Где-то внутри каждого есть маленькая кладовая. В ней темно и узко, низкие потолки и крошечная дверь. В углу разномерные банки с солёной жидкостью. И порой, когда подпускаешь кого-то неосторожного слишком близко, он может случайно задеть. И одна из них, а порой и все разбиваются вдребезги, выплёскивая всё во внешний мир красными глазами, стянувшимися от слёз щеками и тихими всхлипами.
На самой верхней полке консервные банки. И у каждой свой срок годности. Мгновение, неделя, годы. А в них..когда чувство слишком долго не находит выхода, оно может забродить. Оно пьянит, кружит голову, позволяет чувствовать кровь в венах, устремляющуюся к щекам, чтоб обагрить их пунцовым румянцем смущения, а затем возвращающуюся обратно, в стучащий о ребра орган. Затем – консервация. И только живой отклик сердца при встрече с тем, чьё имя выжжено слезами на крышке, – будь то ёканье, защемление, остановка, бешеный ритм, замирание – определяет выпускать истомившееся чувство на волю или оставлять его как трофей на полке, изредка сдувая с него пыль.