Как убивали Москвич

Михаил Колодочкин

Фрагмент из книги "Экспертиза наизнанку или за что дураки ненавидят автопром?"

При жизни этот объект автопрома величали по-разному. От имени КИМ (Коммунистический Интернационал Молодежи) он перекрестился в ЗМА (Завод Малолитражных Автомобилей), затем спереди добавилась буква М (Московский!) и, наконец, последнее имя – АЗЛК. А за глаза его называли проще и понятнее – «Москвич».

То, во что превратился «Москвич» у нас на глазах, можно называть по-разному. В любом случае, это – памятник Бездарности и Бесхозяйственности. Пальцем тыкать не будем: это невежливо и, к сожалению, уже бесполезно. Но именно описанные ниже события послужили стимулом для написания разъяренной статьи, которую автор впервые осмелился принести в журнал «За рулем». После десятикратного сокращения и правок материал попал на первые страницы декабрьского номера 1997 года и был, впоследствии, признан лучшей конкурсной публикацией того же года.

Ниже предлагается полный вариант статьи, нигде и никогда не публиковавшийся.



Знатоки говорят, что люди, побывавшие на мясокомбинате, навсегда перестают есть колбасу и ей подобные изделия. Дескать, технология производства вызывает тошноту у неподготовленных экскурсантов. Чего не знаю, того не знаю: никогда там не бывал, а сосиски люблю с детства. Но вот тошнота с некоторых пор появилась и у меня…
Колбаса к этому непричастна. Однажды судьба заготовила для меня более изощренное испытание и вовлекла в процесс пробуждения от зимней спячки акционерного общества “Москвич”, больше известного всем как АЗЛК. Никакими сосисками с тех пор меня уже не испугать. События 1997 года, в которых мне довелось тогда участвовать, невольно провоцировали на скромные дневниковые записи, фрагменты которых и приводятся ниже.


10 февраля.
Меня вызвал на ковер Большой Начальник и поручил спроектировать участок сборки автомобилей “Рено-Меган”! Времени в обрез, т.к. первый автомобиль должен быть собран уже в июне.

Это – везение, удача, счастье! На свете нет процесса интереснее созидания! Современный автомобиль всемирно известной фирмы станет мне известен до тонкостей, а проект “Москвич – Рено” обретет, благодаря мне, реальные черты. Будет подписан договор, затем появится Совместное предприятие... Жизнь удалась!

Беру “под козырек” – приношу из дома миллиметровку, офицерскую линейку, ластик и карандаши. Нарисованные квадратики и кружочки через несколько месяцев превратятся в диагностическое оборудование, склады деталей и, конечно же, в автомобили! Держитесь, “Феррари” и “Опели”! За нами задержки не будет: летом стартует московский “Рено-Меган”!

13 февраля.
Готово! Меня одобрительно хлопают по плечу, а чертеж отдается на калькирование. (Для непрофессионалов поясняю: калькирование на местном наречии – это ручное копирование чертежа на кальку путем макания ручки в чернильницу.)
 
Через пару дней калька готова. Однако перекура не получается: представители “Рено” уже прибыли в Москву... Я рассказываю про свою планировку, французы одобряют работу русского коллеги, но требуют установить в зоне окончательного осмотра автомобиля так называемую бестеневую камеру, ибо для “Рено” превыше всего – качество. А без этой камеры можно проглядеть мелкую царапинку или соринку под слоем эмали: для «Рено» это неприемлемо. Ну, что ж – нет проблем, замечание принял!

17 февраля.
Как все хорошо начиналось...

Французы отбыли. Изменения внесены. Тащу чертеж с бестеневой камерой Большому Начальнику.

 – Ты что, разорить нас собрался? – насмешливо выслушивает он мои объяснения. – Мало ли, чего они там еще захотят. Никаких камер!

Держу про запас два чертежа: с камерой и без нее.

24 февраля
Прибыла новая делегация с “Рено”. Меня вновь приглашают продемонстрировать чертеж участка очередным гостям столицы. У них принципиальных возражений также нет, однако выясняется, что одной бестеневой камеры явно недостаточно, т.к. автомобиль необходимо тщательно осматривать “до того” и “после того”. Этого требует качество ”Рено”, даже если речь идет о начальном этапе освоения производства “Мегана”.

Кстати, что это за начальный этап? А вот что. Сначала “Рено-Меган” полностью соберут в Испании. Затем новенький автомобиль доставят во Францию – в местечко Гран-Курон. Здесь с него снимут полсотни деталей (фары, бамперы, зеркала, колесные колпаки и т.п.), запихнут все это внутрь салона, а раздетую машину (точнее – машинокомплект!) упакуют в ящик.

Шесть таких ящиков погрузят в трейлер и погонят его через несколько границ – в Москву. На АЗЛК все это разгрузят, вытащат машинки из ящиков, извлекут детали из салонов и прикрутят их на место – получатся отечественные авто. И так – года полтора… К тому времени за московским “Меганом” выстроится огромная очередь, и ничего не останется делать, как построить конвейер, на котором окрашенный французами кузов начнет обрастать деталями (тоже, надо полагать, “ненашенскими”). А еще через тройку лет мы обучимся красить, сваривать и т.д.

