Долго. Мучительно долго искал я заглавную, а по сути – главную фразу к первой книге своей, которую вынянчил, казалось всей предшествующей и сознательной жизнью.
Я Высоцким болею – под этим подписались бы тысячи и тысячи тех, кто открыл для себя Владимира Высоцкого, его мир, его гений. И одним из этих миллионов был я.
Забайкалье, Бурятия, Тугнуй в системе координат моего восприятия мира – центр вселенной.
Когда осенью 1968 года немногочисленное семейство наше переехало из забытого Богом края в тугнуйских степях - крохотного социалистического хозяйства «Эрдэм», в рабочий посёлок Заиграево, я ещё не знал, что переезд этот станет для меня некой отправной точкой отсчёта иного - нового времени. Времени до краёв заполненного Высоцким, духовно растворившегося в нём посредством какого-то невероятного, немыслимого, необъяснимого чуда закрученного в хрупкие магнитофонные ленты и явившего мне совершенно иное ощущение мира – новую явь.
Заиграево. Первый магнитофон. Гитара на которой виртуозно играл Володя Мальцев – мой дядя, брат матери, (старше меня всего-то на семь лет), успевший к 16-ти годам сбежать из дому на строительство какого-то курорта в Ямаровке, к 17-ти жениться, а в 18 заставивший поменять привычное место жительства наше, и переехать – перевернули всё моё представление о мире. Напрочь!
Володя Мальцев, с тех пор и навсегда, останется для меня одним из немногих, самых непререкаемых и абсолютных авторитетов, открывших мне весь этот неохватный и месте с тем захватывающий мир - мир музыки, песен и книг, мир поэзии и искусства, мир Высоцкого. Не просто мир, а иное пространство, иное время, иную суть.
«Спасите наши души, мы бредим от удушья! Спасите наши души! Спешите к нам!» - стонал магнитофон, щемило сердце, бил набат в уши, вскипала кровь в унисон с голосом, обрушивающимся на нас с раскалённых динамиков так, что взлетала душа до небес, а возвращаясь не отпускала уже, и неотвратимо влекла.
«Толя уйди ты от магнитофона в конце-то концов! Пять часов не отходишь. Сколько же можно…»
«Э-э, сестрёнка – ничего-то ты, не понимаешь!» - вступился за меня Володя - «Правильный пацан растёт – настоящее чует. Ты, Толян, после школы приходи ко мне. Я у Шмировоза Васьки, Высокого подрежу. Всего! Себе перепишем и послушаем заодно, да и на гитаре тебя поучу. Не дрейфь – освоим! И со Шмировозом познакомлю. У него на обеих руках правда вместо кистей культи – отморозил по пьянке, но человек он – каких поискать. Душа – нараспашку! Книг таких, как у него Толя, – не купить. Васька - друг мой . А друг – это братец ты мой, отдельная тема. А магнитофон мы тебе, сварганим и перепишем туда, всё, что только есть. Обещаю!»
Обещание Володя выполнил и на гитаре научил и магнитофон мне вскорости купили и коллекцию Васи Шмировоза перекатали-таки, один в один, и стал я в Заиграево одним из самых яростных фанатов и знатоков Высоцкого к 12-то годам, а в 13 и сам сочинять стал украдкой и Высоцкого петь.
К 14 годам я и кличку соответствующую заработал себе - «Высоцкий», наряду с другой не менее почётной - «профессор».
С подачи дяди и Васи Шмировоза я помешался на книгах
Читал запоем всё подряд, без удержу и без разбору: от Киплинга и Уэлса, до Жюль Верна и Конан Дойля, а Джек Лондон так и остался любимым моим писателем с детских лет. Лет с 15 переключился я основательно на Есенина и Пастернака, Гёте и Шекспира, а любимым поэтом как ни странно после Высоцкого стал Маяковский, слава Богу в библиотеке Васи Шмировоза плохих книг не водилось, а со временем и собственный вкус сформировался, а там и более основательная проза и поэзия пошла под опосредованным влиянием Высоцкого. Будь, то Брехт или Гоголь, Достоевский или Зощенко, Булгаков или Свифт. Даже Чехов и Пушкин шли теперь от Высоцкого и только через него. Иначе не шло. Словно бы некий цензор фильтровал в подсознании моём до поры поступающий поток информации только в одном направлении. В направлении к кумиру. Хотелось, хотя бы и опосредовано, к примеру, через литературные произведения, прикоснуться к Высоцкому. Ведь и Высоцкий касался творчества этих же самых авторов в фильмах ли, в спектаклях ли, или вообще в жизни. И если, скажем, становилось известно, о том, что предпочтения свои Высоцкий отдаёт Гоголю и Свифту то, несомненно, ничего не могло уже остановить от приобретения книг этих авторов в личную библиотеку. Несмотря на то, что само творчество некоторых из авторов лёгших в основу этой библиотеки откровенно, не цепляли, а наоборот – вызывали недоумение и вопросы. Всё равно книги эти навечно прописывались в библиотеке и, как показало время – не напрасно. Они были востребованы потом, позже.
