О театре времён Шекспира я не знаю практически ничего. Давно прочитанные новеллы Ю. Домбровского («Смуглая леди», «Вторая по качеству кровать», «Королевский рескрипт») не в счёт, тем более что они, как выяснилось, не претендуют на историческую достоверность. Домбровский замечателен другим.
В начале этой недели (декабрь 2010), удалось посмотреть лекции Алексея Бартошевича (канал «Культура», из серии ACADEMIA) «Шекспир – человек театра». Интересного в них много: и то, что великий драматург почти ничего не издавал из своих пьес, и даже не писал их для литературного издания; и то, что народ в театре смотрел спектакли стоя по 2,5 – 3 часа без перерыва; и то, что театр тех времён был чисто коммерческим, а тексты пьес тщательно охранялись владельцами до тех пор, пока спектакль пользовался популярностью. Не было ещё ни драматургии, как рода литературы, ни театральной критики.
Главное, на что обращает внимание Бартошевич - Шекспир писал свои сверхглубокие «пьесы» для толпы, для лондонского плебса. Точнее сказать: его спектакли не имели конкретного адресата; были среди публики и вельможи, и учёные, доктора и профессура. Иногда они покупали самые дорогие места прямо на сцене. Но не они приносили основные сборы шекспировской труппе «Глобуса». Театр в те времена не был элитарным видом искусства.
Поразительные выводы Бартошевича о том что, «Гамлет» и другие спектакли Шекспира воспринимались британцами практически одинаково (знатью и простолюдинами) подкреплены интересными примерами, пересказывать которые не имеет смысла, прежде всего потому, что Бартошевич замечательный лектор.
Читает он артистично, не без запинок и пауз, но проникновенно, чуть-чуть покачиваясь в такт речи, немного жестикулируя при этом руками с худыми и длинными пальцами. Всё в нём естественно, никакой наигранности; смотреть на него также приятно, как и слушать.
Меня зацепила главная мысль учёного: британский народ той эпохи был духовно сплочён; именно это и объясняет одинаковое восприятие «Гамлета», «Макбета», «Короля Лира» всеми слоями общества той эпохи. Театр был тем видом искусства, который отражал единство нации. Ни до, ни после такого единства уже не будет…
Показалось, что Бартошевич, тоскует по театру того времени, как безвозвратно потерянному для мира уникальному искусству. Искусству для народа и во имя народа.
А что же сейчас? Может ли хоть один вид искусства, хотя бы частично отражать духовное единение масс, современной толпы, что так бурно радуется спортивным успехам? Неужели на это претендует только современное кино, как самый массовый и доступный вид зрелища?
Для себя я не нашёл ответа. Да и зачем искусству отражать то, чего нет.