1
Ранним июльским утром, когда ещё не так по-летнему жарко, наоборот, с Оки на высокий берег веет прохладой, дворник, подметая аллею парка, в самом её начале, за высокими необрезанными в этом году кустами, куда он пока сметал первые опавшие листья, не успевшие даже чуть-чуть пожелтеть, обнаружил заснувшего прямо на листвяном тонком ковре мужика в годках, одетого в белую рубашку с короткими рукавами, в белые же брюки и серые, по всему видно, дорогие, туфли.
«Вот налакался, стревец!» - с завистью подумал дворник, который мог тоже так в удовольствие напиться, что он и делал два-три раза после получки, а потом запрятывал остатки денег в кухонный стол, чтобы не занимать до следующей зарплаты на хлеб и молоко. Мужик на грозный окрик дворника не реагировал, и только нагнувшись к нему, подметальщик ахнул: человек-то был мертв. Но ни крови от ножа, ни раны от пули не было, только голова неестественно повернута к плечу. По незапачканной одежде, но на подошвах дорогущих ботинок глина, какой не было в их чисто подметаемом парке, только трава и асфальт, кому как не дворнику знать об этом, Михеич догадался, что труп подбросили сюда, скрывая следы, откуда-то с берега Оки.
Пьянчуга-пьянчугой, но ещё в прошлую зиму Михеич скопил денег на дешёвенький сотовый телефон, хотя и не звонил почти ни кому. Вот он теперь и пригодился. По вечерам в трезвые дни, знакомые угощальщики давно с Михеичем компанию не водят, с обеда до ужинного чая перед сном, дворник смотрел телевизор, по криминальным сериалам знал, что надо оставаться на месте происшествия, иначе и его будут подозревать, да, кажется, он все-таки прикоснулся к холодной шее прилично одетого трупа.
Приехавшей через десять минут во главе со следователем прокуратуры группе из трёх человек Михеич рассказал о своих догадках.
- Небольшой дождичек был около Горбатовки, - уточнил следователь, взглянув на перепачканные подошвы серых ботинок. Там же и дача у покойного, узнал я его. Это один из богатеньких наших предпринимателей Федосеев.
- Кошелёк в кармане, - доложил недавно начавший работать в углрозыске сын следователя.- «Ролекс» на руках. Значит, не ограбление.
На следующий день группа в том же составе на сообщение об обнаруженном трупе до места его нахождения добралась пешком и всего за пять минут: у убитого тем же способом бизнесмена Сидорчукова тоже не пропало ни одной вещи. Но не может быть, что бы не всеми уважаемому депутату земского собрания шею свернули, хоть и ночью, прямо у торца четырёхэтажного здания администрации.
- Его сюда подбросили, - одновременно вслух сделали единственно правильный вывод отец-майор с сыном-лейтенантом.
Майор помолчал, догадываясь кое о чём, но пусть выводы, о случившемся он ему через полчаса доложит, делает прокурор. Уж кто-кто, а тот точно знает о финансовых делах обоих убитых: они входят в число самых обеспеченных горожан.
Только Федосеев, словно хвалясь, не скрывал своего состояния: дорогой внедорожник, скоростной речной скутер, субботние кутежи в собственном кафе, а на смену через каждый месяц-полтора сопровождающих его во всех делах очень молодых леди, окружающие уже перестали обращать внимание, так эти худощавые блондинки похожи на предыдущих. «Хоть бы пухленькую брюнетку для разнообразия завёл» - толковали все знакомые Федосеева.
Совершенно другим был Сидорчуков: не шиковал, серый, как у советского инженера, костюм-тройка с синим галстуком, «Жигулями» управлял сам, коттедж, каких теперь полно в городе. И всё же, возможно, Сидорчуков даже был побогаче Федосеева.
Именно такие выводы и сделал прокурор, объединив оба дела в одно.
- И ещё у них одно общее, - сообщил он майору, чтобы тот учёл это при расследовании убийств. – У меня и бумаги-жалобы про это есть. Уж очень прижимистыми оказались оба предпринимателя: мизерную зарплату не платили месяцами, не только рабочим, но и офисным своим служащим, увольняли не понравившихся на раз, подозреваю, что четыре самоубийства, случившиеся в их фирмах, были вызваны жадным бизнесменским поведением. Но это, увы, догадки.
Точно так же, как и прокурор, догадывался о причинах мести своим почти товарищам, самый богатый человек в городе, 24 фирмы и фирмочки, Антон Васильевич Селезнёв. Голова не хуже прокурорской! Поэтому и ворочает такими прибыльными делами. Поэтому, предугадывая, что двумя убийствами дело не закончится, решил посоветоваться с ещё восемью, было же десять, местными олигархами. Кстати, их недавно было даже одиннадцать, да пропал куда-то одиннадцатый.
В назначенное время вся великолепная семерка, хозяин стола восьмой, расселась в его уютной беседке в солидном по площади саду на окраине города. Красивый трёхэтажный, с острой башенкой, коттедж. Из такого же жёлтого кирпича на три комнаты с отдельной кухней гостевой домик, гараж на четыре машины, забор и даже две собачьи будки. Большой яблоневый сад, в глубине которого, почти на крутом берегу Оки, круглая крытая беседка, по её обе стороны в небольших прудиках плескались диковинные, будущая вкуснятина, рыбы. Над водоёмами декоративные мостики, рядом с ними два мангала. Есть чем удивить гостей!
Каждый из семи приехавших, машины оставлены у ворот, бывали тут не раз, но всё равно удивлялись увиденному, находя новые, ранее не замеченные детали убранства великолепного сада. То качели, то третий прудик, оказавшийся в стороне от беседки. А вот отсутствию охраны, у самих-то водители и секьюрити остались в машинах, не удивлялись. Кто же Селезнёва в своем городе тронет! Когда-то, в начале девяностых, он сам наезжал на неугодных. Те откупались от него отчислениями от прибыли. Теперь Антон Васильевич за счет отнятого когда-то капитала считается честным бизнесменом. Точнее, почти честным. С налогами не мухлюет только начинающий.
Антон после первой же рюмки вместо второго тоста взял быка за рога.
- Я думаю, что эти зверские убийства наших товарищей не случайны. Про такую версию мне нашептали из прокуратуры. Вывод – нам надо самим быстрее, чем милиция, поймать убийцу. Специалистов найдем, но на это дело надо скинуться. По двадцать тысяч с брата…
Вдруг в беседку вбежал мужик в неприметной спортивной форме, какая ныне есть почти у каждого. Лицо до самого затылка охватывает маска неведомой страшной морды обезьяны, в правой руке небольшой израильский автомат для стрельбы с близкого расстояния или в закрытых помещениях.
- Сберегите деньги на иное. Вот он я, чего искать! Послушали Антошку без гармошки, не забыли, небось, его погоняло, теперь я буду говорить.
Хозяин беседки от испуга закрыл побледневшее лицо толстенным фолиантом, оставшимся в беседке со дня его позавчерашнего дня рождения – вот и пригодился чей-то неуместный подарок. Его сосед потянул руку к барсетке за очевидно лежащим там пистолетом.
- Всё вижу, - заметил это движение спортивный мужик в маске. Предупреждаю - стреляю метко.
Все без команды положили руки на стол.
- Правильно, - одобрил действия любитель странных масок, наведя автоматик прямо на лоб Антошки без гармошки, у которого из дрожащих рук выпала тяжеленная книга. – Теперь слушайте внимательно. Ваши приятели наказаны за жадность и жестокость. Вы, небось, догадываетесь, о чем я толкую. Просьбы такие: всем своим трудягам увеличить зарплату, откликаться на просьбы о материальной помощи ваших сотрудников, особо поощрять ударников вашего капиталистического труда. Что нужно будет дополнительно, я сообщу по телефону, пароль – мордастая обезьяна.
Все согласно закивали головами.
- Меня не преследуйте, для вас же небезопасно. Я, небось, идя к вам, подстраховался прикрытием.
И маска, пятясь задом, вдруг прыгнула в сторону и сразу скрылась в вечерних кустах сада, граничащих почти с жёлтым забором, за которым глубокий, к Оке, овраг.
Обладатель пистолета в барсетке, потянулся к ней, выскочил из-за стола, доставая ПМ. Хозяин схватил его за рукав:
- Бесполезно. Раз мужик отважился идти к нам, то, естественно, подстраховался и всё предусмотрел: маску, одежду, значит, и пути отступления. Надо, я думаю, пока согласиться с его условиями, одновременно своими силами искать эту обезьяну. Выходит, затрат будет больше – собрать нужно для начала по сорок тысяч с носа.
И снова все согласно закивали головами.
