На небе хорошо

Зоя Кудрявцева
Иван  Данилыч просыпался  в семь, привычка чувствовать время  выработалась ещё с курсантских лет.  Скоро  проснётся Ванечка, для него есть в холодильнике вкусненькое:  молочная кашка с изюмом, сдобная  булочка, творожный сырок, кусочек колбаски. Данилыч купил их на все оставшиеся  деньги. Пенсия  через день, у него даже запас нынче имеется: макароны, хлеб, растительное масло, проживут, не привыкать.

Ванечка не хотел уходить к  родителям на дачу,  и Данилыч   не хотел  отпускать внука, своё маленькое  родное тёплое счастье, которое спит рядом с ним, закрывшись с головой одеялом. Не повезло внуку с родителями, Данилыч чувствовал перед ним вину, неспешно рассматривал семейный альбом, где всё хорошо и все ещё счастливы. 

  Сегодня они навестят бабушку Надю, Наденьку. Ванечка видел  бабушку  только на фотографии, вот она, смеющаяся  красавица!  Столько лет минуло, а  даже венок из одуванчиков  на головке  совсем не завял, жена  осталась прежней, нисколько не старится. У  неё сегодня день рождения.

  Ещё недавно,  если он не в рейсе,  вечером они шли в ресторан. Данилыч любил эти минуты ожидания праздника. Было  счастливое время, когда он надевал парадный белый  китель с золотыми шевронами капитана дальнего плавания, фуражку с  крабом. Наденька в такой вечер любовалась мужем: - До чего же ты, Данилыч, хорош, боюсь, уведёт тебя из ресторана  молоденькая красотка, ничего мне не оставит!

 Увела бы красотка, да Данилыч не уходил.Случались в портовых  городах у капитана краткие увлечения, но он всегда держал верный курс в родной  дом, где его ждали Наденька и Серёжка. Приятные воспоминания, сегодня с женой свидание,   нужен  чёрный китель. Белый китель и праздник из  его жизни ушли, да и придут ли?

 Так… надо привести себя в порядок, почистить мундир и туфли, впрочем, всё было в идеальном состоянии. Ванечка уже умылся, всё замечает: - Деда, у нас за дверью в коридорчике пакет с овощами, ты сваришь сегодня суп, я давно супа не ел!  Мамке  некогда готовить его, и не из чего.
 
Данилыч вздыхал,  кормил припасёнными лакомствами  внука, который жадно всё съедал. Как  в коридорчике оказался пакет с овощами - понятно. Вчера заезжал  проведать бывший старпом, ещё с китобойки дружили. Всем морским премудростям обучил Данилыч штурмана. Тот давно стал капитаном,  перешёл по возрасту  в лоцманы, но был при  морской службе - заводил в  порт белые океанские суда по узкому, ещё немцами прорытому каналу. Теперь это бывало редко, порт простаивал без работы.

 Издавна известно, что у моряков и рыбаков, или очень хорошие жёны, или наоборот - наказание господнее.  Старпому повезло с женой и детьми, беды их обошли. Они жили в деревне за городом, продукты свои. Маша,  жена старпома, старалась деликатно помочь Данилычу,  они заходили, тихо оставляли у порога капитанской двери продукты с огорода и вещи  Ванечке.

Их дети выросли, а вещи оставались, почти новые.  Это было, кстати, капитанской пенсии хватало только на продукты и оплату комнаты.  Ох, мало заработал капитан за долгие годы хождения в моря! Горькие воспоминания накатывали, как волна.

Пока Данилыч ходил месяцами в моря, пришли  без виз и таможенного досмотра  из  зарубежья  наркотики  со  СПИДом - страшная беда портового города. Они, как и море, брали  плату людьми, вчерашними школьниками. Беда в городе и в их квартире. Из неё пропадали вещи,   пропадали за дозу дури  его сын и невестка, девочка-красавица из хорошей интеллигентной семьи.

