предыдущая глава: http://www.proza.ru/2011/06/11/308
– Вон ещё одна синеухая тварь! – раздался чей-то крик, полный необузданной злобы. – Бей её!
Мысль о том, что следовало обойти стороной эту площадь, была слишком запоздалой. И теперь красноухий тип с кривыми, торчащими в стороны передними зубами показывал на Уль-И пальцем, а в глазах у него не было ничего, кроме тупой агрессии и ненависти.
Красноухие налетали на синеухих и вырывали у них из рук плакаты с надписями «Свободу Чор-Йану Ланно», «Нет увольнениям» и «Мы – не убийцы», с которыми те вышли на площадь Акоа, чтобы выразить протест. Загадочные убийства продолжались, а полиция до сих пор не могла поймать тех, кто их совершал. Но за два дня до этой демонстрации она арестовала синеухого Чор-Йану Ланно, пропустившего курс инъекций RX, по обвинению в убийстве красноухой девочки.
– Им нужен козёл отпущения, – сказал Ланно в коротком утреннем новостном сюжете. – У них нет прямых улик, что это совершил именно я, но те факты, что я пропустил один-единственный курс уколов и что девочка жила со мной по соседству, для них уже, видимо, достаточное доказательство.
Ланно был законопослушным гражданином, никогда ранее не привлекавшимся к ответственности, учился в докторантуре и работал над диссертацией по филологии. И всё же нашлись среди синеухих те, кто ему не верил, искренне считая его монстром и убийцей, но те, кто вышел на площадь Акоа, были убеждены в невиновности Ланно. А ещё среди них были те, кто недавно потерял работу; конечно, в качестве причины увольнения цвет ушей не значился, но всем было ясно, что их уволили именно за это.
Холодным осенним утром они собрались на площади, чтобы выразить мирный протест, но навстречу им вышла толпа агрессивно настроенных красноухих, вооружённых деревянными битами, цепями, кирпичами, бутылками с отбитым дном и ножами. И мирный протест обернулся кровавым столкновением.
Уль-И шла пошла пешком, чтобы успокоиться. Дыша холодным, пахнущим сыростью и тоской воздухом, она отмахивалась от назойливо маячащей перед её мысленным взглядом картины: Ло-Ир сидел рядом с Э-Ар и нежно держал её за руку. Нет, не лез целоваться, не обнимал за талию или иные места, но в его взгляде было что-то такое, отчего по сердцу Уль-И словно царапнули когтями. В животе пульсировал болезненный ком, горло сжимала горечь недоумения: что это могло значить? Ло-Ир, с которым они были вместе уже два года, мог «запасть» на замужнюю женщину, к тому же ждущую ребёнка от своего мужа?.. – такое допущение было чересчур нелепым, чтобы уложиться у неё в голове. Оно и не укладывалось, своими острыми углами раня её душу.
Слишком глубоко погружённая в эти мысли, Уль-И не заметила, как оказалась среди массовой драки. Под ногами у неё валялся затоптанный плакат с выполненной от руки надписью: «Мы – не убийцы!» Кто-то накануне старательно выводил и раскрашивал эти буквы зелёным маркером, а сейчас труд и чувства этого человека лежали, порванные и притоптанные грязной обувью к сырой брусчатке.
Первым её желанием было поскорее убраться: она явно очутилась в неподходящее время в неподходящем месте. Надо же ей было так погрузиться в свои чувства и позволить им отрезать восприятие окружающего! Эмоции не должны брать верх над чутьём и осторожностью – так её учили, а она забыла. А теперь было слишком поздно уносить ноги: Уль-И заметили.
Кривозубый тип с битой в руке показывал на неё пальцем, и по его крику на Уль-И устремилось ещё несколько ненавидящих взглядов. Поборов леденящую волну паники, девушка попыталась вспомнить и использовать для своей защиты то, чему её учили – то, что ей до этого момента применять на практике ещё не приходилось.
