Семеныч вышел как обычно подышать воздухом вечерком на лавочку. Ноги опять болели. Небосклон уже начал покрываться красным оттенком. Солнце наполовину опустилось. Ветерок мягко шевелил листья березы, которую Семеныч посадил у калитки. Под ноги прибежала кошка Маруся. Завертелся со своим хвостом Кантик- маленький глупенький песик. Вдруг из - за поворота показалась женская фигура. Она шла усталым бабским шагом, когда до всего пофиг.
- Привет, Семеныч, - женщина опустила на землю огромный желтый пакет с надписью «магнит».
- Привет, Валентина, с работы?
- Да вот бегу своим спиногрызам ужин варить, поди, уже рты раскрыли, на кухне ждут.
- Как работа, стоит школа?
- Стоит, что ей делается, одна нервотрепка. Слушай, дед, пока я не забыла, ты бы пришел к нам выступит на Девятое мая перед девятиклассниками. Рассказал бы что, ответил на вопросы, мы тебе вопросы интересные подготовим
- Нет, - старик замотал головой, - изволь я не хожу по школам, одно время часто звали, да ребятня наглая, перебивают, не слушают, зачем глумиться надо мной. Разве они понимают, что война это не игрушка. Для них война это картинки да рассказы. А тогда дети с малолетства работали, скотину пасли, рыбу ловили, зерно молотили, потом его на подводах до города возили. Малолетних пацанов заставляли бревна таскать, когда коровник ставили, и никто на возраст не смотрел. Старик разволновался и глаза заслезились.
- Да ладно, дед, не ругайся, у нас девятый класс хороший, мы их в ежовых рукавицах держим.
Дед отвернулся и ничего не сказал.
- Ладно, Семеныч, ты сиди, я пойду, а про мою просьбу не забудь, я тебе официально приглашу
Зашумела береза, всматриваясь черными глазницами на стволе вслед уходившей Вальке. В сарае закукарекал петух.
Дед махнул рукой и остался сидеть, женщина пошла дальше, переваливаясь своими широкими бедрами. Несколько лет назад его и соседа Дмитрия Васильевича, как участников танкового движения, часто приглашали на разные мероприятия, в том числе и в школы. Но молодежь сильно отличалась от тех, что были лет десять или пятнадцать назад. В классах было шумно, дети мало что хотели слушать, скучающими глазами смотрели на стариков и с нетерпением ждали, когда уже можно пойти домой. Не цепляло детей ни съемки военной хроники, ни фотодокументы, доставленные местным музеем, совместно с которым проводились эти мероприятия. Дети шутили над фотографиями, особо наглые и циничные комментировали кинопленку, как комедию где полуголодные, измученные люди мечтали о мирной жизни. С тех пор оба стрика никуда не ходили выступать. Что надо о войне и в книгах найдут. Лишь Девятого мая выходили к местному памятнику возложить цветы и посмотреть концерт. А сегодня эта Валька призывала снова испытать нехорошие ощущения, навязалась, девка она прилипчивая. Не было печали….Теперь не отвяжется.
В одно утро Семеныч вынес курам корм и решил глянуть почтовый ящик газеты, доставлялись прессу ровно в среду. Почта работала исправно. Две малявки стояли у калитки
- Здрасти.
- И вам не хворать, вы чего? - старик уже и забыл про Вальку, с недели две она не давала о себе знать.
- Мы вам пригласительную принесли на праздник
- Семены принял красочную открытку, она приглашала выступить на концерте юбилею победы.
- Ой, нет, мои хорошие, не могу, передайте вашей учительнице, я не могу, здоровье не то.
- Ну, пожалуйтса, мы вас очень просим, ну как же мы без ветеранов
Дома Семеныч долго мучился: неудобно как - то вроде люди просят, да к тому же дети
Вечером опять пришла Валька принесла с десяток яиц для старухи, жена сырыми яйцами желудок лечила.
- Дед, ну ты про на мне забудь, отказа я не приму, вон сосед в вечернюю школу идет вступать, и ты не подведи
С вечера Семеныч приготовил праздничный пиджак, протер медали, прикупил в городе по случаю новые ботинки.
- Группа наша осталась небольшая,все молодые неопытные. – Старик рассказывал монотонно и протяжно. Не все слова было слышно внятно. В классе было душно, пришлось открыть окно, и мухи попеременно садились на нос или на руки. Кирилл несколько раз пытался достать телефон. Сегодня он удачно загрузил новую игру и теперь бы хотелось заняться ею, но классная училка подходила к нему и пыталась забрать телефон. Он не стал рисковать. Не сиделось.
- Нашего командира ранило в руку, но он даже не дал вида нам, что ему больно, не подпустил к себе с медика
- Он как киборг да? -Кирилл был зол и его раздражал вид старика Хотелось есть, неприятно тянуло в желудке. Глаза слипались. Он ляпнул то, что пришло на ум.
Староста Егоров угрожающе на него посмотрел
Кирилл показал Егорову кулак из- под парты.
- А водку вы пили там?
Старик растерялся посмотрел на учительницу.
- Да был немного, куда ж без этого, фронтовые сто грамм, - класс загудел. Сзади Кирилла кто – то ткнул в больно в спину. Колесова в своих очках показал ему страшные глаза
- Заткнись,- прошипела она, когда он обернулся.