2
Давно уже москвич, Юрий Николаевич Ряднов постоянно с ностальгией вспоминал и прошлые времена, и свою тогдашнюю большую должность. Как ни как четырнадцать лет первый секретарь обкома партии немаленькой области. Сколько всего при нём построено как раз в самые благостные времена – с начала семидесятых. Особенно расцвели окраины областного центра. Причины его смены кроме как просто обновить кадры, так объяснил свою политику Горбачёв, не было. У Ряднова даже не отставка, а формально повышение до председателя общесоюзного комитета, но с аппаратом меньше райкомовского.
На замену вначале вторым, чтоб годик набирался опыта, прислали Гулькина, был такой заводской секретарь парткома, отучился в Высшей партшколе, походил в инструкторах ЦК. Хитрый лис с отчеством, как у супруги Горбачёва, в фаворе постепенно оказался и в капиталистические времена, заняв через десяток лет ту же главную в области должность, но успеха, как и в первый раз, у электората не заимел, предоставив на следующий выборный, не народом, а уже президентом, срок шанс отличиться другому.
Юрий Николаевич в свою бывшую область заглядывал всё реже и реже, а, прибывая по торжественным случаям, настоящие дела, а не по рапортам, разве узнаешь.
Ряднов за свои восемьдесят с лишним лет ни на каких курортах и ни в каких цековских санаториях не побывавший, вдруг вспомнил один скромный, в самой глубинке области, профилакторий близ Горбатовки и Оки, так и называвшийся «У реки», до которой и было-то всего с полсотни метров. Там сейчас, наверное, тихо-смирно, если база не разрушена, отдыхают из-за дешевизны и в стороне от больших трасс в основном старички-пенсионеры, которые и знать-то, наверное, его не знают. В далекие уже годы он там проводил двухдневный семинар секретарей райкомов, затем по приглашению директора завода, Героя, даже потом дважды, Соцтруда Кузаренко, построившего такой прекрасный санаторий-профилакторий своим рабочим, отдыхал несколько дней. Правда, не в «У реки», а в отдельном домике соседней турбазы, но питался в комнате у Кузаренко.
Позвонил старым друзьям, те ответили, что «У реки» в отличие от многих таких советских профилакториев не разрушен, не выкуплен каким-либо новым русским, а всё так же принадлежит химическому заводу. И добираться самому не надо. Как раз почти после прибытия его московского поезда, поскольку путевки продаются по нескольким областям, в день массового заезда всех будущих отдыхающих забирает санаторский автобус. Дали телефонный номер главврача, чтобы Юрий Николаевич мог договориться о сроке и оплате наличными, и пообещали навестить бывшего соратника.
Инкогнито не получилось. Приезжали к нему и седые партийные одногодки, и глава администрации района, в котором разместилась Горбатовка, заглянули ещё трое малознакомых людей, чтобы при нём пожалеть социализм, канувший в лету. А ему по душе пришлась из этого десятка встреч одна – с бывшим оперным певцом, который некогда блистал на больших сценах, а теперь с удовольствием пел русские песни под собственный баян для нового друга.
На следующий год Ряднов опять отправился в «У реки», обговорив по телефону с главврачом, что пусть лучше его запишут под иной фамилией, не сообщая о приезде ни одной, кроме оперного баса, душе, иначе он сюда и не покажется.
Оделся в эту поездку попроще, выпросив у зятя-отставника пару офицерских зелёных рубашек, у внука - спортивный костюм с многокарманной жилеткой, брюки, серые и коричные, взял свои. В Горбатовку на этот раз добрался на рейсовом автобусе. Не доехав до центра, сошёл на окраине, там напрямую спустился по крутому склону к административному подъезду санатория-профилактория.
Главврач лично заполнил карточку на Юрия Николаевича Христофорова, назначил лечение: массаж, жемчужные ванны и витаминные укрепляющие уколы.
- Вам 85, а давление почти как у космонавта, - сделал неуклюжий комплимент главврач, лично провожая только что оплатившего в бухгалтерию наличными путёвку до его средненького, на двоих, номера.
Спустившись со второго этажа в регистратуру, предупредил, чтобы в 219-й не подселяли, а телевизор по просьбе отдыхающего убрали.
Юрий Николаевич после обеда, как и запланировал, совершил первую прогулку, увидев за пеший переход в два километра и трущобы, и роскошь. Пустые, в неухоженной чащобе кустов, домики с заколоченными окнами одной турбазы, рухнувшую крышу столовой, от которой осталась полуразваленная кирпичная кухня с большим холодильником. Далее, пробравшись сквозь заросли сирени и акации, прошёл до следующей турбазы, от которой сохранились въездные ворота с приветствием «Добро пожаловать!» (на обратной стороне ржавело «Счастливого пути!») и недоразобранный много лет назад деревянный двухэтажный дом.
А что же впереди, на склоне горы, сверкает крышами в зелени деревьев? Ага, выше тут, оказывается, проходит наезженная колея. Она привела к нескольким богатым коттеджам каких-то нуворишей, решивших уединиться от неудобных соседей. Красивые дома с гаражами, автомобили-вездеходы, только в двух домах-дачах заметил огородные грядки и арочные магазинные теплицы, в остальных чуть ли не английские газоны, качели, беседки с острыми шпилями, лавочки с фонтанчиками…
Да-а, теперь устраивается каждый как умеет. Он прежде даже в своей по сути министерской должности на такую дачу не накопил. А ведь живёт тут какой-нибудь чиновник районного масштаба или генеральный директор фирмочки из пяти-десяти человек.
Каждым утро Юрий Николаевич увеличивал длину прогулок, по дороге размышляя о своём. На рассуждения наталкивали и вечерние беседы после просмотра самых лучших советских фильмов. Ими отдыхающие просто наслаждались. Хотя наизусть знали «Кавказскую пленницу», «Операцию «Ы», «Джентльмены удачи»… Дети с удовольствием и не по разу смотрели «Ну, погоди!», а если культмассовик вставлял кассету с американскими мультиками, постепенно уходили из зала на улицу, чтобы до отбоя погонять мяч или покататься на роликовых коньках.
Поневоле не желающие расходиться пожилые киноманы заводили разговоры о советском времени. Запомнилась фраза одного из самых уважаемых отдыхающих, старше его, бывшего преподаватели истории и философии в военно-морской академии Аркадия Аркадьевича: «Знаете, я думаю, что Россию спасет провинция. Там работают, а не болтают!» А ещё возмущение бывшей партийки из Шахуньи: «Ни одна страна в мире сознательно не разрушала собственное государство. Только наша толкает себя к гибели». Тут и Ряднов не удержался:
- Конечно, в то время нужны были реформы, необходимы экономические меры для поправки дел, но зачем же для этого надо было разваливать государство?
К нему сразу прислушались, вдохновлённый вниманием он продолжал:
- Беда в том, что наш народ слишком доверчив, всё до сих пор принимает за чистую монету, а нынешние обманщики опытные и лгут правдоподобно. Я не возражаю против Запада. Пусть Запад и Америка приходят к нам в гости, но не хозяевами.
- А вы случайно не Ряднов, бывший первый секретарь обкома? Очень на него похожи, и голос такой же, - спросила седовласая шахунка.- Только разве похудели!
- Вы ошиблись. Христофоров.
- А похожи.
- Эх, нашим правителям бы такую страну,- снова включился в разговор горбатенький Аркадий Аркадьевич, - чтобы не было пенсионеров, инвалидов и прочих дармоедов. Тогда бы министры развернули свои способности.
- Этим бормотологам и демопутам удаются только мероприятия по сокращению продолжительности жизни…
«Ах, как много болтовни, когда же кто-то начнет конкретно действовать! - в который уже раз на утренней прогулке подумал Ряднов, - В Москве та же болтовня на всех кухонных и кулуарных уровнях».
Побывал он как-то в узком кругу коммунистов-зюгановцев, в основном всё старые знакомцы. Так Геннадий Андреевич мог бы что-то опредёленное сказать, а он заладил, как магнитофонная лента, одно и то же. Что два года назад, что сегодня, завтра те же посулы. Словно он с другой планеты. Партбилет Юрий Николаевич не сдал и с Зюгановым продолжать общаться, но по всему видно, бесполезно. Тому бы напор Жирика. Но ведь у него просто показная болтовня для электората. Нужны иные и конкретные протестные действия. Теперь ему нравились даже позиция бывшего губернатора и министра-капиталиста Немцова, разозлившего главного демопута из единороссов до такой степени, что тот приказал вопреки всяким законам арестовать возмутителя спокойствия на пятнадцать суток.
