Записки советского харьковчанина. Юрий Бровер

Юрий Бровер
               

       

                Маме. Всем, кого помню и люблю.


                1.  СЕМЬЯ ОТЦА               
 
      Родился я в Харькове в 1934 году. На моей метрике ( свидетельстве о рождении)
 стоит штамп: " Видано допомогу на народження дитини НАТУРОЮ". Когда мне было лет семь, я почему- то с гордостью думал о том, что моё рождение отстоит от смерти Ленина всего на десять лет.
Мой отец Моисей Бровер, 1904 года рождения, был младшим ребенком в многодетной  семье. У него были брат Семён и три сестры: Бася, Мина и Суламифь ((Шлимка). Чем занимался дед и как ему удавалось содержать такую семью - не знаю. Его дети, уже в СССР, считались выходцами из мелкобуржуазной среды. Но тётки рассказывали, что когда они были маленькими, семья  бедствовала. Тем не менее,  все дети получили приличное образование, были прекрасно воспитаны, много читали. Жили они в Бессарабии, которая с1918 по 1940г.г. принадлежала Румынии, в г. Бельцы. Отец был рабочим, рано увлёкся социалистическими идеями, рано познакомился с сигуранцей  (румынской охранкой) Его несколько раз арестовывали и содержали в тюрьме за коммунистическую пропаганду. Сейчас неприлично хвастаться коммунистическими убеждениями родных. Могу только сказать, что они ( до поры- до времени) свято верили в светлое коммунистическое будущее, были предельно искренни, честны и бескорыстны. В  двадцатых годах отец вместе с сестрой Миной и братом Семеном, которые также занимались подпольной революционной деятельностью, с помощью МОПР оказались в Харькове. На Украину они попали через Вену.
МОПР расшифровывается как "Международное общество помощи борцам пролетариата"  и было создано решением 4го Конгресса Коминтерна в 1922 году.  В СССР  МОПР имело до 1936 года право, наряду с НКВД, выдавать разрешения на въезд в СССР. Общество получало деньги от членских взносов, различных лотерей, выпуска значков и др. Не обходилось, наверное, и без государственной финансовой поддержки. Эти средства шли на юридическую, материальную и моральную помощь  заключенным борцам революции, на поддержку зарубежного революционного движения. Деньги отрывались от  нищего народа без всякой пользы для него. МОПР просуществовал в СССР до 1947 года.
У меня сохранился  отцовский членский билет инженерно-технической секции профсоюза сельскохозяйственного  машиностроения. Там говориться: " Имея своей основной целью свержение капиталистического строя и осуществление через диктатуру пролетариата коммунизма во всем мире, секция объединяет вокруг этой цели широкие массы ИТР всемерно  воспитывая их классовое самосознание". Членам секции вменялось "...своевременно ставить в известность секционные органы о производственных неполадках, случаях расхищения материала, продукции и инвентаря, злостной порче оборудования и изделий, а также о наличии среди членов секции лиц, мешающих выполнению задач социалистического строительства". Так росла и крепла система глобального стукачества в стране.
Отец с 1928 года стал работать в деревообрабатывающем цехе Первого госзавода с.-х. машиностроения " Серп и молот" треста УКРТРЕСТСЕЛЬМАШ.  Активно занимался общественной   и рационализаторской работой. Вскоре он стал освобожденным парторгом цеха. Много сил вкладывал в работу редколлегии многотиражки " Молотарка".   По линии райкома  партии  его часто  командировали на село для организации ремонта сельхозтехники, подготовки к посевной и т.п. мероприятий.
Интерес к биографии родителей, как правило, возникает когда их уже нет. Знаю по рассказам и фотографиям, что отец был красивым, веселым и умным человеком. Все его любили. Работу ставил превыше всего. В 1932 году начал болеть. Правильного диагноза поставить не сумели даже в столичном Харькове. И стал он работать вперемежку с лечением в санаториях. Кстати, санаторное лечение в то время было доступно для пролетариев и, тем более, для коммунистов. Месячная путевка, например, в санаторий  Гульрипша ( Абхазия ) стоила 500 руб. и проезд около 200 руб. Не дешево, но профсоюз и руководство помогали с оплатой. Как и много десятилетий спустя, купить железнодорожный билет в кассе было проблемой. Если бы  опытный в таких делах попутчик не затащил отца в вагон, он так бы и не попал в этот самый  Гульрипш. Конечно, в вагоне были свободные места и проводник с удовольствием положил деньги себе в карман. Санаторий назывался  «Имени доктора Полугородникова", вскоре переименованного в "Имени Ленина". В 1932 году отец лечился в санатории имени т. Воровского ( Чернигов), где познакомился со своей будущей женой - моей мамой. Было еще много санаториев: в Одессе, Ялте, Шаровке. Но здоровье не улучшалось. В 1934 году, наконец, поставили диагноз - туберкулез легких, но было слишком поздно. Отец умер в июле 1935 года. Хоронили под проливным дождем с грозой на кладбище по соседству с общежитием " Гигант". В 70-годы кладбище снесли и на его месте разбили Молодежный парк. Пришлось пережить нелегкую процедуру перезахоронения. Могилы отца, матери и тети находятся на тринадцатом  городском кладбище  Харькова за памятником четырем трагически погибшим альпинистам. На памятнике отцу надпись :
 " Непростительно рано ушедшему от нас, верному сыну партии и родины, дорогому товарищу, мужу, брату..."
    В 1933 год дали отцу прекрасное по тем временам жилье: две комнаты, кухню и собственную деревянную пристройку, в которой хранились и прекрасно пахли дрова. Парадный вход был со стороны  Сердюковского переулка ( ул. Скрыпника ) Из большой комнаты можно было попасть  в длинный темный коридор, куда выходили комнаты соседей и где находился вечно неисправный туалет и затем черный ход . Навеки  запомнился специфический запах коридора, который характеризовал  "бытовой" дух времени. Это была причудливая смесь запахов от примусов, селедки, кошек и хлорки. Зато с улицы доносился изумительный запах свежих бубликов, исходящий из бубличной на углу улицы Карла Либкнехта ( Сумской) и  Сердюковского переулка. Таких вкусных и ароматных бубликов в Харькове уже давно не делают. Также не пекут пеклеванного хлеба и настоящих французских булок, неизвестно за какие грехи переименованных после  войны в городские. После смерти отца жил я с мамой и тетей в этом доме до начала октября 1941 года . Сегодня он, двухэтажный дом по Сумской 28, нарядно белеет вблизи Стеклянной струи. В нем разместился какой-то банк .
     Расспрашивать у матери и тетки об отце  как-то не решался. Кое-что запомнил из разговоров. Мать всю жизнь хранила переписку  с отцом, письма от родных и друзей отца в завернутом в газетную бумагу пакете,  красиво перевязанном желтым шелковым шнуром. Среди писем - кусок газеты " Известия", наверное за 1934 год. Ответственный редактор Н. И. Бухарин. Статья  Карла Радека в защиту романа И. Эренбурга " День второй". Фельетон А. Зорича о воинствующем обывателе, цинике и пошляке. Стихотворение Бориса Корнилова. Дзига Вертов рассказывает о кинофильме" Три песни о Ленине". В фильм "...на ряду с кинодокументами о живом Ленине включены последний путь Ленина из Горок в Москву, траурный парад, моменты гражданской войны и песня " Великий ученик великого Ленина – Сталин -повел нас в бой" (песня дана в звуке и изображении)". Академик С.И. Вавилов сообщает о подготовке к изданию собрания сочинений И. Ньютона, а Ал. Дейч о выходе в свет трилогии Валлеса о Парижской коммуне. Сообщение о мировом рекорде советских планеристов: три планера "Г-9", буксируемые самолетом "П-5" преодолели 1200 км от Москвы до Коктебеля  за десять летных часов. Плановая посадка была в Харькове и вторая, из-за грозы, в Запорожье. Интересная, наверное, была газета " Известия"!
 В пакете был и  экземпляр заводской газеты " Молотарка" ( Молотилка). Газета выходила ежедневно большим тиражом-4500. Месячная подписка стоила 1 рубль. У газеты были активные рабкоры во всех цехах и службах. Газета освещала актуальные вопросы производства, содержала много критических заметок в адрес конкретных лиц , в т.ч.и руководителей среднего звена. О чем писалось, например, в газете от 5 июля 1935 года.
Приветствие украинских руководителей (Постышева, Петровского и Любченко) трудящимся  советской Карелии по случаю пятнадцатилетия автономии республики. Подборка материалов " Упорядочить территорию завода". Сообщения о  смерти моего отца и некролог. Выпуск продукции за 4 июля. Повышение квалификации ИТР, экономистов, работников бухгалтерии, экономистов и электриков. Отдел культуры завкома начал обслуживать уборочную кампанию, концерты в колхозах и совхозах. Спортивные новости. Рекордный полет летчика Ткачука  на самолете  Р-5, на высоте 8371 метров без кислородного прибора! Наркомвнуторг СССР установил новый порядок снабжения врачей по нормам инженерно-технических работников. Антифашистские выступления во Франции. Стычки безработных с полицией в Канаде. Приезд польского министра иностранных дел Бека в Берлин. Последствия урагана и наводнений в Японии. Рабочие возмущены приговором по делу Ракоши и др. Сохранился листок из конспекта политзанятий, из которого явствует, что доля частного капитала в экономике Украины падает с каждым годом: в 1924-1925 годах она составляла 25-27%, в 1925-1926 годах 24% и в 1926-1927 годах уже 18%. Интересно было бы знать тенденцию изменения благосостояния населения за эти периоды. Увы, эти данные не приводятся.Очевидно, сам факт планомерного уничтожения частной собственности следовало считать величайшей победой социализма.
Приведу отрывок из некролога отцу на украинском языке:
"15-рiчним хлопчиком Миша потрапляе в лапи румунськоi охранки. Арешт i
жах тюремного режиму не зломили стiйкостi Мишi." Я тодi ще не був в органiзацii,але використовувався для рiзних доручень. В 1922 году вступив до компартii Румунii i вiв рiзну роботу, вiд розклеювання прокламацiй до секретаря округовоi парторганiзацii. За цей час багато разiв заарештовувався i з 1925 до 1926 року просидiв у Кишеньовськiй военнiй тюрмi. Пiд час арештiв зазнавав катування, але нiкого з товаришiв не притягав до справи."
          Письма я читаю и перечитываю. Они относятся к периоду 1932-1935 г.г. В основном это печальные письма в санатории и обратно и письма от заводских товарищей. Ни в одном письме нет упоминания о голодоморе, голод на селе был, наверное, совершенно запретной темой!
    Интересны письма Раи Новоплянской, коллеги отца по редакции "Молотарки". Мне кажется, Рая была в родстве с известным журналистом  Д. Новоплянским, во всяком случае, его имя часто упоминалось в разговорах моей матери с теткой. "Ты спрашиваешь, что нового на заводе. Кое-что есть. Открылась столовая ИТР. Открывается наш колхозный базар. Идет полным ходом подписка на заем  " Четвертый завершающий". Готовимся к 4й партконференции. Придумали новый метод планирования, мне он очень нравится. Скоро будет готов первый советский безмоторный комбайн. Конструируем сейчас молотилку изобретателя Щербины. У молотилки деревянный корпус, деревянные вкладыши, металлические шкивы и шасталка и т. д. Долго завод не хотел браться за эту сказочную вещь, но пришлось делать. По постановлению и за счет самого ХМПК !!! ".( Горкома партии?)
Рая была направлена на укрепление  Великобогачанского райкома комсомола на Полтавщине и заехала по дороге  в Миргород. Она пишет :  " Много воды утекло со времен Николая Васильевича,  на месте городской лужи построена электростанция. Миргородский район стал районом сплошной коллективизации. Но Гоголь не должен расстраиваться : и сегодня живы  созданные им типы. Заспорили здесь два колхоза, один еврейский ( Озетовский), другой обыкновенный, по поводу сахарной свеклы.( Примечание:" ОЗЕТ "-Товарищество земельного устройства работающих евреев). В результате вместе с сорняками уничтожили 100 га этой ценнейшей культуры. Дальше, местный городничий, то бишь председатель райсовета, решил осчастливить Миргород трамвайной линией. Разрыли полгорода да и прекратили строительство. У меня в Великой Богачке дела не лучше. Оказывается, прежнее руководство райкома было снято за искривления при обмене КСМ билетов. Секретаря посадили в Допр  за расстрату. И сейчас, по -моему, райком работает безобразно, а новый секретарь говорит, что все прекрасно! Руководит он с помощью выкриков вроде : Прриказываю...Рразгоню...Оргвыводы...! У него все непокорные комсомольцы- или оппортунисты, или обыватели. В первый же день моей работы секретарь велел райкомовцам сидеть и выдумывать, кого бы вызвать на бюро, кого обвинить в оппортунизме. Я стала возражать против вызова  актива в горячую пору уборки, но мне стали объяснять, что это необходимо. Чуть, чуть не попала в редакцию районной газеты, еле отбилась. Газетка тут бузовая и выходит два раза в пятидневку. Мне страшно тяжело, нет пока ни друзей, ни знакомых и будут ли они? Скучаю по заводу, одна надежда, что вы мне будете писать". Наверное между отцом и Раей произошел спор о политике на селе и в следующем письме она пишет : " Давай начнем дружбу сначала назло Рыкову и прочим оппортунистам. У меня страшная запарка. Шуточка, поднять районную организацию ( 500 ячеек ), которая до сих пор дремала. Меняем сейчас штат райкома и скоро начнем работать так, что всем чертям тошно станет! Меня все боятся, но слушаются. Я тут главный " погоняло" и ругаюсь, как сапожник. В моей жизни масса перемен : сама стираю, сама хлеб пеку, убираю комнату, а сегодня утром с агромадной корзиной ( маленькой не достала) ходила на базар. Да, еще что. Получила право на ношение оружия. Думаю заиметь браунинг. Ведь если тебя еще не били- значит ты плохой работник. Здесь во время утверждения плана хлебозаготовок все райвиковцы и райпарткомовцы ходили в синяках. Так что я вооружаюсь и готовлюсь к обороне. Теперь я заворготделом Великобогачанского райкома комсомола."  И последнее письмо . " Сельский работник Р. Новоплянская  сейчас в командировке в стольном городе, а ты в Чернигове, жаль. Невозможно передать моих переживаний и радости от встречи с Харьковом, заводом и ребятами. Я, как сумасшедшая, обхожу все цеха, все уголки. До всего дотрагиваюсь руками, чтобы запечатлеть на возможно больший срок ощущение родного завода. Меня страшно удручает положение завода и этот последовательный возврат к старым малопроизводительным технологиям и к неоправдавшим себя кадрам.  После стольких усилий и затрат в первой пятилетке по реконструкции завода выпуск молотилок не увеличился! Ответственные руководители не понимают, что значит в горячее время молотьбы каждая дополнительная молотилка! Мне хочется ругаться, как извозчик, как одноосiбник, который все-таки сдает хлеб и как кулак, у которого хлеб отбирают. В Харькове успела сделать все дела, купила браунинг и 5 книг    "Приключения бравого солдата Швейка". Трогательно, наивно и ...страшновато!
       Была в разгаре кампания по чистке рядов партии. Создавались комиссии разного уровня, коммунистический народ дрожал в ожидании чистки и решений этих комиссий. Райкомы решали вопрос просто: спускалась на предприятие разнарядка
сократить количество членов партии на 25%. Так, на "Серпе и Молоте" было 1350 партийцев, а райком выдал парткому завода только 1000 марок, которые наклеивались в партбилеты " оставшихся в живых ". Заводчане советовались в письмах с отцом по отдельным персонам. Писали о кадровых интригах на заводе , подробно о самом процессе чистки. Читать эти письма не очень приятно. Писали и о том, как под  лозунгами " Да здравствует новая столица Украины - Киев",  тысячи харьковчан с букетами цветов, под звуки оркестров, провожали на вокзал правительство. Писали, что Харьков теряет столичный облик : на улицах исчезли дорогие автомобили ," мотаются" одни фордики , вновь появилось много извозчиков, ухудшается снабжение. Мама пишет отцу 23.06.1934 года " Магия слов и фамилий : " ЦК",  "ВУЦИК", Постышев, Петровский постепенно исчезает у  харьковчан и переходит к киевлянам. Теперь ты на улице уже не столкнёшься лицом к лицу с Павлушей  (Постышевым). И дальше : " Относительно денег не беспокойся. В магазинах все равно ничего не  дают, так что беспокоится
о том, что мы пропустим что-либо не следует. Я постараюсь взять деньги в кассе взаимопомощи или в счет отпуска. Выкрутимся! "  Примечание: Карточная система снабжения действовала в СССР ( до войны ) на продовольствие до
1935года, на промтовары до 1936года.             
      Больше об отце ничего рассказать не могу. Да, еще, он знал всего " Евгения Онегина" наизусть, а незадолго до смерти
просил передать ему " Песнь о Гайавате". У меня сохранились его  шахматы, деревянный портсигар, штангенциркуль и карманные часы Первого Госчасзавда, которые еще ходят. Рядом с этими вещами в моем шкафу  мамино "приданное"- старинная палехская шкатулка; у входа в дом старый боярин со своей красавицей-дочкой встречают молодого боярина, тоже красавца и потчуют его вином. Еще в шкафу чайница из старинного мутного стекла, серебренный стаканчик деда 1874 года ( похоже, это его год рождения), который украшен затейливым резным рисунком. Бинокль с 8-ми кратным увеличением, изготовленный в  1911 году предприятием " Карлъ Цейссъ"
в С-Петербурге, эмблема-две скрещенные винтовки, маме его подарили на работе и другие мелочи, которые я  ревностно храню. Они связывают меня с давно ушедшими родными людьми и с моим детством. Дочка посмеивается надо мной по этому поводу.

