кланялся, носился как оголтелый. А кто и все 30 дней из здания не выходил, гадить только на чердак нос высовывал.
Что там было и как не Кольке судить и …не нам с Вами. Не были мы там в это время. Не знаем.
Получил Колька оттуда весточку –письмо на свое имя, на адрес почтовый отрядовский. Писали корявой печатной машинкой жители села Старая Сунжа, что расположено на окраине Грозного. Благодарили за орлов, что воспитал и лелеял. Благодарили за то, что не все еще вековые дубы пожгли и взорвали. Не все разрушили дома и разграбили дворы…В гости приглашали, так в конце июля- августе. С отрядом. Угадали, по срокам Колькина очередь ОМОН везти на войну. Фото коллективное приложили. Человек так на 50. Старики, молодежь. Милости просим.
Отнес письмо начальнику УВД показать, посоветоваться. Анатолий Васильевич покрутил его в руках так сяк, на свет посмотрел, понюхал и…старым ментовским чутьем угадал: забудь. Пустяк все это, не обращай внимания. Как оказалось- прав был. Написала компания полу- пьяненьких сослуживцев, с целью зубоскальства, а частично зависти… Зависти к тому, что они ТУТ!, а он там. И фото в разрушенном доме подобрали во время зачистки. Шутники…
Долго тянулись эти тридцать суток для Николая… Ждать даже страшнее и тягостнее, чем самому… там быть.
Хлопот на хозяйстве было не меряно. Потянулись родственники с просьбами. Разными. Барышня пришла, вроде как с заботой, но непонятно о чем. Юбка коротковата для начала марта. Разговаривает с придыханием…Норовит так на стол с ногами и поближе…поближе подобраться. Посмотрел, посмотрел Коленька и бочком так, бочком. Еще раз пришла- отчитал по полной, о совести небольшую лекцию прочитал. Больше не ходила. Пришла пожилая бабуська с девчушкой лет 18-ти с грудным малышком. Папка на войну рванул, а в домишке кривом, покосившемся уголь с дровами закончился. Да и денег тоже нет, купить не на что. Здесь уже бочком-бочком совести не хватило, пошел по кругу по друзьям помощи просить. Всяко довелось… Пролетели деньки ожидания, прибыл отряд , жив-здоров. Родня радуется, все радуются…Петрович-командир не в себе. Места не находит, сдержан, что-то недоговаривает. Одно повторяет- разогнать надо половину. Чё разогнать, кого разогнать-то, толком не говорит. Начнет разговор и…замолкает. Николай начал потихоньку приспрашиваться, с народом общаться. С помошником по тылу переговорил. Про кого это Петрович: -Разогнать, да разогнать. Олег недоуменно вытаращив глаза и замешкавшись , мгновенно что-то сообразив своё, изрек:
- Во, правильно! Разогнать надо половину!
-Какую половину-то?
-«Твиксов» надо гнать!
Никола, чуть с креслица тут и не выпал. «Твиксы»-два малоденьких мальчишки, только что пришедшие из армии, отслужив срочную во внутренних войсках МВД, в элитной дивизии имени Дзержинского в Подмосковье и вернувшись в званиях старшин, что являлось верхом солдатского прилежания и доблести, как две капли воды похожие друг на друга. Рыженькие, молоденькие, подтянутые были до командировки образцом в отряде службы . Да, случился конфуз с ними по дороге, отстали на станции, спецвагоны без расписания на войну ехали, но тут же вскоре догнали своих. Не велика промашка. Сразу и гнать?
-А, ещё кого надо гнать?
-Гнать? Больше… Некого. Помпотыла кривовато улыбнулся, из подлобья взглянув на Николая.
Пришел май, а с ним и вызов на учебу в Омск. Собрались узким кружком руководителей после службы по стопочке-другой пропустить, Николая проводить. Зашел разговор и о том, что менять земляков- горных алтайцев скоро черед придет и ехать Николаю командиром, по старшинству. И за это по стопочке подняли. Помпотыла к тосту добавил:
-И мы с тобой тоже поедем! По хозяйски так добавил, слегка затаённо ухмыльнувшись чему-то своему.
Смысл фразы брошенной тыловиком, Николаю дошел не сразу, а только много-много времени спустя, когда копаясь в себе, ещё раз, анализируя, разбирая ошибки, промахи и неудачи поездки на войну. Прокручивая в подсознании всё, что было «до» и «после», стараясь для себя осознать и понять, что же всё таки произошло.