Правда, недавно от товарищей слышал, что Геннадий Андреевич готовит какое-то народное ополчение в пику путинскому народному фронту, про который уже издёвки пошли: против кого, мол, в мирное время создан фронт, неужели против своего народа. А тогда задуманное зюгановское ополчение против кого, если на нас ляхи не нападают? Выходит, отвечают другие издёвщики над удивительной нашей действительностью, ополчатся надо против фронта!
«Жаль, что по возрасту я не борец. Но и в кинозал сегодня не пойду» - подумал Ряднов, вспомнив, где видел эту седоволосую шахунку: в орготделе обкома, когда утверждали направленцев на заочное отделение в Высшую партийную школу. Он ещё комплимент сказал, запомнив несколько её интересных статей в областной прессе.
Чего хотелось, так сыграть партийку-другую в бильярд. Но, увы, нет напарников. После очередного тихого часа решил так: у дежурной возьмет кий и шары, будет их просто гонять хоть по синему, хоть по красному столу. Так и сделал. Красный оказался покатым, синий – чуть лучше, но всё равно опытному игроку не составляло труда по откатам шаров от бортов быстро определить неровности и четыре разбитие лузы, в которые и надо целиться при игре с соперником. Сила удара, конечно, не та, но глазомер почти прежний. Особенно, как в секретарские годы, ему удаются попадания своим шаром, только правильный угол соприкосновения с чужим надо точно определить – и дело в лузе!
А вот, наконец, и соперник появился. Познакомились: Михаил, тридцать четыре года, поселился вчера на три недели. С тех пор играл с ним почти каждый вечер: больше желающих сразиться всё равно не было. Но Миша странный какой-то: крепкого телосложения, на дам не заглядывается, бывает, что в столовую на ужин не является: как-то его заметил шедшим из Горбатовки с бутылкой водки и полторашкой пива в древней сумке-авоське, словно специально напоказ.
И всё же парень ничего, разговорчивый, много знает.
- Миш, извини, я тебе посоветую, ты часто употребляешь слово «небось». Как-то выделяется это из твоей лексики. Не обижайся.
- Наоборот, спасибо. Учту. Небось, не забуду,- и сам же засмеялся своей оплошности.
3
Жизнь начинается детством, им и определяется. А если оно было, как думает уже повзрослевший человек, неудачным, то дальше два пути: или смириться со своими привычками, внешностью, характером неудачника, если тебя считают таким, или враз, резко, всё изменить. К лучшему, естественно, к худшему можно прислониться без особых усилий.
Мишку, его родители даже Мишей не называли, считали гадким утёнком. Постепенно он и сам себя стал чувствовать таким, утешаясь в мечтах тем, что, как в сказке, он всё равно когда-нибудь да станет лебедем-принцем.
Время шло, а неудачи сопутствовали всю школьную и техникумовскую дорогу (хотел окончить одиннадцать классов, чтобы потом попытаться поступить в МГУ, на истфак, а родители послали в техникум, поскольку там давали стипендию).
В армии была передышка от домашних унижений и привычной неуверенности в себе. Служил в пограничных войсках, научился даже при неуклюжей, как раньше ему вдолбили, и как поневоле сам считал, внешности некоторым ухваткам восточных единоборств. Даже старослужащие удивлялись, как рядовой Сумароков ловко сворачивал шею манекену, сами-то они полгода этот тайный прием осваивали. Стал метко стрелять, как-то в пятиборье пришел третьим из заставы. В конце службы младший сержант успел покомандовать отделением.
Чтобы больше не слыть гадким утенком, взял в жены первую же девчонку, которая ответила согласием. И переехал примаком жить в её семью: в трёхкомнатной квартире остались тёща и Лариса, а её младшая сестра успела выйти замуж раньше и уехала жить по месту службы мужа, старшего лейтенанта.
Через восемь месяцев сладкая жизнь кончилась: Лариса и тёща занимались только что родившейся Леночкой, а на мужика, не приспособленного к хозяйственным заботам, взвалили все дела по дому, разве только стирать ему не приходилось. Не везло и на работе: приняли механиком в энергоцех, но не справился с подчинённой бригадой ремонтников, попросился на скучную работу технологом в отдел главного энергетика. От тоски стал попивать с соседями по подъезду. Чуть окрепшее после армейской службы тело снова одрябло. Сочувствовали ему только приезжавшие раз в год в отпуск сестра жены Маша с мужем-старлеем, потом капитаном.
Когда свояк только что стал майором, гости приехали не на отдых, а на похороны.
А случилось вот что: после вторых родов Лариса в торгово-промышленный дом не вернулась, там всё равно начались сокращения, зато в городе постоянно открывалось всё больше частных магазинов и фирм. Дошлые молодые начальники при Ельцине быстро сообразив, что можно делать всё, что не запрещено, переводили казённые деньги в срочно создаваемые фирмы, малые предприятия или ассоциации с хитрыми непонятными названиями, а потом спокойно, без боязни наказания, смотрели на царящий вокруг хаос, извлекая из него прибыль. А прибыль требовала, если её получатель с умом, дальнейшего вложения денег в дело. Вот в одну из таких развивающихся фирм Лариса устроилась главбухом.
Денег в семье прибавилось столько, что даже тёща напугалась:
- Ларис, а тебя не посадят?!
Она только посмеивалась.
- У нашего шефа надежная защита. А нам пора евроремонт начинать. Ты, мам, и слова такого не слышала, через месяц квартиру совершенно иной увидишь!
- Да у нашего Мишки руки-крюки!
- А ему делать ни чего не придется. За все я рассчитаюсь сама!
Когда Лариса стала приходить домой поздно, он, месяцами не получавшей зарплату, и слова не мог сказать супруге-кормилице. Да и любил свою Лариску.
Со временем её хозяин открыл ещё две фирмы, и там Лариса вела всю бухгалтерию. А потом, когда припёрла неудача, он её и подставил, сказав, где нужно, что именно она виновата в сокрытии налогов. И ещё подстраховался, чтобы не артачилась и не выдала особых финансовых тайн вот чём: в последнее вечернее их свидание в своём кабинете установил видеокамеру. На следующее утро пообещал обнародовать все её три любимые позы, начиная с прелюдийного расстегивания его ширинки…
К вечеру, вернувшись после первого допроса и дав подписку о невыезде, Лариса повесилась в своем кабинете.
После девятого дня майор уехал, вызвали на службу, все ещё бездетная сестра покойной осталась утешать маму до конца своего отпуска. Перед посадкой в автобус свояк отозвал пьяненького Михаила в сторонку.
- Мужик ты или не мужик! За такое мстить надо. Поспособствую привести тебя в форму: запишу в свой батальон контрактником, сам же рассказывал, что в погранцах крутым был. А потом, когда увижу, что готов, уволю за якобы нарушение дисциплины. Жди звонка.
Тёща весь этот разговор слышала и поддержала только что сказанное.
- С двумя внучками я без тебя справлюсь. Ларисин обидчик должен быть наказан.
Через восемь месяцев Михаил вернулся лебедем: раздался в плечах, уверенная походка, разгладились, ведь ни разу не выпил после поминальных девяти дней, морщины на постаревшем было лице, красиво укоротил прическу, завёл тонкие усы и модную ныне недельную небритость. Устроился, показав документы пограничника-контрактника, охранником в фирму, что соседствовала с офисом Ларисиного изверга.
Через три месяца бизнесмен-изверг к радости очень многих пропал неизвестно куда, возвратившаяся из Антальи его загорелая супруга с сынишкой тоже о его месте пребывания ни чего не знала, последний звонок ей был из офиса неделю назад. Взглянув на криво висящую картину, сообщила начальнику милиции, догадавшись, что пуст, об их тайном сейфе. И ни одного следа!
Зато скоро к Михаилу прибыл посланец от свояка-майора. С посылкой от него: автомат израильского производства, несколько одинаковых масок обезьяны, нож выживания и две гранаты. А ещё записка, которую, прочитав при посыльном, Михаил немедленно сжег. Свояк обещал личную помощь через три недели – как раз пришло время догулять отпуск, поедет в Ессентуки и заглянет к своим (подчеркнуто) родителям, у него будет три бесконтрольных для любого проверяльщика дня. Михаил должен заняться подготовкой наказания ещё двух ретивых бизнесменов, заранее позаботиться об алиби, например, выбрать для отдыха какой-либо людный поблизости санаторий, а с охранной работы лучше всего уволиться.