 Мама в обкоме работала, отец – директор крупного ремзавода, дома оба, дочь под надзором, да не уследили! Они с Наденькой тоже не уследили, как сын пристрастился к наркотикам, бросил институт, жену в дом привёл, тоже  наркоманку. Стало в доме  двое неработающих детей, которые хотели еды и кайфа.  Кормили, куда деваться, а на кайф деньги  они сами добывали. Из дома всегда что-нибудь пропадало, за наркоманами не уследишь. Трижды Данилыч и сваты  оплачивали лечение  у нарколога, но всё тщетно, дети  сами тонули, и родителей в горе топили.
   
 Читал, что  лечат на Тибете, жестоко и страшно, но лечат. Пристёгивают к столбу наручниками  с цепью, бросают на пол циновку, ставят парашу, дают хлеб и воду, пусть их ломает и корёжит, некому в монастыре  наркоманов жалеть. Сами выбрали  такую участь. Хоть умри, или вены перегрызи, но дозы никто не даст. Многие вылечивались, помня, через что прошли, но оставались при монастыре, страшно было возвращаться в родной дом. Все наркоманы знали истину « мак умеет ждать».  Будь деньги – не пожалел бы Серёгу и Диану, отвёз в таёжный тупик к Лыковым, или в другой медвежий угол, подальше от людей и цивилизации, где нужно выживать, а не колоться.

 Но деньги, что они собирали на домик у моря,  ушли на операцию Наденьки в Литве.  Врезал Данилыч замок, перенёс ценные вещи в свою комнату,  доверив  квартиру  детям. Месяц от жены в больнице  не отходил, спал в коридоре.  Врачи  спасли её сердце, жить бы Наденьке,  да дома ждал инфаркт. Дверь в закрытую комнату оказалась вырубленной, исчезли Серёга и Диана, с ними  все ценные вещи.

 Капитан жалел ни технику бытовую, ни драгоценности жены, а коллекцию морских ракушек, что  покупал во всех портах. Хотел сделать подарок школе, которую они с Наденькой закончили, да не успел, многое в жизни он не  успел.
Пронёсся смерч по семье капитана.  Был обыск, милиция искала в его доме  наркотики.
 
Серёга уже сидел, он  попался на  сбыте. К этому отец отнёсся спокойно,  знал, что сын плохо кончит,  дорога  наркоты ведёт в тюрьму, или могилу. Беспокоило здоровье  жены. Почти каждый день у подъезда стояла машина  скорой помощи. Соседи знали, к кому и почему приезжают врачи. Выдержало сердце Наденьки операцию, но не выдержало такого удара  от сына.
 
 Спасибо друзьям, они помогли с похоронами, старпом предложил пожить у него, места полно. Не хотелось Данилычу туда, где он недавно был счастлив, имел дом, жену и сына, а теперь у него никого  и ничего нет. Осталась мебель,  кое-что из вещей, семейный альбом с фотографиями. Пожил у друзей, собрался в родную деревню, там жила  сестра, работала фельдшером.

 Сборы недолги,  уехал, обустроив могилку жены. Больше его здесь ничто не держало. Про Серёгу он не думал,  не хотел знать ничего о нём, сына у него не было.
Хорошо и покойно в родительском доме, срубленным дедом. Боль медленно отступала, осталось выполнить последнюю просьбу Наденьки, захоронить её рядом с матерью  на сельском погосте, приготовить рядом место себе. Он это сделает. Уже четыре года в его квартире жили родичи старпома, перечисляли деньги на  книжку, должно хватить. Квартиру решил  продать, обустроить деревенский дом.

Данилыч хлопотал, много  нужно документов для перевоза тела, сложности оказались в другом. Юрист пояснила, что без согласия сына  квартиру продать нельзя, там есть его доля, а капитан ничего не знал о нём и  не хотел искать, сын стал далёким и чужим.
Серёга явился сам. Однажды осенним утром в дверь позвонили.