Их же ненависть она использовала, чтобы раскрутить убийственный смерч психической атаки внутри себя. Вырвавшись из её груди, он налетел на красноухих и заставил их замереть на месте, побледнеть, а потом с истерическими воплями, визгом и воем броситься наутёк. «Получилось? – даже с каким-то удивлением отметила Уль-И. – Кажется, да...» Но к ней бежали с дубинками и горлышками от бутылок ещё трое. Она успела задеть краем «смерча» только одного, и он затормозил с перекошенным от страха лицом, а двое были уже близко... слишком близко. Уль-И внезапно бросилась им под ноги, перекувырнулась по брусчатке и оказалась у них за спиной. «Смерч» она раскручивала вокруг себя, и все, кто попадал в его радиус, начинали визжать от раздирающего их нервы ужаса. Вдруг – удар в плечо и боль. Кирпич... Уль-И, чувствуя, как во рту увеличиваются клыки, обрушила на того, кто кинул его, всю силу «смерча». Теперь её действительно разозлили!..
Она не стала останавливать начавшуюся трансформацию. Бросивший кирпич красноухий корчился и хрипел, почерневший, с пеной у рта. Уль-И безжалостно давила его, как мерзкую букашку, высвобождая холодную ярость и вливая её в «смерч». Додавить ей метателя кирпичей не дали, отвлекли: её спину обжёг удар цепью. Видно, у кого-то психика оказалась покрепче, и он продрался сквозь «смерч». Боль только подхлестнула Уль-И, и она обернулась к новому врагу с оскаленной пастью и готовыми к бою когтями. Она была из клана Огненной Лисицы и не собиралась этого скрывать. Удар лапы – и обладатель цепи лежал в нокауте.
– Оборотень! Бей оборотня! – вскрикнул кто-то, но особой уверенности в голосе не прозвучало: видимо, кричавший был на периферии действия «смерча».
Уль-И обернулась на голос и пронзила его обладателя взглядом – насквозь, до самых кишок. Он затрясся и упал без чувств. Стоявший у него за спиной красноухий с квадратными от ужаса глазами попятился и получил по голове битой от своего же товарища – по ошибке.
Лиц Уль-И не различала, все красноухие казались ей сейчас одинаковыми. Они даже источали одинаковый запах, от которого её тошнило. Тупая, ненавидящая толпа, не заслуживающая ни уважения, ни жалости, ни снисхождения. Поколение недоучек, умеющих только жрать, гадить и размножаться. А это что за ничтожество? Сам бледный, с серыми губами, мобильный телефон в руке трясётся, но снимает. Уль-И подскочила к нему вплотную, обеспечив ему крупный план своей пасти, а потом сбила этого «оператора» с ног. Но укусить не успела: в бок ей что-то впилось.
Множество одинаковых касок с прозрачными забралами, похожих на мокрые ягоды чёрной ариоки, плотным потоком потеснило толпу. Кирпичи, летевшие в синеухих, теперь полетели в щиты полицейских. В ответ пополз слезоточивый газ. Уль-И, не понимая, что ужалило её в бок, поднялась с покрытой пятнами крови и усыпанной битым стеклом брусчатки. Фотовспышка отозвалась болью в глазах, а вслед за этим её снова ужалило – в плечо. Полиция стреляла в неё, причём боевыми пулями, а не резиновыми. Выпустив на них «смерч», Уль-И бросилась следом сама... Щиты расступались, каски колыхались и рассыпались – полиция дрогнула. Торжествуя, Уль-И раздавала лапами удары направо и налево, разгоняя «смерчем» всех, кто оказался поблизости, не щадя и вездесущих телевизионщиков. Ей бы сейчас уйти – никто не смог бы задержать её, но что-то не позволяло ей показать тыл, сбежать с места боя: это выглядело бы трусостью. Нет, эти красноухие должны увидеть, что ур-рамаки не сдаются и бьются до конца!
Отскочив от полицейских щитов, она встала на четыре лапы, низко пригнув голову. С её шерсти на брусчатку капала кровь. «Смерч» тяжело вращался, поднимая дыбом волосы у всех попавших в его радиус и пробегая по их нервам волнами страха. «Они увидят, что ур-рамаки – не трусы».
«Бух, бух... Бух, бух», – билось её сердце. А вместо туч в небе в такт его ударам пульсировала красными огоньками сизая сеть, похожая на грибницу.
