Алексей с трудом осиливает второй курс. Стипендию он не получает, но родители исправно высылают ему семьдесят рублей в месяц. Они гордятся тем, что сын учится в институте, поэтому нужно во что бы то ни стало удержаться, не вылететь из него.
Парню хотелось бы работать сталеваром или кузнецом, чтобы использовать силу своих развитых плеч, крутых бицепсов, и хорошо зарабатывать. Денег ему катастрофически не хватает, тяготит родительское: «Мы тебя учим…». Хочется быть самостоятельным.
По дому он не особенно скучает. Студенческая жизнь, в общем-то, нравится. Но первый экзамен весенней сессии он не сдал. Конечно, не он один, с кем не случается.
А ещё Алексей влюблён в неясный туманный образ и ждёт встречи с единственной девушкой, прекрасной и пока еще незнакомой. Кругом много девчонок, и парень знает, что некоторым он нравится. Но, наверное, он слишком серьёзно к этому всему относится. Поэтому и бродит один, пьянея от весны, белых ночей, запахов жасмина и сирени.
Второй экзамен оказался удачнее, Алексей получил «тройку». Здесь, по дороге из института, его перехватил сокурсник:
— Выручай! Пойдёшь за компанию. А там, если спешишь куда, можешь потом смываться.
Ну что ж, гулять так гулять. Ему всё равно время девать некуда.
Далеко идти не понадобилось. Леонид привёл его в их же студенческое общежитие на проспекте Стачек. Алексей знает этих девчат по стройотряду. Галина Назарова и Вера Петрова окончили третий курс, и сейчас у них производственная практика: они работают крановщицами в Северном речном порту.
Подружки словно их ждали, быстренько собрались, и они вчетвером отправились в парк качаться на качелях.
Алексею девчонки по душе: смешливые, не жеманные напомаженные куклы с выщипанными бровями, а естественные, с ними легко общаться. Но главное, он сам себе понравился: учтив, шутлив и остроумен. Всё шло здорово, пока их было четверо. Но неожиданно они оказались с Верой вдвоём. Кругом белая ночь и заросли жасминов. Ему стало крайне неловко.
Нужно что-то говорить, а во рту пересохло. Алексей знает, что Вера встречается с пятикурсником, фотография которого из года в год висит на стенде «Наши отличники». Он их часто видел вместе и уж никогда не примерял Веру к себе. Во-первых, по возрасту, во-вторых, она и не похожа на его идеал, девушку небесной красоты и точно такой же непорочности.
По неписаному закону в студенческой среде к занятым девчонкам приставать запрещается. Впрочем, он последнее время вроде бы не видел их вместе. Вот и повод для разговора:
— А где твой очкарик?
— Не знаю,— пожала плечами Вера.
— Как это, не знаю? — строго спросил Алексей.
— Может, над дипломом работает. Да я, право, и знать этого не хочу.
— Вот те раз! Ходили-ходили, и в разные стороны? Так не бывает! — нравоучительно начал Алексей.
— Бывает, Алёша. Можно тебя так называть? — жалобно спросила Вера. И ему вдруг стало жаль её, маленькую, с острыми плечиками.
— Хочешь, я приведу его, подлеца? А хочешь, морду ему набью! — понесло парня.
— Ты что!? — испугалась Вера,— да и не подлец он вовсе, просто засомневался. А это не возбраняется.
— Ну и что же теперь делать? — совсем уж некстати спросил Алексей.
— Если есть у тебя хоть секунда сомнения,
Уходи от меня, уходи…—
пропела девушка, прогоняя тонкими руками засомневавшегося ухажёра.
Оставшийся отрезок вечера они шутили и смеялись над своими шутками.
Когда в полночь проскочили через вахту, Вера шепнула Алексею:
— Ты ничего такого не думай, Алеша! Я ведь из-за Галины пошла гулять, за компанию.
— Вот здорово! А я из-за Леонида.
У Алексея словно груз с плеч свалился, так стало легко, безмятежно.
Только на другой день он почему-то еле дождался вечера, и ровно в шесть ноги понесли его на этаж, где жили девушки.
— Кавалеры приглашают дам в кино,— галантно расшаркался Алексей.
В дверях столкнулись с Вериным бывшим женихом. Тот смотрит на них, открыв рот. Девушка тоже встала как вкопанная. Алексей, неожиданно для себя, обнял её за талию, легко сдвинул с места и, уводя Веру, процедил замешкавшемуся поклоннику:
— Челюсть-то придержи!