 Стоял в подъезде босой грязный бродяга в рваных шортах, девочка на руках заходилась  в плаче, мальчик   рядом. На ножках у него были… рваные носки вместо ботиночек. Перед Данилычем стоял  маленький  Серёга: те же голубые глаза,   волнистые русые волосы. Этой встречи капитан не ожидал. У него кольнуло сердце. Серёгу бы он выгнал, но дети… Неужели это его внуки?

- Папа, помоги, если сможешь! Нам больше некуда идти. Мы проходили мимо. Это Ванечка, и Наденька, твои внуки. Наденьке  плохо, нужно вызвать скорую. К  нам на дачу  врачи не ездят.
Бригада к ребёнку, который бился в судорогах, приехала скоро.
Врач осмотрела девочку, обратилась к Серёге: - Покажи руки! Ясно: наркоман со стажем! Мать тоже колется? У девочки абстиненция! Ты, папаша, знаешь, что это такое! Убивать таких родителей мало! Зачем вам дети?

Данилычу стало плохо: - У такой малышки абстиненция?
- Девочка врождённая наркоманка, она тяжело больна, мы забираем её в стационар. Жаль девочку!
Наденька умерла в инфекционной больнице,  отмучалась, отказали у малышки печень и почки. Маленький гробик схоронили рядом с родителями сватьи, так захотела Диана, она опять была беременна.

 Данилычу сын с невесткой представлялись страшным Молохом, древним  чудовищем, пожирающим своих родителей и детей. От них надо спасать Ванечку,  пусть они  живут подальше от людей, на даче сватов, там соблазнов меньше.
Серёжка дал согласие на  продажу квартиры, деньги ему нужны, у него большие долги, могут даже убить. Но деньги он не получит, Данилыч  знал, что всё на наркотики в  вену уйдёт.

 Отложил часть денег, Ванечке они пригодятся. Семье сына приобрёл квартиру  далеко в пригороде, оформив её на себя, чтобы продать и проколоть не смогли,  а себе нашёл  комнату в семейном  общежитии. Это был аварийный дом в центральном районе, рядом с портом. Некогда богатый и престижный  немецкий дом, с лепниной снаружи и внутри, высокими потолками, винтовой прогнившей лестницей   на чердак.  Лестница вела прямо в небо, которое было совсем близко,  проглядывало через дыры в съехавшей черепице.


  Дом  давно не ремонтировали, он стонал и вздыхал ночами, как умирающий больной. На стенах в лунном свете многие жильцы видели привидение, тень высокого человека в шляпе. Поговаривали, что  это старый хозяин обходил свой дом, скрипел  на верхних этажах рассохшимся паркетом, стонал в  каминных трубах. Все теперешние жители-бедолаги  понимали:  тяжко хозяину видеть свой разваливающийся дом. Хозяину –привидению тяжко, а  Данилычу  с Ванечкой теперь здесь  жить.

У  этого дома, как  и у него, всё было в прошлом. Когда он сюда приехал с вещами, поразил вид некогда богатого дома. Какой-то бедолага из жильцов  вывел на стене  краской из баллончика: « На небе хорошо…».
Квартира Данилыча  на первом этаже  считалась хорошей. Она была более ухоженной и просторной, даже туалет имелся. Украшала старое жильё лепнина на высоком  потолке, печка с цветным  немецким кафелем.  Высокое итальянское окно заложено до половины кирпичом. Кругом разор и нищета.

  Данилыч  стеснялся обидного унижения  теперешней бедностью. Стеснялся, что оказался в старом аварийном доме, поменяв на это убожество свою кооперативную квартиру в центре. Ему ещё  верилось, что начальство порта вспомнит о заслуженном капитане с дипломом Ллойда, всю жизнь и здоровье,  отдавшему морю. За столько лет работы в море, неужто, он не заработал  угла?  Большая квартира ему не нужна, он согласен на маленькую комнатку, пусть хоть на окраине города, где они  с Ванечкой заживут при удобствах.