                ***

Мой дядя Бровер Семен - крайний справа на фотографии работников ХПЗ, в кепке и руки в карманах. Он из пролетариев, был замечательным столяром, который зачем-то выбился в экономисты и стал ,правда, хорошим специалистом. Вместе с женой переехал  в Москву. Жена работала в московской прокуратуре, а Семен стал служить в каком-то крупном тресте экономистом. Из его писем явствует, что занимался он вопросами организации производства и учета. По моему предположению, подтверждаемому некоторыми фактами, он пытался внедрять в производство идеи известного советского экономиста- харьковчанина Е. Г. Либермана. Но, как говориться, "...недолго музыка играла...". Вскоре он из коммуниста превратился в троцкиста-вредителя и  в1936 году продолжил свою карьеру на лесоповале. Жену по сходной статье УК тоже отправили в далекие края, поселок Вагай Тюменской области.  В 1940 моя отчаянная тетка  Мина написала письмо ... Берии, в котором пыталась доказать невиновность Семена. И, самое интересное, в 1941 году его выпустили! Он уехал в эвакуацию в Казахстан,жил недолгое время рядом с нами в райцентре Чиили, где удивлял местных жителей столярным искусством и снабжал их выпиленными из распрямлённых коровьих рогов двухсторонними гребешками.Вскоре его отправили на трудфронт на Урал. Туда к нему приехала выпущенная на волю жена, которая к тому времени потеряла на фронте сына.
После войны им разрешили выехать в Коростень,где он спокойно проработал, кажется, на мебельном комбинате
до 1950 года. А в 1950 посадили его в теплушку и отправили на поселение в село Тасеево Красноярского края, без всякого суда. Жена поехала за ним. В 1956, спасибо Хрущеву, вернулись они в Коростень. реабилитированные из-за отсутствия состава преступления. В один несчастный день жене  официально сообщили и о восстановлении в партии,  вечером того же дня она умерла.  Семен умер  несколько месяцев спустя. Было ему 55 лет. Я был на его похоронах в Коростене. На кладбище директор предприятия, на котором работал Семен, со слезами на глазах произнес :" За что же так изувечили жизнь хороших и честных людей?" Был 1957 год.
Вернулся я в Харьков с  дядиным новым чемоданом, которым он не успел попользоваться и новым ратиновым пальто синего цвета, которое не пришлось ему носить.
      Этой трагедии сопутствовал смешной случай, произошедший со мной ( тогда он мне смешным не казался ).
На заводе в одном отделе со мной работала очень красивая девушка, с которой я мечтал поближе познакомиться. И вот представился случай. В Харькове гастролировал джаз О. Лундстрема. Я с трудом купил два билета и пригласил девушку на
концерт. Приглашение было благосклонно принято. А тут надо было срочно выезжать в Коростень. Подошел я к ней, объяснил ситуацию , оставил  два билета  и посоветовал сходить на концерт с подружкой. Этот разговор слышал мой друг,
который сходу предложил свои услуги. Что мне было делать? Уехал я в Коростень. А когда вернулся, узнал, что с красавицей
ближе познакомился мой дружок, а не я.

                ***

Тетя Мина прожила со мной и мамой со дня моего рождения до своей смерти 1972 году. В Бессарабии окончила она педагогическое училище и стала учительницей. Активно занималась и просветительной деятельностью среди взрослых. Была членом  запрещенных  прокоммунистических обществ . В тюрьму попадала несколько раз, где ее жестоко били. Особенно " приятные" воспоминания остались от битья по пяткам. Часто напевала мне песни , которые любили политзаключенные. Один отрывочек  помню:
                Пей, гуляй и веселися, даром время не теряй.
                У коммунистов так ведется- пей, ума не пропивай!
                Завтра, завтра в это время к нам товарищи прийдут,
                А быть может на рассвете в сигуранцу заберут.               
В Харькове она работала в школах для взрослых, в "ликбезах"; была заведующей школой на швейной фабрике  им. Тинякова. Переписывалась с Н. К. Крупской. В качестве литературного работника сотрудничала с журналом Наркомпроса УССР.  На фабрике выпускалась три раза в неделю многотиражка " Сталева голка", тираж 3300 экз. Сохранился экземпляр,( 1934 год) в котором напечатана теткина заметка о трудностях с укомплектованием школы учащимися. Чувствуется , что версия о неудержимом и поголовном стремлении к грамоте, не совсем правдоподобна. Работницы с маленькими детьми вообще не имели возможности учиться , так как вечерние ясли практически отсутствовали. Газетка слабенькая. Несколько выдержек из нее. " Досвiд 5-го поверху i пальтового говорить красномовно,що ховатися за" труднощi освоення "- це махровий оппортунiзм", " Комсомолка Ляшенко вшила правий рукав у лiву пройму, а лiвий в праву. Це брак нечуваний , який
можно зробити лише навмисно. А ii вважають за ударницю i вона одержуе ударнi обiди!" Дальше "Чи може капiталiстичний устрiй загинути " порядком самопливу"- автоматично? Нi. Ленiн казав,що iмперiалзм  призвiв  все людство на край прiпасти, загибелi всiеi культури, здичавiння й загину ще мiлiонiв людей, мiлiонiв без числа. Виходу немае крiм революцii пролетарiату". Орфография сохранена.
Тетя имела трудно выговариваемое звание" УДАРНИКА ОСВIТЯНИНА" и была, как и ее братья, фанатично  предана своей профессии и строю. Прозрение относительно строя и разочарование в нем наступило после арестов брата Семена и других близких ей людей, в честности которых  не сомневалась. Она страшно тяжело переживала смерть любимого брата и всю жизнь считала себя виновной в том, что проглядели смертельную болезнь моего отца, хотя виноваты были только врачи.               
В 1934 году ей предложили переехать в Киев вместе с Наркомпросом и занять приличную должность, но она отказалась.
В 37 или 38 году году ее арестовали. Как ни странно, но я помню эту процедуру. Как и положено было, явились ночью двое
в штатском, в квартире зажгли свет. Наши мужественные гости прошли в теткину комнату, очевидно, провели обыск и велели  собираться. Затем вернулись в большую комнату, где спали мы с мамой. Были они, видно, в хорошем настроении, шутили, заигрывали с мамой. Потом подошли ко мне, я болел корью. Пообещали, что я скоро буду здоров, а вот больную тетю придется забрать в больницу. Что они и сделали. " Больница" эта была неподалеку от нашего дома, на углу улиц Дзержинской и Совнаркомовской. Как вела себя в этой ситуации мама не помню. Примерно через месяц... является тетя домой. Позднее она мне рассказала, как все происходило. Все  было по сценарию, посадили ее в "Эмку", провезли 200 метров и сопроводили в подвал, где вплотную друг к другу на полу сидели или лежали десятки ее коллег- вредителей и шпионов. Через час повели на первый допрос. Все было как в популярных фильмах: свет в лицо и добрый совет побыстрее сознаться в шпионской деятельности в пользу Румынии. Добрым советом тетя  не воспользовалась. Каждые три-четыре дня таскали ее на допросы, но никаких фактов "шпионажа" не предъявляли и вообще не очень злодействовали, если не считать нечеловеческих условий содержания. В подвале выделялась дамочка, которая подсаживалась к арестованным и очень умело вовлекала их в " душевные"  беседы. Когда дамочку уводили на" допрос", тетя осторожно советовала соседкам умерить свою откровенность, а  при провокаторе сама начинала разговоры о необходимости бдительности, что чекисты во всем разберутся, невиновных выпустят, виновных накажут. Итак, тетю выпустили, объявив, что информация о ее "шпионстве"не подтвердилась. Позднее каким -то образом стало известно, что донос написал сосед по коридору, милицейский чин, жаждавший расширить свою жилплощадь за счет нашей.
Следующий раз в эти места тетю вызывали в связи с реабилитацией ее бессарабских друзей, многих из которых  уже не было в живых- для них наступила пора "позднего реабилитанса", как горько шутили тогда.
     В последние годы войны мой путь в школу проходил по Совнаркомовской, в начале которой расположился обком партии. Его довоенное здание на площади Дзержинского было разрушено, оставался только каркас, который срочно взорвали накануне Октябрьской демонстрации; видимо боялись обрушения ( 1944 или 1945г.г.). Кухня обкома выходила на улицу и мощные вентиляторы выбрасывали на голодных прохожих изумительные запахи борща и котлет. Я быстро пробегал мимо и оказывался на другом углу Дзержинской и Совнаркомовской, возле нынешней мемориальной доски председателю ВЧК. И тут мои шаги начинали гулко резонировать, меня это забавляло и всегда пару минут я " бил чечетку" на этом гулком пятачке.
Кто был, что было под моими чинеными- перечинеными ботинками: подвал, в котором содержались арестованные в 30-е годы, или подземный ход на север от разрушенной Мироносицкой церкви, или действующие арестантские помещения?
Незадолго до войны поступила тетя на заочное отделение пединститута ( его красивое здание находилось в саду Шевченко,
правее нынешнего Оперного театра), которое окончила уже после войны в 1947 по специальности преподаватель русского языка и литературы. В конце мая 1941 года поехала она на свою родину в  советскую Бессарабию повидаться с матерью и многочисленными родственниками, которых не видела лет 15. Почти все, наконец, собрались вместе. Все было прекрасно до 22 июня. А уже 25 июня авиационный налет фашистов превратил Бельцы в руины. Части Красной Армии и городские власти бросили население на произвол судьбы и в панике двинулись на восток. Тетя Мина, ее младшая сестра с мужем и две племянницы сразу же на попутном транспорте двинулись к ближайшей переправе через Днестр в районе города Сороки. На пароме переправились на левый берег Днестра, добрались до Днепропетровска и приехали к нам в Харьков. Мать, старшая сестра с мужем и племянник покинули Бельцы позже, о их судьбе расскажу ниже.
В начале октября тетя вместе со мною и  мамой   эвакуировались в Казахстан, где заведовала курсами Красного Креста. Вернулась  в Харьков вместе с нами и работала в пединституте. Была членом Всесоюзного общества по распространению политических и научных знаний и часто выступала с интересными лекциями в различных аудиториях. Она фанатично и несколько наивно верила во всемогущество  педагогической науки, семейного воспитания, все время штудировала классиков педагогики Песталоцци, Коменского и Ушинского, преклонялась перед наследием и личностью А. С. Макаренко.  Великие люди прошлого понимали первостепенную важность для общества образования и воспитания человеческой личности. Понимали и разделяли убеждение Песталоцци о том, что простого накопления знаний недостаточно, знания обязательно должны вести к действию. Чтобы действия были направлены на благо, личности, обладающие теми или иными способностями и знаниями, должны быть воспитаны на идеях гуманизма. Наполеон, как сейчас бы сказали, " при всей своей занятости", находил время для общения с Песталоцци.  Александр I посетил швейцарский город Ивердон на берегу Невшательского озера,  ознакомился с деятельностью Ивердонского института, созданного великим педагогом, много беседовал с Песталоцци, наградил  орденом Св. Владимира и пожаловал 5000 рублей на издание его трудов. Ивердонский институт был прообразом Царскосельского лицея и, в какой-то степени, Нежинского лицея. Последний находился под началом Попечителя Харьковского округа.  А вот при советской власти  А.С. Макаренко третировался всякими околонаробразовскими шавками и не только ими. Не знаю, как пропагандируется и внедряется его опыт в Украине в наши дни.
 В СССР постановка образования в школах и институтах на общем фоне тоталитарного государства была не такой уж плохой. Но сказанное относится только к дисциплинам, минимально связанными с идеологией. Что касается воспитания человеческой личности, ее высоких моральных качеств, то я такового воспитания  не припомню. И тем не менее, большинство наших граждан было благородными и порядочными людьми вопреки безжалостному государству, обрушившему на них еще и всю  мощь партийной и государственной пропагандистской системы. Система эта была направлена на оболванивание людей, воспитание слепой преданности властям, на зазубривание партийных догм и партийной схоластики. Политпросвет не принес стране ничего, кроме вреда. После крушения империи СССР многие "политпросвещенные" и беззаветно преданные коммунисты и комсомольцы оказались в первых рядах строителей капитализма в нашей стране и  преуспели на этой стезе. А  неспособная часть " бывших", ничего, или мало поимевшая при переделе собственности, ушла в оппозицию в надежде хоть на какие-нибудь доходы, например, от депутатства.
У тети был нелегкий, бескомпромиссный характер. Начальство было недовольно наличием у нее собственной точки зрения и карьера не складывалась, хотя она была умным и очень образованным человеком. Последние годы жизни она много болела. Вспоминается такой случай. Племянница прислала ей новое импортное лекарство от гипертонии. Пригласили известного в Харькове врача. Посмотрел он на лекарство и сказал, что оно тете не подходит. Забрал его себе, а нам притащил отечественное. Позже узнали от знакомых, что импортное на порядок эффективнее отечественного. С трудом забрали назад, правда несколько таблеток нарушитель клятвы Гиппократа успел проглотить.
 