Э-Ар приснился странный сон: будто она бежала по лесу на четырёх ногах. Не ползла на четвереньках, а бежала, весело отталкиваясь от земли. Её переполняла радость, рёбра щекотал изнутри смех, стволы деревьев мелькали, оставаясь позади. Проснувшись, она долго не могла понять, где находится: роскошная обстановка чужой спальни совершенно ни о чём ей не говорила. Кровать с балдахином и мягким изголовьем, тёмно-красные обои с золотым рисунком, янтарно-коричневый паркетный пол, лепные карнизы под потолком... У стены – резной лакированный комод и квадратное зеркало в богатой сверкающей оправе. На пуфике перед кроватью лежал халат, тоже ей не принадлежавший, но ничего другого поблизости просто не было, а потому Э-Ар, натянув его, откинула тюлевую драпировку, открыла балконную дверь и высунула голову в осеннюю сырую прохладу. Чугунные ворота... Кажется, кто-то возле них должен был стоять.
Плащ-балахон и взгляд-удар из-под мокрого капюшона. Она вспомнила: Одоми. Он что-то сделал с ней – дотронулся до лба, и она провалилась... в счастливый бег по лесу на четырёх конечностях. Где же этот свин? Неужели всё ещё в доме? Нет, завтрака в его компании она не перенесёт!.. А может быть, уже обеда – неважно. Мало того, что ест по-свински, так ещё и газы пускает за столом... ни в какие рамки. Какой бы легендой и знаменитостью он ни был, это его не оправдывало.
Э-Ар окончательно всё вспомнила и сникла под тяжестью навалившихся на неё обстоятельств. Закрыв балконную дверь, взялась за точёный столб балдахина и прислонилась к нему головой. Где же носит У-Она? Почему не отвечают родители?
Она схватила телефон и снова набрала их домашний номер. К её огромному облегчению, трубку сняли, и ответил голос матери:
– Да...
– Мама? Мам, это я! Вы как там с папой, живы?! – воскликнула Э-Ар.
Секундная пауза, и мать закричала в трубку:
– Э-Ар! Роднуля моя, где ты? С тобой всё в порядке?
– Да, да, мама, со мной всё хорошо, – чувствуя от радости и облегчения лёгкое головокружение, успокоила её Э-Ар. – Я в доме Рай-Ана Деку-Вердо.
– Тебя там... держат как заложницу? – дрожащим голосом спросила мать.
– Да нет, что ты! – засмеялась Э-Ар. – Ло-Ир – это сын Рай-Ана – наоборот, спас меня от чёрных псов, которые и хотели меня похитить. Они вас не тронули?
– Нет... Нет, но какой это был ужас, – простонала мать. – Э-Ар, отец в больнице с инфарктом!
Э-Ар села на кровать. От огорчения у неё сжалось и заболело горло.
– Мам, как он себя чувствует? Что говорят врачи?
– Как он может себя чувствовать? Плохо, конечно... Родная, ты лучше скажи, как хоть эти звери с тобой обращаются? – Послышались всхлипы.
Э-Ар нахмурилась и закрыла глаза, но продолжала куда-то медленно плыть вместе с комнатой. Родители живы, псы их не тронули, и это главное. Отец поправится, иначе просто быть не может.
– Мам, никакие они не «звери». Успокойся. То есть, конечно, да, они превращаются в зверей, но многие из них, как мне думается, будут получше нас, красноухих. Не думай о них плохо, ты просто их не знаешь...
– А ты, значит, их хорошо узнала? – Усмешка у матери из-за всхлипов получилась слезливой и горькой.
– Они необычные, – стараясь говорить мягко и спокойно, ответила Э-Ар. Да жёстко у неё и не получилось бы из-за этого странного головокружения. – Мудрые и сильные. И совсем не жестокие изверги, как ты думаешь.
Ей вспомнилась шершавая влажность языка ягуара на шее и щекотное прикосновение его усатой серебристоглазой морды в вырезе футболки. Что-то запретно-чувственное и непонятное было и этом, но и... что греха таить!... приятное. А возможность гладить и обнимать этого большого и опасного зверя, как домашнего кота, и умиляла, и щекотала нервы одновременно. Да ещё головокружение это... Оттого голос Э-Ар был еле слышным, когда она сказала:
– Они очень... очень славные. Не волнуйся за меня, я в полном порядке.
– Ты говоришь, как запрограммированная! – вдруг воскликнула мать. – Очнись, они запудрили тебе мозги!
Как ни рада была Э-Ар тому, что родители живы, сейчас она раздражённо поморщилась, и ей захотелось поскорее закончить этот разговор.