- Ребята это вам сейчас весело, а тогда ваши ровесники видели голод, смерть, мучения ходили в обносках
- Да пофиг,- Кирилла понесло
После классного часа он проскользнул в дверях мимо классной училки. Иначе задержит его. Будет нудить. Все равно завтра достанется от нее. Еще матери пожалуется ну и пусть. Плевать. Домой Кирилл не пошел . Он обычно заходил сразу к тетке матери, пожилой инвалидке, обедал у нее
-Как там мать, не угробил еще ее этот садюга, что за ирод ей достался, бедня баба. Еще ты охломон.
- Жива, да что она с ним не разведется, давно бы мы уже уехали куда – нибудь,- Кирилл подвинул к себе тарелку.
- На словах тебе легко, а дом? Чать годами все наживала, кому достанется. Сейчас такая дороговизнь кругом. Любая мелочь денег стоит. От своего угла куда уйдешь?
Отец был больным местом Кирилла. Все и было из - за него. Отец часто приходил с работы под шафе и устраивал дома скандал. Он, бывший военный, работы в селе не было. Устроился на молочную ферму охранником за маленькие деньги, работу он свою считал унизительной : бидоны с молоком охранять. А другой работы не было: колхоз развалился, больших предприятий в селе нет. В город ехать, надо у кого- то жить. Надо квартиру снимать, это дорого. Вот отец и рвал и метал; мать всегда тряслась вечером. Если приходил трезвым, все было нормально, ужинали, расходились по своим комнатам, если пьяный, то ночь была бессонная. Отец не спал: входил и выходил из дома, кого- то ругал, кому - то угрожал. Мать несколько раз порывалась разойтись
- Шишь ты от меня избавишься, это ты меня в эту дыру притащила. Природа, воздух, лес. А работать негде? А? Жить не на хрен, жри теперь свою природу. Мать несколько раз пыталась уехать, но денег не было. Отец находил ее заначки отложенные Кириллу на одежду или учебники и пропивал.
Мать плакала, молчала. Кирилл прятался в своей комнате. Он не любил такое моменты, было жаль мать, и понятна была боль отца. Здоровый мужик в коровнике. Но люди как - то жили, работали, во что - то верили. В такие ночи он не высыпался и на уроках был вялым и раздраженным. Учителя его ругали. Мать старалась ему внушить, чтобы он не оговаривался, не грубил преподавателям. Кирилл становился еще злее, проделки его становились изощреннее, то окно разобьет, то чей – то портфель на крышу кинет, то сторожу очки спрячет. Так и длилась эта неприятная нить.
Семеныч покормил скотину, закрыл сарай. Уже темнело, старуха готовила ужин.
- Помогите, - сквозь сумерки слышались женские крики.
Семеныч вышел за калитку, пригляделся, за светом фонаря в темноте вырисовывалась женская растрепанная фигура, с ней рядом парнишка.
- Помогите. На улице стояла тишина, лишь скворцы хлопотно трещали под крышей, видно гнездо свили. Захаровна, соседка нискосок, крепкая старуха, высунула голову в калику. Что прошептала и, перекрестившись, захлопнула тяжелую деревянную дверь. Семеныч вышел дальше от ворот. Женщина бросилась к нему. Босиком, с оторванным рукавом, она не вписывалась в нежную тишину улицы. Она твердила
- Помогите, помогите, прошу вас. Парнишка дрожал и плакал
- Ты что дочка,- Семеныч, приглядевшись, узнал ее, она работала в сельской поликлинике. Глаза женщины были безумны от испуга.
-Да муж- гад - опять напился и за нож, когда только это кончится. Ноги женщины были ободранными и кровоточащими. На плече виднелись порезы. Видно успел зацепить. Семеныч завел ее во двор и выключил фонарь. Кирилл шмыгал носом, он заступился за мать и был брошен на стену. Голова болела. Нос распух. Страх и ненависть раздирали его. Пьяные возгласы слышались на улице
- Убью!- кричал крепкий мужской голос.
Залаяли собаки. Потом послышался звук милицейского уазика, видно, кто - то вызвал полицию. Старик со старухой были в растерянном положении. Было неприятно и беспокойно на душе, как будто подглядели в замочную скважину за чужой семьей..
- Меня защитить некому, вся родня в другом городе, уехать не могу, денег нет. Там хоть у меня братья, сестры. Думала и с мужем со временем обойдется, перетерплю все. Крилл только теперь при свете разглядел старика. Было стыдно. Старик тоже узнал его.
- Здесь у меня только двоюродная тетка, но она старенькая, чем поможет. Разговор шел долго. Кирилл уже уснул, а мать и старики сидели на кухне. Наутро Кирилл осторожно пробрался домой, отца не было, ушел на работу. Мальчик залез через окно, достал документы и все необходимое. Старик съездил в город, купил билет на поезд. Сосед Ильюшка по просьбе старухи Семеныча отвез Кирилла и мать на вокзал. Старики дали денег матери. Потом пришлет, не беда. В дорогу старуха положила им пирожков, дала термос с супом, яблоки, груши. Мать уже сидела в машине. Кирилл подошел к Семенычу и обнял его
- Простите меня, пожалуйста.. Машина повезла их на вокзал.