26 марта.
Время летит быстро. Я по-прежнему таскаю из дома миллиметровку, чиню карандаши и клепаю различные варианты своего участка.

Компьютер, говорите? Здесь нет даже карандашей – какой, на хрен, компьютер? Помещение больше года не отапливается, городские телефоны отключены, про зарплату спрашивать не принято… Но я работаю: число чертежей достигло десятка. С одной бестеневой камерой, с двумя, с тремя, вообще без камеры и т.п. Здесь это называется “проработка вариантов”.

Все “варианты” для солидности опять переводят на кальку, после чего они пылятся в шкафу, поскольку никакого официального приказа по заводу как не было, так и нет. А посему, под неодобрительные взгляды коллег, проектом сборки “Рено-Меган” я занимаюсь в гордом одиночестве.

7 апреля.
Ладно, государство у нас, видимо, все еще богатое и может себе позволить содержать идиота-сотрудника, работающего на мусорную корзину. Но чем же занят все это время остальной коллектив АЗЛК? Представьте себе, работает в поте лица!

Впрочем, будем точными – еще пару месяцев назад завод намертво стоял. Но затем произошло что-то непонятное: поползли слухи, что шефство над «Москвичом» взял лично градоначальник, а потому вскоре все образумится. И, действительно, запылившийся главный конвейер вновь ожил, а этажом ниже начались настоящие волшебства. Туда, по поводу и без повода, стали сбегаться все сотрудники, чтобы посмотреть, как из ничего рождаются новое, совершенно необычное семейство автомобилей!

Название новой марки тоже необычное – “Юрий Долгорукий”... Делается это изделие так. Берутся два комплекта кузовных элементов для АЗЛК-2141 и “болгаркой” разрезаются на две неравные части. Те куски, что побольше, сваривают друг с другом, а остальные выбрасывают. В результате получается кузов эдакого членовоза местного пошива – официально это обозвали автомобилями представительского класса!

Понятно, что ни о какой плавности линий и выверенности обводов речь не идет. Все неровности и трещины замазываются, шлифуются, маскируются, после чего кузов поступает на окраску. Бамперы красят в цвет кузова вручную по следующей технологии: помыл, покрасил, посушил, содрал все это наждачной шкуркой, далее смотри пункт первый – и так 5-6 раз. Иначе просто не получается: краска слезает с жирного пластика лохмотьями в первый же день.

Впрочем, краска может слезать и с кузова… Когда первые «долгорукие» поползли по нитке главного конвейера, какому-то Начальнику вспомнилось, что на серьезных автозаводах кузова защищены от случайных повреждений специальными пленками. Идея была немедленно реализована, а потому к очередному визиту гостей из мэрии членовозы выделялись из общей массы не только длиной, но и «упаковкой». Градоначальник пришел в восторг и открыто заявил, что господству чиновничьих «волг» приходит конец, поскольку новые московские машины отныне не только не уступают им в классе, но и превосходят. А Самый Большой Начальник тут же заявил, что «Москвич» собирается конкурировать вовсе не с «волгами» или «ладами», а только с «Вольво»!

Конфуз случился на следующее утро, когда мастер, попытавшийся снять с одного из «долгоруких» пленку, понял, что та намертво приклеилась к кузову! Выяснилось, что вместо фирменного изделия подхалимы купили некое подобие скотча, клеевая основа которого диффундировала в лакокрасочное покрытие свежевыкрашенных кузовов! После взаимного обмена ненормативной лексикой всех конкурентов «вольво» отправили на перекраску, а остатки пленки кто-то приватизировал…

11 апреля
«Каждый месяц – новая модель автомобиля! Каждую неделю – очередная модификация!»

Самый Большой Начальник всерьез принял именно такую программу развития завода! И каждый вторник докладывает о ходе ее реализации столичному градоначальству, которое председательствует в эти дни на заводских совещаниях. Более того, каждый раз гостям действительно демонстрируется очередная «модификация»!

Впрочем, уточним терминологию… Самый Большой Начальник прекрасно знает свои возможности, а потому сделал ставку исключительно на удовлетворение амбиций столичного руководства. А это несложно: уже закуплены импортные покрышки на эффектных литых дисках, электрические стеклоподъемники и приводы дверных замков, зеркала с дистанционным управлением, импортные магнитолы с автоматическими антеннами, противотуманные фары и даже решетки радиатора из кооперативного ларька... Поэтому раз в неделю очередной «Юрий Долгорукий» оснащается новой «игрушкой» – чем не модификация? Ну, а если машина предназначена большому (не по габаритам, а по должности) начальнику, то в нее устанавливают французский двухлитровый двигатель F3R! Первый такой движок на моих глазах выдрали с мясом из музейного «москвича» АЗЛК-2142, дальнейшая судьба которого мне неизвестна.