                ***
               
      Младшую из моих теток звали Шлимкой. Была замужем за А .Ф. Штернталем, в 30-е годы жили они в Бухаресте. Муж    был способным математиком и преподавал в университете. По нашим  тогдашним меркам, жили они роскошно. Тетя была обаятельной  женщиной и прекрасной хозяйкой ; в их доме, своего рода салоне, часто бывали интересные гости, в том числе земляки - бессарабцы.
 Детей у них не было и они считали своим долгом помогать родственникам. Не знаю как бы мы просуществовали в тяжелые годы без их помощи. После воссоединения Бессарабии  они вернулись на родину и стали гражданами СССР. Дядя     начал работать в Кишиневском пединституте. Летом 1941 года почти вся семья встретилась в Бельцах, откуда пришлось срочно эвакуироваться. Они с трудом добрались до Харькова , где я познакомился с ними и двоюродными сестрами. Затем
наши гости эвакуировались в г. Джамбул, где уже находился пединститут. В1944 или в 1945 году тетя с дядей вернулись в Кишинев. Были они очень доброжелательными и по-настоящему интеллигентными людьми. И в Кишиневе бывали у них часто гости, приезжие и кишиневские; дядины коллеги и друзья с досоветских времен. Многие из этих друзей занимали солидные должности в советской Молдавии. Постоянно наведывались соседи, пили чаи, обсуждали городские новости и записывали кулинарные рецепты  Суламифь Михайловны.  Наведывались к ним  и родственники .
Дядя много работал, много сил отдал он созданию учебника математики для ВУЗ ов на молдавском языке. Умер он в 1956 году. Внезапно, во время велосипедной прогулки случился у него инфаркт. За пару месяцев до этого от инфаркта умер его друг. Дядя был очень угнетен  несчастьем, стал молчаливым и угрюмым. Однажды он сказал  примерно так :  "то что случилось с N ужасно, но ужасно и то, что это может случится и со мной". Тетя перепугалась, повела его к врачу, тот ничего не обнаружил и посоветовал заниматься физкультурой.
 Суламифь Михайловна  с достоинством прожила длинную одинокую жизнь. Друзья и родственники ее не забывали, часто навещали , да и она ездила в гости в Москву, Бухарест, к нам в Харьков. Но это была уже другая жизнь. Умерла она в 1982 году. Перед смертью  просила похоронить себя рядом с мужем. Но старое кладбище было закрыто и похоронили ее на новом.  Моя двоюродная сестра Ида придумала, как, хоть частично, выполнить волю тети : на ее памятнике добавили фамилию и инициалы мужа, а на огромной надгробной плите дяди- ее.
 
                ***

Старшую мою тетю звали Басей. Она была замужем за лучшим фотографом города Бельцы П. Вулыхом. Рассматривая выполненные им восемьдесят-девяносто лет назад чёрно-белые снимки, я начинаю понимать, что такое  настоящее искусство фотографии. В политическом отношении он не пользовался особым доверием властей, но они его высоко ценили как мастера. В витрине фотоателье был выставлен портрет жены самого начальника сигуранцы! П. Вулых сочувствовал прокоммунистическим взглядам семьи Бровер и своих детей. Детей было трое: дочери Миля и Ида- мои двоюродные сестры а также сын Фима - мой двоюродный брат. Со старшими Вулыхами я  не был знаком.
Я уже рассказывал о панике при эвакуации населения из Бельц в июне- июле 1941г. Нужно было любым
способом добраться до переправы через Днестр. Бабушка и Вулыхи с сыном Фимой выбрались из Бельц на несколько
дней позже остальных родственников. Фима решил идти пешком до г. Сороки. Через трое суток добрался он до переправы. Там творилось что-то невообразимое. Единственное средство переправы- настил, прикрепленный к двум шлюпкам. Над переправой кружатся фашистские самолеты-разведчики. Кое-кто, не дожидаясь парома, переправляется на другой берег
вплавь. Фимины родители и бабушка собирались ехать на телеге и Фима решил, что они уже на левобережье. Время на раздумье не оставалось, каждую минуту могла начаться бомбардировка и Фима на пароме переправился через Днестр.
Сразу после освобождения Молдавии Фима поехал в Сороки. Ему удалось выяснить, что старики добрались до переправы позже него, паром к тому времени был потоплен и вскоре здесь оказались немцы. Они согнали всех беженцев в поле и огородили их колючей проволокой. Оккупанты решили установить степень виновности перед фашизмом каждого беженца.14 июля они расстреляли 40 человек, среди которых был шестидесятилетний отец Фимы; его мама и бабушка погибли в концлагере в октябре.
Фима стал добираться до Харькова, к нам. Было это нелегко. Наш народ и его "органы" всегда  страдали шпиономанией, которая, не без основания, усилилась с началом войны. По дороге его несколько раз задерживали, подозрение вызывали
его "европейский" вид и вежливые манеры. В конце концов он оказался в Харькове.
Теперь подробнее о моем двоюродном брате Фиме, Ефиме Петровиче Вулыхе. Он родился в1916 году и был любимцем всей большой и дружной семьи. У него рано проявилась склонность к рисованию, он хорошо учился, был трудолюбив и скромен. Революционные настроения, царящие в доме, не могли не затронуть Фиму. Он становится членом прокоммунистической организации " Красный школьник", задачей которой было распространение марксисткой идеологии , с которой люто боролась сигуранца. В 1933 году полиция арестовала восемнадцать школьников, из организации, среди них был Фима. Следствие тянулось несколько месяцев и ребята вкусили все прелести тюремной жизни, включая побои. Троих осудили на несколько лет тюрьмы, остальных наказали в административном порядке, их исключили из государственных учебных заведений. Благодаря настойчивости и очевидным художественным способностям Фиме удалось
поступить в Высшую архитектурную школу Бухареста, где он проучился с 1935 по 1940 годы. 26 июня 1940 года радиостанции
передали сообщение советского правительства о воссоединении Бессарабии и Северной Буковины, и Фима, не дожидаясь выпускного экзамена и получения диплома, в тот же день примчался домой, в Бельцы. На следующий день его и его друга скульптора Л. Дубиновского ( впоследствии Народного художника МССР) привлекли к праздничному оформлению города.
А 28 июня Бельцы встречали советские войска. Фима стал работать техником- смотрителем в горкомхозе. И тогда он впервые усомнился в справедливости советского строя. Ему поручили промерять объем частных домовладений. Если объем превышал 250 куб. м., дом подлежал национализации. При обмере дома его лицейской учительницы французского языка, оказалось, что объем составляет 280 куб. м. Старую учительницу выселили из собственного дома и как "чуждый
элемент" отправили в ссылку, где она вскоре умерла. Брат всю жизнь с болью и горечью вспоминал об этой трагедии.
     Волею судеб оказавшись в Харькове, Фима решил закончить образование в институте коммунального хозяйства.
Наступила осень; студенты собирали урожай, строили укрепительные сооружения и рыли окопы. А враг стремительно приближался к городу и Фима с институтом эвакуировался в Казахстан, в город Джамбул. На фронт выходцев из присоединенных (или воссоединенных, не знаю как правильно) районов категорически не брали. Не помню, каким образом Фима оказался в Чиили, Кзыл-Ординской области, где в то время жили мы. Через несколько месяцев военкомат
Чиили сформировал группу из эвакуированных студентов, которых не брали на фронт и в составе трудового батальона
 №1933 отправили на север Свердловской области на пресловутый лесоповал. В июне 1942 года брат получил положительный ответ на его просьбу о зачислении в Московский архитектурный институт, который находился в Ташкенте.
Он приехал опять в Чиили, много рассказывал о трудовом фронте. Работа и жизнь были тяжелейшими, в условиях страшных морозов, но все же несравненно легче, чем у зэков. Кормили сносно. Я с завистью слушал, что им давали иногда даже колбасу! Да и коллектив был неплохой: свой народ- студенты.
В 1944 году  Архитектурный институт вернулся в Москву. Путь из Ташкента в Москву опять лежал через Чиили. Мы встречали Фиму на вокзале и он познакомил нас со своей будущей женой Л.А. Жуковой, студенткой его курса, дочерью старых большевиков. После института стал работать в мастерской известного архитектора Л.М. Полякова. Его деятельность началась с участия в реконструкции г. Севастополя, спроектированные им дома появились на проспекте Нахимова в 1950-1952 годах. С 1947 года он один из самых " строящихся" архитекторов Москвы, автор многих типовых  решений жилых зданий. Некоторым этим зданий официально присвоено его имя. Особой популярностью и по сей день пользуются дома
под названием " Башня Вулыха". Ефим Петрович руководил проектированием Комсомольского проспекта, труднейшей архитектурной задачей. Теперь этот проспект - одна из лучших магистралей Москвы, его застройка по - современному
комфортна для проживания .Одним из огромных достоинств реализованного проекта является сохранение историческихи архитектурных памятников, прилегающих к проспекту. В мастерской Я. Б. Белопольского брат в качестве автора и главного архитектора создает цирк на проспекте Вернадского, крупнейший в Европе, Институт научной информации АН СССР и ряд других общественных зданий.
Ефим Петрович много рисовал" для души",  особенно в отпуске;  рисовал он прекрасно и профессионально. Находил время для сотрудничества с известными советскими скульпторами З.И. Азгуром, Л. И, Дубиновским и А. И. Посядо .
Умер Заслуженный архитектор РСФСР Е. П. Вулых в 1982 году, гражданская панихида проходила в Доме архитектора, многие из присутствующих плакали, было видно, что его очень любили. Похоронен он на кладбище Донского монастыря. Его сын Александр - известный московский поэт.