 Но чудо не приходило. Прежде  богатый порт еле выживал при новых порядках. Опытный капитан с двумя высшими образованиями  не понимал теперешней рыночной экономики. Большие морозильные траулеры и базы продавались  по цене  металлолома. Новые хозяева  убирали   родной  триколор,  поднимался   чужой  флаг, уходило судно пасынком  в Польшу,  Индию, или вовсе  в металлолом « на иголки».

  Флот стране не нужен, дорого его содержать, дорого платить команде небольшие, по сравнению с заграницей, зарплаты,  а рыбу оказалось  дешевле  купить  за границей. Такая вот непонятная моряку  рыночная экономика.
Экипажи судов, элита  рыбного и  торгового флота,   спивались, кляли власть, которой они поначалу верили. С высоты эстакадного моста  видны ржавые суда, что недавно кормили  государство дешевой рыбой.

 А теперь  государству не нужна дешевая рыба, а морские ратаи, пахавшие тралами Атлантику и северные моря, оказались безработными. Одна работа: перед зданием администрации стоять с плакатами, требуя вернуть флот, но ничего не менялось, флота уже не было. И чем только правители думают – простому люду неведомо. Понятно, что, у них есть деньги, икра, рыба из Дании и Японии, раз такое натворили.

 Нарядный Ванечка с нарядным дедом, гордо шагал на автобусную остановку, попросил: - Деда, хочу на корабли посмотреть. Данилыч поставил его на парапет моста.  Порт, внизу…. Тоскливо стояли без работы,  виновато опустив головы, мощные  портовые краны, не сновали работяги - буксиры, в порту была непривычная тишина, словно в морге. Да это и был корабельный морг.  Ржавчина разъедала корпуса  судов. Их, как отслужившую старую  клячу, привязали на швартовы к  поржавевшим кнехтам, умирать у стенки родного порта. Тоска, хоть плачь!

Автобус остановился у  ворот. Данилыч бывал в странах, где кладбища зовут « Город мёртвых».  Раньше здесь рос лес, городские жители собирали  белые  и подосиновики, а теперь в лесу  большой город. Вдоль дорожки –  оградки и памятники, от улыбающихся с фотографий молоденьких девчонок и мальчишек горько на душе.
 Вон сколько свежих могил и памятников им,  умершим  до тридцати лет,  не на войне от руки врага, а добровольно,  от передозировки и СПИДа.

 Почему  им,  молодым и красивым, не жилось, не работалось, не любилось? Хотя капитан был атеистом, но роптал, укорил создателя: не по -  божески это. Так не положено на свете, чтобы постаревшие от горя родители хоронили своих молодых детей, убитых шприцом с наркотиками.

Данилыч знал, что Серёга и Диана  раньше его  придут в этот город, они уже в пути. Некому будет принести цветы на их могилки.
Ванечка хлопотал на могилке бабушки, собрал веточки и листья, поставил в банку  букетик ветреницы, её полно в лесу. У входа на кладбище  много красивых цветов в горшочках, но   стоят дорого, а у них нынче денежек нет.

Ванечка раскрошил кусочек хлеба для птичек, прижался к деду, сидящему на скамеечке             - Деда, а бабушка нас видит?
- Она знает, что мы пришли.
- Деда, а где бабушка?
- На небе, Ванечка!
- Ей там хорошо?
- На небе, Ванечка, всем хорошо!  Так и на  стенке нашего дома  написано!
Всё произошло очень скоро.

 Сергей и Диана болели    СПИДом. Диана умерла в инфекционной больнице  во время родов, ребенок не родился. Видно, страшно было  маленькому  выходить в этот жестокий мир, что ему приготовили  родители. Серёга  на месяц пережил Диану, он заживо  сгнил  на даче от гангрены, ему уже никто не мог помочь.

 Мать Дианы уехала на родину, даже на похоронах её  не было. Данилыч пережил и эти похороны, нужно держаться ради  Ванечки, у него  никого, кроме деда, не было на этом свете.
 
 Он перевёз останки жены в деревню, они с Ванечкой теперь там живут. Такая вот история жизни жильцов из соседнего подъезда нашего дома. Спаси Бог любую семью от такой напасти!