Укутали ребёнка, сверху накрыли старым одеялом. В доме не протоплено, холодно. Усталость одолела, уснули женщины. Под утро, уже светать начало, Любовь Никитична внезапно проснулась: будто кто-то в плечо толкнул. Она к окошку, а на снегу, выпавшем за ночь, следы. Сжалось сердце – ждать беды!
Сколько лет на свете живёт, ни разу не подвела её интуиция. Иногда она пыталась забыть неприятный сон, видение или дурное знамение. Но и ничем не обоснованное предчувствие несчастья превращалось в какой-то момент в суровую беспощадную реальность.
Зная себя, не стала мешкать. Принялась будить жиличку, рассказывать о непрошенном госте:
- Катерина, прыйшов час тоби йты! Швыдко збырайся! Здогадуюся, хто це був- Явориха! Клята жинка…
Резкий стук калитки, крики во дворе прервали её на полуслове. Женщины прильнули к окну: в их двор ворвались немцы и полицаи. Никитична забегала по комнате. Катя выскочила на крыльцо с бумагой со штампом – документом, подтверждающим её работу на новую власть. Не стали слушать, столкнули в снег.
Пока поднималась, начался обыск. Перина, одеяло, вспоротые подушки, иконы, одежда старой женщины – весь немудреный скарб оказался на полу.
Никитична ощущала себя растоптанной, уничтоженной, вымазанной в грязи. Но ни слова не проронила, ни одного движения не сделала. На Катиных глазах маленькая тщедушная старушка превращалась в величественно гордую женщину. Такую не сломить ни угрозами, ни побоями, ни смертью. Её несокрушимость почувствовали и фашисты: в скором времени, разорив чужое гнездо и ничего не найдя, покинули дом.
Катя взглядом спросила о ребёнке. Боялась заговорить. Что может быть сквернее страха в своём же доме?
Немцы перевернули в хатке всё верх дном, были в погребе, сарае, ушли, прихватив оставшихся кур. Радовались: отличный суп получится. На далёкой своей родине жили, веками придерживаясь постулата, истины незыблемой: мой дом – моя крепость. А в ней – моя семья, моё имущество, моё… и не вздумайте посягнуть! А на чужой земле иначе: твоё – это всегда моё, таков лозунг захватчиков.
Без объяснений Никитична подошла к сундуку, стоявшему в углу горницы. Два полицая, жителя этой же улицы, с ними женщина здоровалась при встрече на протяжении долгих лет, пытались его сдвинуть, перевернуть - не вышло. Содержимое было выброшено на пол, а сундук так и не сдвинулся с того места, на котором простоял более века.
Старушка к чему-то прикоснулась, и изумлённая Катерина увидала на дне невредимого мальчика. Он сопел и не догадывался, какие тучи собирались над ним и теми, для кого он стал родным и желанным. Сундук оказался с секретом. Когда-нибудь, потом, наступит время для разъяснений, а сейчас женщины приняли решение: Кате нужно уходить.
Катерина перепеленала ребёнка. А перед тем аккуратно, чтоб не навредить новорожденному, срезала рыжие волосики. Повязала его головку платком. Много позже, в пути, она всем, кто чрезмерно любопытствовал, говорила:
- Дочка болеет золотухой, платочек не снимаю.
От порога Катя поклонилась гостеприимному дому. Обняла Нитичину, и ей низко поклонилась, а та перекрестила их обоих и отпустила с Богом….
http://www.proza.ru/2011/06/05/1502