                ***

Старшая из сестер Ефима Петровича - Миля Вулых получила высшее экономическое образование в Праге, вернулась
в Бессарабию и  с 1940 года стала гражданкой СССР. В июле 1941 перед эвакуацией в Казахстан жила неделю у нас
в Харькове. Как мне казалось в мои семь лет, выглядела она слишком " буржуазно", что совпадало с мнением наших
соседей ( я подслушал их разговор на эту тему). Вместе с младшей сестрой Идой и остальными родственниками она
эвакуировалась в Казахстан.
После войны власть в Румынии  стала переходить к коммунистам; просоветски настроенные деятели занимали в правительстве и партии важные должности. Среди них были выходцы из Бессарабии, в т.ч. из города Бельцы, которые знали Милю. Ее пригласили переехать в Румынию для работы во внешнеторговом ведомстве.
Москва не возражала. Миля была прекрасным специалистом, владела несколькими языками и быстро продвигалась по служебной лестнице в Министерстве внешней торговли. Некоторое время она работала торгпредом в Исландии. Вскоре полнота власти в Румынии перешла в руки Георгиу-Деж, ему удалось изгнать из правительства и руководства
партии представителей "московской фракции". Во время одной из командировок в ФРГ Миля решила навестить своих друзей. Когда пришла на их квартиру, она застала там полицию. Оказалось, что в этот день ее друзья покончили
жизнь самоубийством. Об этом происшествии сообщили в румынское посольство, что послужило поводом для увольнения из Внешторга. Пару лет она проработала директором крупного универмага в Бухаресте. Но в это время началось раскручиваться колесо репрессий против сторонников или ставленников промосковских деятелей и Милю
арестовали. Ее обвинили в получении взятки при заключении контракта на поставку продуктов в одну из европейских
стран. Дело было, конечно, сфальсифицировано. Но сестру осудили и несколько лет провела она в тюрьме.
Миля прекрасно вязала, связанные ею кофты были просто произведениями искусства. В тюрьме ее хобби превратилось в тяжкий труд- заключенные женщины вязали шерстяные вещи. После выхода на свободу она оказалась одинокой, муж ее оставил, детей не было. Дали ей однокомнатную квартиру и назначили приличную пенсию.
Миля заключила договор с какой-то фирмой, которая взяла на себя все заботы по дому, снабжению продуктами и медицинскому обслуживанию и получила за это право наследования квартиры и другой собственности. Надо сказать, что взятые на себя обязательства фирма честно выполняла. Бывала она в Москве, родные навещали ее.
Пару раз удалось съездить на горный курорт. Но время брало свое, все чаще болела и умерла Миля Петровна в 1987 году. Вот второй пример в нашей семье того, как социалистический строй уродовал судьбы честных и преданных этому строю людей.
                ***

Теперь о Иде Петровне Вулых. Она была глубоко образованным и в высшей степени порядочным человеком. Закончила Пражскую консерваторию и стала музыковедом. Профессионально играла на рояле и знала восемь европейских языков. Ее доброта, благожелательность, гостеприимство привлекали к ней множество людей. В то же время, в вопросах касающихся ее жизненных принципов, она была совершенно непреклонна. В моем представлении, в моей памяти она  остается   настоящим русским интеллигентом.
После окончания консерватории вернулась в Бессарабию, затем война, эвакуация в Казахстан. Живя и работая в городе Джамбуле, бывала в командировках и иногда заезжала к нам. Помню одну такую. Приехала она в Чиили после
Аральска и в качестве гостинца оставила  пару огромных вяленных сазанов, необыкновенно жирных и вкусных. Потом
пару месяцев мне " выдавали" в день по кусочку рыбы. В Аральске она нашла в песках на берегу Аральского моря... старинный, полностью исправный метроном, прибор, являющийся в известной степени атрибутом музыканта.
 Потом  метроном перебрался с сестрой в Москву и, когда у нее появилось пианино, взобрался  на него и простоял там до смерти сестры. Когда я бывал в Москве, я всегда заводил этот приборчик, он начинал мерно постукивать и убеждать меня, что чудеса редко, но случаются.
Первым ее жильем в Москве была крохотная комнатка в коммунальной квартире старого дома в Брюсовском переулке - в самом центре Москвы. Поступила на работу в музыкальный отдел Библиотеки им. Ленина, где проработала почти всю жизнь. Уже будучи главным библиографом отдела, она стала одним из инициаторов, а затем и
руководителем авторского коллектива, создавшем уникальный многотомный труд- реферативный указатель
" Зарубежная литература о музыке", охватывающий значительный промежуток времени. Работа была титанической, нужно было составить перечень огромного количество материала, вышедшего за рубежом, написать реферат по каждому  и перевести его на русский. Затем кропотливая работа по подготовке рукописи к печати. Ида Петровна
обладала огромной работоспособностью и высочайшей организованностью, благодаря чему  указатель вышел в свет в издательстве "Советский композитор". Несмотря на то, что рабочий день сестры составлял 15-16 часов, у нее был всегда идеальный порядок в квартире, всегда был вкусный обед, а если приходили гости, то в течение часа на столе без всякого напряжения появлялись вкуснейшие изделия из теста. Особенно она уважала рецепты чешской кухни,
которые освоила живя в Праге. Обстановка в квартире была более чем скромной, за исключением дорогого
пианино и кофейного сервиза из севрского фарфора, подаренного ей друзьями из Парижа. По воскресеньям она
позволяла себе пару часиков поиграть на пианино. Где то с 1962 г. и до смерти в1989 г. прожила оно на Комсомольском проспекте, в доме, в котором находился магазин "Дары природы". Похоронена рядом с братом на кладбище Донского монастыря. На похоронах я не был, приболел.

                2. МАМА

Мама- Розенштейн Клара Львовна родилась в Житомире в 1906 году. В1910 году умерла ее мать,  отец подкинул четырехлетнюю девочку дедушке ( по матери ) и  навсегда исчез из жизни дочери. Дедушка был управляющим крупного лесничества на Житомирщине. Мама часто вспоминала о еврейских погромах в этих местах в начале века, подробностей она, конечно, не помнила, но ужас остался на всю жизнь. Существовала семейная легенда о том, как заезжие погромщики  уже ворвались в дедушкин дом, но в этот момент подоспели местные крестьяне, которые, якобы, дедушку очень уважали и даже любили. С криками " Не чiпайте нашiх евреiв" они бросились на бандитов, хорошо их поколотили и прогнали из села. В 8 лет она покинула дом дедушки, который стал  родным .Ее определили в лучшую житомирскую гимназию. Жила она у тети. Четыре года, проведенные в гимназии, стали самыми  светлыми воспоминаниями в ее не очень веселой жизни. Как рассказывала мне уже в 50 е годы ее старая добрая киевская тетя, мама моя хорошо училась, была жизнерадостной и миловидной девочкой. Всеобщие симпатии  привлекали  ее музыкальные способности, прекрасный голос. Учителя и подруги ее любили, антисемитизмом в гимназии и не пахло. Девочки носили очень красивую форму, занятия проходили в прекрасно оборудованных классах. Но эта идиллия быстро кончилась. Шла война, вызревали новые катаклизмы. Тетя с двумя маленькими дочками переехала в Киев и забрала с собой маму. А   и тут революции подоспели. С учебой было покончено, привычный мир рушился. С 14 лет пришлось работать. Работала поначалу курьером. Но четырех классов хорошей гимназии оказалось достаточно, чтобы стать грамотным секретарем -машинисткой.  Несколько лет проучилась мама в консерватории по классу пения, правда консерватория называлась " Киiвська робiтнича консерваторiя" и занятия проходили вечером. В конце 20-х годов она работала в киевском окружном управлении общества " Друзья детей," с 1930 года - секретарем Машиностроительного завода им. т. Томского. Чтобы оформиться на эту работу, надо было сдать" iспити з укрмови" и получить удостоверение. На удостоверении любопытные лозунги ."Знание украинского языка это только первый шаг к полной украинизации". " Украинизация осуществит слияние города и деревни ". Чем теперь можно обосновывать необходимость  "полной украинизации "? В 1932  она отдыхала  на Черниговщине и познакомилась с моим будущим отцом, завязался роман. Но срок пребывания в санатории истек. Обменялись они адресами и отец укатил в Харьков. Судя по переписке, дальнейшее развитие событий проходило вяло. Отец был перегружен работой и его сковывало плохое состояние здоровья. Была и третья причина. Как рассказывала тетка, отец пользовался повышенным интересом со стороны девушек завода " Серп и Молот" и до отъезда в санаторий встречался с одной из них. Не знаю, как разрешилась эта проблема, но спустя полгода после расставания он стал засыпать маму письмами и телеграммами с просьбами о немедленном переезде в Харьков. В одном письме он жаловался, что днем и ночью у него в ушах звучит ария мадам Баттерфляй, которую пела мама на концерте в санатории. Эта ария как бы сопровождала и поддерживала маму на протяжении долгих лет. Пела она ее очень трогательно и в высшей степени профессионально- это мнение всех, кто ее слышал. В 1933 году мама переехала в Харьков в квартиру, о которой я уже рассказывал. И все было бы хорошо, если бы не болезнь отца. Я  себе представляю ситуацию, в которой оказалась мама. Чужой город, чужие люди, голодные времена. Друзья, родственники остались в Киеве. Мама стала работать секретарем в издательстве " Детская литература". Издательство размещалось в четвертом подъезде Госпрома на десятом этаже. По службе общалась с интересными людьми, известными писателями. Хорошо знала Н. П. Трублаини и его жену Нину Владимровну. Особенно сдружилась мама с Ниной Владимировной после войны, когда мы жили на Данилевского, а она в Доме писателей по улице Культуры. Нина Владимровна была микробиологом и у неё на работе за копейки можно было купить вываренную перекрученную говядину, остававшуюся после приготовления питательных бульонов для выращивания бактерий. Отходы от производства бактерий заняли почетное место в нашем тогдашнем меню.
  В 1934 году появился я, в 1935 умер отец. Когда мне исполнился год, наняли мне няньку, а мама вернулась на работу в издательство. В 1937 году издательство переехало  в Киев и друзья отца устроили маму на работу в редакцию газеты  "Красное знамя" литработником отдела писем. Благодаря неунывающему характеру , природной жизнерадостности и оптимизму мама быстро акклиматизировалась в Харькове, появились знакомые и друзья. Продолжить музыкальное образование не удалось. Но её приняли в вокальную студию Дома ученых. В то время это был один из сильнейших , и если можно так сказать, культурнейших самодеятельных коллективов Харькова. В его составе были видные ученые, врачи, инженеры и члены их семей. Коллектив был дружный и лишенный каких-либо "сословных" или других предрассудков. Руководили коллективом прекрасные музыканты из оперного театра и филармонии. Мама часто брала меня с собой на репетиции и концерты и я до сих пор помню многие вещи из ее большого, в основном классического, репертуара. Запомнились слова  и прекрасная музыка не исполняемой сейчас смешной, озорной арии из оперетты
И. О. Дунаевского   " Ножи". Процитирую (по памяти).

                У меня в душе сомнение, я расстроена весьма.
                Получила в воскресение две открытки- два письма
                И в обоих содержание одинаково почти-
                Приглашают на свидание на любовное прийти.
                Первый пишет, что расстроили сердце девичьи глаза,
                Что он будет ждать у Гоголя в понедельник в три часа.
                А второй мне на свидание на бульвар прийти велит,
                Там где памятник писателю А. С. Пушкину стоит.
                Захотели вы немного ли? Я обоих подведу!
                И ни к Пушкину, ни к Гоголю на свиданье не пойду.
                Повяжу платочек аленький и тетрадки захвачу,
                В академию Ти-ми-рязева я на лекции пойду!

Вот какие сознательные были тогда девушки- комсомолки! Помню песню Б. Мокроусова, в которой  девушка рассказывает, что ее милый живет в Казани, а она на Москва- реке. Ну просто "...не любовь, а наказанье жить от друга вдалеке". Но ситуация коренным образом изменилась после сооружения канала Москва- Волга, по которому милый регулярно ходит в рейсы из Казани в Москву и влюбленные встречаются в Москве " возле шлюза номер два". Без идеологии не обошлось, но в меру и с юмором. Коль скоро речь зашла о музыке то, в нарушение хронологии, хочу поделиться впечатлениями от довоенных советских песен. Больше всего песен было о Сталине. Только широко известных было не менее пятидесяти. Текст песен  сейчас ужасает своей фальшью:
                В бой за Родину, в бой за Сталина,
                Встретим мы по - сталински врага ...
                Мы готовы к бою, товарищ Ворошилов,
                Мы готовы к бою, Сталин наш отец.
Именно по- сталински и встретили июнь 1941 года!
 Радио передавало  песни о Сталине регулярно, они вошли в плоть и кровь советских людей и всем, за редким исключением, очень нравились . Популярны были песни о гражданской войне и ее героях ( " На Дону и в Замостье тлеют белые кости, над костями шумят ветерки, помнят псы- атаманы, помнят польские паны конармейские наши клинки", бодрые песни о вооруженных конфликтах (" ... и летели наземь самураи под напором стали и огня..." ; позже" самураи" были заменены на "вражьи стаи" ). Ну и слова, так и настраивают на лирический лад: шумят ветерки, да еще над тлеющими костями, прелесть!
 А вот музыка многих песен  была просто прекрасна. Неужели наши талантливые композиторы действительно вдохновлялись личностью Сталина?  Как  им удавалось создавать такие замечательные мелодии.? Как  их спасти для народа, для истории? Написать новые тексты, что ли? Ведь текст гимна СССР и России меняли два раза!