Пролетела еще пара месяцев. Успешно сдана сессия, пришел июнь, а с ним и лето-пора отпусков, по графику. И Петрович начал Кольке так не прозрачно намекать, что мол пора. Интерес его корыстненький тут явно просматривался. Самому бы серединку короткого сибирского лета ухватить. Кольку с отпуска и…на хозяйство .
Сквозь плотную портьеру спальни назойливо пробирался остренький солнечный лучик, ласково щекоча реснички и грея левую щечку не прислоненную к подушке и мешая спать. Словно шепча: Просыпайся, ну просыпайся пожалуйста! Пора вставать! Вспомнилось из далекого детства, когда мама, любимая мама осторожненько подходя к кровати ласково, тихим голоском говорила: «Коленька, пора вставать.» Просыпаться идти в детский сад, школу, институт. И сердце Кольки уходило куда-то от страха далеко-далеко, возможно в самые пятки. А просыпаться как и в далеком детстве совсем и совсем не хотелось. Да и не нужно было!!! Не нужно идти на службу. Никуда не нужно-о-о-о-о! Отпуск! Радостное такое слово, ожидаемо-любимое. Слово вселяющее радость и оптимизм в организм отпускника. Но просыпаться все-таки было нужно! Отпуск это хорошо, но он такой короткий, что по выработанной годами привычке Николай заставлял себя в отпуске вставать на час раньше. И так-то человек треть своей жизни не видит-просыпает, а тут целую треть отпуска проспать? Никогда!!! Залёживаться совсем некогда, завтра в дорогу. Хорошо знакомый приятель-коммерсант пристал с просьбой сопроводить на Восток фуру с продуктами питания. Времена неспокойные, бандитские на дорогах. Горят фуры, срельба. Карабинчик охотничий подмышку и вперед, да и приработок какой никакой- в семью.
С командировкой пока непонятно. Все как в рот воды набрали, молчок -завеса конспирации, но вроде как должны скоренько. С Петровичем обсудили- отпуск не откладывать. Война- войной, а обед по расписанию. Договорились до одного- Приеду в Братск- отзвонюсь…
Колька любил дорогу. Любил, может и не совсем её,. Скорее любил новые ощущения, любил перемену мест. Дорога его не утомляла. Новые места, новые впечатления. Трое с лишним суток проскочили незаметно. Водила не нудный, экспедитор- тоже ничего- компанейский. Да и дорогой- спокойненько…относительно. Психологический поединок выиграли…Не рисуясь. Пару – тройку раз. Виктимное поведение жертвы не Колькин стереотип. Разочек были на грани фола, в Иркутской тайге. Пост ГАИ, вежливый, корректный, недалече , в сторонке, вроде как темненькая девятка. Тронулись с поста- девятка на пост шасть, пошептались минутку со служивыми и в догонку за фурой. И всё это на глазах, не стесняясь. Поравнялись . Небритые такие рожи. Встретились глазами – умчались. Как оказалось- недалече. Стоят на обочине. Прошли ходом, мимо. Опять глаза в глаза. Вопросов больше не было. Голодные, сильно голодные пареньки похоже были… Либо совсем уж отмороженные. Колькин волчий взгляд покрепче оказался, а может и расцветка камуфляжа вурдалаков насторожила, либо ствол, ненароком высунутый. Больше не встретились. Разошлись миром дорожки… А, до этого вроде попроще было, но и не совсем просто. Кемеровские пацанчики подрезали, красноярские на заправках жевать тему пытались: Платить вроде как за дорогу надо… еще мимоходом всякая шушера под ногами путалась. Слава господу- обошлось. Груз сдали и в гостиницу. Колька на переговорный, Петровичу звонить. Как там дела с отправкой? Петрович оказался на телефоне, как будто ждал. Звонку видно обрадовался…Сильно. Поговорили ни о чем, а потом- в лоб: Что с отправкой? Отряд послезавтра уходит. Кто командир? Петрович, без заминки: Как кто? Ты! Ё-моё! Почти три тысячи километров! Лето-пора отпусков, что с билетами на самолет? Поездом не успеть! Взял такси и прямо в аэропорт. Так укусить себя извернувшись за задницу у Кольки давно не получалось. Облетел, за долгие годы занятия спортом с командой весь Советский Союз. Вдоль и поперек. Знал каждую щелочку, знал как в игольное ушко проскочить, но здесь! Прямого рейса на Буруйск нет, значит на Краскут. Вспомнил, ура! Краскут-Байск самолетик прямой! Должен быть! Был, при СССРе, точно! Успеваю! Должен, нет! Должоооон успеть! Государство кормило, кормило. Рожу на казенной службе нажрал, а как дело коснулось, так по Иркутской тайге в отпусках прятаться. Нет, врешь, успею! Не Петровичу же опят ехать. Черед мой настал!
