Михалыч недоверчиво улыбнулся, но, увидев стол с коньяками, икрой и фруктами заморскими, решил, что и впрямь дела тут решают государственные. Присел он и остограммился. Да не раз.
И чудится Михалычу, что в Грязевку мировой экономический кризис пришел. В Продовольственном только килька в томатном соусе и минералка. Cкотину кормить нечем, зарплату-пенсию не платят, но грязевцы, все, как один, переживают по поводу падения мировых цен на нефть и газ, хотя ни того ни другого в глаза не видели. Газ в Грязевку проводить не выгодно, всего домов -то, вон, ничего. И машин в Грязевке ни у кого нет, потому как ни дорог, ни денег. Но грязевцы - сердобольные и отзывчивые люди. Сочувствуют олигархам всего мира. «Вот, мол, нам -то что, до этого кризиса? Нечего терять! Весной картох побольше насажаем, капуста, Бог даст, уродится! А они, олигархи, со смыслом жизни расстаются!» Но самое ужасное, от чего у Михалыча даже давление поднялось – привиделась ему Гиляриха-соседка. Веранду новую к дому пристраивает. И понял Михалыч, что во всем мире только она одна с прибылью и осталась. Самогон ее как покупали, так и покупают, не взирая ни на какие кризисы. Даже еще больше пить стали. С горя за олигархов. «Вот, Грязевка, дура, - думает Михалыч,- последнее несет пропивать». Ну а Гилярихе то и надо. Полученные доходы Гиляриха во что-то с выгодой конвертирует, но во что, никому не говорит, чтобы только одна она с прибылью и была. Михалыча от такой думки замутило даже. Встал он из-за стола и ходит кругами. Размышляет напряженно:" Как же это так? Кому кризис, а кому отец родной? Весь мир лихорадит, а у Гилярихи стабильность сплошная? Олигархи всех стран того и гляди пролетариями станут, а она, старая стерва, как жила так и живет - поживает! А все Грязевка виновата. Вернее жители ее. Нечего пьянствовать, чтобы не разводить олигархов местных".
И решил Михалыч, что только один путь есть наказать Гиляриху - бросить пить и уговорить всех грязевцев сделать то же самое. Так сказать, лишить Гиляриху источника всей ее конвертации.
И чудится теперь Михалычу, что в Грязевке все трезвыми ходят.
Вот дорога центральная к Cельсовету. Идет по дороге той Колька с Лукичом и вежливо так друг с другом беседуют.
-Иван Лукич, - говорит Коленька,- а каково ваше мнение по вопросу объединения технологически и идеалогически разнопрофильных компаний и создания системы бизнес договоренностей?
А Лукич, что странно, не удивляется словам заморским и прям с лету отвечает:
«Главное, коллегиально утвердить механизмы взаимодействия».
Не понравился Михалычу такой разговор их. Не свои, не родные идут они по дороге центральной. И березки грязевские, и трава, и репейник с крапивой , а вот Лукич с Колькой точно не свои.
-Нечего им по чужим мнениям лазить, да заморские мысли повторять,- решил Михалыч,-мы сами с усами, грязевские, и у нас своих компаний завались. А Гиляриху по -другому извести можно, а не так, чтобы все трезвыми, но чужими ходили. И придумал Михалыч в Гилярихин самогон слабительного подсыпать. Улыбнулся даже. «Вот,- думает,- хохотушка получится, когда вся Грязевка, как один…". На том и порешил.