– Мам, перестань. Бред какой-то... Никто мне ничего не пудрил, успокойся. Ладно, я позже ещё позвоню. Целую, передавай привет папе.
«Хм... Не пудрил?» – подумалось ей, когда она положила трубку. Тогда как назвать то, что сделал с ней этот свин Одоми? Всё это было как-то подозрительно... И очень странный рисунок появился на потолке – в виде сизой сети-грибницы с бегающими по ней красными огоньками. Э-Ар раньше его не замечала. Новомодные обои, или...?
«Бух, бух... Бух, бух», – низкие, глухие удары. Сердцебиение – её или чьё-то?..
«Бух, бух», – кто-то бил её по щекам, а точнее, слегка похлопывал, но удары гулко отзывались у неё в голове. Неясное светлое пятно превратилось в лицо с тревожно поблёскивающей амальгамной плёнкой в глазах.
– Э-Ар, что с тобой?
На потолке больше не было той сети, только глянцевое покрытие с двумя рядами точечных светильников, но сердце билось – теперь уже точно её собственное. Заботливые руки Ло-Ира приподняли Э-Ар и помогли сесть на ковре.
– Я, наверно, сошла с ума, – пробормотала она, облокотившись на мягкий край постели.
Светловолосый оборотень, сидя рядом на корточках, спросил:
– Почему ты так думаешь?
От него приятно пахло: запах чистого, молодого, здорового тела смешивался с чуть приметным, ненавязчивым ароматом парфюма, свежим и прохладным. А может быть, это был лосьон после бритья. Э-Ар подняла палец, указывая на потолок.
– Там...
Ло-Ир поднял глаза, ничего особенного не увидел и вернул удивлённый и настороженный взгляд на Э-Ар.
– Сеть, – пробормотала она. – Сизая, как грозовые тучи. И огоньки красные. Померещилось, наверно...
Брови молодого ур-рамака сдвинулись. Он помог Э-Ар усесться на кровать и присел рядом.
– Не померещилось, Рыжик. Это Нга-Шу. Она питается негативом: болью, ненавистью, гневом, враждой... И страхом. Поэтому не бойся.
Его рука обняла Э-Ар за плечи, одев её чувством защищённости и уюта, как тёплой, пушистой шубой.
– Одоми открыл тебя Духу Зверя, ты теперь будешь видеть и чувствовать мир немного иначе. Ты проспала больше суток, но это нормально. Можно сказать, ты родилась снова, поэтому поздравляю тебя.
Э-Ар поёжилась.
– Сп-пасибо, – с запинкой проронила она. – А эту... сеть я тоже теперь буду видеть?
– Твои глаза открылись, и вещи, невидимые тебе раньше, стали видны. Но ты не должна бояться. Боящийся отдаёт свои силы Нга-Шу. Равно как и гневающийся, и ненавидящий.
Заворожённая серебристым мерцанием глаз Ло-Ира, Э-Ар спросила:
– А любящий?
Он улыбнулся, и его лицо приблизилось, дыша теплом.
– По-настоящему любящий никогда не станет её добычей. Любовью он связан с Духом Зверя, и если только он сам не убьёт в себе любовь и Зверя, он неуязвим для Нга-Шу.
Его ладонь накрыла её руку, и Э-Ар самой захотелось заурчать, как кошка. В этот момент послышалось негромкое «гм, гм»: в дверях стояла Уль-И. Вроде ничего особенного они с Ло-Иром не делали, но Э-Ар кольнуло скверное чувство, будто её застали на месте преступления. Молодой оборотень, однако, был невозмутим и светел, как утренняя заря. Улыбнувшись своей девушке, он встал.
– Привет. Тебе тоже ко второму периоду? Поехали вместе, я тебя отвезу.
– Нет, я... лучше пешком прогуляюсь, – ответила девушка, глядя странными, неподвижными глазами куда-то поверх его головы.
– Чего ты? – засмеялся Ло-Ир. – Поехали!
– Нет, спасибо, я... пойду.
Уль-И развернулась и вышла. Послышался удаляющийся стук её каблуков.
– ЧуднАя она какая-то сегодня, – озадаченно усмехнулся Ло-Ир, пожав плечами.
