Почему мы не любим боратов?
Отклик на статью Сергея Дуванова «Почему мы не любим Америку?»
Хотя я не считаю себя америкофилом или америкофобом и, более того, восхищаюсь американской деловой хваткой, рационализмом в сочетании с сентиментальностью и другими человеческими качествами, присущими им как всяким нормальным людям, статья Сергея Дуванова «Почему мы не любим Америку?» вызвала у меня не возмущение, а горькое сожаление.
Сам Дуванов, судя по его тональности, как раз любит Америку. Но вот почему в «нелюбви к американцам» он пытается убедить нас, мне непонятно. Америка, американцы и администрация США – это не тождественные понятия. И не надо убеждать нас, что сострадание к гибели мирных, ни в чем не повинных людей в Югославии, Ираке и Афганистане – это чувство неглубокое. Удивительная инфантильность для «правозащитника»! Что может быть более жестоким, чем эти факты проявления неандертальского менталитета у американской военщины? Надеюсь, история еще даст объективную оценку этому насаждению «демократии по-американски». А Дуванов утверждает, что эти злодеяния не нравятся нам из-за «элементарной человеческой зависти»!
В каких слоях подсознания выкопано суждение, что нормальные (психически не больные) люди «никогда не смирятся с тем, что кто-то живет лучше, чем они»? Где Дуванов обнаружил комплекс неполноценности и дискомфорта? В большинстве своем люди не ведают об американском рае, а к американцам относятся так же, как и американцы к нам, то есть никак или в крайнем случае как к небезызвестному Борату.
О «тупости американцев» они знают только от Михаила Задорнова, но понимают, что это прием сатирика и не более того. Мало-мальски образованный человек вряд ли будет подозревать в тупости народ, из среды которого вышли такие писатели, как Т. Драйзер, Д. Лондон, М. Твен, да, собственно, автор и сам об этом пишет. Но чувство провинциальной ущербности заставляет его забыть, что из среды евразийских народов вышли не менее значительные писатели, ученые, мыслители, космонавты, спортсмены. У нас нет оснований для паранойяльного ресентимента ни к американцам, ни к каким-либо другим народам.
Печально, как человек, считающий себя интеллектуалом и публицистом, позволяющий себе морализаторствовать, может походя опошлить такие нравственные ценности, как «гостеприимство, отзывчивость, общительность, сентиментальность, почитание старших, набожность» и другие духовные качества, действительно присущие евразийской ментальности. Не рассчитывает же он на то, что все, кто прочитает дувановское покаяние, бросится посыпать голову пеплом и открещиваться от «евразийской духовности»?
Хотим мы того или не хотим, но евразийские страны постсоветского пространства будут вынуждены интегрироваться в экономической, политической и культурной сферах. «Общая культура» евразийских народов составляет ядро ментальности евразийской цивилизации. Сегодня, в условиях агрессивного наступления американских ценностей, не имеющих ничего общего с общечеловеческими, важен ментальный иммунитет, способный защитить каждую из национальных культур от деформации.
Особенности менталитета, в том числе евразийского, определяются историко-географическими, социально-экономическими, религиозными и этнополитическими условиями совместного проживания народов Евразии в процессе формирования евразийской цивилизации на протяжении двух тысячелетий. Эта цивилизация адаптировала языческие традиции и духовность монорелигий к многообразию национальных культур. Н. Бердяев подчеркивал, что Россия должна сознавать себя соединителем Востока и Запада, а не разделителем их. Для евразийского менталитета характерно стремление к абсолютной свободе и абсолютной любви, к толерантности и терпимости. А западноевропейский и североамериканский менталитеты формировались в условиях протестантской прагматичности и потребительской утилитарности. С одной стороны, абсолютизация интеллекта, абстрактно-логического сциентизма явилась важнейшим фактором научного и технического прогресса, но, с другой, как ни парадоксально, проявление западноевропейского менталитета все больше сопровождается духовной деградацией, ростом преступности и насилия, алкоголизма и наркомании.
Евразийцу в полной мере присущи чувства дружбы, равенства и равноправия. Евразиец – скорее интернационалист, чем космополит, сторонник толерантного отношения между людьми различных наций и рас, основанного на взаимопонимании, взаимном доверии, взаимообогащении культур, ценностей, знаний и технологий. Евразиец проявляет терпимость к чужим мнениям, верованиям, поведению, обладает обостренным чувством справедливости, стремлением к образованию, владеет русским языком как языком межнационального общения.
Евразийство распространено в мире гораздо шире, чем принято думать. В последнее время в российской литературе появились суждения, что евразийская интеграция станет обузой для России. В свою очередь, в казахстанской литературе также появились утверждения, что евразийская концепция – это возврат к империи. Забывают о том, что в течение XX века среднеазиатские народы, будучи включенными в евразийскую культуру, достигли расцвета.
Весь прошлый век и русские, и казахи уже не были ни европейцами, ни азиатами, они были евразийцами, то есть и европейцами, и азиатами. И это было не смесью Европы и Азии, а тем синтезом, обратная реакция которого – расщепление – приводит к очень тяжелым, разрушительным последствиям. Стоит резко убрать евразийский стержень, как происходит откат даже не в Азию, а в какое-то аномальное состояние, где начинаются те конфликты, то снятие культурных, религиозных, даже биологических норм, которые определяют возможности цивилизованной жизнедеятельности народов России, Казахстана и других стран евразийских народов в прошлом, в настоящем и в будущем.