Вера заразительно смеётся:
— Ты не находишь, что у меня потрясающий костюм?
Костюм действительно у неё умопомрачительный: брючный, из самой яркой, с диковинными птицами и цветами, жёсткой ткани, пиджачок без рукавов.
— Мама сшила. Фасон в каком-то зарубежном журнале присмотрела. Теперь, говорит, все питерские женихи — твои. Представляешь, в бабушкиной деревне старушки до сих пор Ленинград Питером зовут.
Алексей тоже рассказывает ей что-то из своего детства. Они даже в кино не пошли — бродили по улицам вечернего Ленинграда. Молодому человеку хочется в глухую деревню к добрым сим-патичным старушкам, где в маленьком озерке водятся рыбёшки, плавают утки с утятами, жужжат пчёлы в соседнем огороде.
Парень смотрит на девушку и не может насмотреться. Почему же он раньше не замечал, что она такая красивая? И голос как будто не слышал. Глухой был, что ли?
На третий день подвела погода — с утра идёт дождь. Они сидят у Веры в комнате и слушают пластинки. Она любит итальянскую эстраду и старинные романсы. И ему, оказывается, нравится то же самое, только раньше он как-то не задумывался о музыке.
Алексей уже понял, что потерял голову, но пока не говорит об этом. И рук не протягивает, за исключением того случая в дверях. А руки днём и ночью помнят тот момент, но он сопротивляется охватившему его чувству, опасаясь: вдруг всё рассыплется, если они заговорят о любви.
О почти дипломированном умнике они не вспоминают. Но если раньше все фотографии на стенде отличников были одинаковыми, то теперь физиономия соперника кажется ярче других, прямо-таки затмевает всех остальных. О, это умное благородное лицо! Так и хочется подрисовать на нём что-нибудь неприличное.
И вдруг! Бывший жених, Алексей его теперь узнает за километр, шагает с букетом к желанной двери на втором этаже. Парень растерялся, побежал почему-то к себе на шестой. В груди застучало часто и неровно. Да ведь он сам недавно предлагал Вере привести поганца, заставить его отвечать перед обиженной девушкой.
А может, обознался? Может, показалось?
Но ведь у того больше прав на Веру. Он-то, Алексей, всего неделю ходит вокруг неё, и они даже не целовались. Совсем уж невыносимо. До чего они там договорятся!? В конце концов, ещё неизвестно, кто здесь третий лишний!
Парень через три ступеньки понесся на второй этаж. Сжав кулаки и стиснув зубы, он толкнул дверь…
Вера сидит на кровати с ногами и вяжет. Букет красуется в литровой банке на столе, девушка сосредоточенно считает петли.
— Где он? — глухо спросил Алексей.
— Ушёл,— Вера подняла от вязанья глаза.
— Зачем припёрся? — шумно выдохнул парень.
— Предложение сделал. Беспокоится о том, как бы я не совершила глупости.
— А ты? — Алексей затаил дыхание.
— А я… я сказала, что выбираю тебя.
- А я стишок сочинил:
В самую милую, такую хорошую
Сердце мое влюбилось непрошенно...
Кому-то любовь, может быть, и мешает, но Алексею, наоборот. Он успешно сдал остальные экзамены, переэкзаменовку, устроился на пивозавод разнорабочим: переворачивает лопатой проращённый ячмень. Работа сдельная, его устраивает. Не станет же он позориться перед невестой хроническим безденежьем!
На старших курсах свадьбы как эпидемия. В их институте женитьба не только не возбраняется, но молодым ещё и комнатушки, давно запрещённые, но до сих пор сохранившиеся, выделяют. В них двух парней или девчонок не поселишь — две кровати не умещаются. В семейном случае, кроме кровати в комнатку входят тумбочка, стул и два чемодана.
Молодожёны, как в добрые былые времена, новоселье устроили в день свадьбы. И стены старого общежития на улице Перевозной наутро слышали их шёпот:
— У тебя до меня никого не было? — хотя и так ясно, что они оба новички в интимном плане.
— Нет, но у тебя ведь тоже…
Вере даже неловко: ей уже за двадцать, а она… ничего такого делать не умеет.
— Я, наверное, тебя ждала, поэтому и не было,— прячет глаза супруга.
— И не будет. Я тебя никому не отдам,— заверил её Алексей.