Пока ехал на такси в порт глодала червоточенка : а, вдруг Господь отводил от беды? А, я сам рылом в пекло! Нет, пусть будет, как будет…От судьбы не убежишь. Да и не привык прятаться. Грудь в крестах, либо голова в кустах. Что дома-то сказать, как обьяснить, что НАДО! Поди поймут. Мать, отец- люди взвешенные, воспитанные при социализме, поймут сына. Надо! Семья…Семья. Не знаю…Тяжело им понять будет.
В порт, расположенный далеко за городом ,прибыли вовремя. Встретил и сразу насторожил какой-то подвисшей тишиной. Все вокруг затянуто пеленой тумана, сырой мглой. Аэропорт закрыт. Закрыт по причине тумана. Закрыт, как бывает закрыт сто дней в году, зимой и летом и весной и осенью. Нашлось одно ущельице в гористой местности мало-мальски пригодное для взлёта-посадки, вот и построили аэропорт. Строили ударными темпами, в духе советских пятилеток –за четыре года. Работать, строить в Союзе умели и было кому, думать было не кому…Аэропорт пуст, по залам слонялись редкие заспанные пассажиры, кто-то досыпал обставившись узлами на лавочках. У касс народу не толпилось. Радует и, слегка настораживает. Самолеты не прибыли, аэропорт закрыт. Может к обеду разветрится, видно будет. Может Краскут борт какой пришлет- пояснила кассир, ничего не спрашивая и у Николая. Какой к чёрту видно! Время поджимает. Пока брал билет еще и выяснил причину малого количества пассажиров в разгар отпусков. Местные, что поумнее, к Большой Земле выбираются автотранспортом, всего-то полтыщи верст, зато ни туманов, ни форс- мажоров. А может депрессивный регион вместе с еще совсем недавно великой страной умирал потихонечку. Не до полетов. Пожрать, хоть было бы на что…
Спокойнее Коля, еще спокойнее… «Куды ты, нафиг с подводной лодки-то денешьси»- вспомнилась реприза. Пошел осмотреться на свежий воздух, перекурить, снять волнение. Курить не курил, почти никогда. Так, разве побаловаться в хорошей компании легонькой Мальборо, под коньячок выкурив с девчонками пол сигаретки. Нечасто, разок в полгода. Больше курить не тянуло. Перекурить- к слову пришлось, а так , вышел отдышаться, осмотреться. Реконгосцировку местности провести и обстановку погодную разведать.
Плотный смог сырости затягивал сопки, потихонечку опускаясь к земле, молочным облаком окутывая вершины озябших деревьев. Конец июня, а тепла природа пока ещё не видала. Да, короткое оно, здешнее лето-то. Пару недель, не больше. Прошедший ночью холодный дождик в ближайшем, радостей лета не сулил. Стоп! А туман к низу- значит давление атмосферное расти начинает! Верный признак улучшения погоды, по своим горам знал! И верно, каких-то ещё полчаса и первый лучик солнца прорвавшись сквозь пелену тумана оповестил горемычных пассажиров: Жизнь налаживается! А вскоре, вслед за лучиком донёсся и далекий-далёкий рокот авиационных моторов.
Обьявили регистрацию…
Полет на маленьком реактивном ЯК-40 был коротким и стремительным, как и сон, пришедший к уставшему путнику, казалось на секунду провалившемуся в небытие: Яркая, солнечная поляна июльского полдня засыпана мелкими полевыми ромашками, опушка леса, щебетание пичужек и, двое мальчишек- сынишек в белых развивающихся рубашках бегут ему навстречу. Задохнувшись от накативших чувств, комка застрявшего в горле, Николай проснулся. Самолетик уже катился по посадочной полосе .
Краскут встретил негостеприимно. Прямой рейс к дому оказывается ,как пару лет уже отменили, а ближайший аэропорт закрыли на ремонт: меняли бетонное полотно. Лететь поближе к дому. Лететь, хоть куда, лишь бы в нужном направлении. Время! Время торопит! Нужно еще собраться, разобраться с отрядом. Хлопот полно. Не опоздать!