Так постепенно поменялось пространство и время вокруг меня, раздвинувшись до бесконечности и погрузив с головой в новый мир: с театрами и кино; музыкой и поэзией; перипетиями судеб и историй; реалий и образов, которые начитали жить в моём воображении, сами по себе, по своим собственным законам и правилам, обрекая на обретение своего собственного творческого опыта и обретение своего собственного я.
Собирая всё, что можно было найти по Высоцкому в то время – от небольших заметочек в газетах и журналах, до ссылочек в редких книгах по искусству, мы одновременно знакомились и с нашими выдающимися современниками – поэтами: от Андрея Вознесенского до Иосифа Бродского; бардами: от Булата Окуджавы до Александра Галича писателями: от Василия Шукшина до Василия Аксёнова, режиссёрами: от Юрия Любимова до Анатолия Эфроса, кинорежиссёрами: от Станислава Говорухина до Андрея Тарковского; артистами: от Леонида Енгибарова до Михаила Барышникова; друзьями: Высоцкого от Михаила Шемякина до Всеволода Адулова, родственниками: от Никиты Высоцкого до Марины Влади.
Покойный ныне Вася Шмировоз, помогая во всём, как-то сказал с грустью: «Знаешь, завидую я тебе Толя, белой завистью, ты и на гитаре можешь и вообще…»
«Чего вообще?» - спрашиваю « И во-о-ще…завидую! Понимаешь!» - на грузинский манер не очень весело произнёс Вася проведя культей своей по струнам видавшей виды гитары. Так и остался он в памяти моей непревзойдённым коллекционером и книгочеем и балагуром – уникумом сродни героям Шукщина – искренним и светлым.
Весь последующий опыт показал, что по беззаветной преданности и любви к Высоцкому, эрудиции, абсолютного чутья и таланта в вопросах высоцкознания, под стать Шмировозу сегодня, пожалуй, только два человека - Марлена Зимна в Польше и Гуров Юрий Васильевич в Новосибирске, во всяком случае из, тех кого знаю я лично. Не умаляя ничуть заслуг и личных качеств многих других. Просто и Гуров и Зимна положили на алтарь высоцковедения целиком судьбы свои и кто знает их согласятся со мною не споря. Поэтому-то я и говорю здесь о них, как об уникумах.
Я бы мог написать о них книгу, как и Юрии Львовиче Тырине и о изумительном коллекционере Даниленко Андрее из Новосибирска, но предисловие моё всё-таки о другом. О том , что следуя за Высоцким любой из нас попадает в мир в котором никак не удастся уйти от встреч с такими людьми как Гуров и Зимна, Марк Цыбульский и Григорий Симаков, Юрий Тырин и Лёва Черняк, Андрей Крылов и Лариса Симакова….В том-то всё и дело, что Высоцкий и ныне, как и раньше продолжает вести за собой, на отзвук камертона своей души, в созвучии с которой живут только люди определённой когорты. Личности. Встреча с которыми дорого стоит, не говоря уже о настоящей дружбе.
Высоцкий, так или иначе и подвиг меня, к собственным творческим поискам и дерзновенным пробами собственных сил на ниве сочинительства, приведшее к испытанию нового яркого и будоражащего чувства – вдохновения!
Я заболел этим, как когда-то Высоцким и болею до сих пор.
К окончанию института в загашнике моём ворох стихов и песен, всевозможных прозаических опытов на добрую книгу и целая жизнь впереди. Вагон времени! Успеем! И по жить, и по петь! Всё пошло прахом 25.07 80г. Умер Высоцкий.
Всё казавшее ещё вчера важным, стало ничтожным. Никаким. Всё рассыпалось и погасло. Полетели к чертям собачим, в Тар-тарары и благостный наив, и восторженность, и само мироздание. Осталось одно – горе. Горе во всю страну, во всю вселенную, в пространство бесконечно-одинокой и неизбывной души, которая в мановение ока осиротела, застыла, скукожилась от случившейся в одночасье катастрофы. Горе, как чёрная дыра поглотило меня целиком – не выбраться. Я впервые плакал о человеке, с которым не был знаком.