Само собой, что стеклоподъемники и замки постоянно “дохнут”, поскольку дверное хозяйство серийных автомобилей движется весьма туго. Приходится постоянно смазывать, подгибать, подстукивать. Даже антенна не стыкуется с магнитолой, потому что одно изначально не рассчитано на совместную работу с другим, но кому-то из начальства приглянулись именно эти красивые упаковки... Дверные ручки полируют, т.к. если их просто покрасить, то краска не продержится и года. На бампер прикручивают большую блестящую железяку, которая сводит «на нет» все преимущества пластмассы при аварии.

В заключение несчастную «модификацию» везут на трек. В ходе полусотни пробных километров часть агрегатов (коробка, телескопические стойки и т.п.) по несколько раз требует замены. Затем закрашивают появившиеся трещины на кузове (шпаклевка – она и есть шпаклевка). Водители строго предупреждены: колесом на бордюры не заезжать!

23 апреля
Самый Большой Начальник съездил в Англию и увидел «Ягуар». Теперь он знает, как делают настоящие автомобили. Салон должен быть кожаный, а на порогах следует выштамповать название марки! В итоге родился “Князь Владимир”…

“Князь Владимир” – это тот же “Юрий Долгорукий”, только не хэтчбек, а седан, т.е. вариант неродившегося АЗЛК-2142. Для него шьют сиденья из белой кожи – как у “Ягуара”. Кроме того, у него узкие импортные фары, под которые вручную пришлось переделывать весь передок... Кузов «князя» тоже не терпит малейших перекосов: на крыше появляются трещины, а задние стекла просто вываливаются наружу. Водителей из мэрии убедительно попросили: ежели что подобное заметили – дуйте не к градоначальнику, а сразу к нам. Залатаем!

Себестоимость «Юры» и «Вовы» огромна. Если даже «41-й», сползающий с конвейера столько лет, приносит одни убытки, то чего хотеть от членовозов, собираемых практически вручную? Впрочем, Очень Высокое Начальство из столичной мэрии пребывает в полном восторге и обещает пересадить на указанные транспортные средства всех, кого только сможет. В силовом порядке, разумеется...

24 апреля
А что же 41-й? Ему плохо. Никому не нужен, а его все собирают и собирают... Уже полностью забит склад, заставлен трек, загромождены все подъездные пути, а процесс все идет и идет.

А если нет каких-то деталей? Ну, это не проблема… Например, вместо пружин передней подвески ставят… обрезки труб подходящего диаметра! С конвейера изделие сползает своим ходом, и статистика не страдает. А при отсутствии фар или, скажем, задних пружин на них просто не обращают внимания и бедные слепые “Алеки” понуро стоят на внутризаводских газонах, нюхая травку задними бамперами... Если нет дверных замков, то двери связывают веревочками. По мере поступления отсутствующих деталей раздается грозный рык сверху, после чего передовые отряды рабочего класса мобилизуются в цех испытаний для работы в третью смену, в выходные и т.д.

Почему в цех испытаний? Потому что только очень далекий от АЗЛК человек может подумать, будто бы в нем что-либо испытывают! Аборигены же знают, что огромный цех площадью в 15000 м2 нужен исключительно для устранения брака, порожденного главным конвейером завода! Именно сюда стекается весь серийный хлам, который требуется хоть как-то оживить, дабы освободить место для новых поступлений.

Ходят слухи, что этими “Москвичами” будут отоваривать чеки “Урожай” какого-то там лохматого года. Ну-ну... Порадуемся за тружеников села.

25 апреля
Утро, 8-30. В это время ежедневно меняется штатное расписание завода: вдоль главного конвейера совершает проход Самый Большой Начальник. Он маленького роста, но выглядит устрашающе мрачно: весь черный – от усов до длинного пальто. За ним семенит свита с блокнотиками. Итоги подобного моциона всегда непредсказуемы.

Босс подходит к одному из полусобранных автомобилей и останавливается. Затем вдруг выхватывает белый платок и резко проводит им по внутренней поверхности заднего бампера.

– Это что? – в голосе слышится ярость. – Кто позволил?

Свита молчит. Ближе других, чуть сзади, вытягивается в струнку Главный Профсоюзник. Он не отличает карбюратор от конденсатора, но всегда готов подготовить бумагу, карающую виновного.
– Где смазка? – почти шепотом вопрошает босс. – Я вас спрашиваю!

Смазки нет. Как нет и никогда не было такой технологической операции, согласно которой она должна бы там появиться. Мастера переглядываются, начальники молчат.

– Уволить начальника участка! – повелевает поворот головы босса. – По статье! И уборщицу! Грязь развели, мать вашу…

Ручка Профсоюзника прыгает по блокноту. С начальником все ясно, но вот с уборщицей – проблемы: какую и за что требуется выгнать? Но спрашивать никто не решается.

Черная фигура стремительно удаляется. Больше отсюда сегодня никого не уволят.

5 мая.
Меня наконец-то вызвал Большой Начальник. Поступило указание к завтрашнему утру перенести планировку участка сборки “Рено-Меган” на другое место, оттяпав огромный кусок у действующего цеха испытаний. Прежнее место кто-то по неизвестным причинам забраковал. Очередная французская делегация улетает завтра вечером и должна увезти мое творение с собой.