Ликвидация Сидорчукова и Федосеева прошла без сучка и задоринки, из санатория-профилактория Михаил незаметно пропадал на считанные часы. Заранее припрятал одежду и маску в кустах крутого склона горы у Горбатовки, ночью результативно навестил дачу Сидорчукова, потом встретил задрипанный УАЗик, на нем со свояком вывез труп в городской парк. Тут же майор отвез шурина к склону горы, внизу которой располагался санаторий «У реки» (если ехать по дороге, то будут лишние семь километров). Всё точно было рассчитано и с захватом Федосеева. А чтобы попасть к Антошке без гармошки, пришлось идти на выверенный риск и обойтись без помощи свояка – тот уже был в Ессентуках.
Как хорошо, что майор догадался купить (денег из опустошенного сейфа обоим хватило на запланированные акции и ещё осталось вчетверо больше израсходованного) в областном центре с рук и без оформления документов старенький УАЗик, который в третью ночь он оставил посреди спуска в нижнюю часть города, «забыв» на заднем сидении обезьянью маску.
4
В санатории к бильярдному столу подошел новичок. Только что проигравший партию Ряднов отдал тому свой кий. Михаилу удалось загнать лишь два шара, а Юрий Николаевич уступил ему с сухим счетом. Осмелев, новичок предложил им обоим сыграть против него вдвоём до восьми шаров.
- Мне так будет интереснее. Я в армии даже у командира полка выигрывал, - стал хвалиться крепкий парень в десантной майке. – Меня Валеркой Зайцевым звать. Десять лет назад в самой лучшей в стране десантной части служил, орденок за Чечню есть.
- А нашу старческую компанию отдыхающих как затесался?- полюбопытствовал Юрий Николаевич.
- За работу премия. Что-то в последнюю неделю наш шеф расщедрился, всем оклады и ставки повысил, а я охранник. Задержал вора, скрутил и сам в милицию привел. Шеф мне за это путёвку на пять дней на отдых, а в милиции чуть под подозрение не попал. Расскажи, говорят, где ты был в ночи убийств наших бизнесменов.
- А почему на тебя подозрение пало, - Михаил точным ударом послал чужака в среднюю лузу, а свояк, так было рассчитано, остановился легкой подставкой у лузы напротив.
- Так всех владеющих в городе смертельными приёмами борьбы подозревают. Меня со времени службы по таким поводам раз десять вызывали.
На удивление игроков Михаил задел подставной шар вскользь, чуть не промахнувшись. Зато Зайцев снова был в ударе – шесть забитых шаров подряд!
- А ещё здесь развлечения есть?
- После ужина кино, кстати сегодня вообще замечательное – «Бриллиантовая рука».
- О! Пойду обязательно, хоть раз сто смотрел. Люблю фильмы Гайдая. А знаете, как титры одного его фильма могли бы начинаться. Бывалый подходит к забору и уверенно мелом выводит большую букву «Х», потом подбегает Балбес и приписывает, хитро подмигнув, букву поменьше «у». Очередь Труса, он оглядывается-оглядывается и быстро строчит «дожественный фильм». Зарубили такое смешное начало. Жаль!
- А у нас ещё после фильма политические дискуссии проходят. Самый опытный спорщик перед вами – Юрий Николаевич.
- Тем более обязательно приду.
...Не только седовласая шахунка и часть обслуживающего персонала санатория, а и большинство отдыхавших ветеранов уже догадывались, что высокий сухой с прямой осанкой и гладким лицом старик – бывший первый секретарь обкома партии. Михаил же об этом узнал от соседа по столу за вчерашним обедом. А тут тревожная информация о поиске убийцы, который владеет профессиональными приёмами. В военкомате ведь и на него все данные есть. Вот этого они со свояком не учли. Надо что-то придумать. И не медлить. Хорошо бы для алиби подключить Христофорова-Ряднова, авторитетный человек. Но как это сделать? Юрий Николаевич в послефильмовских спорах всегда защищал социализм, осуждал вечную нерешительность Зюганова и нынешний криминальный капитализм.
Но как к нему подобраться? Ведь надо же его уговорить согласиться на прикрытие, например, сказать, что напарник по бильярду пришёл к нему с бутылкой водки и пивом, сам же почти всё это употребил и спьяну заснул на свободной койке.
После «Бриллиантовой руки» спорщиков оказалось больше обычного, но все они прислушивались, уже точно зная, кто он, к мнению Юрия Николаевича. А началось с того, что шахунка на примере только что просмотренного фильма нашла дополнительные доказательства преимущества социализма.
- В нынешнее хвалёное единороссами время ни чего талантливого не создано ни в мире искусства, ни в литературе, ни в науке и технике, ни, само собой, в экономике. Реклама, ток-шоу, эстрада, искусство, электронные и некоторые бумажные СМИ – всюду засилье уродства!
- Но ведь, - сходу возразил горбатенький Аркадий Аркадьевич, - в капстранах и прежде было, и сейчас есть немало талантливых интеллектуальных произведений, и в техническом отношении за последние двадцать лет они нас намного опередили.
Все дружно поглядели на Юрия Николаевича.
- Дело не в этом, талантливые умы есть везде. И тут строй не имеет значения. В будущем, как предсказывают философы и политологи, а не политоглоты, как у нас, нас ждёт неизбежное соединение преимуществ разных стран в одно постиндустриальное общество. Капитализм явно не сахар, да ещё теперь с грабительскими, для слабых, глобализационными замашками. Но и у нас было немало ошибок. Особенно в конце брежневского правления, хотя люди областного и районного звена делали, что могли, сообщали свои предложения в ЦК и Совет Министров. Но уже не было хозяина в стране. Последним хозяином я считаю Хрущева. Умнице Косыгину затыкали рот.
- Вот вы себя и выдали, - захлопала в ладоши потому, что поймала Юрия Николаевича на высказывании о ЦК и Совете Министров. - И что вы стеснялись признаться, что бывший первый секретарь обкома!? Мы же, ветераны, хорошо знаем, как вы отлично работали на своем посту. И не ваша же вина в том, что случилось в 1991 году. Чего прятаться-то!
- Да, - поддержал Михаил, - вот я из среднего поколения, всего тридцать четыре года, двадцать из них живу в теперешнее, которое и капитализмом назвать трудно. Что-то, по-моему, больше бандитское, олигархическое, воровское. Если с коррупцией поручено бороться сами коррупционерам, то ясно, что всё болтовней, как было не раз, и закончится… Надо, вот моё мнение, действовать решительно на уровне сёл, посёлков, райцентров.
- Как раз и я хотел об этом сказать, - Аркадию Аркадьевичу не терпелось в очередной раз вставить своё веское слово. – Я вчера в краеведческом музее купил интересную брошюрку – об истории этой Горбатовки. Когда-то нынешнее захолустье было, оказывается, уездным центром. Там такие цифры приведены, что позволю, - Аркадий Аркадьевич достал брошюру из широкого кармана спортивной жилетки, - зачитать кое-что для вас интересное. Среди отчетов и ведомостей различных учреждений выделяются подробные документы за 1857 год, таким образом, читатель имеет полное представление в том, что делалось в уезде и городе в то лето.
Аркадий Аркадьевич вынул из книги две закладки, чтобы процитировать любопытные места дословно.
- Автор редко комментирует приведённые данные, но в некоторых случаях без них просто не обойтись. Вот, например, в ведомости о числе и роде преступлений в их Земском суде в 1857 году зарегистрировано 173 преступления, в том числе 33 кражи. Под надзором полиции находилось 27 человек и один под надзором общества. Заразных болезней в 1857 году не было. Численность населения в уезде в том году 98832 человека (из этого уезда выросло потом три района) приблизительно равна численности населения района нашего пребывания в 2009 году. Так в этом году в районе зарегистрировано 2335 преступлений, в том числе 1079 краж.
Аркадий Аркадьевич вынул ещё одну закладку.
- В 1857 году в уезде появилось на свет более четырёх тысяч младенцев, на каждого умершего приходится шесть-семь родившихся. Нам бы сейчас такую демографическую ситуацию! Словом, в скучных вроде цифрах и фактах можно найти немало интересного для размышлений.
- И эти факты не в пользу нынешнего времени, - сделала вывод шахунка.- Насколько в наши дни увеличилось число преступлений! А рождаемость какая пренизкая! Сейчас русский крест, а тогда был российский взлет.
- Но ведь и детская смертность была высокой – возразил Юрий Николаевич. – И всё равно взять показатели развития экономики и вообще чего угодно, мы отстаём от достигнутого хоть в тридцатом, хоть в шестидесятом году, хоть в начале восьмидесятых лет.
- Вот кто мне объяснит, - впервые подал голос Валерий Зайцев, - все возмущаются, возмущаются, в нашем городе, в области, да почти где угодно. Но будет ли у нас вновь 1917 год?
- В ближайшее время нет.
