Веселье!

Недовольный Касавченко
На четвереньках я заполз в туалет, скользнул по кафелю  и заключил унитаз в объятия. Я уже смирился со своей неистовой тошнотой, и сейчас меня тревожило то, что  она прекратила давать о себе знать. Я замер. Я прислушался к себе. Сердце стукнуло, я икнул, сердце снова стукнуло, я снова икнул, выловил плавающий в унитазе окурок и стал сушить его на зажигалке. Я буду действовать радикально.
- Сраный канделябр, сучья радость! - и адский хохот. За стеной.
Но  я в сортире, раскуриваю свежевысушенный  бычок. Табака мало, и  не затягиваю  в легкие. Я набираю едкий  дым  в ротовую  полость  и глотаю.  Ворсинки желудочного эпителия морщатся,  глотку сводит,  во рту пересыхает и пищевод исторгает добрый литр кислой блевоты. Метко. Прямо в унитаз.
Сильно болит в желудке. Сердце бьется все быстрее, и я теряю сознание

***

-Зажигаем, граждане, это чертов  долбанный рок-н-ролльный   притон, чуваки!!! Блюем и бухаем! Где шлюхи?!! И где чертово стерео?!!  Ах, бухаем!

***
"б....м ииии  буха.... ээээ....ч..о..стереоооо???" - смазанные звуки приводили меня в сознание. Я открыл глаза, громко икнул, закрыл глаза, и снова громко икнул. Я лежал на кафеле. И снова открыл глаза.   Положение "лежа"  я сменил на положение "сидя", после  чего здраво оценил ситуацию:  все забрызгано рвотой, из чего  можно предположить, что и в бессознательном состоянии я продолжал струйно блевать. Длинными ногтями счистив  полузастывшую блевоту с  пиджака, встав на ноги, я вновь громко икнул.
Из комнаты доносились вопли Семена  Лукича,  лютый мат и негодование, касательно  отсутствия шлюх. Странный тип,  чего это он вдруг? Шлюх  на наших посиделках не было еще ни разу.
Я зашел на кухню, и употребил извлеченный из холодильника цитрамон.  Тошнило меньше, но все равно, я продолжал испытывать легкое желание взять кого-либо за ухо, припечатать затылком о паркет, вскрыть снизу доверху, выблевать ему на кишки  да зашить все в прежнее состояние. Надо добраться до комнаты Семена Лукича.

***

- Убьем!  Задушим, сука! Радиоприемник?!! Мне хватает вашей долбанной демократии в моей долбанной жизни, не грузите этой херотой мой  долбанный радиоприемник!!!

***

Судя по хрусту, стуку и воплю "радиоприемник!",  последний сейчас вдребезги разлетался под мощными ударами головы Лукича. Я  вырулил в коридор, где прижавшись к стене дрожали двое детей, трудноопределимого пола и возраста. Коридор тоже был заблеван. Придется  навести порядок в моем доме. Вру, это не мой дом. Хер знает  чей, точнее не определю.
Дети всхлипывали, вздрагивали и еще сильнее вжимались в стену. Понять бы, что их так напугало. Из вежливости,  я сделал вид, будто не заметил их  легкого замешательства, и пошел по коридору дальше. Товарищ Лукич, эх,  как ты там...

***

- Паскуда! Мерзавец! Ирод бесчеловечный! Пииидооор! Умри! Умри!!! УМРИ!!!

***

Не знаю, как вам передать  свою радость от того,  что здание кирпичное. Звукоизоляция. Иначе  Лукич  рисковал  бы  тревожить соседей своей гиперактивностью. Я подкрался к дверному косяку, и позвал...

- Лукич!
- Паскуда, гнида, поубивал бы...
- Семен Лукич!
- ...А, кто?
- Семен Лукич, Вы там как?
- А, это ты... Ты это, не серчай, что я тут чутка расшумелся, но ШЛЮХИ!!!
- Какие шлюхи, товарищ?
- Ну как, ты думаешь, мне справляться? Хорошо, хоть стреляю я точно!
- ЧТО?!! Лукич, Вы снова за старое?
- Я пожилой,  чего хочу,  того и ворочу.
- Лукич,не намереваетесь ли Вы, право, трупы сношать? Снова инфекцию поймаете...
-  Эх, только не ори, зайди лучше.
- ээ...
- Заходи давай, хорош трястись.

Я собрался с силами, повернулся и вошел в комнату. Измазанный кровью, девяностолетний Семен Лукич полувозлежал на буро-розовых трупах. Первый выстрел оглушил меня. Второй - мгновенно загубил жизнь сидевшего в коридоре ребенка. Третий, четвертый - попали мне в грудную клетку.
Я качнулся, икнул, снова качнулся, еще раз икнул, рухнул в липкие пятна крови. Великовозрастный хулиган  Лукич с самого начала целил из "пм" в дверной проем, дожидаясь пока я войду.  Здоровенный дед подкрался ко мне, и я, перед тем как получить пулю  в голову, подумал: "Надеюсь, над моим трупом он глумиться не станет?".