Нахожу начальника цеха испытаний и понимаю, что тому об этом ничего неизвестно.

– Мне по х… твои указания! – в бешенстве орет на меня начальник цеха. – Рено, х…но, понимаешь!

 Благодарю его за полученную информацию и иду осваивать очередную миллиметровку...

6 мая
Миллиметровка, никем не проверенная, улетела в Париж.

 – А чего на нее смотреть? – мудро заметил Большой Начальник, свертывая мое творение в трубочку. – Все равно по-другому все получится...

4 июня.
С утра трезвонит телефон. Начальники десятка подразделений поочередно кроют меня матом и срочно требуют выдать какие-то задания на проектирование спецоснастки, инструмента и еще чего-то очень нужного. Оказывается, вышел долгожданный приказ о развертывании производства «Рено-Меган»!

Бегу к Маленькому Начальнику, который, как выясняется, “давно меня ищет”. Мне вручается приказ с пометкой “исполнить в срок”. В первую очередь нужно разработать технологический процесс сборки автомобиля “Рено-Меган” ко...2 июня! Робко интересуюсь, нельзя ли хотя бы узнать, сколько у этого автомобиля дверей? Три, четыре, пять? Мне советуют “не умничать” и отправляют исполнять приказ, ибо завтра совещание у Большого Начальника...

Влип... Но, на мое счастье, на заводе еще остались аксакалы, которых уже несколько десятков лет постоянно выгоняют с работы, понижают в должности, лишают премий, и на которых, в итоге, все и держится. Плетусь к одному из них и прошу научить, как за пару часов выпустить техпроцесс на сборку автомобиля, которого я в глаза не видел?

 – Да ты не психуй! – добродушно учит меня аксакал. – Пиши то, что знаешь: Встретить транспорт, сгрузить ящики с грузовика, затащить их в цех, поставить к стенке, загнать на подъемник, прикрутить нужные гайки, отправить в сбыт... И не важно, сколько у него колес или дверей: на совещании отчитаешься, а там видно будет!

5 июня.
Аксакал оказался прав: сработало! Однако нависла новая беда: закупка инструмента. К завтрашнему дню надо выдать заявку на инструмент, оборудование и еще бог знает на что... А это уже не шуточки, а десятки тысяч долларов. На мое счастье, очередная делегация с ”Рено” находится здесь и как раз общается с нашим руководством. Улучаю момент и прошу французов помочь.

 – Так мы Вам уже передавали список инструмента! – удивленно сообщают французы. – Потеряли?

Нахожу у кого-то из начальства упомянутый список. Так, 10 головок фирмы “Факом”, 20 вставок... Подождите, а каких, собственно, головок? Где номер по каталогу или что там еще? Опять бегу к французам. Те вежливо дают понять, что для светского трепа и этого хватит, а в серьезности наших намерений господа капиталисты сильно сомневаются...

Опять влип! Звоню из секретариата в представительство фирмы “Факом” и напрашиваюсь в гости. Ребята рады мне помочь, но тоже не знают, какие, собственно, головки нужны для сборки “Мегана”. Предлагают мне купить все, что есть в каталоге. Дороговато...

Еду на сервисную станцию “Рено”. Нет, они явно не в курсе последних веяний и советуют позвонить в Париж... С каталогами и прайсами под мышкой возвращаюсь на завод и прошу Большого Начальника временно отложить вопрос по закупке инструмента.

– Ты что – задание хочешь сорвать? – багровеет тот. – Приказ на контроле у Самого Главного Начальника! Выполнять!

Опять иду к аксакалам и прошу помочь выполнить Приказ.

– Пиши любую чушь! – смеются те. – Двадцать гайковертов, сорок накидных ключей, сто торцовых, одна кувалда... Какая разница – все равно у наших козлов денег ни хрена нет!
Опять сработало! Начальство одобрительно кивает головой и решает завтра лично сходить “на место”.

6 июня.
Большой Начальник со свитой посещает будущую стройплощадку и вызывает меня со всеми кальками, миллиметровками и т.п... Прибегаю. Командиры производства задумчиво осматривают “объект”, разворачивают мои творения и...

– На хрена ты нарисовал склад? – вдруг взрывается Большой Начальник. – Чтоб духу его здесь не было!

Склад был предусмотрен с самого начала по предложению фирмы “Рено”и присутствовал на всех вариантах чертежей, не вызывая никаких нареканий. Напоминаю об этом отцам-командирам и делаю серьезную ошибку.

– Убрать! – леденеет голос Большого Начальника. – Работать надо по-новому: вынул, вставил – и вперед! И сколько раз тебе повторять, чтобы ты свои бестеневые камеры на хрен отсюда выкинул! А перед воротами надо тамбуры построить, чтобы холодно не было!

– Правильно! – бормочет свита. – Без тамбура “Рено” не собрать!

Вновь беру “под козырек”...

7 июня.
Чертеж №11 ложится на стол Большого Начальника. У него хорошее настроение…

– Ну вот, совсем другое дело! – добродушно замечает он и тянется за ручкой, но...