По спине Э-Ар пробежал неприятный холодок, и она поёжилась, всё явственнее чувствуя себя здесь лишней. Ещё не хватало из-за неё размолвок между ними.
– Тебе лучше догнать её, – сказала она. – По-моему, Уль-И что-то не то подумала.
– Что – не то? – Ло-Ир присел перед ней на корточки. – Думаешь, приревновала? Глупости. Ты мне нравишься, я чувствую тебя, как родную... Как сестрёнку. Я всегда был единственным в семье, у меня никогда не было братьев и сестёр. А когда увидел тебя – будто что-то щёлкнуло. У меня такое чувство, будто я тебя знаю всю жизнь... или в прошлой жизни знал. Мне хочется тебя оберегать, защищать... Тебя и твоего малыша. Рыжик...
Он ласково заправил прядь волос Э-Ар ей за ухо, встал.
– Ну... Мне пора. Выпью чашку тоо и – в универ.
Ло-Ир вышел – лёгкий, стремительный, светлый, и Э-Ар стало грустно. Будто солнце зашло. Свернувшись на постели в клубок, она снова натянула одеяло.
Отец уехал на встречу с похитителями, взяв с собой восьмерых дюжих охранников, а Ло-Иру велел остаться дома за старшего. Ло-Ир предпочёл бы поехать с ним: тяжёлое чувство не давало ему покоя. Помочь отцу, защитить его – для этого он вполне годился, будучи уже давно не ребёнком. Физически двадцатилетний младший Ягуар был уже крепок, хотя по законам до вхождения в полную зрелость ему оставалось десять лет, о ментальных приёмах он тоже имел неплохое понятие – казалось бы, что ещё нужно? Несомненно, он был бы весьма полезен отцу в этом опасном деле, но, с другой стороны, оставлять без защиты Э-Ар тоже не следовало. Только поэтому Ло-Ир и не стал возражать против своей роли.
Он не выдумывал, говоря ей о своём странном ощущении, будто он знает её всю жизнь. Оно возникло сразу, когда они в первый раз увиделись, и с тех пор не покидало Ло-Ира. Но это вовсе не означало, что ему немедленно захотелось бросить Уль-И и переключиться на неё. Ни о чём подобном он и не помышлял: Э-Ар была замужем и ждала ребёнка. Но эти весомые обстоятельства не помешали возникновению в его сердце очень тёплого чувства к ней.
На занятиях Ло-Ир был рассеян: мыслями он находился с отцом. На перемене после третьей лекции он решил созвониться-таки с Уль-И: её странная утренняя выходка не то чтобы обеспокоила – скорее, озадачила его. Но вместо её голоса он услышал стандартное сообщение, что аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети. «Дуется... Ладно, пусть, – подумал Ло-Ир. – Заеду за ней в колледж, и всё выясним».
В коридоре студенты обсуждали новость: утром на площади Акоа произошли массовые беспорядки. Митинг синеухих превратился в драку с красноухими, а потом всеобщая заваруха с «мочиловом» была разогнана полицией. Были пострадавшие и погибшие. Стоя за декоративной колонной, Ло-Ир услышал разговор ребят из параллельной группы.
– Правильно, мочить надо этих синих уродов, – сказал мускулистый и коротко стриженный Дайи-Бо Рокус, лучший спортсмен-гребец на гайякке. (Длинная лодка на семь гребцов – прим. авт.)
– Надо, – поддержал его темноволосый красавчик Линн-Зео Тумм, староста группы. – Убийства – их рук дело, железно.
– Так вроде и их самих убивают, – попытался возразить кто-то. – В смысле – и среди них есть жертвы.
Дайи-Бо бросил на возразившего тяжёлый взгляд.
– Мочат своих, чтобы отвести подозрение, – выдал он своё непререкаемое мнение.
– Да нет... Не может быть.
– А я говорю – они это, уроды синие! – И Дайи-Бо заиграл кулаками, сжимая и разжимая их.
Никто не посмел ему больше прекословить. Никто, кроме Ло-Ира. Он вышел из-за колонны и сказал:
– Да нет, Рокус, ты ошибаешься. Убийства – дело рук совсем других людей.
