Туда.
Никакие оптимистические расчеты не помогают против дорожных пробок. На самолет мы успели, но регистрировались последними, отчего все лучшие места у камина были расхватаны. Нам достались самые дальние – в хвосте, за спиной были только туалеты… Самолет строили французы и не особенно выпендривались перед природой. Ведь практически у любого природного существа выхлопные трубы располагаются сзади, у хвоста, под хвостом. Вот и французы не стали мудрить с сооружением туалетов у пилотской кабины.
Кто бы мог предположить, что это обстоятельство будет в полете столь важным? Ничто не предвещало неприятностей, хотя еще в отстойнике в ушах зафранцузило, что должно было насторожить. Оказавшись на своей суверенной территории (борт самолета – суверенная территория Франции) французы вовсе распоясались, загалдели хором, перекрикиваясь через весь салон, и это продолжалось до самой посадки в Париже. Ну, Бог им судья, мне приходилось спать и в более кошмарных условиях.
Взлетели, набрали высоту и на этой высоте сразу стали обедать. Обед был без выдумки, но с вином, доза которого, правда, так и не смогла примирить меня с французами. А то, что «у нас с собой было», так оно ж было своим и никак на французов и на доброе отношение к ним не распространялось… Скорей – наоборот. Ибо после обеда самое главное и началось!
Французский народ расстегнул привязные ремни, то есть полностью отвязался, и хором, с поразительным национальным единодушием поперся в туалет. Пропускная способность этих туалетных живопырок, рассчитанных на одну персону (!) была столь мизерной, что очередь к ним выстроилась в три ряда от кабины пилотов до наших кресел. Практически все французы сосредоточились в проходе меж креслами, громко трендели о чем-то своем, французском, и оживленно жестикулировали. Всякий, кто уже приближался к заветным дверям, считал своим долгом задеть меня, кто локтем, кто задницей, вообще, всем, что было под рукой в тот момент. Каждый вежливо говорил: «Пардон, мсье…» и продолжал задевать дальше.
Туалеты работали без передыха, но пардона ни разу не запросили, сработаны были на совесть, ведь наверняка французы знают свои слабые места… Я полагаю, что среднестатистический француз по своей физиологии схож с уткой. Или, скорей, с кроликом, учитывая амурные склонности нации. У кроликов и уток пища в желудке тоже никогда не задерживается надолго. А иначе чем объяснить это массовое паломничество в туалет? При этом некоторые так до начала снижения самолета и не сумели попасть, куда стремились… Правда, самые ушлые французы умудрились проскочить дважды, я видел.…
Так мы и летели – к реву двигателей постоянно примешивались всхлипывания сливной системы туалетов, к чему привыкнуть было просто невозможно. По моим прикидкам, французы успели загадить западную часть Латвии, что меня нисколько не огорчило, обильно унавозили Балтийское море, которое и без того грязнее некуда.… Хотя, может быть и не без того. Рейсы во Францию – ежедневные! Значительная часть дерьма досталась немцам, с которыми французы давно не могут поладить. Вот тут я с французами солидарен! У меня тоже есть претензии к немцам. Однако к очереди я не присоединился.
Как только самолет приблизился к границе Франции, стюарды засуетились, погнали всех на их места и для надежности – пристегнули. Любят французы свою Родину – мать их! Снижение и посадка происходили при полном туалетном молчании, зато народ разгалделся не на шутку. Наверное, обсуждал, как они все, бросив по домам чемоданы, побегут и, наконец, поедят, как следовает (об этом у нас – отдельная песня).
Французы настолько были озабочены предстоящим ужином, что даже не аплодировали пилоту за мягкую посадку. А, возможно, у них нет этой традиции. Может быть, они считают, что пилот обязан хорошо сажать машину.… А вдруг для французских пилотов нормальная посадка - вовсе и не повод для подвига? Надо было хорошенько об этом подумать, но мы вышли из самолета, и на нас со всех сторон навалился французский феномен – аэропорт Шарля де Голля, и на время заставил о многом забыть.