Прибегает начальник проектного управления. Его фамилии нет на чертеже, и он оскорблен до глубины души. Я обвиняюсь в некомпетентности, безграмотности и наплевательском отношении к рабочему классу. Трясущийся палец прыгает по моей планировке в поисках компромата и останавливается... на тамбуре! Вот где первоисточник зла! Он “дорогостоящий”, “трудоемкий”, “малоэффективный” и т.д., и т.п. В качестве альтернативы предлагается... другой тамбур, расположенный метрах в сорока от въезда на участок.

Жду взрыва хохота. Через несколько секунд понимаю, что смешно только мне. Большой Начальник невозмутимо говорит: “не возражаю” и возвращает мне планировку “на доработку”.

Я взрываюсь, начинаю что-то доказывать, но меня спокойно осаживают. Чем ты, собственно, не доволен? Что тамбур находится в другом цеху? Чепуха – сломаем стену… Тем, что въезд и выезд будет через одни и те же ворота? Ерунда, не столкнутся! Тем, что радиус поворота на выезде из тамбура меньше, чем у “Рено”? Фигня, наши умельцы и не в такие повороты впишутся!

На исправление “ошибок” мне даются сутки... Но мне уже все равно. Я решил, что молча исправлю “ошибки”, проглочу презрительные замечания калькировщиц типа “семь раз отмерь”, и принесу кальку №12 Большому Начальнику. А затем уйду отсюда к...

9 июня.
За сутки ситуация изменилась...

– Ты, это, врисуй там куда-нибудь бестеневую камеру! – спокойно заявляет Большой Начальник. – Ставить это дерьмо мы все равно не будем, но французы требуют... И готовься на стажировку в Париж...

Магическое слово “Париж”... Особенно для человека, который никогда и нигде не был! Побывать на самом настоящем автомобильном заводе, где делают не “Москвичи”, а автомобили! Изучить до винтика пресловутый “Рено-Меган”! И, конечно же, увидеть Эйфелеву башню, слазить на Монмартр... Планировка №13 была сделана в рекордный срок, а требуемые 15 подписей собраны чуть ли не за день!

Неужели дело все-таки сдвинется?

15 июня.
Случайно сталкиваюсь в коридоре с Начальником сборочного производства.

– Завидую! – неожиданно говорит мне бывший Главный Комсомолец завода. – Вернешься из Парижа и никогда больше не будешь копаться в этом дерьме, которое мы тут собираем.

“Дерьмо” – это, надо полагать, нынешняя продукция АЗЛК.

16 июня.
Пора позаботиться о билетах в Париж. Процедура возлагается на “кого-нибудь” из участников проекта, т.е. на меня. Мне вручают список делегации. Так, один технолог – это я, два слесаря-сборщика, один маляр, один переводчик и… а это еще кто? Один Довольно Большой Начальник. Вот те на! Оказывается, на заводе уже есть замдиректора по “Рено-Меган”!

Классная должность: иду знакомиться. Довольно Большой Начальник солидно выслушивает мой рассказ о проделанной работе, сетует на свою огромную загруженность и жалуется, что до сих пор не получил нормального кабинета, соответствующего его статусу. Оставляю его за этим занятием и, по совету бывалых, еду в кассу Аэрофлота на Добрынинской. Увы – в наличии билеты только бизнес-класса, т.е. каждый на два миллиона дороже.

Этого еще не хватало... Моя расстроенная физиономия привлекает чье-то внимание, и мне вручают номер телефона, где “не будет ни Аэрофлота, ни проблем”. На всякий случай звоню.

– Да, приезжайте, билеты есть.

Интересуюсь стоимостью и за спиной сразу вырастают крылья. Дешевле, чем аэрофлотовский эконом-класс! Радостно мчусь на АЗЛК к Довольно Большому Начальнику и слышу спокойное: «Нельзя!»

 – Почему?

 – Потому, что мы оплатим только Аэрофлот.

– Да, но ведь будет и чек, и квитанция, и...

– Ты что, м…ак? Нельзя!

23 июня.
Сижу на очередном совещании. Слово берет один из аксакалов.

– Какой дурак, – спрашивает он, – набирал эту группу в Париж? Туда нужно посылать 18-летних мальчиков, которые нашего производства вообще не видели! А у стариков все равно руки за кувалдой потянутся...

Комментариев не последовало. Большой Начальник дает указание завершить строительство участка сборки ”Рено-Меган” к 1 августа.

4 июля.
До отъезда один день. Необходимо получить визы и купить билеты. Денег – в обрез. На мое счастье, за визы на АЗЛК отвечает специальная сотрудница. Это значит, что я должен утром поймать эту “специалистку по визам”, отвезти на своей машине в посольство Франции, умудриться проникнуть внутрь и т.д.

Сначала все идет по плану. В девять утра пробиваемся сквозь огромную толпу желающих посетить Нотр-Дам и занимаем очереди в разные окошечки: у кого раньше подойдет... В моих руках шесть папок с документами – по числу командированных: остальные прибудут чуть позже. У “специалистки по визам” очередь подходит раньше – отдаю ей все папки, и они исчезают в недрах ее окошечка. Томительные минуты ожидания и... одна из папок возвращается назад!

