Антон сидел на скамейке на одной из старых станций московского метро и глядел на проходящие мимо поезда. Нарастающий грохот иногда оглушал его, и тогда с каким-то первобытным страхом хотелось бежать, куда глаза глядят, подальше из этого подземного мира...
Он довольно часто, когда на душе было плохо, садился на поезд, не важно какой и не важно в каком направлении, и ехал бездумно, словно спасаясь от этого «плохо». Здесь, под землей, все было как-то проще, может, потому, что люди были более напряжены из-за неизвестности, а, может, потому что давящая сверху громада земли заглушала живущую в душе боль. Когда он иногда задумывался над этой громадой, то странное чувство просыпалось в душе – что вот сейчас она вдруг обрушится и все погребет под собой, и тогда где-то в уголке души вспыхивала яркой искрой паника, но он гасил ее, потому что в последнее время очень часто хотел, чтобы эта громада действительно обрушилась. Тогда, думал он, все стало бы проще, гораздо проще. А, точнее, ничего бы уже тогда не было сложным.
Мимо прошли две смеющиеся девушки, оглядев Антона с недоумением: с их точки зрения, молодой и красивый парень просто не мог вот так одиноко сидеть и пялиться в одну точку, словно старая бабка. Рядом на скамейку присел солидный мужчина с букетом красных роз. Он улыбался, ему было хорошо, и, видимо, совершенно не хотелось, как Антону, чтобы земля обрушилась на станцию, по крайней мере, до приезда той, которой предназначались розы. Антон опять подумал, какие все-таки разные люди и их желания – непредсказуемо разные, и какой надо обладать мудростью, чтобы этими разными людьми и желаниями управлять сверху.
Видимо, скоро придется уходить, сколько можно сидеть неизвестно где и неизвестно зачем? Ну, вот сейчас пропустит еще один поезд, встанет и поедет на следующем. Вдалеке уже слышался приближающийся грохот, когда прозвучало объявление, что на прибывающий поезд посадки нет, и просьбу отойти от края платформы. Поезд подходил к станции, замедляя ход. Он действительно был пустой и даже на вид какой-то необитаемый. Скрипнув и дернувшись, остановился. Антон сидел и смотрел сквозь арку на вагон, который остановился напротив него, и на закрытые двери.
Вдруг в стекле вагона появилась рука с растопыренными пальцами. Она прижалась к стеклу, словно пытаясь за него ухватиться, но соскользнула, и вслед за нею возникло бледное лицо с растрепавшимися волосами. Антон как-то напрягся и непроизвольно вскочил. Это, несомненно, была женщина. Боже, какое страшное лицо! Оно все поднималось, поднималось, она вставала в полный рост. Ее теперь было видно – одета в какое-то черное рубище, глаза бездумно блуждают по платформе, ничего не видя, руки прижаты к стеклу, волосы свисают паклей, длинной-длинной бесконечной… Поезд дернулся перед тем, как поехать, женщина потеряла равновесие и исчезла, видимо упав туда, откуда и появилась. И тут Антон отчетливо увидел на стекле темный след, словно размазанная краска… Он невольно вздрогнул, а поезд, дернувшись еще раз, набрал скорость и исчез со станции, оставив шлейф удаляющегося грохота. Антон так и стоял, словно оцепенев. Он очнулся, оттого, что мужчина с розами озадаченно трепал его по плечу и повторял: «Эй, парень, что это с тобой, ты в порядке?..» Антон поглядел на него диким взглядом и спросил:
- Вы сейчас ничего не видели?
- А, собственно… Я видел, как ты вскочил и остановился как вкопанный, - улыбнулся мужчина, - у тебя, наверно, тяжелый день? Девушка не пришла?
- Да нет…- Антон все тем же безумным взглядом смотрел в лицо, улыбавшееся ему – обычный человек без склонности к фантазиям, простой, до страшного обычный человек… - женщина… там, в поезде… Вы не видели?
