- Ох, чувствует моё сердце, что мои деточки не дадут матери спокойно умереть, -
увидев, что я собираюсь покинуть кухню, почти трагическим голосом, вдруг, заявляет моя мама и всем своим видом демонстрирует приглашение к беседе.
Кухня - не лучшее место для общения. Теснота и "поле", где царит неукоснительный авторитет по-старшинству: не так режешь, не так солишь, не так завариваешь... Не так..., не так..., не так...! И чтобы исключить вечные кухонные ссоры, в нашей семье существует правило: во время приготовления пищи, больше одного, в кухне не собираться. Но на сей раз мама выбрала кухню, чтобы поговорить со мной наедине. Чувствую, что ей хочется выговориться.
В последнее время она сама не своя. То тяжело вздыхает, то слезу украдкой смахнёт, а на все мои вопросы, в чём дело, только рукой отмахивается.
Но вот прелюдия окончена и я вся во внимании.
- Ладно, у вас, у девчат, не всё сложилось, як думалось. Ну, а за Ваську я хоть была спокойна. Порядочная семья, хорошая жена, добился хорошей должности. Уважаемый человек в районе. На доске почёта висит. И вот! На тебе! Сдурел на старости лет! На молодую потянуло!
Трагизм в голосе переливается в глубокое сожаление о крушении, как мама считает, счастливой эпохи в семейной жизни сына. Более двадцатилетний, благополучный брак моего брата рухнул в одночасье. И виной всему, конечно же что? Её Величество - Молодость! И почти, как в кино - комсомолка, активистка, спортсменка... И двадцать пять лет разницы в возрасте...
- Боже, опять двадцать пять! И сколько можно переливать из пустого в порожнее? Мамочка, дорогая, он уже сделал свой выбор. Назад не вернёшь. Оставь их в покое. Пусть живут себе..., - говорю я как можно спокойнее, но чувствую уже появление металла в голосе
- Да! Тебе вот хорошо говорить. Ты всю жизнь за мамочкой. А Василий? Бедный, бедный мой сыночек! Як хочешь, а я ось думаю поехать до ных. Там поживу, пока всё не утрясётся.
- Ох, и куда это мы собрались? Так они тебя там и ждут! А ты спросила, захочет ли она, чтобы ты у них жила. И ещё. Учти. Ты никогда не жила с невесткой. Тем более с молодой и озорной, - хочу я перевести наш разговор в шутку.
- Тебе всё смешно. А я ни жить, ни спать спокойно не можу. Боюсь я, як бы его инфаркт не схватил!
Мама подходит к буфету. Единственной старинной вещи из мебели, что осталась у нас после переезда в многоэтажку. Достаёт корвалол и пытается посчитать двадцать пять капель. Голос у неё дрожит, руки не слушаются. Подавая ей воду, я стараюсь её успокоить.
- И откуда ты это взяла, мама. Да наш Васька всегда отличался прекрасным здоровьем. Я, лично, не помню, чтобы он хоть один день лежал в больнице за всю свою жизнь. А ты? Ты вся уже душой истлела. Переживаешь. Давление. Подумай лучше о себе. Как бы тебя инфаркт не достал. Да и какие у тебя основания для беспокойства,а? - хочу я повернуть наш разговор к реальной действительности и без особых эмоций. Но мама стоит на своём.
- Ты же ничего не знаешь. А я там была и всё видела. Вин же полностью пустил себя в расход.
- В какой-такой расход, мама? Ты что такое придумала?
- Ну, конечно. Мать у вас всегда шось выдумляет. Що не скажу, то всё выходыть, шо мать ваша дура и брехуха. А он, подумать только, он же, як сдуру, бегнёй занялся. Худеет. На диетах. З самого ранку голодный гоняе по улицах. В самых трусах, босяка. Тьфу! Уже все соседи смеюца. А ещё?! А ещё накупил всякых там агрегатов. Таскае. И цэ всё в его-то возрасте. Он же не молодый хлопчик, а туда же. Од молодых не видстае... Боюсь, ох боюсь, що загоныть он себя. Сорвёт сердце.