Николаю везло! А может быть и нет, но билеты на столицу Сибири были в наличии, правда не везде, а только по брони военного коменданта аэропорта, которому долго объяснять не пришлось ,куда и зачем Николай торопился. Взлет- мягкая посадка, стыковочный рейс на Байск, через пару часов. Так бывает только раз в жизни? Может зря торопился? Черт помогал, либо Господь! Помогала, какая-то неведомая силища! Это точно.
Вещи, карабин свой, в сейф бросил и на службу. Петрович светился от счастья, сознавшись, что уже вещи в дорогу собрал. Не было человека, на кого положиться можно было, отряд доверить- пояснил Петрович. Взглянул на приказ из Главка и присвистнул! В состав отряда включили инженером-сапером Мишку! А, вообще-то совсем не Мишку, а Могомеда Исрапилова, чеченца по национальности. Вот дела! Петрович красавчик! С собой его не взял в феврале, а мне по-тихому поддудолил. Мишка вроде свой парень, хоть у нас и не так давно. Опером в уголовке поработал, в отряд со слезами еще до войны пришел проситься. Долго пороги обивал- возьмите! Взяли, на вакантную должность. Служил рьяно и честно. На хорошем счету. Чеченцы –отличные солдаты…До поры, до времени. Отношения к нему было доброе. Подкупала исполнительность и искорка в глазах. Видя старание ,выпросил Колька для него денег- обучили на курсах, на подрывника. в Москве, при специализированном институте ведомственном, документ об образовании получил. Тыл за ним вроде крепкий- жена работник городской прокуратуры, без пяти минут федеральный судья, родом наша, местная. Авось пронесет, да и поздно что-то менять, приказ о командировании подписан. Да и чеченец то, он почти что не настоящий, родился в Северном Казахстане, от потомков -переселенцев февраля 44-го года. Ладно, поди разберёмся. В приказик, в дополнение ещё к полусотне родных бойцов, еще тройку «варягов» понавесили: подполковника- пенсионера, со службы тыла Главка, врача – психиатра из туберкулезной колонии и замполита, из кадров городского УВД. Компашка ничего себе так, веселенькая.
Ознакомившись со списком, понесся по приятелям, с протянутой рукой: Помогите Христа ради! На худой случай…Времена тяжелые, помогли кто чем смог. За хлопотами незаметно пролетели остатки дня. Домой идти не хотелось. Отправка завтра в 16-40, загрузка вагона с утра. Эх, Мальчиш –Кибальчиш! Вечер бы продержаться, да ночь простоять… Что домашним говорить? Как в глаза смотреть?
Сначала зашел этажом ниже, к родителям. Выслушали молча. Отец, привстал и, со звенящей гордостью в голосе произнес: Надо, так надо! Правильное решение!
Матушка была встревожена, но умная женщина, понимая, что-то исправить уже не в её силах, мысленно , с самого начала этой бестолковой войны, смирившись с неизбежностью, добавила: «Я давно уже в церкви Сорокоуст заказывала .Завтра пойду обновлю и свечу поставлю . С Богом!»
Ужинали молча, старший где-то по улице с пацанами наяривал, младший Санька от мамки не отходил, маленький еще. Хоть как уже пару месяцев парню и пошел второй десяток лет, тут же , на кухне, крутился мешая начать разговор. Жена, казалось предчувствуя недоброе, помалкивала и не отходила ни на шаг. Интуитивно , а может быть уже и досконально изучив Николая за пятнадцать лет совместной жизни старалась последние часы быть поближе. Тянуть не было сил… Ольга, от услышанного неожиданно присев на краешек стула, ещё до конца не осознавая степень беды нависшей над семьёю, побледнев, медленно встала и пошла в комнату. За ней, ничего не понимая, но с полными глазами слёз, уплёлся хвостиком и младшенький. Стоны и тихий, тихий такой погребальный вой женщины и ребёнка стоял с соседней комнате до самого утра…
Не выспавшийся, злой и издёрганный Николай спустился к подьезду, где его поджидала служебная машина. Искоса взлянув, может быть в последний раз на окна родного дома, рывком сел в машину, скомандовав водителю вместо приветствия: -Поехали! В отряд! Как бы отсчитав, отмерив и отрубив то, что было до Его Войны…
Суета сборов в путь немного отвлекла от тяжких переживаний, горесть ушла занозой далеко в сердце затаилась в засаде. На 13 часов назначили построение отряда. Было полно гостей из Главка. Николай построив отряд бодро доложил о готовности к убытию. Потом перекусить перед дальней дорогой- за столы. Пили скоренько и бодренько, тостовали помпезно и не очень. Тосты руководства перемежевались с ответными спичами отъезжающих. Подошел транспорт под личный состав. Братались , провожались, обнимались не стесняясь, без условностей. Кольке это напомнило далекие, давным- давно проводы в армию, случавшиеся весной и осенью ежегодно, которые он с интересом наблюдал с младого возраста, благо райвоенкомат был рядом, на задворках. Те же стопки на посошок, на ход ноги, стременную и коню в морду, потом нескончаемо по кругу, уже на перроне вокзала, снова да ладом, по тому же кругу.