- Почему? - уточнил Зайцев у Ряднова.
- Я не вижу такой политической силы, способной повести за собой массы.
- Но есть же искры недовольства!
- Их не хватит на пламя. Да и пламенных революционеров я что-то не вижу ни в столице, ни на периферии.
- И пока таких людей не будет, это все пустые разговоры.
- Вот и плохо-то, - разозлился Юрий Николаевич. – Мы всё надеемся на то, что кто-то придет и сделает нашу жизнь лучше, чем нынешние демопуты. Ну ладно, нам за восемьдесят, а ведь, есть, есть, я точно знаю, люди помоложе, которым под силу изменить события. Почему они прячутся, где они!? Ау! Валерий, Миша, пойдемте лучше в бильярд сразимся.
- Согласен, - ответил Валерий.
Миша сказал, чтобы начинали без него, он будет вторым на очереди, пока же ненадолго сходит в свой номер.
Ему надо было ещё раз подумать об алиби через Ряднова. Риск, конечно, есть, но с другой стороны можно всё по-честному и подробно объяснить.
Классический способ алиби – был с женщиной. А ведь не завел он знакомств в санатории, хоть позавчера чуть не силком утащила от бильярдного стола на вечер танцев его одна почти пенсионерка. И вот что интересно: он какой-то равнодушный стал к бабам. Ларису любил, хоть и ясно стало, что она ему изменяла. Но даже новое её поведение в постели ему понравилось.
Когда уезжал на контрактную службу, тёща без обиняков, без намеков сказала прямо, чтобы он подыскивал, пока ещё молодой, себе женщину, а она ещё в силах посидеть с внучками. Михаил отрицательно замотал головой.
Из батальона его свояк отпускал часто, в один из вечеров Михаил познакомился с приятненькой толстушкой. Без проблем согласился зайти к ней попить чайку, остался на ночь, устало успев к утреннему построению. Зачастил в гости – в постели она чем-то напоминала Ларису. Но только в постели, к разговорам была равнодушна – быстренько накормит сержанта, выпьет с ним пару рюмочек коньячка, включит ночник…
Нравственной близости не могло получиться и не получилось. А физическая быстро превратилась в какую-то торопливо повторяемую по ночам безрадостную гимнастику, так что лучше сразу оборвать. И оборвал.
А, может, он ещё найдет свою половину?
Пора идти в бильярдную, как бы его не спохватились. По дороге загадал: если проиграет Зайцеву всего шара два-три, то можно рискнуть поговорить с Рядновым.
Тот уже сдавал с крупным счётом вторую партию. А вот Михаилу Сумарокову везло: он даже повёл в счёте. Потом сравнялось: семь – семь. Все же Зайцев в окончании подтвердил свою репутацию отменного игрока.
- Юрий Николаевич, можно с вами поговорить?
Раз в игре получилось, как задумал, надо и дальше действовать по плану, да и воспользоваться тем, что Зайцев пошёл относить шары и кии.
Зашли в 219-ую. Михаил, торопясь, рассказал всё о себе, Ларисе, его мести – одному за конкретную вину, двум – за издевательства над подчиненными.
- Слышали от Зайцева, что его начальник повысил всем своим подчинённым зарплату, стал премировать отличившихся. Значит, подействовало мое силовое внушение!
- А как дальше будешь с этой восьмеркой бизнесменов связываться? Это же небезопасно.
- Я всё продумал. Буду покупать у бомжей или пьяниц на рынке или на толкучке около него сотовые телефоны, наверняка краденные или нужно очень похмелиться страдающему человеку. Пару-тройку звонков, а потом покупать следующий телефон.
- Логично. Про то, что выпивал у меня и заснул – про это договорились. Для закрепления можно повторить завтра утром. Но не думаю, что кто-то сюда заявится проверять. А вот с тобой кое о чем на будущее побеседовать нужно. Через три дня уезжаю, поговорить успеем, да и с Москвой мне связаться надо по одной проблеме.
Утром за столом Михаил сделал вид, что с большого похмелья.
- Желудок, - пошутил сосед, - единственный орган, который доставляет удовольствие в любом возрасте. Вот водка мне уже противопоказана. А ты ещё, Миш, крепкий мужик. Но не забывай, что придёт время, и твой желудок перестанет радоваться спиртному, поэтому мой совет – принимай её, водку проклятую, пореже и поменьше, тогда и будет у тебя всё хорошо!
Мимо проходил Юрий Николаевич и покачал головой.
- Ты вчера полстакана, заснув, не допил. Приходи после завтрака, опохмелишься!
5
Михаил Сумароков, возвратившись из санатория, всем восьми бизнесменам звонил, как и задумал, с купленных у бомжей мобильников. Хвалил их или ругал, если не выполнили первое его требование, если слышал, специально интересуясь, отрицательные отзывы работающих в их фирмах людей, снова напоминал об исправлении недостатков. Кое-что менялось, но общая обстановка в городе оставалась почти прежней: не мог же он контролировать всех предпринимателей, из которых лишь единицы вели дело относительно честно. Да и той восьмерке часто названивать небезопасно - засекут службы охраны.
Сам Антошка без гармошки однажды не выдержал и зло заорал в трубку:
-Слышь, ты, обезьянья морда, всё равно мы тебя достанем! Вот уж поиздеваемся!
Создать бы какой официальный благотворительный фонд, но уже поздно, под своей фамилией нельзя, другим доверить это дело боязно: кому надо – могут догадаться о его роли в недавних мстительных акциях. Да и случай один уже в районе был: через гороно объявлена благотворительная акция в пользу детей, у которых бедные родители. Денег собрано мало, от некоторых богатеньких не поступило ни копейки, зато принесли свои кровные те, кто считал рубли от получки до получки. А районная газета даже съязвила: кроме денег был клич о передаче ненужных вещей, так опять больше принесли почти самые нищие горожане. Вот дворник-пьяница Михеич по доброте душевной пожертвовал свой дешевенький единственный мобильник, почти такой же прислал с секретаршей Антон Васильевич Селезнёв, у которого месячный доход тысячу раз больше заработка Михеича.
Словом, решил Михаил прекратить свою деятельность, устроился охранником в ту же фирму, где нес вахту Зайцев. И всё ждал, что напишет, раз обещал, Ряднов. А, может, Юрий Николаевич обиделся на то, что Миша не сказал ему всей правды, то есть о сообщниках или сообщнике. Трудно, конечно, поверить, что мститель действовал в одиночку. Миша, сообщи ему такое, в это бы не поверил. Его напарник по новой работе Валерий Зайцев, рассуждая о том, что ни милиция, ни фирмачи всё не найдут виновника пропажи трёх человек, убедительно доказывал Сумарокову, что в городе действует организованная группа. И преступной её назвать нельзя, потому что она ликвидирует преступников, хотя сама нарушает закон, поскольку приводит смертельный приговор без суда и следствия. С другой же стороны все трое считались неприкасаемыми и неподсудными для самого гуманного басманного суда в мире.
А тут свояк Василий прибыл в гости. С плохими новостями: командир батальона лишился должности, а его отдельное подразделение внутренних войск сокращено на две трети и передано другой части. У свояка как раз подошёл срок выслуги, а ему ещё и полтинника нет: надо военному пенсионеру искать работу. Его Маша, когда он обоснуется у тёщи и найдет приличный заработок, тоже приедет.
- Нам бы с тобой в Москву, там бы к кому присоединиться. Все большие дела решаются там.
- А Юрий Николаевич тебе так и не написал?
- Увы, увы!
6
Старший внук Юрия Николаевича с женой и младшей дочкой уезжал на четыре недели в египетскую Хугарду и попросил дедушку в это время побыть в его квартире со второй дочкой, которой длительное пребывание на солнце противопоказано.
- Еды мы на неделю наготовили, в холодильнике и говядина, и курятина, и много полуфабрикатов. Деньги на нужные вам покупки в шкатулке. Да дочка сама почти научилась готовить, пусть теперь практикуется. Только смотри, дед, чтобы она домой возвращалась к девяти вечера да за компьютером не засиживалась, от силы час. Газет мы не выписываем, новости увидишь по телевизору.
- Да я его и смотрю мало. В санатории вообще попросил, чтобы его убрали. Кстати, был там интересный человек, профессор Аркадий Аркадьевич, много интересных анекдотов нам рассказывал. Вот как раз в тему: «Эх, посмотреть, что ль программу «Время» да отдохнуть от действительности!»
- Кроме новостей есть же интересные политические передачи, раньше они тебе нравились.