                3.  ДОВОЕННОЕ ДЕТСТВО. СНЫ

Мое самое первое  в жизни впечатление ( несколько реконструированное, конечно,): дача в поселке Южный, солнечный день, сад, деревья усыпаны вишней. Золотом  сверкают начищенные медные тазы, гудят примусы, коптят керосинки. Написал" медные" и с высоты своих инженерных познаний засомневался- медь то золотом не сверкает! Может быть латунные? Заглянул в Интернет для установления истины. Во- первых, расстроился - сотни авторов предаются ностальгии по поводу этих самых тазов для варки варенья. Значит я не оригинален, обидно! Ну ладно. В конце концов сам Андрей Тарковский вышибал слезу у пожилых зрителей , сделав " действующими лицами" керосинку и т.п. предметы. Во-вторых, хотя все любители варенья называют тазы медными, на самом деле они таки латунные.
Но бог с ними, с тазами. Дворовые девки ( т. е. хозяйкины дочки ) собирают вишни, извлекают из них косточки и сдают их хозяйке. Хозяйка-многостаночница варит на веранде варенье сразу на нескольких примусах и керосинках.
Неповторимый запах распространяется в окрест. Ну почти как в опере Евгений Онегин. Не буду врать, что угощали меня пенкой, не помню.
    Как-то пошли мы в гости. В то время я уже прилично соображал и разговаривал  С интересом рассматривал чужую
квартиру и в одном из углов обнаружил большое скопление клопов. Я подбежал к взрослым и радостно сообщил о
своей находке и обозвал клопов " насекомыми", чем вызвал кислые улыбки у хозяев и мамы. Постараюсь позже сказать еще пару теплых слов о наших сожителях.
     Еще одно смутное воспоминание- о дне выборов в Верховный совет СССР первого созыва в1937 году.
" Вcя страна ликует и смеется и весельем все озарены..." Да , именно таким я помню этот день, как поется в этой детской песне образца 1937 года. Весело орущие громкоговорители, слышные, наверное, в камерах харьковской Лубянки, духовые оркестры, танцы, выступления артистов и самодеятельности, засилье красного цвета, буфеты с расширенным ассортиментом. Величайший, ужаснейший парадокс!  Наш избирательный участок находился в здании нынешнего Радиотехникума на Сумской.
Мой первый детский сад был на территории ботанического сада в двухэтажном доме из красного кирпича, вблизи Клочковской. Мне он запомнился этаким райским местом, где были добрые воспитательницы, прохладная чистая спальня, много зелени и цветов. Особенно мне нравились яркие соцветья львиного зева, не в последнюю очередь из-за названия. Воспитательница учила нас делать из стручков, растущих на кустах желтой акации, пищики. На грядках произрастали всякие диковины, в частности мочалка- люффа; ее плоды были похожи на длинные огурцы. Сохранилось фото, в песочнице сидит полтора десятка полуголых симпатичных малышей, на всех почти одинаковые трусики и панамки. Страшно интересно, как сложилась жизнь моих"коллег" по песочнице? Вероятно, садик этот был сезонным и к осени нашли мне новое дневное пристанище на улице Гоголя у бывшей фребелички . Фребеличками до революции называли последовательниц  известного немецкого теоретика дошкольного воспитания Фридриха Фребеля, создателя понятия " детский сад", т.е. садика для выращивания " цветов жизни". Одно время Фребель работал учителем в ивердонской школе Песталоцци. Жила моя фребеличка в старом двухэтажном   доме, кроме меня у нее было еще три воспитанника..Рядом стояла серая и мрачная кирха с большими часами. Кирха была взорвана в 1956 году , на ее месте и дальше до Театральной площади возвели жилой дом со знаменитым книжным магазином. Взрывали кирху военные. Как мне рассказывал бывший начальник харьковского радиоклуба  В. А .Лазько, при разборке завалов погиб его друг, офицер, бросившийся спасать замешкавшегося солдата. Если мне не изменяет память, фамилия погибшего офицера была Каншин.
       Особо интересного об этом времени вспомнить не могу, разве что выучил две дразнилки: " рыжий клоп сапогами топ-топ" и " самолет летит, мотор работает, а рыжий клоп сидит, картошку лопает" ( опять клопы, извините).
         И еще я освоил полеты во сне. Во сне летали  и летают многие люди, но техника полетов, думаю, у каждого своя. Я осуществлял вертикальный взлет путем взаимного сжимания ступней ног. Чем сильнее  сжимал - тем выше поднимался, ослаблял сжатие - опускался. Так, в детстве, я мог подниматься на высоту двухэтажного дома, к моменту выхода на пенсию только до потолка комнаты. Для горизонтальных перемещений нужно было осуществить прыжок в длину и , опять таки, сжать ступни . Со сжатыми ступнями можно было пролетать на небольшой высоте десятки метров. Полеты я совершал часто и прилюдно и очень недоумевал, почему народ не реагирует на мои выдающиеся достижения.
 В Германии, где я сейчас живу, летал всего пару раз.  Но сны снятся регулярно, преобладает производственная тематика. Всплывают и кое - какие другие, милые сердцу темы. Если сплю на левом боку, то сняться тяжелые сны, если на правом-то
радостные. Но все время на одном боку не проспишь!
Вообще, сны штука интересная. Расскажу одну стопроцентную быль.
В 70-х годах на работу в Госпром ездил я с Новых домов трамваем по Клочковской. По правую сторону, сразу за переулком Кравцова, над крутым обрывом в трамвайном окне возникал  жилой дом из красного кирпича. Дом как дом. И меня интересовал только один вопрос, какими улицами дом связан с городом. Вскоре я стал добираться на работу другим путем и интерес к дому поугас.
Прошло много лет. Жизнь круто изменилась, возраст был уже далеко за пенсионный. Институт, в котором я проработал почти всю свою инженерную жизнь, в силу объективных причин, а также благодаря внутренним и внешним усилиям, стремительно разваливался. Я решил не дожидаться печального конца и начал оформлять документы на выезд в Германию. Чем ближе был отъезд, тем чаще посещали меня сны с "архитектурным"   содержанием. Снились прекрасные, никогда не существовавшие в Харькове, дома-фантомы, причем сны повторялись и в них фигурировали все эти же дома.
Однажды приснился мне старинный двухэтажный барский особняк, в котором проводилась экскурсия. Гид рассказывал о том, что здание построено в 18 веке и принадлежало такому-то помещику. Видение было очень четким. Проснулся я с твердым намерением найти этот дом. Но как? Каких-то наводящих данных сон не предоставил. Безнадежное дело! Ну, думаю, ладно. Надо хотя бы удовлетворить свой давний интерес к дому над обрывом на Клочковской, это дело более реальное. Рассказал все жене, день был воскресный и мы отправились искать подходы к этому дому. Зашли в сад Шевченко, повернули налево и, миновав густые заросли, благополучно достигли цели. Вполне удовлетворенные, прошли по дорожке между домом и обрывом, завернули налево во двор дома. И...увидели справа старинный двухэтажный особняк, скорее всего таки 18 века. К дому примыкала такого же возраста башня. Ей богу, никогда этого дома раньше не видел, хотя его фасад выходил на хорошо знакомый мне Саммеровский переулок, от которого он был отгорожен забором с воротами. От избытка чувств пристал к первому встречному во дворе и рассказал свой сон. Мужик призадумался и высказал предположение, что в эти места привела меня тяга к еврейскому богу- рядом планетарий, бывшая синагога. Но я, к сожалению, атеист. Затем встретил сослуживца, живущего в соседнем доме и он сообщил мне, что дом принадлежал помещику екатерининских времен. Позже мне рассказали, что внутри зала стены расписаны художником того времени. И настолько хорошо расписаны , что в советское время в этот дом, в эту квартиру (а там коммуналки) водили студентов на экскурсии. Жильцы молча терпели - их вселили в памятник истории и они подписали бумагу, что не только будут бережно относиться к росписи, но и позволят приводить студентов Худпрома...
Откуда это сновидение - трудно сказать. Может быть, сознание было занято чем-то важным в тот момент, когда в окружающей реальности кто-то рассказывал об этом (в транспорте, магазине, на работе и т.п.). А через много лет сработало подсознание...
Недавно приснились мне еще два странных сна. Первый. Будто я в Харькове поднимаюсь с Клочковской в сад Шевченко по дорожке. Там, где сейчас находится каскад лестниц. По пути натыкаюсь на дверь, ведущую в подземелье. Захожу и оказываюсь в полуразрушенной церкви, в ней два человека занимаются реставрацией двух скульптур святых. Подошел я поближе и тогда один из реставраторов говорит мне " Ну, дед, чего уставился, катись отсюда". Я и покатился, но не могу найти выхода. Тогда подходит ко мне второй и просит не обижаться, т.к. грубиян является гениальным скульптором, а гениям все прощается. Потом взял меня под руку и через какие-то лабиринты вывел на яркий солнечный свет. Второй. Опять Харьков, окраина города. Прохаживаюсь туда-сюда возле крытой остановки  в ожидании автобуса. И вдруг замечаю, что если смотрю в сторону, противоположную дороге, слева от навеса, то вижу запущенную, но величественную церковь, если справа- церкви нет! Неподалеку люди ведут дорожные работы. В одном из рабочих узнаю своего бывшего сотрудника, подзываю его, демонстрирую феномен. Посмотрел он на меня и говорит: " Идемте со мною, я вас хорошим чаем напою". Попили чай в какой каптерке, Саша спрашивает осторожно " Вам полегчало?". Поблагодарил я за угощение и вернулся на остановку. Все тоже: слева церковь, справа- ничего, чай не помог!  Я не пытаюсь истолковывать подобные сны, просто они
мне дороги. Мне страшно интересно, пронзительные сны героев Бергмана и Тарковского придуманные или близки к действительно виденным авторами и гениально вплетены в сюжеты?

                4. ВРОДЕ БЫ СЧАСТЛИВЫЕ ПРЕДВОЕННЫЕ ГОДЫ

    Последний мой детский сад находился в одноэтажном доме напротив нынешней филармонии. Через арку, примыкающую к дому, можно было сразу попасть в сад Шевченко. Сейчас там какая-то телевизионная фирма. Воспоминания самые приятные за исключением того, что на завтрак часто давали красную икру или форшмак, которые я  ненавидел . Вообще кормили хорошо и вкусно. Если ребенок болел и сидел дома, родители могли прийти в садик на кухню и получить комплект судков, скрепленных одной ручкой. Судки были щедро заполнены едой. В помещении было тесновато и не хватало нескольких кроватей для послеобеденного " мертвого часа".За особые заслуги некоторым ребятам разрешалось не спать днем. Каждый мечтал попасть в число этих VIP-персон! Гулять ходили, конечно, в сад Шевченко. На музыкальных занятиях разучивали все новые и новые песни о товарище Сталине, о героях гражданской войны. Мне очень нравилась песня о Щорсе и я неплохо ее пел на всяких утренниках. За это меня даже собирались взять на роль деревенского мальчишки в готовящейся к постановке опере "Щорс." Оперный театр был в пяти метрах от садика. Правда петь этому персонажу не полагалось. Еще я очень любил и сейчас люблю " Полюшко-поле".
 Каким-то образом в нашу среду просачивался враждебный детский музыкальный фольклор:

                По военной дороге шел петух кривоногий,
                А за ним восемнадцать цыплят.
                Он зашел в ресторанчик, выпил чая стаканчик,
                А за ним восемнадцать цыплят.

                Мы мирные люди- сидим на верблюде.
                Ишак на запасном пути.