По-французски “специалистка по визам”, естественно, ни бум-бум, а потому ее гнев обращается на меня. Мне велено быстренько смотаться на завод и зачем-то привезти оригинал паспорта того, чью папку выкинули обратно.

– Зачем?

– Делай, что говорят!

 В этот момент подходит моя очередь, и я запихиваю злополучную папку в свое окошечко. Через полминуты папка опять летит назад. Добрые Самаритяне из очереди приходят на помощь, и через мгновение все становится ясно. Оказывается, всем известно, что в день на одну фирму выдают не более пяти виз!

 – А я не знала! – невозмутимо заявляет “специалистка по визам”. – Значит, поедете впятером!

Что ж, нет человека – нет проблем. Подленько получается, но выхода уже нет. Бегу в кассу Аэрофлота и покупаю бизнес-класс, благо на пятерых денег хватит. На заводе докладываю о случившемся, предъявляю билеты и объясняю, что дешевых аэрофлотовских нет и не будет.

– Ладно, шестой потом прилетит, – зевает начальство.

7 июля.
В это трудно поверить, но мы – в Париже! Пропуска, спецодежда, командировочные – все без проблем. Более того, выделяют в личное пользование два автомобиля! Затем нас приводят в крошечный цех, где стоит одинокая машинка, и передают на поруки двум французам. Жан-Клод и Жан-Пьер удивленно смотрят на нас и пытаются выяснить, почему нас так много. Довольно Большой Начальник объясняет, что скоро приедут еще 4 человека, а состав делегации утвержден “наверху” и обсуждению не подлежит. Французы начинают переговариваться между собой. Переводчик Андрей стоит рядом со мной.

– Ругаются, – тихо переводит он. – Не понимают, на кой черт столько народу, да еще и начальник впридачу... Им говорили, что кто-то учиться приедет, а получается, что Вас тут развлекать придется.

Скромно стоим. Французы натягивают на лица улыбки и начинают объяснять порядок сборки-разборки машины. Вот так снимают колесный колпак, вот здесь прикручивают решетку радиатора… Затем мне вручается готовый техпроцесс, отпечатанный на лазерном принтере, а нашим слесарям предлагается попробовать самостоятельно собрать-разобрать автомобиль. Ребята приступают к работе. Жан-Клод подсказывает, я записываю его замечания. Через час автомобиль собран. Еще через час все детали вновь демонтированы. Второй раз получается быстрее. К обеду ребята говорят, что все поняли и могут работать самостоятельно. Жан-Клод солидно курит сигару и, кажется, всем доволен.

После обеда все повторяется заново. К вечеру всем становится ясно, что командировка, в общем-то, закончена, т.к. ничего нового уже не будет. Техпроцесс получен, сборка-разборка освоены...

Довольно Большой Начальник мрачнеет на глазах и молчит. Чем мы будем заниматься оставшиеся 20 суток?

8 июля.
Утро начинается с “производственного совещания”.

– Дерьмо это, а не техпроцесс! – раздраженно заявляет французам Довольно Большой Начальник. – У нас так не работают! Вы не соответствуете нашим Гостам!

Французы открыто смеются и напоминают, что “Рено” на складах не залеживается, а покупатели проблем с качеством не испытывают. Довольно Большой Начальник бледнеет и грозит пожаловаться в Москву Самому Главному Начальнику. Бедные французы пытаются выяснить, что конкретно от них хотят.

– Переписать все! – категорически требует Довольно Большой Начальник. – Вот эти две графы поменять местами, ввести еще одну графу для примечаний и... перевести все на русский язык! Потом, это, как его – про то, как вынимать машину из ящика – тоже сюда включить! Да, и указать здесь же, что нам нужно купить: отвертки там разные, ключи какие-нибудь...

Указание поменять местами две графы опять вызывает у французов приступ хохота – наш переводчик разумно замолкает. Отдышавшись, те объясняют Довольно Большому Начальнику, что готовы предоставить нам компьютер, на котором мы сможем осуществить все свои благие намерения самостоятельно. Взор Довольно Большого Начальника падает на меня...

Ладно, нам не привыкать! Переведем, дополним и напечатаем. Домой вернемся с двумя вариантами техпроцесса – хуже не будет. Да и скучать мне теперь, слава богу, не придется. Но чем же господин Начальник займет всех остальных членов команды?

9 июля.
А ведь занял! Для начала все представители рабочего класса получили приказ составить отчет о проделанной за полтора дня работе. Бумагомарание скушало полдня. Затем Довольно Большой Начальник прогнал меня с компьютера и открыл новое совещание.

– Одной из главных задач нашей командировки, – сообщил он нам, – является составление штатного расписания участка сборки “Рено-Меган”. Для того, чтобы собирать 5 машин в день, я считаю необходимым привлечь следующие силы... Итак: начальник участка, заместитель начальника, помощник начальника, секретарь, экономист, плановик, бухгалтер, референт, начальник техчасти, два инженера, мастер, начальник смены, два водителя, два охранника, ну, и пять слесарей, пожалуй. Нужно выйти примерно на 30 человек – пока получается меньше! Какие будут предложения?

