Из цикла Москва «Двадцать Одиннадцать».
Москва. Центр. Июнь. Послеполуденная жара.
Кажется, что ничто и никто не может спасти от этой проклятой жары. Ветра нет. Старые особняки и новоделы* нулевых* стоят в одном строю. В этом строю все равны. И не беда, что я родился в 1812 году, а ты – в 2011, это неважно. Здесь все равны.
На улицах центра от Патриарших* до Никитских ворот* тихо и почти безлюдно. Иногда промелькнет спешащий с соседней стройки в магазин гастарбайтер в спецовке или офисный работник, не спеша бредущий на ланч. Туристы в этом месте старой Москвы почти не бывают. Да и зачем? Ведь неподалеку – Тверская, манящая вывесками всевозможных бутиков, а ещё серебряным звоном ножей и вилок в ресторанах и ресторанчиках, Красная площадь, со своими фирменными развлечениями – Гумом, да фотографированием на фоне Спасской башни, Мавзолея или Собора Василия Блаженного. Да мало ли…
В воздухе нарастает какое-то напряжение, смутная тревога. Старые липы в нашем переулке чуть нагнули свои стриженные на модный манер ветки, ни один листок на них не шевелится.
И вдруг - что-то произошло. Сразу никто ничего не понял. Вдруг стемнело. Издали послышался какой-то гул, шум, что-то непривычное для уха. Захлопали закрывающиеся окна.
Дождь.
Крупные капли, сначала редко, потом чаще, потом – сплошной стеной ливня.
Шок.
Грохот. Вспышка белого света со стороны Храма «Большое Вознесение»*.
Гроза.
Шум дождя, перемежающийся грохотом. Вспышки. Оглушительные и яркие.
Еще пять минут и все кончено. Дождь стих. Так же внезапно, как и начался.
Ветра нет.
Маленькое чудо.
Влажный воздух наполнен густым и сладким ароматом цветущей липы, совсем незаметным до грозы и почти неощущаемым. Кажется, что лужи в нашем переулке до краёв наполнились настоем липового цвета, липовым чаем. Пыльца от лип повсюду: на тротуарах, на дороге, в лужах. На асфальте царит рыжий цвет. Цвет липы. Цвет московского июня. Цвет лета.
Москва. Центр. Июнь. После дождя.
новоделы* - новодел, имеется в виду здание, возведенное на месте старого, снесённого, но имеющие внешний облик, напоминающий своего предшественника;
нулевых* - имеются в виду первые годы 21-го столетия;
Патриарших* - Патриаршие пруды, уголок старой Москвы. Когда-то на этом месте располагалось Козье болото. По одной из версий, Козьим это болото называлось от находившегося поблизости Козьего двора, с которого отправлялась шерсть к царскому и патриаршему дворам. В начале XVII века это место для своей резиденции выбрал Патриарх Гермоген и на месте болота появилась Патриаршая Слобода. В 1683—1684 годах Патриарх Иоаким для осушения болот и разведения рыбы к патриаршему столу распорядился вырыть три пруда. Такие пруды или рыбные садки были вырыты в нескольких местах Москвы: на Пресне, в Пресненских прудах, разводили дорогие сорта рыбы, на Козьем болоте — более дешевые, для ежедневного обихода. От этих трёх прудов Патриаршей слободы появилось название Трехпрудного переулка, в старину называвшегося «Три прудка». С упадком Патриаршей слободы, связанным с отменой патриаршества, пруды были заброшены и местность вновь заболотилась. И только в первой половине XIX века их зарыли, оставив один-единственный декоративный пруд, и разбили вокруг него сквер. В XIX—начале XX этот сквер назывался «Бульвар Патриаршего пруда».
Никитских ворот* - Никитские ворота, площадь Никитских ворот, площадь расположена на пересечении Бульварного кольца и Большой Никитской улицы.Название площади, а также примыкающего бульвара и улиц, происходит от Никитских ворот, которые были одними из 11 проезжих ворот Белого города. В свою очередь, Никитские ворота получили название от Никитского монастыря, основанного в 1582 году Никитой Захарьиным — отцом патриарха Филарета и дедом царя Михаила Фёдоровича.
Храма «Большое Вознесение»* - «Большое Вознесение»* - один из московских храмов. В старой трапезной храма 18 февраля (2 марта) 1831 состоялось венчание поэта Александра Пушкина с Натальей Гончаровой.