Героями нашего детскосадского времени были пограничник Карацупа,  пионерка-специалист по уборке хлопка Мамлакат, челюскинцы, полярные летчики и, конечно, папанинцы. После завершения героического дрейфа экспедиции
Северный полюс  ( СП-1) страна восторженно встречала мужественную четверку папанинцев: И.Д. Папанина, радиста Э.Т.Кренкеля,  молодых ученых метеоролога Е. К. Федорова и гидробиолога П.П. Ширшова. Посетили они и  Харьков, кортеж открытых машин с тремя героями ( Ширшова не было) медленно проследовал по Сумской на площадь Дзержинского. Тысячи людей приветствовали их, играли оркестры, с неба сыпались тонны листовок. Я стоял с мамой на балконе редакции газеты " Красное знамя" ( Сумская 54 ) и с восторгом смотрел на проезжающих мимо полярников. В этот момент на балконе появилась какая -то возбужденная  женщина  с авоськой и сообщила о том, что в магазине за углом "дают сосиски". Балкон сразу наполовину опустел и мы с комфортом досмотрели это действительно волнующее зрелище.
Отвлекусь немного от детского сада. Постараюсь вспомнить, чем  питались дома. До детского садика обкармливали меня манной кашей, но есть ее я соглашался только вприкуску с таранкой. Таранка была тогда вкусной и доступной. По воскресеньям мама варила прекрасные борщи с обязательной мозговой косточкой. Все извлеченные мозги доставались мне, потому что своих еще было мало,  говорила мама. Иногда жарились котлеты, были они внутри красными. Но очень вкусными! Реже готовилось тушенное мясо с картошкой, наверное на праздники. Потом мама освоила т.н. фальшивое жаркое и его мы ели  и  с удовольствием и часто. Регулярно готовился винегрет., Но самым любимым блюдом , понятно,была жареная картошка c  салом. Особенно я её зауважал после того, как мне прочитали рассказ Юрия Германа "Картошка с салом". В рассказе шла речь о голодающих чекистах и их председателе. Чекисты очень любили Феликса Эдмундовича и пытались его дополнительно подкармливать, но им это не удавалось, т.к. он был очень принципиальным человеком и хотел быть " как все". Но один раз удалось его обмануть. Достали дефицита на одну порцию и принесли ему в кабинет жареную картошку с салом. Дзержинский начал допрашивать сослуживцев, а что ели они? Но чекисты были не дураки, они заранее сговорились и отвечали, что тоже картошку с салом.
Пишу и думаю, не делали бы революции, все бы жрали картошку с салом!
Что ели по будням мама и тетя не знаю. Магазинами пользовались редко. Доступные по цене продукты попадали в продажу не часто и напасть на них можно было случайно. Поэтому придумали тару в виде сетки, которую носили в кармане и в которую, при счастливом стечении обстоятельств, загружали покупки. В гастрономах на Сумской и Пушкинской работали холеные продавцы с дореволюционным стажем, в белоснежных халатах и шапочках-пилотках, с кокетливо заложенным за ухо огрызком карандаша. Работали они виртуозно, красиво. Особенно меня поражала скорость, с которой они нарезали колбасу и заворачивали покупки. Держали себя с большим достоинством и безукоризненно вежливо. Все это хорошо, но как восхитительно пахла  любительская колбаса большого диаметра! К сожалению, мы эту колбасу чаще нюхали, чем ели. О сливочном масле могу вспомнить  одну историю. Я болел скарлатиной и лежал в больнице на Валерьяновской. Мне передали стакан очень вкусного масла и за один раз я умял половину. После этого,  кроме красной икры и форшмака, я стал питать некоторое время отвращение и к сливочному маслу. Аппетитные запахи витали и в магазине Рыбтреста , который находился рядом с ХИСИ. Перед моим отъездом из Харькова там был книжный магазин, в котором уже ничем вкусным не пахло, в том числе и хорошими книгами. 
    Нынешние верующие в бога коммунисты - патриоты, вскользь, нехотя признают, что при господстве ВКП(б) были кое-какие недостатки, были невинно убиенные ( но в небольшом количестве), что голод был, но незначительный.
Но вот мол уже перед войной в магазинах полки ломились от продуктов. Во-первых,  этих народных радетелей перед войной раз не было еще на свете. Откуда им знать? Может быть они слышали о довоенном изобилии от своих партийных родителей, отоваривающихся в закрытых распределителях? А может и было изобилие на полках, но уж никак не на столе наших  "простых" людей. Не соотносить наличие продуктов в магазинах с покупательной способностью населения перед войной- по меньшей мере безответственно. От чего действительно ломились полки , так это от больших керамических банок с икрой: зернистой, паюсной и красной , это я помню. Из сладостей наиболее доступными были пастила, мармелад и очень вкусные ириски (твердые и мягкие), они продавались и поштучно на каждом углу, как сейчас жвачка. Прекрасные шоколадные конфеты " Мишка на севере" и " Мишка косолапый"  очень нравились, но доставались мне они не часто. Самую большую радость приносил  шоколадный шар, начиненный деревянным мебельным гарнитуром. Водились эти шары в нынешнем  "Медведике", как он официально назывался до войны не помню, но в обиходе - Жорж Борман. Думаю, душа сладкого фабриканта возрадовалась, если бы его магазину вернули его имя.
В овощном магазине под названием " Комсомольский" на Сумской, в угловом помещении снесенной филармонии, продавались  вкусные  зеленые соленые помидоры. Где то рядом жарили  и недорого продавали кулинарные шедевры- пирожки с мясом.
Одевались скромно ( не от скромности! ), пределом роскоши для моих женщин считались шевиотовые юбки. Однажды случилось чудо. Наши родственники из- за границы прислали маме замечательное концертное платье с ослепительной пряжкой на поясе и черные лакированные туфли на высоченном каблуке. Мамины коллеги по самодеятельности искренне радовались за нее. Я тоже не был обижен, получил сверхмодный костюмчик, обувь и пальтишко с бархатным воротником.
К костюму прилагался  шелковый красный в белую горошину галстук. Когда я появился в этом костюме в садике, весь персонал сбежался меня рассматривать. Каждый восхищался моим нарядом. Особое внимание и  уважение вызывал галстук, который был ... ну точно как у Владимира Ильича.
Отапливалась наша квартира голландской печью. Спасибо заводу " Серп и молот", который  обеспечивал нас дровами и углем. Незабываемы были поездки в кабине грузовика на дровяной склад.
  Городским транспортом мы почти не пользовались. Но по моей просьбе часто выходили на Пушкинскую и я наблюдал некоторое время за трамвайным движением 11  и кольцевого "А" маршрутов. В 1939 по Сумской открылось троллейбусное движение сначала только до парка Горького, чуть позже появилась линия от парка до  «Южного вокзала. Временный троллейбусный парк находился напротив наших окон, там где сейчас сквер Победы. Мы стали чаще гулять в парке, но самым любимым местом для семейных прогулок оставался сад Шевченко. Довоенная Сумская улица запомнилась  чистой и нарядной, всегда заполненной веселыми людьми.
С нездоровым интересом и даже страхом относился я к чистильщикам обуви, которых тетя называла красивым словом " ассирийцы". Недавно прочитал я " Искупление" Ф. Горенштейна... Мистика? Метафизика?
 Ассирийцев было на нашей главной улице немало. Сидел стационарный чистильщик на   кресле с низко опущенным сидением и  полукруглой спинкой. Напротив него на удобном для работы расстоянии в таком же кресле, но с приподнятом сидением, удобно располагался клиент.  Между ними находилась подставка с двумя выступами  для ног клиента. Кресла были вплотную придвинуты к стене дома, на которой крепился шкафчик с сопутствующими товарами: шнурками, гуталинами, щеточками и т. д.               
Ниже, под рукой, лежали щетки , зеленые и малиновые бархатки . Были конструкции и посложнее, которые на ночь складывались и запирались. Работали чистильщики обуви виртуозно. Один из  них находился почти под нашими окнами. Я часто, преодолев страх, задерживался возле мастера и с удовольствием вдыхал запах гуталина. Позже я узнал, что все солидные чистильщики обуви в Харькове и других крупных городах- ассирийцы по национальности. Как же представители этого древнейшего народа попали в Россию?
По условиям Туркманчайского договора России с Персией 1828 года ( большой дипломатический   успех А. С. Грибоедова !)  христианским народностям, проживающим в Персии разрешалось поселиться в России. Ассирийцы- несториане поселились на территории южной Армении, которая в 1918 году перешла Турции. Ассирийцы вынуждены были бежать на север. Часть их расселилась в Закавказье и в Ростовской области.  Около 7000 человек осели в столице и крупных городах и сразу принялись чистить обувь их жителям. Советская власть не препятствовала этому занятию и во многих городах появились артели ассирийских чистильщиков-сапожников.
В кино ходили нечасто. В кинотеатре , который находился в начале Московского проспекта, посмотрели " Подкидыш",в Первом Комсомольском на Сумской - "Яков Свердлов", в кинотеатре " Парк" - " Большой вальс".
Недавно в Интернете попались мне фотографии Харькова периода оккупации ( 1942 год ). Среди них вид еще не разрушенного белоснежного Дворца Пионеров на площади Тевелева. Вспомнил, как мы были там на спектакле кукольного театра " Карлик - Нос", затем погуляли по центру, походили по  не существующему теперь Старому Пассажу на спуске Халтурина. Светлый какой - то был этот день. Бывали мы и в цирке, часто в зоопарке. Всегда ходил с мамой в Дом ученых на репетиции и концерты и до сих пор помню многое из ее репертуара. Концерты проходили в очень нарядном зале с расписным потолком, на котором, кажется, порхали ангелочки.
 Огромную радость доставляли праздничные демонстрации, особенно первомайская и сопровождающая ее гениальная музыка " Москвы майской" и  Авиационного марша  " Все выше и выше и выше стремим мы полет наших птиц..." Тысячи веселых людей проходили мимо нашего дома к площади Дзержинского. К праздникам готовились заранее. На производстве брались повышенные обязательства. Готовились праздничные концерты артистов и самодеятельности и торжественные заседания всяческих уровней с тщательно подобранными президиумами. Подводились итоги социалистических соревнований. Победителей награждали. Чаще всего почетными грамотами. В городе  все чистилось и красилось. Мылись витрины магазинов, парикмахерских и т. п., в них выставлялись портреты одного или двух главных вождей и холодные красавицы гортензии в горшках. Горшки полагалось оборачивать бумагой с вырезанными фестончиками. На домах в строгом иерархическом порядке развешивались портреты всех членов политбюро: или слева направо в порядке убывания значимости, или симметрично слева и справа от портретов Ленина и Сталина, которые были намного больше других. Взрослые обсуждали изменения в  расположения и количества портретов, произошедших после предыдущих праздников. В детском садике считалось очень престижным по портретам узнавать руководителей страны и знать их должности.
В будни веселили нас репродукторы. Очень популярен был Утесов, его "Песенка водовоза" и " Все хорошо, прекрасная маркиза". Народ с упоением напевал  «Кукарачу". В саду Шевченко играли духовые оркестры.
Маму иногда навещали ее киевские друзья, в том числе, наверное, и ее бывшие поклонники. Вместе гуляли по городу , устраивался торжественный обед с вином, фотографировались. Было весело. Друзья уезжали и жизнь возвращалась в привычное русло.
 В детсадике  репетировали сценки на военные темы. По стихотворению Сергея Михалкова " Жили три друга товарища в маленьком городе ЭН " о гражданской войне в Испании . Никак не удавалось втолковать нам , что это за город ЭН. Потом по песенке о подвигах паренька- разведчика на войне с белофиннами, который приволок из вражьего тыла языка и пулемет, а по пути подстрелил финского снайпера-кукушку. Песня была веселой и задорной, но не очень соответствовала нашим успехам на фронте. Были еще какие-то игры, на наши рубашки- гимнастерки нашивались петлицы со знаками различия. Некоторые родители, заботясь о престиже своих хлопчиков, крепили на их петлицы по четыре " шпалы", что соответствовало званию полковника. Я был всего лишь старшиной и имел на петлицах по четыре "треугольника". По правде говоря , меня это расстраивало.

                5. ВОЙНА

22 июня 1941. Мы с мамой шли по Сумской . Сообщение о начале войны обрушилось на людей из мощных рупорных громкоговорителей. Мама рассказывала, что паники в тот момент не было, все надеялись, что война пройдет мимо и скоро закончится. Меня больше заинтересовало последующие сообщение об учебной воздушной тревоге. Сразу появились на стенах надписи со стрелками " В бомбоубежище". Наше было за углом, на Гоголя 11 в подвале дома, в котором жили наши лучшие друзья  Литвины, добрые и гостеприимные люди. Хозяйка Циля Моисеевна была, без преувеличения, великим кулинаром. У них был мальчик Осик, старше меня на два года и мы с ним часто общались. После войны наша дружба продолжилась, но не получила развития, скорее всего из-за моего не очень общительного характера; очень жаль. В 90е
годы я встретил Осика в вагоне метро и он рассказал о намерении эмигрировать в Германию. До этого уезжали в США и Израиль. США были далеко, а в Израиль ехать не хотелось по климатическим причинам.Но, как говорили тогда, " ехать надо всё равно". Потом провожал я Осика в Германию, потом он писал подробные письма и я призадумался...
 Постепенно из сообщений Совинформбюро, несмотря на бодрые голоса дикторов, прояснялось истинное положение дел на  фронтах. Из рассказов беженцев, оказавшихся в городе , харьковчане узнавали горькую, неприкрытую правду об ужасах войны и  наших поражениях, о масштабе постигшей СССР катастрофы. Я продолжал ходить в садик , наши " военные" игры активизировались и приняли четкую антифашистскую направленность. С восторгом детишки включились в кампанию поиска шпионов и диверсантов и вообще всех подозрительных. На прогулках по саду Шевченко мы своим " выслеживанием" просто не давали жить честным советским пьяницам. Начались бомбардировки, несколько зданий в центре города были разрушены, в т.ч. кинотеатр на проспекте Сталина ( Московском), где мы  смотрели " Подкидыш". Ночью небо перерезалось  лучами прожекторов. Ухали зенитки. Одна из зенитных батарей вела огонь из сада Шевченко. По утрам на асфальте между садиком и нынешней филармонией мы собирали богатый урожай осколков снарядов, составляли из них коллекции, менялись экземплярами.
18 сентября отпраздновали мой день рождения. Было много гостей. Знали, что разлука неизбежна. Надолго или
навсегда. Принесли кучу подарков, понимали что взять в эвакуацию их невозможно, но  пусть ребенок, хоть недолго, побудет счастливым. Самый интересный подарок -  коробка в виде сцены театра с  бархатным занавесом, набор декораций, фигур  и одежды. Мечта юных режиссеров! Штука была явно дореволюционной. Многие годы я себя проклинал за то, что не упросил маму взять театр с собой.
Перед отъездом малость подзаработали. Зачищали до блеска какие-то контакты. Ужасно нудная была работа.
22 сентября мама в редакции получила удостоверение. Его содержание:

Дано сие тов.  ...
в том, что она направляется в г. Алма-Ата.
Семья тов. ... состоит из 2 человек:
Сын...
Сестра...
Просьба к советским организациям оказать помощь в предоставлении квартиры и работы.

   Нач. Облэвакоотдела
Зам. Председателя Харьковского Облисполкома                ( В. ВАЛУЕВ )

В общем порядке удостоверение можно было получить в Райэвакоотделах, которые возглавляли председатели
Райсоветов. Последние дни перед отъездом я подолгу простаивал у открытого окна, распевал бодрые военные песни  и, копируя дикторов радио, " читал " придуманные мною сводки Совинформбюро. По моим данным, война вот-вот должна была закончится нашей победой. Я надеялся, что так оно и произойдет и не надо будет никуда уезжать. Но чуда не случилось,
В серый день  начала октября погрузили мы наш скарб на телегу и  сопровождали ее пешком до Сортировочной. Там нас ожидал эшелон, направляющийся в Казахстан.  Уезжающие вместе с нами сотрудники " Красного знамени" помогли  нам погрузиться в плацкартный вагон и разместиться. Мне стало веселее и даже интересно. Как- никак первое путешествие! Эшелон отправился поздно вечером. Ночью проснулись от громовых раскатов и сполохов. Поезд стоял. Неподалеку, где-то в районе Белгорода, бомбили. Дождались конца налета и продолжили путь на восток. По дороге в наш вагон подсадили двух раненных красноармейцев в гипсе, держались они мужественно и даже пытались шутить. Во время одной из остановок услышали по радио о создании антигитлеровской коалиции, с того времени США и Великобритания стали называться нашими
союзниками. За окнами вагона ландшафт менялся с каждым днем, зелени становилось все меньше, песков и соланчаков все
больше.