Работяги разглядывают выданные им новенькие французские ботиночки с металлическими носами и понуро молчат. Мне бы тоже помолчать, но я не выдерживаю и вежливо спрашиваю, из каких шишей господин начальник собрался платить всей этой ораве жалованье? Неужели пять разобранно-собранных иномарок дадут нам такую жуткую прибыль?

Довольно Большой Начальник ледяным взглядом пронизывает меня насквозь, и в его глазах я вижу свой приговор.

– Приказы не обсуждают, а исполняют! – под ударом начальственного кулака подпрыгивает ни в чем не виноватый французский стол. – Кому не нравится, тот и вылететь отсюда может!

М-да... Напрасно он так со мной. Стол подпрыгивает еще раз, но уже под моим кулаком. Набираю воздуху и высказываю Довольно Большому Начальнику все, что думаю про его штатном расписание, об умении руководить и всем остальном. В заключение предлагаю оставить в штате не более десяти человек. Разъяренный шеф швыряет мне лист бумаги и дает 15 минут на материализацию моего предложения, после чего удаляется на перекур. Быстренько выкидываю из списка всех замов, помощников и референтов, оставляю одного инженера и т.п.

Через 15 минут «совещание» продолжается. Довольно Большой Начальник, как ни в чем не бывало, одобряет мое творение “как один из возможных вариантов” и отсылает меня обратно за компьютер.

10 июля.
Утром выяснилось, что Довольно Большой Начальник перенес начало рабочего дня на более позднее время, т.к. “в такую рань там нечего делать...”

11 июля.
Довольно Большой Начальник притаскивает на завод видеокамеру, чтобы “отснять учебный материал”. Французы недоумевают: зачем снимать, когда все обучаемые находятся здесь и прекрасно все видят? Не понимают глупые капиталисты загадочную русскую душу...

В перерывах между съемками Довольно Большой Начальник устало готовит важные документы. В частности, им самолично составлен перечень кабинетной оргтехники, жизненно необходимой для московской сборки “Рено”. Перечень включает в себя цветной телевизор, видеомагнитофон, новейшую модификацию компьютера IBM с полной периферией, лазерный принтер, факсмодемы, ксерокс, 4 камина, вентиляторы, офисную мебель и еще что-то жутко полезное.

17 июля.
Время идет. Работяги тупо откручивают и прикручивают фары, шеф периодически жужжит камерой, я луплю по клавишам.

Неожиданно в голову приходит нехорошая мысль. Спрашиваю Жан-Клода, уверен ли он, что нам будут поставлять именно такой “Меган”, какой стоит в этом цехе? Жан-Клод пожимает плечами: нет, не уверен... “Меганов” на свете много, а какой получит московскую прописку – неизвестно... Может быть – седан, может быть – купе. А может быть, это будет вообще не «Меган»! Кстати, завод, на который нас привезли, через месяц закрывается: держать предприятие чуть ли ни в центре столицы невыгодно…

Ничего себе заявочки! Я тут винтики с гаечками старательно подсчитываю, номера их по десять раз сверяю, а получается, что опять-таки не знаю, сколько у машины дверей? Делюсь своим открытием с Довольно Большим Начальником. Подходят французы. Сообща пытаемся выяснить, сколько же все-таки дверей будет у нашего совместного детища? Французы сначала отшучиваются, затем начинают горячиться. Переводчик едва успевает ловить их реплики.

– А Вы договор с нами заключили? – кипятятся французы. – А Вы платить хоть за что-нибудь собираетесь? То Вам дай, это подари... Зачем Вам что-то давать, если Вы у себя ничего менять не желаете? Хотите вместо “Москвича” автомобили собирать, а сами в цехе окраски до сих пор полы вениками подметаете! Пыль столбом стоит...

Мне становится неловко за свой дурацкий вопрос. Действительно, какая нам разница, сколько дверей у “Мегана”? Десяток-другой автомобилей как-нибудь соберем, их покажут по телевизору, а затем подарят Очень Высоким Начальникам... Страсти потихоньку стихают, и мы переходим на анекдоты. Международный конфликт предотвращен, но на душе откровенно мерзко.

22 июля.
Вчера из Москвы прибыли еще четыре слесаря… Всех работяг собрали вместе и увезли в Дуэ, чтобы те поработали на конвейере. На неделю остаюсь в одиночестве. А сегодня меня везут в Гран-Курон, чтобы ознакомить на месте с упаковкой комплекта для отправки в Москву.

Приезжаем. Честно говоря, испытываю неловкость: в мою честь перед входом поднят флаг России! Французы ко всему подходят серьезно. Работа кипит вовсю: автокомплекты упаковываются и отправляются... в КНР! Оказывается, китайцы целый год собирали из готовых узлов модель “Траффик”, а теперь построили свой конвейер и уже переходят на следующий виток освоения производства.

Улучаю момент и робко спрашиваю, можно ли хоть одним глазком взглянуть на упаковку для московского “Рено-Меган”? Мне показывают фотографию какого-то ящика, и объясняют, как он будет выглядеть в натуре... Спрашиваю, известно ли уважаемым мсье, что Высокое Начальство в Москве собирается выпускать “Рено-Меган” уже в сентябре? В ответ слышу привычный смех.