- В Пушкове в ТВЦ разочаровался, только Максимовская на РЕН-ТВ что-то путное старается сообщить, да вот ещё, это мне в санатории сказали, народу нравится ленинградская «Открытая студия», её теперь сделали даже двухчасовой. Если приглянется, буду смотреть.
- Да ещё, дед, с понедельника начинают повтор сериала «Меч». И серий не так много, и содержание интересное. Мы вот с супругой смотрели с удовольствием. Поэтому и тебе рекомендую. А сюжет наводит на размышления.
- Ладно, уговорил.
- А ещё вся моя библиотека в твоем распоряжении. У меня есть все книги очень понравившегося мне писателя Василия Головачёва. Тоже рекомендую, что-то для себя обязательно найдёшь. Даже подскажу: фантастика у него несколько занудна, а вот книги почти о нашем времени, но с мистикой и с его мечтами о победе добра, тоже рекомендую. Я сам на днях недавно «Смерш-2» и «Смерч» перечитал, всего шесть или семь книг с одной темой, захочешь, разберёшься…
За четыре недели Юрий Николаевич, внучка была домашней и послушной, хлопот не доставляла, наоборот, взяла на себя все заботы по кухне и уборке, посмотрел «Меч», прочитал не только указанные книги Головачёва, но все и из его цикла «Запрещенная реальность».
А у нас ныне какая-то, выходит, бестолковая реальность. Что творится в стране, даже беспределом назвать трудно, всё продается и покупается: любовь, дружба, совесть, жизнь, душа... Мало кто уже и надеялся, что после выборов новой думы и потом президента что-то может измениться в лучшую сторону. На смену прежним пришли такие же чиновники и депутаты, воспитанные той же прежней системой, и в жизни государства ничего не изменилось. Новый президент, выбранный из старой номенклатуры, естественно, пообещал «скорейшее преодоление кризиса».
В книгах Головачёва заметил несколько подчеркнутых внуком фраз, вполне согласившись с автором и с внуком. «И не важно, где работал этот чиновник, на почте или в Государственной думе, подход к нему был один и тот же – деньги! Или большие деньги!». «Мы ловим, а они гладят убийц по головке, - сказал начальник МУРа, имея в виду органы правосудия,- законы написаны для умных. Для нас с тобой да для простого народа. Дураки и преступники же, как и правительственные чиновники, их не читают и не соблюдают». Или вот ещё о двух высших чиновниках: «Оба выращены были системой государственного рэкета, называемой демократией, и прошли огни и воды политических баталий, избирательных кампаний, интриг, обходных маневров, обещаний «умереть за народ».
В домашней видеотеке и на стеллажах Ряднов нашел ещё несколько дисков с фильмами и десятка четыре книг на одну и ту же тему: смелые одиночки или тайные отряды мстят своими силовыми способами криминалитету и коррупционерам. Такой направленный подбор чтива наводит на определенные размышления. Выходит, его внуку близки мысли о том, что против беспредела нет иных мер борьбы, кроме адекватного беспредела, обращённого на самих преступников.
Вспомнил Михаила Сумарокова, с которым познакомился в санатории. Не верится, что он такой же, как в книгах, боец-одиночка, вроде всё рассказал, но что-то наверняка и утаил. На эту же тему было несколько разговоров с ровесниками в том же санатории «У Оки». Его тогда прямо спрашивали: когда придёт конец народному долготерпению. Как будто знал он ответ. А ещё вспомнился разговор, когда к сыну Василию зашёл в гости такой же, как и сын, генерал-майор, только из МВД, а не из Генштаба, и тоже на днях ушедший в отставку. Тогда генерал-милиционер сказал, почему решил уйти на отдых:
- Я лично дальше не могу терпеть того, что творится в высших эшелонах власти, ведь даже наши силовые министерства скоррумпированы сверху до низу. Я, наверное, среди них как белая ворона: взяток не беру, бандитам не потворствую. А недавно за рвение нагоняй получил, хотя сделал всё правильно. Намекнули, что не пройду аттестацию.
Сын спросил гостя о том, как в их ведомстве начинают бороться с теми, кто сам по своей инициативе наказывает нечистых на руку и на пистолет людей.
- Такие Робин Гуды пользуются поддержкой масс, а это немаловажный психологический фактор. Им всегда помогут, несмотря на давление представителей закона, потому что создан прецедент: зло наказуемо, и наказуемо неотвратимо, причем быстро, без судебно-юридической волокиты... Больше скажу: в народе крепнет уверенность, что такие болезни, как разгул преступности и коррупция, лечатся только смертью. Иногда хочется верить в это и самому.
Не зря же, не с пустого факта, продолжал размышлять Юрий Николаевич, писатели и киносценаристы взялись за щекотливую тему мщения одиночек или организованных групп. Ведь сперва они, писатели, сами слышали житейские разговоры на темы мщения обидчикам, отклики на суды неправедные.
Хотя теперь, как в иных книгах, откровенных бандитов начала девяностых годов и наглых грабежей гораздо меньше, а на периферии наблюдается какая-то неуверенная успокоенность, но лучше всё же не стало. На смену бритоголовым крутякам пришли иные отбиральщики: в белых рубашках с галстуками или в полицейско-прокурорских форменных одеждах, сидящие в уютных государственных кабинетах. Чтобы им угодить взятками или чтобы добиться от них нужного, в большинстве своём незаконного, решения, приходится делиться своими накоплениями. Но не в убыток же, поэтому для возмещения отданного «дяде» компенсировать потерю можно только очередной накруткой цен на свои товары или снижением заработка подчиненным.
Взять того же Гулькина при его втором, капиталистическом, заходе командовать областью. До этого был депутатом Госдумы, некоторое время, при Примакове, даже министром. Вот в Москве и понял, что если брать нагло и по-крупному - то будешь в чести у своего круга общения, если, конечно, поделишься с этим кругом добытым кусищем. Стало выгодно быть не в старой, а в новой партии. А его благоверная молодая голубка действовала так открыто, что заведённое на неё дело отмазано, хоть и с большим трудом. Плюй им, Гулькиным, в глаза, а они уже в столице…
Сам Юрий Николаевич в бытность первым довольствовался высокой зарплатой, госдачей, машиной да иными небольшими положенными и приятными привилегиями. Чем и попользовался, сына Валентина перевёл из штаба полка сразу в штаб армии, который располагался через дорогу от его обкомовского кабинета. При переезде в столицу перетянул сына, его семья всегда жила вместе со старшими Рядновыми, в Генштаб.
Валентин пошёл в этом отношении по отцовскому пути: устроил младшенького сына, Сергея, в школу КГБ, не столичную, чтобы было меньше разговоров, а ленинградскую, чтобы потом добиться направления сразу в центральный аппарат. Но везде сменилось начальство, пришлось Серёженьке «пахать» в «поле» в Хабаровском крае, то по одну, то по другую сторону китайской границы. И отец-генерал подключил все бывшие связи, чтобы сынка перевели поближе к Москве. Направили его в город с номером 16. А там уже сам Сергей уволился из органов, устроившись на гражданке почти по специальности, но несколько раз выше зарплата, заместителем начальника службы безопасности атомного федерального агентства. От агентства и квартира на семью из четырёх человек, и приличные премии, особенно последняя, позволившая взять путёвки на отдых в Хугарде.
Тогда, недоумевал дед, почему внуку при его хорошей жизни не нравится нынешняя власть. Он же советскую знает больше по рассказам - был третьеклассником, когда Ельцин с Гайдаром объявили, что они за свободный рынок.
Об этом догадался, хотя и раньше слышал некоторые его суждения, по подборке фильмов и книг. И утвердился в домыслах после приезда бывшего начальника Сергея по Хабаровску. Тот прилетел в столицу самолётом, а следующий, в Минеральные воды, только завтра утром. Позвонил из аэропорта, узнав, что Сергей на отдыхе, расстроился, поскольку надо передать ему нужную вещь. Юрий Николаевич пригласил сослуживца переночевать у них, раз уже бывал в этой квартире.
Через час в дверь позвонили. Подполковник, невысокого роста, широкоплечий, в гражданской одежде, на чёрном пиджаке двухрядная планка орденов и медалей. Немного выпивши. Да и Юрий Николаевич выставил на кухне коньячок.
Разговорились. Подполковник, благодаря приказу Путина на время вдвое снизили цены на авиабилеты, притом туда и обратно для военных его бывшего ведомства, отважился на лечение в санатории, принадлежавшем их структуре, заодно запланировал навестить Сергея (на обратном пути заедет обязательно, а сейчас оставит для него тяжеленький дипломат) и родственников в небольшом городке.
Выслушал пьяненького подполковника внимательно. Тот рассказал о том, что в их товариществе по щиту и мечу проведено несколько акций против коррумпированных военных и гражданских чиновников: кому предупреждение, кому перелом руки или ноги, а двое пропали без вести.