                6. В ЭВАКУАЦИИ.  ЧИИЛИ КЗЫЛ-ОРДИНСКОЙ ОБЛАСТИ

 На шестой день пути несколько семей, в том числе нашу, высадили на станции Чиили Ташкентской железной дороги,
 районном центре Кзыл-Ординской области и мы начали именоваться эвакуированными. Подселили нас к старику и старухе в отдельную , смежную с хозяевами комнату. К нашему счастью, старики оказались сосланными кулаками.
Они все умели. Построили себе приличный глинобитный дом; сложили печи, которые никогда не дымили,
хорошо грели и на них быстро готовилась еда. В хлеву жили корова , безотказный ишак и куры. В собачей будке обитал цепной, но красивый и умный пес Пират, с которым мы сразу подружились. Но вскоре Пират исчез, а я боялся спросить куда.  В его будке поселились две легкомысленные шавки. Рыжую звали Бутуз, черную- Жучок. Весь день они где-то мотались. Вечером хозяйка их долго сзывала, напевно выкрикивая: " Бутуз-Жучок, Бутуз-Жучок, Бутуз-Жучок..." Небольшой сад давал хороший урожай вишни и сливы. Рядом протекал арык, над ним в теплое время кружились огромные стрекозы. Вся усадьба была обсажена быстро растущими тополями и окружена плетнем. Огород и пасека находились в нескольких километрах от дома. Дед часто по утрам запрягал ишака и уезжал на весь день. Возвращался всегда с добычей- то кормами для скота, то дровами- знаменитым  саксаулом. Был дед прекрасным рыбаком и охотником. В речке Чиилинке, впадающей в Сыр-Дарью, ловил он крупных жирных сазанов и вялил их на зиму.
С охоты в предгорьях привозил изредка красавцев фазанов. Я поначалу путался - кто фазаны, кто сазаны. До сих пор не
могу забыть картины: вечереет, солнце приближается к горизонту, откуда- то появляется свежий ветерок, а серый ишачок тянет домой серую телегу с саксаулом, на сером саксауле - дед в сереньком ватнике. Саксаул - удивительное растение, но нас оно интересовало только как топливо. И это было прекрасное топливо с высокой теплотворной способностью, правда, рубить саксаул было тяжело, древесина очень плотная. Из дикорастущих запомнился еще очень красивый, особенно когда
он цвел мелкими сиреневыми цветочками, кустарник джангил. У джангила были очень ровные ветки благородного красного
цвета из которых делали тросточки и кнутовища. Еще в Чиили росло много джиды, деревья с серебристыми  листочками, что-то на подобие маслин, с желтыми сильно и приятно пахнущими цветками. Плоды были мелкие, сладковатые и съедобные. Такие деревья не редкость и на Украине. Весной в барханах за поселком недолго цвели тюльпаны
Хозяин ни минуту не сидел без дела, был молчалив, но приветлив. Насколько стары были наши хозяева, не помню, но трудились они без устали, как то умело и красиво. Хозяйка была раза в два толще деда и любила покомандовать. Вскоре они провели небольшую реконструкцию внутренних помещений и мы оказались в отдельной комнате с собственным входом, печкой, сенями, репродуктором и туалетом во дворе. Их дети работали на железной дороге и жили отдельно. Вообще Чиили возник как инфраструктура железнодорожного узла. Рядом с нами жила группа геологов, ее называли  ванадиевой партией . Она была окружена ореолом романтики и секретности. В хорошую погоду были хорошо видны горы, в которых геологи искали ванадий, стратегический металл.
    Итак, мы стали жить в крохотной комнатке почти со всеми удобствами в доме  по ул. Кирова 1. В поселке было одно культурное заведение - клуб железнодорожников и мама решилась устроить там сольный концерт. В это время в Чиили приехал брат Фима, который хорошо играл на пианино и он с радостью согласился аккомпанировать. Концерт прошел с большим успехом, зал был заполнен эвакуированными, ссыльными интеллигентами и местным начальством . После концерта  маму пригласили в райисполком и предложили работу в плановом отделе. Мама согласилась, хотя представление о работе плановика имела весьма смутное. Тем не мене как-то справлялась. Тетя нашла работу и надо было решать, что делать со мной.
И решили- отдали меня, семилетнего, в школу № 12 Ташкентской железной железной дороги в 1 "А" класс. Было это в середине октября. Был я самым младшим в классе  и пропустил много занятий, но не унывал, т. к. считал учебу разновидностью игры. Дорога в школу проходила по длинному бугру, или " бугутику", как говорили местные,  пересекающему половину поселка . Слева и справа были болотца  с непрестанно поющими лягушками и солончаки. До школы было минут 20 ходьбы в сухую или морозную погоду, в грязь идти было вдвое дольше и ужасно тяжело.
      Читал я  сносно и кое- как царапал пером № 86 по тетрадке в две наклонные линии. Учительница Алла Александровна была молодой, красивой женщиной и все было прекрасно. Я с нетерпением ожидал первой оценки и, наконец, она появилась. В конце домашнего задания сияла красивая надпись прелестными красными чернилами, сделанная рукой Аллы Александровны. Что там было написано я не понял. Окрыленный фактом получения первой оценки, мчался я домой. Тетя, посмотрев тетрадь, не разделила почему-то моей радости и сообщила, что я получил " Оч. плохо", что означает " Очень плохо" и худшей оценки  не бывает. Вскоре я втянулся в учебу и стал получать хорошие оценки по всем  предметам. В первых двух классах учили: русский письменно и устно, чтение, чистописание, арифметику, рисование. На полном серьезе,
но не долго, проводились уроки пения. Учителем был  пожилой эвакуированный скрипач, который скоро исчез куда-то. На память о себе он оставил песню " Мы с железным конем все поля обойдем..." Один раз возили нас на уборку хлопка, работа была не из легких и мы еще больше зауважали пионерку Мамлакат. До конца осени  почти ежедневно давали на большой перемене по куску яблочного мармелада, но скоро его запасы кончились. Начинались голодные времена. Еще в октябре можно было запастись дешевым рисом, но у нас не было денег. Мама решилась продать свои часики, но к этому времени рис вздорожал раз в десять. Хлеб по карточкам давали бесперебойно. Иногда удавалось недорого купить рыбу. Мне особенно нравились сомы со своеобразными хвостами. Однажды рыбацкая артель выловила сома весом в несколько центнеров (таковы были слухи). Сома сдали в столовую и несколько дней райцентр питался  этим монстром по карточкам. Большим лакомством считался курт- сильно просоленный творог из топленного молока, скатанный в шарик и высушенный на солнце.
Хозяева поставили к нам в сени бочки и заставили , спасибо им, заквасить капусту и засолить неспелые помидоры. Купили несколько крупных тыкв и дыни по вполне доступной цене и немного риса. Тыквы решили оставить на весну и стали использовать их в качестве табуреток. Запасы постепенно таяли и иногда приходилось ужинать дынными семечками, от которых болел язык . Совершенно не помню, давали ли, кроме хлеба, другие продукты по карточкам. Что- то покупали
на рынке. В начале 1942 года мама заболела сыпным тифом. Хозяин запряг ишака, уложил маму на телегу и  укутал, хозяйка вынесла банку меда (!) , отдала маме в руки и сказала " Кларка, смотри чтобы мед у тебя не сперли, держи банку при себе и
все время ешь понемногу и тогда выздоровеешь, ну с богом". Больница находилась километров в пятнадцати от Чиили в  колхозе " Первое Мая". Председателем там был известный рисовод, Герой Социалистического труда, кореец. В больнице
работало несколько талантливых врачей, его соплеменников. Как попали корейцы в Среднюю Азию? В 1937 году
начались конфликты с Японией. Советская власть, руководствуясь нелепым предположением о возможности сотрудничества советских корейцев , проживавших в Приморье, с японцами, насильственно переселила десятки тысяч
людей в Среднюю Азию. Насильственное переселение  всегда сопряжено со страданиями и гибелью людей. Но когда большевики считались со своим народом? Труженики и умельцы, корейцы стали настоящими маяками в сельском хозяйстве Казахстана и Узбекистана.
      Благодаря врачам и бабкиному меду мама выжила. Кстати говоря, в этой же больнице, но позднее, хирург по фамилии
Ким , на которого молился весь район, успешно прооперировал тетю. Перед операцией, не веря в успех, она с нами попрощалась и на томике Пушкина написала карандашом завещание-наставление для меня. Потом пришлось ей тщательно
стирать написанное.
Лекарств, кроме противомалярийных акрихина и хинина, практически не было. В аптеке из каких-то остатков готовили микстуры и … ароматный зубной порошок, который я частенько заглатывал- кальция, видать, не хватало.
Стрептоцид, красный и белый, а также сульфидин, которые считались панацеей от всех болезней, стали легендарными и совершенно недоступными. Мыло было на вес золота, белье стирали в золе.
О школе почти не осталось воспоминаний. В классе было около сорока учеников, человек пятнадцать из эвакуированных.
Местные дети, их родители и учителя относились к нам очень доброжелательно и даже гостеприимно, несмотря на проблемы, возникшие из-за нас. Спустя десятки лет я стал часто ездить в Москву и, как положено было в командировке, какое-то время уделял покупкам, стоял в очередях. Противно вспоминать, как некоторые шикарные москвички просто ненавидели приезжих за то, что они создают очереди.
В школе кончился запас тетрадей, при свете коптилок писали на газетных листках. Учебников не хватало и в дело пошли предназначенные к уничтожению книги из-за упоминания в них имен вчерашних героев - сегодняшних врагов народа. У меня в учебнике истории был залит чернилами портрет маршала Егорова, но прочитать фамилию все же можно было.
Несколько моих соучеников потеряли на фронте отцов. Учителя, как я сейчас понимаю, очень тактично  и умело успокаивали осиротевших ребят, внушая им  вернуться с фронта. Недалеко от нас находился райвоенкомат и его двор часто заполнялся мобилизованными и их близкими. Заунывно звучали струнные инструменты , повизгивали гармошки. Что-то ели, что- то пили. Потом наступали тяжкие минуты прощания. Бегающие в ожидании подачек собаки вдруг замолкали. Ребят строили и они с песней шли на вокзал.  Мы заходили в опустевший двор и в продуктовом ларьке покупали себе по стакану морса.
Из Харькова мы привезли восемь ( из девяти) томиков Пушкина карманного формата, прекрасно изданных издательством   "ACADEMIA" , " Приключения барона Мюнхаузена" и " Военную тайну" Гайдара. Быстро одолев Мюнхаузена и Гайдара, я принялся за Пушкина. Начал, почему-то с " Бориса Годунова" и меня очень смешила сцена на Девичьем поле Новодевичевого  монастыря:

Один, тихо.
О чем там плачут?

Другой.
А как нам знать? то ведают бояре,
Не нам чета.

Баба с ребенком.
               Ну, что ж? как надо плакать,
Так и затих! вот я тебе! вот бука!
Плачь, баловень!
( Бросает его об земь. Ребенок пищит.)
         Ну, то-то же.

Один.
           Все плачут,
Заплачем, брат, и мы.

Другой.
          Я силюсь, брат,
Да не могу.

Первый.
Я также. Нет ли луку?
Потрем глаза.

Второй.
Нет. Я слюней помажу...