К отходу поезда личный состав отряда был на приличной кочерге. Трезвыми были бойцы из группы захвата, серьёзные парни- спортсмены, которых Колька лично подбирал в отряд и всё свободное время проводил с ними вместе на занятиях. А ещё ,на перроне мало-мальски трезвыми оставались сам командир убывающего отряда и паренёк, лет 20, крепко прижимавшим к груди полугодовалого малыша и тихонько плачущую девчушку лет восемнадцати- свою жену.
Николая проводить на вокзал пришла матушка, мальчишки- сынишки и Ольга. Отец был в рейсе. Строгая, собранная, в больших солнцезащитных очках скрывавших выплаканные глаза, в черной юбке и бордового цвета блузке с алого цвета одинокою розою в руке. Сердце щемануло, обнялись напоследок. Ольга прошептала заплаканными губами: Я тебя люблю… Возвращайся, пожалуйста. Запершило в горле. Не в силах удержаться, скрывая скупую мужскую слезу предательски навернувшуюся не кстати, Николай прижал к себе ребятишек, подхватив на руки младшенького, поцеловав прощаясь мать, услышал гудок тепловоза, извещавший об отправлении поезда. Вагон медленно трогаясь покатился на Запад. Стоя на подножке вагона увидел лица провожавших бойцов родственников, друзей и сослуживцев. Лица разные: горестные и печальные, восторженные и безразличные. В основном, серые лица людей уставших от безысходности, лица простого рабочего люду провожавших своих сыновей на непонятную и по большому счёту никому не нужную войну… Увидел бегущую изо всех сил по перрону за набиравшим ход поездом молоденькую девчонку кричащую что-то непонятное из-за грохота колесных пар . Бежавшую до тех пор , пока резко не оборвался асфальт перрона.
Из окна купэ, в середине вагона, высунувшись по пояс, трубным ишачьим иканием прощался с родимым городком обожравшийся водочки, до поросячьего визгу, боец.
Колеса мирно постукивали на стыках , всё дальше и дальше унося Николая и его сослуживцев от родимого дома…
Краевая столица встречала мимоходом, буднично. Николай выскочил из вагона останавливающегося поезда бодро доложив генералу назначенному от Главка на встречу отряда. Происшествий не было. И, слава Господу! Изрядная половина отряда уже пала в неравной борьбе с Зеленым Змием заливая страх- тоску- печаль и спала мертвецким сном. Малая толика оставшихся во здравии получила команду из вагона носа не высовывать, дабы не опростоволосится. Ишака засунули под лавку в полутёмное купе, предварительно выделив ему литр водки , а для охраны пару бойцов потрезвее, да поздоровее. Благо, остановка была короткой и поезд, набирая ход покатил дальше…
В столице Сибири к вагону прицепили еще один, с местными бойцами. На перроне познакомились с командиром попутчиков. Офицер с круглым добродушным лицом и погонами подполковника, орденскими колодками во всю грудь званием и наградами своими не кичился, парнем оказался свойским, не заносчивым, хотя и пятилетки на полторы Николая постарше будучи, сразу пригласил по отправке эшелона на ужин к себе, в вагон. Тут же , на вокзале договорились с полуслова, ударив по рукам, чтобы отряды брататься не ходили друг к другу во избежании неприятностей различного рода , поставив наряд и перекрыв тамбура.