Настала тишина. Кто-то отвёл взгляд, кто-то ухмылялся и шевелил бровями, кто-то смотрел в пол. Дайи-Бо повернулся к Ло-Иру лицом и попытался испепелить взглядом и его, но Ло-Ир только внутренне усмехнулся: в плане навыков психического воздействия Рокус был, как и все красноухие, полный ноль, и эти его штучки могли производить впечатление только на слабых и робких. Ло-Ир мог бы прямо сейчас преподать ему урок, но пока воздержался.
– А ты почём знаешь? – хмыкнул Дайи-Бо. – Может, ты и есть один из них, а?
– Идиот ты, Рокус, – бросил Ло-Ир и повернулся, чтобы уйти. Разговаривать тут было не о чем. И не с кем, кроме, пожалуй, того вихрастого паренька, который попытался возразить. Но его вихры и цыплячья шея выглядели довольно беззащитно, свидетельствуя о том, что их обладатель – плохой спорщик и никуда не годный боец. Что и подтвердилось, когда он смолк под этим «фирменным» взглядом Дайи-Бо.
Не успел Ло-Ир сделать и шага, как на плечо ему тяжело опустилась рука. Так он и думал. Сейчас Дайи-Бо спросит: «Как ты меня назвал?»
– Как ты меня назвал, урод, повтори?
Всё как по сценарию. Ло-Ир обернулся наполовину и повторил спокойно:
– Я назвал тебя идиотом, Рокус. Но, как выяснилось, ты ещё и глухой.
Кто-то фыркнул. Дайи-Бо свирепо обернулся, ища взглядом того, кто это сделал, но у всех были уже непроницаемо-постные лица. Но Ло-Ир знал, что это – вихрастый, и подмигнул ему. Уши у паренька были красные, но душа – вроде бы живая.
– Значит, так, Деку-Вердо! – рявкнул Дайи-Бо, безуспешно сверля Ло-Ира взглядом. – За свои слова ты ответишь, и мне плевать, что твой папаша – какой-то там воротила. Для меня вы оба – обычные синеухие уроды. Встречаемся после периодов на заднем дворе, и там я тебя научу, как ты должен разговаривать.
– Мой отец тут ни при чём, – ответил Ло-Ир холодно. – Я всегда сам отвечаю за свои слова и дела. После лекций я к твоим услугам.
После четвёртого периода Ло-Ир ещё раз попробовал дозвониться Уль-И. Безрезультатно. Огорчённый, он спустился по ступенькам университетского крыльца, блестевшим от недавно прошедшего дождика. Нужно было по возможности побыстрее ткнуть Дайи-Бо носом в землю и ехать на поиски Уль-И. Если он правильно помнил её расписание, сегодня у неё было пять периодов. Для верности он заглянул в органайзер в своём телефоне: там у него было отмечено время окончания занятий Уль-И, чтобы заезжать за ней. Да, всё верно, пять периодов. Должен успеть.
– Ло-Ир! – окликнули его вдруг. – Привет!
Его догонял тот вихрастый парень из параллельной группы. Ло-Ир улыбнулся.
– Привет... Слушай, в лицо я тебя помню, а вот как зовут – не знаю, не доводилось с тобой пересекаться, – сказал он.
– Ки-Оно, – заулыбался в ответ вихрастый. – Ки-Оно Карран. Там это... На заднем дворе уже все собрались, ждут. А я только хотел сказать, чтобы ты знал: я за тебя болею. Но стоять буду с теми, кто против тебя.
– Почему так? – усмехнулся Ло-Ир. Хотя и сам догадывался.
Ки-Оно замялся.
– Ну... Мне здесь ещё учиться.
– Мне тоже, – веско сказал Ло-Ир. – Ладно... Если ты не готов открыто заявить о своих взглядах – это твоё дело. Я всё понимаю. Спасибо тебе.
– Да не за что, в общем-то, – пробормотал Ки-Оно грустно.
На заднем дворе, под уже изрядно облетевшими деревьями, собрался чуть ли не весь их четвёртый курс, и не только: даже с других курсов подтянулся народ. Ло-Ир усмехнулся. Дайи-Бо хотел публично опозориться? Что ж, его выбор.
Зрители разделились: те, кто болел за Дайи-Бо, стояли отдельной группой, значительно большей по численности, чем та, которая симпатизировала Ло-Иру. Он поискал глазами вихрастого Ки-Оно. Да, так и есть, тот стоял с болельщиками Рокуса. Увы, чуда не случилось, и парень не преодолел в последний момент своей робости.