- Слушай, парень, в каждом поезде много женщин…- подозрительно проговорил мужчина, в его глазах четко угадывалось предположение по поводу Антона: "наркоман?", которое потихоньку теряло свою вопросительную интонацию.
- Нет, в этом, на который не было посадки… Вы не видели? Там кровь на стекле… - тут Антон неожиданно понял, что мелет какую-то чушь и лицо этого простого человека становится испуганным – а не сумасшедший ли этот парень, которого он участливо схватил за рукав кожаной куртки. Антон вырвался, - пустите меня!
Он рванулся, хотя его никто не держал и бросился в дальний конец платформы, туда, где обычно останавливается первый вагон.
С прибывшего следующего поезда, обычного - шумного и живого, сошла женщина в красивом синем платье. Она игриво подошла сзади к человеку с цветами, продолжавшему в недоумении смотреть вслед этому странному парню, и осторожно прикрыла его глаза своими нежными пальцами с красным ярким маникюром. «Ира… - сразу угадал он, - как же долго тебя не было!» Странный парень моментально вылетел у него из головы. Впереди открывалась полная радостных перспектив жизнь…
Антон с безумными глазами ворвался в застекленное царство диспетчеров…
- Парень, - усталым голосом сказала пожилая женщина с такими же усталыми, как и голос, глазами и кожей на лице, - последние 2 часа здесь не было поезда, на который не было посадки!
- Как, ну вы же сами объявили! – стараясь держать себя в руках, закричал Антон.
Она покачала головой.
- Студент?
- Ну и что? – крикнул Антон.
- Совсем заучился, рехнулся что ли? – женщина наступала, - иди-иди отсюда. Будешь орать – милицию позову.
- Но там женщина, она вся в крови, ей же помощь нужна, как вы не понимаете? – продолжал кричать он.
- Показалось тебе, говорю же, заучился, ишь, чего выдумал! Женщина в крови! А как могла быть женщина, если поезда не было! Иди парень, проспись… - миролюбиво предложила она…
Антон шел по улице и ничего не видел перед собой, кроме этого страшного лица в стекле необитаемого поезда, которого не было. Мелькнула мысль, что он сходит с ума, но исчезла – ведь он не пил никогда и всегда отказывался даже от самых слабых наркотиков, предлагаемых друзьями. Что же это было – сон, мираж, явь…
Он шел мимо какой-то церквушки, рядом со входом в которую стояла старушка. Она была сухонькая, сморщенная, и платок, словно капюшон капуцина, покрывал седую голову. Несколько прядок выбилось из-под платка и торчало, словно выцветшая осенняя травка, наружу. Антон выгреб из кармана все деньги, какие были, и высыпал в маленькую ладонь.
- Помолитесь об одной умершей сегодня, пожалуйста, - попросил он.
Старушка подняла голову:
- А как звать-то ее? – почти ласково спросила она.
Антон взглянул в бледно-синие выцветшие льдинки ее глаз, окруженных морщинами, и, более ничего не сказав, пошел прочь… Старушка в недоумении смотрела ему вслед.
*****
- Эй, ты, просыпайся, приехали! – брезгливо морщась, пожилой обходник вагонов в веселом оранжевом жилете, ткнул палкой в груду черных лохмотьев, лежащих в полном бездвижьи на сиденье, - и как пробралась, непонятно!
Но лохмотья не шевелились. Обходник ткнул еще раз, а потом потянул на себя. Одежда раскрылась, словно цветок, сначала с сиденья вниз откинулась рука – тонкая и нежная, а затем его взгляду открылось бледное лицо с закрытыми глазами. Спутанные каштановые волосы разметались вокруг этого лица, и отдельные пряди были словно склеены застывшей кровью. Обходник охнул и перекрестился – девушке было на вид лет 18-20, и она была очень красива, но неестественно бледна и неподвижна… Он почему-то сразу понял, что она мертва.
- Эк тебя угораздило, - только и сумел прошептать старик и вдруг заплакал, сам не понимая отчего.