- Ну так это же его проблемы, мама! Старый кобель увязался за молодой, извиняюсь, сучкой, а ты переживаешь. В конце концов, это его жизнь, - еле сдерживаю я себя от возмущения.
- Вот дождёсся, прыйдэ времья, дождёсся, как вырастут твои дети, то и посмотришь, заболит ли тогда твое сердце. Не даром, ох, не даром люды говорять, шо малые дети - малые заботы, а большие дети, то большие заботы.
Мама, скомкав краешек фартуха, подносит его к глазам.
Ну вот, уже и слёзы. Надо как-то разруливать ситуацию.
- И какое-такое горе у твоего сыночка? Мамочка, посмотри, как он счастлив. Да он весь преобразился, помолодел. Не то, что с бывшей жёнушкой, на шесть лет старшей его. Ты забыла, как она вечно его донимала. То не так одевается. То ведёт себя, как мальчик, несерьёзно. То не с теми дружит. Даже на футбол его не пускала.
- Дай Бог, шоб ты була така хозяйка, як вона. Не выйдет, бувало, з дому, пока усих не накормыть, напоить, поцилуе, заспокоить. А ця, що? А ця спыть до дванадцатой, а мужыки бовтаються по хати голодни, неухожэни, мов цуцыки.
- Ну так та его специально раскормила, чтобы старше выглядел. Стал с ней, как свинья. Разжирел. Он и женился на её вкусных борщах.
- Так-то, воно, так. Та всё вже позаду. Молодисть загула. Умчалась скорым поездом. Подумай только, скилько ему годков? А у ней ещё и маленькэ дытя. Когда ж любовью зайняться? Дитина не дае покоя. А я хоч за малым досмотрю.
- Ребёнок! Это же плод их большой любви! Она говорит, что это его сын.
- И откуда вона знае, од кого? Она ж была замижня, з мужем жила, як його родыла. А з нашим Васькой тайную любовь крутыла. А потом нашему, выжившему з розуму дураку, лапшу на вуха нависыла, що то его сын: и очи таки, и лобастый такый. А я скажу ось по-секрету. Вже так я приглядалася до малого. Со всякого-такого бока. Ничого, ну ни на йоту там ничого нашого нэма.
Знаем мы эти секреты. Всему свету по-привету, - подумала я, но промолчала.
- Мама, не трави себе душу. Вася его усыновил. Мальчишка носит его фамилию. Значит он - его сын.
- Да неужели я против? Да только малый его не любыть. И нэ прызнае його за батька. Там же дид його настраивае против Василя. Як залле очи, то кричыть на всю вулыцю, сволочь старая, щоб малый не называв его папой. "У тебя, - говорит - есть отец Пашка, молодой та гарный. А этот старый, пузатый дед тебе никто. А мать твоя -потаскуха." И всё в таком духе. Уже всэ село гудыть. И шо вин выграв? Побиг звидсы з молодою. Вид симьйи, вид позору. И шо выходыть? Старый дурак своим поганым языком плещэ и плещэ. Нияк не заспокоиться. Тэща-то за них, а тесть ни в какую. Нэ хочэ прымырытыся. Як прыйдэ, так и скандал. Живуть-то через дорогу. А Васька наш там один миж нымы. Ему нужна хоч якась-то поддержка. Ох, як трэба!!
- Ты же лучше меня знаешь, дорогая моя мамочка, что " шило в мешке не утаить". Всё равно люди узнают. Стоит ли обращать внимание? А у них любовь. Проверенная временем. Семь лет..."таемного кохання".
- Ой! Кохання...! Можэ и було, та сплыло. Вон, через забора, рядом з нымы живэ молодый инженер. Красавець. Видела, не раз видела я, як вона на нево засматривается. Аж кыпыть вся! Меня не проведёшь! Я жизнь прожила. - А Васька? А шо Васька. Хропэ! Пердыть! Харкаеться!... Просты, Господи, шо скажешь. Та од правды никуды нэ заховатыся.
- Не одговарюй. Поеду!
- Смотри, мама, сама. Тебе видней.
Поехала.
Поехала наша старушка-мамочка спасать своего пятидесятилетнего сыночка от любовного инфаркта.
Что скажешь?!
Мама...!
24 июля 2011г.