Ло-Ир подошёл к своей «группе поддержки». Вполне понятно, что там были все синеухие студенты их курса, плюс парочка с третьего и один первогодок, кажется. В обеих группах присутствовали не только парни, но и девчонки. Дайи-Бо стоял в компании сразу трёх красоток, самодовольный и уверенный в своей победе; наверно, он рассказывал им, как он сейчас сделает «этого синеухого урода». Высокий, плечистый рыжеватый блондин с пшеничными бровями и пронзительными голубыми глазами, он являл собой для виснувших на нём девиц лучший образец спортивности и мужественности.
Слушая ободряющие слова от своей команды зрителей, Ло-Ир снял куртку и отдал её им на сохранение, а также рюкзак, часы и телефон. День был сырой, холодный и пасмурный, но мышцам предстояла весьма жаркая работа.
– Ну что, синеухий, ещё не обделался от страха? – крикнул ему Дайи-Бо, также сбрасывая куртку и поигрывая рельефными бицепсами. Их плотно облегали рукава белоснежной футболки, выгодно оттеняя бронзовый загар из солярия. – Если сдрейфил, то я удовлетворюсь извинениями. Скажи: «Простите меня, господин Рокус, я – синеухий урод и больше никогда не скажу вам оскорбительных слов!» – а потом лизни мне задницу! При всех! Тогда я, пожалуй, не буду бить твою смазливую мордашку!
Его поддержал хохот болельщиков. Команда Ло-Ира стояла молчаливая и полная презрения к ним.
– Зря ты собрал такую кучу свидетелей, Рокус, – сказал Ло-Ир негромко, щурясь на ветру. – Если тебе хочется со мной подраться – я готов. Но лучше – один на один. Так тебе хотя бы удастся избежать публичного провала.
– Ну, я же говорил, что он сдрейфил! – заорал Дайи-Бо, торжествующе оборачиваясь к своим болельщикам. Потом – к Ло-Иру: – Лижи мою задницу, ублюдок, и извиняйся!
– Что ж, как тебе будет угодно, – сухо ответил младший Ягуар. – Если ты так жаждешь позора на глазах у всего курса – ты его получишь сполна.
Использовать психические приёмы он счёл по отношению к красноухому противнику не совсем честным: если драться, так на равных условиях. Рокус атаковал внезапно и яростно, но Ло-Ир столь же молниеносно уклонился. Когда он ушёл таким образом от нескольких атак, Дайи-Бо крикнул:
– Дерись, мать твою, как следует! Хватит увиливать, трус убогий!
– Мне не хочется тебя калечить, Рокус, – объяснил Ло-Ир.
– Это я тебя щас покалечу! – зарычал тот.
– Сам напросился, – пожал плечами Ло-Ир.
Он отправил Дайи-Бо в нокаут одним-единственным ударом. Ещё секунду назад тот был полон злости и энергии, а сейчас уже лежал распростёртым на газоне, с тонкой струйкой крови, текущей из носа. Секунды шли, а он не шевелился и не поднимался. К нему подбежали несколько болельщиков, принялись его тормошить, осматривать и ощупывать.
– Бо! Бо, ты в порядке? Ты живой? Бо!
Рокус не реагировал. Роскошноволосая блондинка Пэй-Лиа квохтала над ним, как курица, присев на корточки в своей узкой светло-бежевой юбке и на высоченных каблуках. Шов юбки от чрезмерного натяжения лопнул сзади на самом видном месте, и это повергло модницу в едва ли не больший шок, чем вид бесчувственного Дайи-Бо. Вскочив, она закричала Ло-Иру со злостью и слезами:
– Ты его убил, урод!
– Да жив он, – ответили ей. – Без сознания только.
У кого-то нашлась бутылка с водой. Ею полили Дайи-Бо на лицо, и он застонал и поморщился. Это внушило болельщикам надежду на продолжение драки:
– Очухался! Бо, молодец! Вставай, вмажь ему как следует, как ты умеешь!
Какое там!.. Ло-Иру невооружённым глазом было видно, что Дайи-Бо уже не боец. Он не только не мог встать, но даже и сесть без посторонней помощи оказался не в состоянии.
– Всё, ребята, бой окончен, – сказал Ло-Ир. – Расходитесь, смотреть больше не на что.