Николай любил поезда. Полюбил не так давно, всего пяток лет-то назад. До этого –ненавидел! Они, эти поезда, казалось отнимали у Кольки ЕГО драгоценное время! Были нудным и бестолковым атавизмом, рудиментарным остатком прошлого и, когда была возможность выбора между самолетом и поездом, Колька конечно выбирал авиацию. А потом, повзрослев, помудрев и осмыслив, понял! Поезд- это возможность просто остановиться на полном бегу, отдышаться, задуматься. Садишься в вагон и …всё остаётся позади. Вся суета, толкотня, кипишня…Только ты и твои мысли… Любил новых людей- попутчиков, дорожные степенные неторопливые разговоры, скорые знакомства. Необьяснимо, но факт! Люди в дороге знакомятся мгновенно. Пара часов пути и всё уже друг про друга попутчики знают. Так получилось и в этот раз. Командирское купэ на четырёх человек занимали трое: сопровождавший от Главка от вокзала до вокзала полковник Соболев, по указивке генерала, с большой неохотой, на время, оставивший кресло начальника областного ГАИ и замполит отрядный. Тоже из ГАИшников, но бывших, а ноне отбывавший службу в какой-то кадровой должности в горУВД и направленный на войну из-за полной своей кадровой бестолковости и бесполезности по месту службы. Типчик хотя и давно знакомый, но достаточно мутный и угодливый. С легким, таким из=за угла, прищуром глаз деревенского хитреца. Похоже казачёк засланный- посланный соглядатайствовать за Колькиным войском, да и самим Колькой.
С людьми в дороге мало того, что быстро знакомишься, но и очень быстро узнаёшь, что он из себя представляет. Проявляется человек лакмусовой бумажкой сразу, в короткие сроки…как на войне.
Оставив замполита караулить стены вагонного купэ двинулись в гости. Пришедшим столичные командиры обрадовались вполне искренне- стол был накрыт мгновенно. За неторопливой беседой, да под мирный стук колёс, да с хорошей компанией…Да под хорошую закусь! Бежит время незаметно, а с ним бегут и вагончики унося всё дальше и дальше от родного дома солдатиков правопорядка…
Кавказ встретил сумрачно. В воздухе висело напряжение. Казалось вся атмосфера вне вагона была пропитана тревогой, которая потихонечку проникая внутрь, забиралась, закрадывалась и в подсознание. К вечеру по эшелону поступила команда повесить к жалюзи, на окна дополнительно одеяла ,выключив по возможности полностью свет в вагонах. Поезд тихонечко, по воровски, крался в темноте южной ночи по территории Чеченской республики Ичкерия… Катился медленно-медленно, долго-долго. Навстречу судьбе…Час, второй, третий. Пронизанный духотой воздух обволакивал сознание, примешивая к липкой духоте и липкий ,липкий страх. Страх перед неизвестностью, страх перед судьбой. Нет! Так дело не пойдет! Умирать сусликом в темной норке. Любая пулеметная очередь выпушенная из ближайших кустов по вагону на уровне окон может быть последней в твоей судьбе. Да и жестянка вагона сможет защитить тебя только от заряда дробового ружья, да и то старой шомполки колхозного сторожа стерегущего арбузную бахчу заряженной солью . Но детские игры давно уже закончились…Начались мужские- взаправдишние. Цена поражения в которых- человеческая жизнь…И возможно- твоя. Приняли решение маскировку с окон снять вместе с рамами и приготовиться к обороне. Раздали боекомплект , с запасом, оружие. Патроны – в патронник! Береженного Бог бережёт. Первый, за прошедшие сутки железнодорожный состав не подвергшийся обстрелу и не взорванный, в предрассветных сумерках, ощетинившись бронированной платформой впереди тепловоза, медленно прибывал к подьезным путям станции Гудермес Закавказской железной дороги Министерства путей сообщения Союза Советских Социалистических Республик. Союза которого уже не было как четыре с лишним года… Наступало утро 25 июня 1995 года…
Станция встретила тихо и настороженно. Полным отсутствием признаков жизни на подьезных путях, отсутствием толкотни и суеты кажется свойственной всем железнодорожным вокзалам мира. На свеженьком, совсем недавно залитом бетоном полотне перрона, небольшом таком кусочке полтора на полтора метра, скрывавшим недавнюю, а скорее всего мартовскую воронку от разорвавшегося снаряда крупными буквами, по русски, было нацарапано: Басаев –герой! Герой, так герой. У каждого народа и каждой толпы свои герои и свои кумиры. Для Кольки- Басаев бандит захвативший заложников и убивший много мирных жителей. Свежо, всего-то как неделю назад…