Полковник, видимо, считал деда-коммуниста в курсе внуковых тайных дел, поэтому не скрывал фактов ликвидации зарвавшихся «товарищей».
- Мы ещё заявим о себе на всю страну. Мы хотим очистить Россию от коррумпированного чиновничества, бандитов, террористов, уголовников. Но ещё очень мало у нас аналитиков, инструкторов, исполнителей. Мы - это бумеранг в ответ на возведенную в ранг негласного закона вседозволенность чиновников.
- Ну, хорошо, всё пока у вас получается, - резонно заметил собеседник. Чтение книг Головачёва сделало его информированным в этом вопросе. – А как дела с гласностью? Ведь именно в этом должна заключаться эффективность ваших действий. Польза будет тогда, когда такие дела поддерживает народ, об акциях обязаны знать и на самом верху, а нечестные люди должны бояться возмездия.
- Скоро через Интернет станем сообщать о фактах наказания, расшифровывая конкретную провинность пострадавшего от наших рук, сообщать о наших ближайших планах, вначале давая одно-единственное предложение конкретным людям или уйти в отставку, или довести расследование о преступлении до конца, стать честным в исполнении своих государственных обязанностей, будь адресат начальник ЖЭУ или министр.
- Но ведь это наивно! Тут надо, как ещё при Андропове один сантехник говорил, всю систему менять.
- Не всё сразу. Курочка по зёрнышку клюет! Да и дальнейшие конкретные планы есть у кого-то из наших столичных друзей. Вот, Юрий Николаевич, передайте внуку этот дипломат, Там всё, что он просил. Через три недели загляну к вам! А теперь пора бы и на боковую. Завтра мне рано в аэропорт.
…Прилетел из Хугарды внук с семьей. Дед передал ему хабаровский дипломат.
- Твой бывший начальник заглянет на обратном пути. Интересный у меня с ним разговор получился…
- Ты, дед, стал в курсе наших дел?
- В общих чертах.
- Одобряешь?
- Не знаю ваших конечных целей. По моему разумению эти акции лишь подступ к чему-то более серьезному. Но если так, то ещё предстоит длительная подготовка. Не ваших молодцов, а, как теперь модно выражаться, электората. Вы в школе про декабристов проходили, которые были далеки от народа?
- О, дед, хорошо сказал! Тебя бы к нам в теоретики. Ведь у тебя опыт работы на всех партийных и руководящих уровнях есть. А ты прав, вот я думаю, рабочий класс обеих столиц специально прикормлен высокими зарплатами, чтоб не возмущался, а что на периферии делается? Вот как раз настроение работяг, простых жителей промышленных городов и областных центров мы ещё знаем мало.
- Я познакомился, отдыхая в Горбатовке, с интересным человеком. Парень средних лет, чуть постарше тебя, замочил, мстя за жену и за, как ты говоришь, работяг, трёх бизнесменов. Как раз тебе подходит для полной информации о жизни в таких маленьких городках. А я ведь, - вспомнил Юрий Николаевич, - обещал ему при случае написать, помочь.
- Его, значит, менты так и не обнаружили! Ловко! А что дед, напиши ему, пусть приезжает, познакомимся и всё решим.
- Только он просил написать по адресу тёщи.
- Умно! Я, пожалуй, Юрий Николаевич, - внук перешел на официальный тон, - поговорю на днях с одним товарищем. И по поводу твоих будущих деловых консультаций, и по твоему мстителю-одиночке. Потом сообщу результаты. Лады?
7
Оказывается, в городок, где живёт Михаил Сумароков, из Москвы давно ходит рейсовый «Икарус». А что, удобно – вечером уехал, поспал, а утром в пункте прибытия.
Уезжал Юрий Николаевич по поручению внука и его координатора с удовольствием: как не помочь людям, стремящимся сделать жизнь нашего общества подчиненной законам и только законам. И возраст не помеха, даже, кажется, помолодел оттого, что нужен решительным людям. «Характерной чертой первой половины жизни является неутолимая жажда счастья, второй половины – боязнь несчастья» - Ряднов вспомнил известные слова Шопенгауэра. Ему уже неприятностей не бояться, перешел он черту страха перед неминуемой смертью, понимая, что человек жив до тех пор, пока его помнят родственники, друзья, ученики, благодарные за праведные дела потомки. Прошлые его заслуги уже не в счёт, хотя много хорошего он сделал, будучи первым секретарем обкома, но об этом помнят лишь его ровесники и исследователи тогдашнего партийного строительства. А преемники, Гулькин в первую очередь, а потом и первый ельцинский губернатор, постарались сделать всё, чтобы его хорошие дела были забыты. В должности председателя комитета или депутата Верховного Совета СССР его ныне вообще ни кто не помнит, об этом лишь пара строчек в википедии.
Выходит, что надо стараться помочь молодежи, которая видит свое государство устроенным по-другому.
Позади столица – сосредоточие всех тёмных сил, всякого рода силовых группировок, готовых сразиться за передел власти, и скоро она обязательно станет ареной крутых схваток, в которые собираются вступить и его новые друзья.
- В современных войнах победу определяют не одиночки, а политические системы и финансовые положения противоборствующих сторон, - сказал он куратору внука, человеку очень умному и решительному.
- Вот накоплением кассы мы и займемся в ближайшее время, - согласился собеседник.
Проехали Балашиху, Юрий Николаевич задремал. «Икарус» резко затормозил, избегая наезда на вильнувшую в его ряд машину. И всё – сна больше не было, Ряднов стал наблюдать в окно за мчащимися мимо автомобилями разных марок, про некоторые он до недавнего времени и не слышал.
Юрий Николаевич предался размышлениям. При рыночных отношениях быстро появились сотовые телефоны, компьютеры, Интернет, удобная бытовая техника, другие нужные вещи западного технического прогресса – это очень и очень хорошо. Если честно признаться, то эти вещи и при продолжении жизни социализма были бы у нас, но не такими бы быстрыми темпами входили в обиход. Вспоминается факт с транзисторными приемниками, которые именно у нас разработали американские ученые-коммунисты, сбежавшие в СССР. Опытные образцы показали Хрущёву. По какой причине ученые получили отказ для начала серийного производства – до сих пор неизвестно. Мы бы и не то сделать могли, но предпочтение отдали развитию военно-промышленного комплекса.
Да что на это сетовать: что было – прошло. И тот социализм восстанавливать не нужно. А вот на ошибках обязательно надо учиться. Ряднов после недельных раздумий подсказал координатору пути деятельности будущего социального государства, с его тезисами тот согласился. Наш народ привык жить именно так, чтобы ощущалась социальная помощь. Ведь она была, все историки подтвердят, даже при царях. В его бывшей области есть судостроительный завод. В начале прошлого века у обанкротившегося хозяина завод выкупило царское правительство, обеспечило его солидными заказами, даже новые цехи появились, на зарплату рабочие не обижались, обыкновенный кузнец, например, мог содержать детную семью при домохозяйке-жене, а потом это предприятие за большие деньги госудорство продало удачливому фабриканту.
За Владимиром около заправки «Икарус» остановился, водитель объявил получасовой перерыв. Поблизости было кафе, полвторого ночи он работало словно днём. Юрий Николаевич заказал две котлеты без гарнира и чай с булочкой. В микроволновке, вот ещё одно достижение технического прогресса, всё было разогрето за полминуты. Малый бизнес давно бы надо отдать в частные руки, ещё при Брежневе. Тогда, глядишь, и не было бы нужды в горбачевской перестройке и дальнейших необдуманных шагов. А ещё нам бы тогда чуть-чуть продержаться, Америка сама бы рухнула в кризисе. Но её, увы, вовремя подпитала наша «рыночная» экономика. В те годы у нас глупость сидела на глупости и глупостью подгоняла. Но ведь именно это отдельным нашим людям и некоторым странам было выгодно.
Утром на автостанции Ряднова встретил Сумароков. У него дома после завтрака уставший Юрий Николаевич попросил разрешения соснуть. Зато к вечеру мужики беседовали вчетвером: Михаил привёл Зайцева, да и его свояк Василий вернулся с работы, недавно устроившись с помощью шурина на завод слесарем-сборщиком. Тут-то шурин и признался, что в двух ликвидациях нечестных бизнесменов ему помог свояк. А про Зайцева сказал, что бывший десантник верит в какие-то отряды тайных мстителей и хочет попасть в один их них, только вот не знает, к кому надежному обратиться.
- Ты, Валер, действительно хочешь попасть в такую структуру?
