День уже клонился к вечеру, а жара все не спадала. У крылечка магазина, в тени под развесистым деревом разлегся огромный черный пес. Опасливо поглядывая на него, я хотела было пройти мимо, но вдруг услышала знакомый голос: «Нет, не купила. Знаю, обещала, но пойми, здесь мороженое дорогое. Завтра пойду на рынок – тогда и принесу»
- Это Вы с собакой разговариваете? А он понимает?- удивленно спросила я, узнав в пожилой женщине свою соседку по подъезду
- Еще как! – Анна Сергеевна улыбнулась так нежно, будто речь шла об очень близком родственнике. – А как он мороженое любит! Я обещала его сегодня побаловать, но в наш магазин дешевое не завезли, а на рынок тащиться никаких сил нет. Уж больно жарко сегодня.
Пес слушал нас и обиженно сопел. «Старый стал,- продолжила свой рассказ Анна Сергеевна. Болеет часто. Смотреть на его страдания порой невмоготу. Да и мне-то уж восемьдесят. Ноги болят, а выводить его все равно надо. Был бы еще первый этаж, а до третьего пока доберешься»…
- А давно он у Вас? Спросила я, чтобы отвлечь старушку от печальных мыслей.
- Да с самого рождения,- оживилась Анна Сергеевна. - Помню, как принесла его домой. Он тогда совсем маленьким был, целиком на моей ладони помещался…Нос мокрый, холодный. А сколько было хлопот! Из соски его кормила, даже спал со мной рядом. Без матери-то ему каково? Сначала я его училась понимать, а потом уж и он освоил человеческий язык.
За разговором мы не заметили, как вошли в подъезд. Анна Сергеевна остановилась на площадке первого этажа, чтобы слегка передохнуть, а собаке сказала: «Иди наверх, я тебя догоню» Под нашими сочувственными взглядами пес тяжело дыша потащился по ступеням.
- А как его зовут? – вдруг спросила я.
- Бой,- ответила моя собеседница.
Услышав свое имя, пес из последних сил резко рванулся вниз, к своей хозяйке, а та, забыв о больных ногах, поспешила ему навстречу: «Боюшка, милый, куда ж ты? Ведь у тебя сердце больное. Потерпи немного, дома я тебе лекарство накапаю. Легче станет».
Проговорив это, Анна Сергеевна сама тяжело задышала, и я поспешила ей на выручку. Вдвоем мы помогли Бою забраться на третий этаж. Пока она открывала дверь в квартиру, я присела на корточки и заглянула в глаза собаки. Переполненные слезами, они жгуче кричали о нестерпимой боли, раздирающей его бедное тело. Боли, которая мешала псу исполнить собачий долг - защитить и уберечь хозяйку. Казалось, он стыдился своей беспомощности и готов был провалиться сквозь землю от обжигающего душу стыда. Не зная как успокоить Боя, я просто погладила его по голове. Он все понял. Понял, но что-то не позволяло ему смириться со своей тяжелой участью. Он поспешно отвел глаза и, тяжело сопя, вошел в квартиру.