Надевая куртку и часы, он выслушивал восторженные похвалы и сносил хлопки по спине. Разве что автограф не просили. Озабоченно глянув на циферблат, он отметил, что всё ещё успевает к концу занятий Уль-И.
Возле машины его снова догнал вихрастый Ки-Оно, сияющий улыбкой.
– Ты... я не знаю... монстр просто! – выразил он Ло-Иру своё восхищение. – Вырубил его на третьей минуте боя! Я специально засекал – две минуты десять. А там ещё и тотализатор был, представляешь? Ставки делали.
– Ты на кого-нибудь поставил? – усмехнулся Ло-Ир.
– Нет, – смущённо ответил Ки-Оно. – У меня... Я не богат сегодня.
– Ничего, если не дурак – разбогатеешь когда-нибудь.
И, с грустноватой улыбкой похлопав его по плечу, Ло-Ир сел в машину и завёл мотор.
Медицинский колледж, в котором училась Уль-И, традиционно считался «факультетом невест»: на восемьдесят процентов студенческий состав был женского пола. Глянув в зеркало в вестибюле, Ло-Ир не заметил на себе следов драки и остался доволен. Звонка с последнего периода ещё не было, и ему пришлось ждать в коридоре.
Вот звонок прозвенел, студенты начали покидать аудитории, и Ло-Ир попал под обстрел оценивающих девичьих взглядов. Однако сколько он ни искал глазами Уль-И, она так и не встретилась ему, и Ло-Ир ощутил первый укол беспокойства. Специфический запах, царящий в этих помещениях, также не способствовал его успокоению, и он растерянно бродил по коридорам, приглядываясь и принюхиваясь. Слабый запах Уль-И он кое-где уловил, но следы эти были явно старыми.
– Ло-Ир, привет, – услышал он приятный голос.
К нему подошла высокая брюнетка в бежевом брючном костюме, сероглазая и темнобровая – очень красивая. Из-под прямых блестящих волос виднелись кончики синих ушей.
– Привет, – улыбнулся Ло-Ир. – Мы знакомы?
– Уль-И о тебе рассказывала, так что заочно – да, немного знакомы, – ответила девушка. – Я её подруга, Ма-Ин. Ты её ищешь, да?
– Да, – сразу насторожился Ло-Ир. – А ты знаешь, где она?
– Нет, её сегодня не было в колледже, – сказала Ма-Ин, увеличив своим ответом беспокойство Ло-Ира многократно. – Я не могу до неё дозвониться. А когда увидела тебя, хотела спросить то же самое – не знаешь ли ты, где она?
– Мы виделись с ней утром, она направлялась в колледж, – пробормотал младший Ягуар. – Больше я ничего не знаю. Спасибо, Ма-Ин... Пойду её искать дальше.
Дома Уль-И тоже не оказалось. Родители её, по-видимому, были на работе, и дверь Ло-Иру никто не открыл. Он даже спросил у консьержа, не видел ли тот девушку, и тот сказал:
– Видел, как выходила утром, и всё. Как возвращалась – не видел.
У консьержа работал небольшой телевизор, и на экране мелькали кадры новостного сюжета о событиях на площади Акоа. Ло-Ир не стал бы задерживаться, если бы ему не показалась знакомой фигура оборотня, от которой шарахались в стороны полицейские. Даже через экран телевизора была ощутима холодная волна, приподнимающая на теле все волоски и пробегающая по всем внутренностями спазмом страха.
Огненная Лисица. Уль-И. Она была там.
Голос диктора вещал:
– В ходе уличных беспорядков пострадали двести синеухих граждан, сто пятьдесят красноухих, есть сведения о десяти погибших. Также во время полицейской операции был застрелен оборотень, девушка на вид двадцати – двадцати двух лет, личность которой пока не установлена.
Она лежала в обрывках одежды на залитой кровью брусчатке, изрешечённая пулями. Уже в человеческом облике, хрупкая и нежная. А тупые полицейские в чёрных касках стояли и смотрели, кого они убили.
– Молодой человек... Вам что, плохо? Врача вызвать?
Консьерж зачем-то совал Ло-Иру стакан воды. Зарычав, Ло-Ир оттолкнул стакан и, спотыкаясь, направился во двор – к машине.
продолжение http://www.proza.ru/2011/06/19/797