Евгений Евтушенко сплавляясь из Монголии по притоку Селенги привёз эту горькую и скорбную весть в приграничный городок. Не верить - оснований не было, а размещённый в «Советской Культуре» некролог перечеркнул и остатки надежд.
Нет не слух! И всё рухнуло враз!
Вагон времени? Успеем? Стихи? О чём? Зачем? Вопросы. Вопросы. До безысходности. До бесконечности.
Из дыры вытаскивали песни – песни Высоцкого, которые пришли после его ухода, приобретя новые краски и другие смысловые оттенки. Захотелось переслушать всё. Пошли публикации. Появились пластинки и новые записи, о которых мало кто знал. Хотелось знать больше, собрать всё. Снова хотелось жить и писать.
Новосибирск, куда я распределился после института в 1980 году, предоставил возможность безраздельного погружения в тему Высоцкого на определённый срок с первоклассными библиотеками, истеблишментом Академгородка, коллекционерами, высоцковедами, и биографами, которых предстояло найти.
Параллельно с поисками я писал роман о Владимире Высоцком «Предтеча» и находил в этом отдохновение, писал стихи, пел. Пел уже и своё и Высоцкого и пришёл неожиданно к тому, что именно я должен поставить памятник Высоцкому в Новосибирске. От идеи этой кружилась голова, сбоило сердце, как от неожиданно снизошедшего вдохновения и бросало в пот от возможного фиаско – не дай Бог не выйдет!
Жена и мать надо отдать им должно почти в унисон сказали: - « А кто, если не ты?» Преклоняю голову перед их мужеством и добрыми сердцами. Хлебнули они со мной. Семь лет ушло, прежде чем 25. 07.2005 г., состоялась торжественная церемония открытия памятника Высоцкому в центре Новосибирска - ровно к 25-летию со дня смерти народного поэта России. Об одном я жалел в этот день. Что не было рядом со мной моего дяди - Владимира Николаевича Мальцева, да горячо любимой мамы - Черновой Надежды Николаевны, не дожившей полгода до этого знаменательного события. «Россия помянула Высоцкого» - написала одна из центральных газет, по поводу установки памятника Высоцкому в Новосибирске и я понял, что мы и есть Россия!
С тех пор минуло очередные пять лет и я решился не без помощи друзей и близких, вынести на суд читателя первую свою книгу стихов «Я Высоцким болею», написанную во многом под влиянием творчества Владимира Высоцкого и написанную во многом как память о нём.
Но в ней, конечно же отражена и моя жизнь, мои чаяния и эмоции, моё мировоззрение и метафизика моей души.
Листая и перелистывая страницы этой книги я хочу поблагодарить судьбу за дружбу и радость встреч с интересными, известными и выдающимися людьми такими как: Михаил Шемякин и Никита Высоцкий; Юрий Гуров и Николай Шипилов; Александр Городницкий и Юлий Ким; Михаил Касьянов и Иван Стариков; Александр Таратынов и Геннадий Парамонов; Александр Карелин и Леонид Жаботинский; Юрий Кукин, и Вадим Егоров; Игорь Волк и Александр Матяж; Константин Тарасов и Сергей Матвеенко; Илья Рубинштейн и Марлена Зимна; Вениамин Смехов и Александр Филиппенко; Владимир Асмолов и Андрей Климнюк; Юрий Тырин и Лев Черняк; Сергей Трахимёнок и Александр Сысоев; Александром Раппопорт и Светлана Воропаева; Алексей Широких и Николай Васильев; Вадим Джулаев (Южный) и Сергей Родыгин; Тимур Гордеев и Галина Романова; Виталий Гасаев и Галина Хомчик; Александр Владыкин и Андрей Баган; Андрей Крылов и Виктор Забашта; Сергей Калинин и Николай Романов; Владимир Дегтярёв и Юрий Шатин; Андрей Сурков и Виктор Евстропов; Владимир Богачёв и Анатолий Смеловский; Владимир Леонтьев и Мария Халина; Роман Сильверсов и Юрий Шевцов; Герман Безносов и Анатолий Бурштейн; Анатолий Бондарев и Николай Красников; Михаил Шабалин и Виктор Голле; Эмилия Францевна Рымша всех и не перечислить
В книге нет хронологии, есть только внутренний ритм дат и чисел в привязке к Высоцкому и к позиции автора, которая проста: «По совести, по-русски, по-мужски!»
На этом и построена книга. Какая она? Судить Вам. От себя скажу – она честная. Она обо мне и о Высоцком. Она о моих друзьях и близких. Она о стране, в которой живу, она о мире, что вокруг нас, она о том, что болит и волнует меня и надеюсь Вас