– Мы, между прочим, предлагали вам выпускать «Меган» еще год назад! – поясняют французы. – У вас там две нитки конвейера: на одной оставляем «Москвич», а на вторую ставим «Рено»! Так вы же не согласились!

Хмм… А почему?

– А потому, что «Москвич» будет жить вечно, а вот «Рено» завтра может обанкротиться! – ухмыляются французы. – Ваш Самый Главный так нам и сказал. Поэтому «Москвич» – сам пор себе, а «Рено» – отдельно! Какие к нам претензии?

Никаких.

23 июля.
Довольно Большой Начальник выслушивает мой рассказ о поездке в Гран-Курон. Однако его реакция своеобразна.

– С ними надо пожестче! – заявляет он. – Пробиться на конвейер АЗЛК – это огромная честь для любой фирмы. Ее нужно заслужить.

Что тут скажешь… Что при таком образе мыслей руководства «москвичи» через пару лет неизбежно вымрут как класс? И что вместо них придут те же «кореянки»? Но эта мысль вызывает лишь высокомерную усмешку.

– Мы, специалисты завода, вообще не считаем «кореянок» конкурентами! – гордо изрекает босс. – Ни школы, ни кадров! У них нет шансов на нашем рынке.

24 июля.
Программа исчерпана. Шеф накупил сувениров и отснял несколько видеокассет “с учебным материалом”, чтобы предъявить и то и другое в Москве в качестве вещественного доказательства своей полезности. А я составил русскоязычный вариант техпроцесса…

В последний раз обедаем в прекрасной заводской столовой «Рено». Выбор блюд с первого же дня показался мне фантастическим: салаты, супы, мясо, рыба, мороженое, ананасы, соки, красное вино, два десятка соусов… Расплачиваешься почти мгновенно с помощью собственного пропуска на завод: он работает как кредитная карточка. После обеда торчим на улице более двух часов: ждем Довольно Большого Начальника! Я первым не выдерживаю и иду на розыски: пьяный босс спокойно сидит за столиком и поглощает вторую бутылку вина…

Назавтра прощаемся с французами. В августе вся фирма уходит в отпуск и у них неплохое настроение. Нам, как в известном анекдоте, сообщают две новости: плохую и хорошую. Во-первых, данный “Рено-Меган” во Франции уже снимают с производства. Во-вторых, их Большое Начальство разрешило «продолжать вести с нами предварительные переговоры»...

28 июля.
Здравствуй, Москва!

Захожу в цех испытаний. М-да, а где же новый участок? Вижу раздолбанный пол и огромную яму в центре – не вижу лишь строителей. Оказывается, финансирование строительных работ давно прекращено. Вся территория АЗЛК утыкана нераспроданными и недоделанными «москвичами» – их уже начали перетаскивать на наружную площадку перед заводом. А Самый Главный Начальник собрался судиться с «Вольво» за то, что те в своих последних моделях передрали дизайн… с «Князя Владимира»!

Идем на совещание к Большому Начальнику. Он солидно выслушивает рапорт Довольно Большого Начальника, принимает от него сувениры и благословляет нас на новые подвиги. В частности, весь техпроцесс нужно теперь переписать от руки на заводские бланки, а затем согласовать, утвердить и т.п.

Все – больше не могу! Прошу слова и спрашиваю, скажет ли мне, наконец, хоть кто-нибудь, сколько все-таки дверей имеет автомобиль, позволяющий стольким бездельникам в течение полугода создавать вокруг себя видимость напряженной работы?

Ух, что я услышал... Но это уже не для печати.
***
Пора делать выводы. Проблема всеобщей занятости здесь решена окончательно и бесповоротно... Островок казарменного социализма продолжает вести борьбу со здравым смыслом по всем направлениям.

Вернемся к началу повествования. Говорят, что люди, побывавшие на мясокомбинате, навсегда перестают есть колбасу. Для меня таким мясокомбинатом навсегда стал АЗЛК с его нынешним руководством. И какое бы обличье не приняла его продукция, будь то “Князь Владимир” или простой «41-й», меня от нее тошнит. Можно громогласно заявлять о намерениях конкурировать не с «волгами», а с “Вольво”, но нельзя выпускать продукцию, которую не только покупать, но и воровать уже никто не хочет! Если из общего числа угоняемых в Москве автомобилей на долю “москвичей” не приходится сегодня и одного процента, то не спасут ни подачки от мэрии, ни сиденья из белой кожи. И дело не в том, что сборщики привыкли к кувалде. Их приучили к кувалде! Их приучали к этому несколько сотен стоящих за спиной бездарных Начальников, привыкших начинать освоение нового автомобиля с обустройства собственного кабинета. И простой заменой Самого Главного Начальника проблему не решить.

Так что, если “Рено-Меган” и будет когда-нибудь собран на АЗЛК, то не спешите его покупать. От него будет пахнуть “Москвичом”.

Москва, 1997 г