- Да. В десантном полку многому научился. Я бы, как Квачков, в того рыжего не промахнулся и следов бы не оставил.
- Миш, расскажи ещё раз и мне, и Зайцеву, ничего не утаивая, со всеми мелкими подробностями о своих акциях, попросил Юрий Николаевич и повернулся к Василию. – Значит, вы тоже подготовленный специалист, раз спецбатальоном внутренних войск командовали?
Выслушав ответы друзей, отодвинув от себя рюмку с коньяком, к которой так и не притронулся, Ряднов решил начать выполнять миссию по вербовке этой троицы для выполнения более сложных заданий, но не здесь, а в столице. Василию, возможно, предложат возглавить группу народных мстителей в областном центре, какие уже есть в Хабаровске, Волгограде, Калининграде и ещё нескольких крупных городах.
- Пока связь будете держать лишь только со мной, я же знаю всего одного координатора. Зато так надёжнее. А ещё мне нужно знать обстановку на периферии как можно лучше.
- Можно вопрос, - как в школе поднял руку Зайцев. – Я вот просто для себя подготовил схемку наказания одного мошенника. Именно он всех больше способствовал разорению солидного предприятия, на котором работало более тысячи человек, в том числе мои родители, да и сам я до армии и после неё был там гальваником. Так зарплату за четыре месяца, как и многие, не получил. Теперь завод полностью пустует, часть помещений сдаётся в аренду. Тот виновник развала теперь главный арендодатель, «крыша» у него прокурорская. Через шесть лет непрерывных жалоб, вплоть до президента, дело сдвинулось с места. Но как. Под суд отдали почти невиновную бухгалтершу, а три богача, хотя их на первом же заседании суда обвиняемая назвала поименно и с конкретными фактами хищений и обманных действий, посмеиваются над нами, простаками, на свободе. Сделать можно вот что, - Валера вынул из кармана план трёхэтажного дома...
Все его выслушали внимательно. Юрий Николаевич отодвинул план в сторону.
- Можно, конечно, и так наказать. Но наша группа действует иначе. Пусть этот арендодатель поделится с вами финансами, поскольку вам скоро жить некоторое время в Москве, а там понадобятся непредвиденные расходы. А второе – надо заставить его добровольно отдать дом в собственность вашей мэрии. Вот я в вашей газете прочитал, что горадминистрация всё ни как не найдет средств для возведения бизнес-инкубатора. А тут здание, судя по плану, приличное, пусть пожертвует. И третье – надо заставить судью принять решение по закону, то есть освободить невиновную, привлечь к ответственности ту злую троицу. Но это уже моя, вернее моего координатора, забота, он как раз на таких вещах специализируется. Как, согласны?
- Да. Но всё же вкратце расскажите о том, что нам предстоит делать в столице!
- Наша структура объявила беспощадную войну криминогенным структурам, присвоив себе право карать преступников всех мастей без суда и следствия. Но это не обязательно наказание смертью. Недавно начали, это наша новая тактика, сбрасывать пакеты файлов о криминальной деятельности того или иного чиновника, политика или бизнесмена, в компьютерные сети нужного ведомства или контролирующей организации. И ждем результата. Если его нет, то наказываем того, кто не выполнил положенного по своему статусу. Есть и свои наблюдения, и рассказы потерпевших от произвола, стараемся использовать материалы телепередач, газет, итоги проверок Счетной палаты, различных следственных и прокурорских комитетов, которые почему-то проигнорированы вышестоящими инстанциями. Но все подробности, если координатор разрешит и сочтёт нужным, чтобы вы были в курсе некоторых дел, я сообщу вам в Москве. Думаю, что за неделю с выполнением плана Зайцева с моими поправками вы справитесь. На восьмой день приезжайте ко мне вот по этому адресу. Один едет на автобусе, второй – на поезде, третий – на следующем поезде. А я завтра с утра съезжу в Иксу, поинтересуюсь, как там, а заодно и в Авашине, народ живёт, и на поезде домой.
8
Первым приехал на автобусе Михаил. Его вечером Ряднов познакомил с координатором, который уже знал об умении Сумарокова ликвидировать намеченную жертву без шума.
- Вот как раз через два дня предстоит дело по твоим способностям. В ресторане при гостинице «Измайлово» вечером в отдельной кабинке должны встретиться вор в законе Асхат, депутат Госдумы и зампрефекта одного из округов. Будут решать что-то криминальное. Установим прослушку, организуем видеозапись. Твоя забота ждать момента, когда Асхат пойдёт в туалет. После спокойно зайдешь вслед за ним, гардеробщица повесит табличку про санитарную десятиминутку, сделаешь своё дело и уйдешь через дверь, открыв изнутри широкую форточку в туалетной комнате. До акции будешь прятаться у гардеробщицы, она наш человек. К вечеру приедет Зайцев, ему уже готово место швейцара в этом же ресторане – он тебя и впустит. Чтобы был в курсе, сообщу: Асхату подчиняется солидная группировка, специализирующаяся теперь на рейдерских захватах, ресторан этот он тоже контролирует. Вот очередной рейдерский захват с его помощью, видимо, и планируют депутат с зампрефекта. После убийства Асхата данные на второго и третьего и содержание их беседы с вором через Интернет будут переданы нескольким газетам, спикеру думы и новому мэру столицы. Это тебе единственное поручение. Сразу же уедешь домой – у тебя две дочки, мы не можем тобой рисковать. Возможно, будут и разовые по твоему профилю задания – сообщим письмом тёще от имени Анны Ивановны. А сейчас устраивайся на временное жилье у гардеробщицы ресторана, она уже ждёт тебя.
Валерия Зайцева, приехавшего чуть позднее на поезде, к вечеру уже оформили швейцаром в ресторан «Измайлово», на улице 2-ой Парковой дали комнату в квартире, где жили двое парней, будущих коллег по тройке боевиков, починявшихся другому координатору.
С нетерпением Юрий Николаевич, его внук Сергей и координатор ждали Василия. Ему предназначена особая роль. Поэтому координатор рассказал обо всей организации «Патриот».
- Это хорошо, что ты супругу не перевез в тот городок, где уже устроился на работу. Мы предлагаем возвратиться тебе в Свердловскую область, где тебя знают как командира спецбатальона, хотя и бывшего. Найдем должность в каком-нибудь ДОСААФе. Тебе, Василий, предстоит организовать областное патриотическое объединение. Силы там есть, но разрозненные. Надеюсь, про «Союз русских офицеров», «Свердловский антикоррупционный комитет», «Союз военнослужащих» и ещё про несколько подобных групп слышал? Вот и прекрасно, да, наверное, и людей некоторых хорошо знаешь. В Волгограде сорок три такие организации объединились в Конгресс патриотических сил, так что за опытом мы тебя туда командируем. А в Свердловске себе в помощь найдешь полковника из уголовного розыска Заботина, недавно с треском уволенного, как не прошедшего аттестацию.
- Думаю, не согласится. Он, поговаривали у нас в батальоне и полку, выпивоха, бабник, да и дорогой «Хаммер» у него не по заработку.
- Когда мы сбросим ему достоверную информацию о криминальных и коррупционных делах в области, он, предполагаю, присоединится к нам. Полковник не стал полицейским, потому что слишком близко подобрался к некоторым людям и их делишкам. А ещё про него я, Василий, скажу малоизвестными словами Линкольна: «Нет недостатков, нет и достоинств»... Заботин сыщик талантливый. Так что, товарищ майор, возвращайся в Свердловскую область. Но через Волгоград.
- Мне кажется, что по большому счету наша команда тоже зло. Ведь и мы, судя по вашим планам, действуем теми же методами, что и противник.
- Нет. Наша задача не мочить, а перевоспитывать, хотя кое-кого из нелюдей придется ликвидировать физически. Если бы все люди были правильными, то не переживали мы бы сейчас социальный кризис. Вот раскрою тебе одну нашу акцию, в которой завтра будет участвовать и твой родственник Михаил. Ей мы покажем полиции, прокуратуре и вообще правительству с президентом как надо решительно бороться с коррупцией. Ведь все эти властные структуры и об Асхате, и о том депутате в связке с зампрефекта хорошо информированы.
– Но всё же планы трудновыполнимые, даже и не верится в нарисованное вами будущее.
Куратор, немного подумав, ответил:
- В домике-музее Кирова, что в заполярном Кировске, я с юных лет запомнил плакат с цитатой Сергея Мироновича: «Гора только издалека кажется неприступной, а подойди к ней, начни взбираться – сам не заметишь, как окажешься на вершине». Вот и нам надо к нашей «горе» ежедневно приближаться.
- Понятно. Больше вопросов нет. Разрешите отбыть!