Еще я был в восторге от сцены в корчме на Литовской границе.
 Читаю эти восемь томиков уже почти семьдесят лет. Недавно по телевидению проводился  конкурс под странным  названием " Имя Россия". При всей сомнительности этой затеи я все же был уверен, что человеком, олицетворяющим Россию, назовут Пушкина. Увы, результат ошеломляющий и ставит под сомнение ожидаемое светлое будущее России.
Ежедневно слушал я по репродуктору сообщения Совинформбюро, что-то отмечал на карте. Сколько радости было, когда
в  феврале1942 года освободили Харьков и сколько горечи, когда его вновь сдали! Мы усиленно собирали металлолом, хотя в поселке его почти не оставалось. Однажды мне повезло , я добыл килограммов 10 ржавой проволоки и еще чего-то и
с " огромным патриотическим подъемом " тащил волоком это богатство в школу. По дороге  усиленно соображал, на какую
часть танка хватит моего металла. С энтузиазмом и искренней любовью к Сталину мчался вприпрыжку на майские и октябрьские демонстрации.
Любимой домашней игрой были т.н. " блошки". Блошки были выполнены в виде деревянных дисков, похожих на чечевичные зерна, но диаметром 10-15 мм. Щелкая одной блошкой по краю другой , последнюю заставляли прыгать по столу. При этом попрыгунья  должна была накрыть вражескую блоху. Изящная коробочка с блошками прошла долгий путь: Харьков- Чиили -Харьков- Шверин. В школе на переменах развлекались  игрой в лянгу. Лянга представляла собой кусочек шкуры с мехом, к которому крепилась свинцовая пломба. Европейский аналог имел название жесточка. Были виртуозы,
которые могли бессчетное количество раз подбрасывать лянгу ногой, не роняя ее на землю. Пользовалась популярностью общеизвестная игра на деньги, под названием " буц". Я увлекся лазанием по деревьям и много времени
проводил среди веток; свободно взбирался на телеграфные столбы. Других спортивных достижений не было.
Летом жилось хорошо, несмотря на жару. Поселок был изрезан сетью арыков, снабжавших водою огороды. У нас тоже был огород. Выращивали картошку, арбузы, тыкву, всякую огородную мелочь. Росли у нас потрясающего вкуса и аромата круглые дыни, сорта " колхозница". Наша хозяйка слышать не могла этого слова. Местные называли этот сорт ангелейками. Огород находился недалеко от дома. Придешь туда утром, принюхаешься и сразу определишь  где находится спелая дынька.
Росли и другие, более поздние сорта.  Мы их резали на полоски, срезали кожуру и вялили на солнце. Затем сплетали из
полосок косички. Так получалось знаменитое лакомство с длительным сроком хранения. Пошел я как-то в огород, взял с
собой кетмень, надо было окучивать картошку и бидон, надо было купить керосин. Керосиновая лавка была по пути и
керосин в ней был всегда. Поработал я в огороде, подхожу к лавке и тут на меня  бросается большая
собака и, ни слова ни говоря, кусает за левую ногу. Керосинщик испугался, он видно не ожидал от своей псины такой подлости, хорошенько огрел  палкой и пообещал подарить ее корейцам. Иду я домой, кетмень на правом плече, бидон в левой руке и из левой ноги сочится кровь. Иду, задумался о чем-то, потом смотрю- у арыка, в двух шагах от меня , как бы поджидая, вертикально вытянулась небольшая изящная змея. Называлась она в народе "стрелка" и пользовалась нехорошей репутацией за свою ядовитость и стремительность. Пару секунд раздумывал рубить или не рубить
ее кетменем. Слава богу, хватило ума тихонько обойти опасную красавицу. Неприятные инциденты этого дня были исчерпаны. Уколы от бешенства решили мне не делать. Ограничились тем, что мама ежедневно в течение месяца навещала керосинщика и справлялась о психическом здоровье  подлой твари.
Жизнь не радовала разнообразием, поэтому любое мелочное событие доставляло радость.
 Нашел на улице химический карандаш, грифель которого при соприкосновении с водой окрашивался не в фиолетовый, а в красный цвет и можно было приготовить красные чернила.
Я любил разбивать камни и рассматривать сколы и один раз обнаружил в камне металлическое блестящее вкрапление. Решил, что это и есть ванадий, так необходимый стране и его залежи, наверное, возле места, где я нашел камень. Побежал к геологам- они были в экспедиции. Понес в школу, но учительница не проявила интереса к моему открытию.
    На железнодорожной станции под навесами иногда появлялись горы коконов тутового шелкопряда. Основная их масса  была белого и желтого цвета. Реже попадались коконы розовые и голубые. Сторожа разрешали нам брать их понемногу для коллекций.
     В каких-то развалинах нашел несколько палочек сургуча, судя по надписи, еще с царских времен. Прихожу домой и показываю находку хозяйке, которая ее очень заинтересовала  и она предложила поменять сургуч на кусок меда в сотах.
Жалко было расставаться с сургучом, но сделка состоялась. Через пару дней заходит к нам бабка- сама не своя, руки трясутся, лицо красное. Ну, думаю, может быть с сургучом что-то не так? Ведь мед я уже съел! А она говорит дрожащим голосом " Юрка идем, я тебе что-то покажу". Заводит в сад , а там под забором лежит кошка с отрубленной головой, рядом
топор.  Бабка и говорит "Это я ее порешила за воровство сметаны. Сколько раз я ее, заразу, предупреждала, сколько раз
учила (била), а сегодня не стерпела, прости меня, Господи !"
Вообще хозяйка относилась ко мне хорошо, а может быть даже,хочется верить, немного любила. Частенько подбрасывала мне что-нибудь съедобное. Я пытался отказываться, но она каждый раз
внушала мне известную житейскую мудрость: " Дают-бери, а бьют- беги!"
Где-то в 43 году мама перешла работать в Райпотребсоюз товароведом. Работа была тяжелая, а порою и опасная. Приходилось ездить в командировки в Кзыл-Орду и сопровождать грузы, в том числе продуктовые. Мама запиралась в вагоне изнутри, снаружи вагон тоже запирали и опломбировали. Хорошо, ехать было не долго. Сотрудникам райпотребсоюза,
в ведении которого были магазины, удавалось иногда приобретать по карточкам крупы и даже сахар! А один раз дали твердые-претвердые пряники, но необыкновенно вкусные. Наверное случайно залежались с довоенного времени. Количество пряников от меня тщательно скрывалось, выдавали по одной штуке и при этом каждый раз клялись, что
пряник последний. Перед каким-то праздником мама взяла меня  на вечеринку. Помню длинный стол, на котором стояли
огромные миски с пюре и жаренной свининой, между мисками- невзрачные бутылки с водкой и ситро. По моим тогдашним понятиям, так выглядели царские трапезы. Я съел тарелку пюре и пару кусков мяса, и сколько меня ни уговаривали взять еще, категорически отказывался.  Голодной зимой 1946 года, уже Харькове, я часто и с досадой вспоминал об этой  вечеринке  упущенных возможностей.
Бывший мамин начальник , известный харьковский журналист и хороший человек  А. Каштаньер предложил маме стать собкором по Чиилинскому району издаваемой в Кзыл-Орде газеты. Это давало возможность дополнительно чуть-чуть подзаработать.
 Вскоре мы расстались с нашими хозяевами и перебрались в большую комнату казенного, но все равно глинобитного домика. Там у меня появился сосед, рыжий мальчишка, мой тезка. Он жил с матерью, которая служила
охранником в Госбанке и носила полувоенную форму. На поясе гордо болталась кобура с  браунингом. Женщина она была
добрая и разрешала играть с разряженным пистолетом. Свободными вечерами мы выходили на охоту. Ловили ежей. Наверное наша троица во главе с рыжей,  кучерявой как и ее сын, женщиной с пистолетом и электрическим фонарем выглядела очень комично. Ночью соседка разделывала дичь и утром на стол подавала зажаренных ежей.
Я долго отказывался от ежатины, но потом не выдержав соблазнительного запаха, согласился отведать экзотическое
блюдо. Было очень вкусно. Соседка радостно ходила вокруг меня и приговаривала "Ну видишь Юрочка, совсем как
курятина, совсем как курятина". Этот кулинарный эксперимент закончился для всех благополучно. Но от судьбы не уйдешь,
через некоторое время я объелся не помню откуда взявшимся вяленным мясом и заболел паратифом. Лечили
горьким лекарством, наверное хинином.
В августе 1943 года был освобожден  Харьков и появилась надежда на  скорое возвращение домой. Начался мой
последний учебный год в Казахстане. Учился я хорошо, много читал и постоянно слушал радио, любил концерты по
заявкам радиослушателей, военные песни. Можно сказать что получал я знания из четырех источников: школы, радио, книг и от друзей-товарищей. Благодаря четвертому источнику я в совершенстве освоил ненормативную лексику, разобрался в понятиях и действиях, связанных с ее использованием. Выучил и по сей день помню десятки стишков, частушек, анекдотов дурацкого или оч-ч-чень неприличного содержания. Изучение фольклора и его воспроизведение я успешно продолжал и по возвращении в Харьков; о своем репертуаре расскажу позднее.
Как-то ранней весной 1944 года в Чиили привезли депортированных чеченцев, человек сто, в том числе стариков и детей.. Посадили их в кружок на промерзшую землю и выставили охрану. Просидели эти несчастные  трое суток. По утрам в круг
заходили санитары и на носилках выносили умерших. Жители Чиили были в ужасе от происходящего, а мальчишки моего возраста... А мальчишки моего возраста придумали, что у чеченцев есть кинжалы  в серебряных ножнах, которые можно выменять на хлеб. Но хлеба не было, а тем более не было кинжалов. Нам было уже по 9-10 лет, а такое бездушие! Оставшихся в живых чеченцев распределили по району.
Завершился учебный год, я получил похвальную грамоту и с незаконченным начальным образованием стал готовиться к возвращению домой. Начальство пыталось устроить маме перевод на работу в систему харьковского потребсоюза.
Но из Москвы пришло направление на работу в Молдавии, это нас не устраивало. После выполнения каких-то формальностей, нам разрешили выезд в Харьков. Купили билеты. В середине августа вместе со скарбом прибыли  на вокзал.
 За три года привыкли к Чиили ( поначалу мы говорили " Чили", путая с названием далекой страны ) и было даже немного
грустно расставаться. Но впереди был родной город! На вокзале - масса желающих вернуться в родные места. Когда подошел поезд, у вагонов началось что-то невообразимое. Нас провожала мамина знакомая, заведующая магазином райпотребсоюза, одна из ключевых фигур райцентра. В руках у нее была бутылка водки. Призвав нас к спокойствию, она протиснулась к проводнику , что-то сказала  на ухо и сунула ему в карман бутылку. Проводник  вызвал из вагона своего коллегу и указал на нас. Операция погрузки была выполнена молниеносно, не успев вызвать нездорового интереса у беспомощно мечущихся людей. Мы расцеловались с доброй женщиной, которая на прощание вручила маме бутылку уже знакомого вида, сказав, что в Харькове она очень пригодится. Затем налегке зашли в вагон, нам показали наши места и аккуратно расставленный багаж. Этот эпизод до сих пор стоит перед моими глазами с какой-то кинематографической четкостью.
В вагоне царила странная атмосфера; радость возвращения была перемешана со страхом перед завтрашним днем.
Где жить, как устроится на работу, как прокормиться в разрушенных городах и селах. Немножко поуспокоившись, соседи начали делиться историей своей жизни, рассказывать о живых и погибших на войне родных. Подъезжали к  Аральску. По вагону прошелся проводник и порекомендовал  пассажирам купить на остановке побольше соли, в Аральске она стоила копейки. Все засуетились в поисках тары. После Аральска наш вагон потяжелел не меньше чем на тонну.

                7. ХАРЬКОВ. ЕЩЕ ИДЕТ ВОЙНА

 Пять дней дороги совершенно не отложились в памяти. Наконец приехали в Харьков, не спеша ( поезд дальше не шел) выгрузились на платформу. На приезжих сразу набросились" таксисты". Их машины-тачки стояли на привокзальной площади. Мы решили ехать на Сумскую 28, а там будь, что будет. Подбежавший к нам дедок за рейс запросил  цену, от которой мы опешили. Пытались торговаться, но дед, почувствовав нашу растерянность, не уступал. И тогда пришла спасительная мысль и мама извлекла на свет бутылочку-выручалочку. Старческие глазки загорелись молодым блеском и, ни слова не говоря, дед мгновенно загрузил наши вещи в свою тачку и мы рысью двинулись в путь. Я пытался не отставать, но радость узнавания города меня подвела и где - то в центре потерял наш экипаж из виду. Узнав, как попасть на Сумскую , я спокойно добрался до 28 го номера, где меня встречали запаниковавшие было мама с тетей.
В нашей, теперь уже бывшей, квартире были прописаны  дворник с дворничихой.  В комнаты не пустили, но разрешили оставить вещи. Дело шло к вечеру, хотелось есть. Прошли по Сумской немного вверх и остановились у крохотной будочки, которая стояла рядом с давно уже не существующим зданием Театрального института. Продавец-частник еле помещался в ней. Торговал он всякой мелочью, папиросами и огромными пирожками с фасолью. Взяли по штуке, стоим, жуем.  Были они из темной муки, но очень вкусными. Почему перестали их печь? Не успели дожевать, как вдруг перед нами возникли наши знакомые, муж с женой. Муж хромал, на пиджаке у него были прикреплены недавно введенные орденские колодки, на правой стороне груди- нашивки: желтая за тяжелое ранение, красная за легкое; пожилые харьковчане должны его помнить- он долгие годы занимался распространением театральных билетов и сидел у входа в кафе " Харьковчанка " на Сумской. Поохали, пообнимались и взяли они нас к себе переночевать, жили они на Данилевской. Утром покормили . Пили чай, а к чаю бутерброды с сыром. Сыр нарезался с круглой красной головки.
  С этого августовского утра 1944 года началась моя горячая  любовь к сыру.  Любовь не все время была взаимной, то сыр был очень дорогим, то он внезапно и надолго  исчезал с прилавков огромного города, то становился совершенно безвкусным. Плановая экономика, одним словом! Но спасала Москва, там сыры были хороши, однако ( как говорит небритый московский телекомментатор).
К концу второго харьковского дня перебрались к родственнице очередной знакомой в большой серый дом в начале Пушкинской, перед " ДОНВУГIЛЛЯ". Родственница оказалась молодой жизнерадостной девушкой, которая не очень обрадовалась нашему появлению. Все время она напевала симпатичные песенки " ...я обниму тебя. в глаза тебе взгляну. Спрошу, ты помнишь первую весну..." и " Цветочница Анюта". Конец августа- начало сентября самое лучшее время в Харькове. После чиилинской жары и скромной растительности  Харьков поражал своими роскошными дубами и каштанами. Желуди и спелые каштаны просто сыпались на голову, зелень
деревьев несколько маскировало развалины домов. На клумбах во всю цвели разноцветные астры -самые демократичные цветы, самые любимые с той поры мои цветы. Дышалось легко и радостно, несмотря на жаркую погоду.
Город отмечал первую годовщину освобождения и на площади Дзержинского раскинулась огромная выставка продукции возрожденных в течение года предприятий, сельхозпродукция передовых колхозов.
В саду Шевченко, в районе нынешней пиццерии, поставили подбитые немецкие "Тигры" ," Пантеры", останки "Хенкеля" и другую немецкую технику.
С 1го сентября я стал ходить в 49 мужскую среднюю школу на Черноглазовской ( Маршала Бажанова). Крутой спуск, старые запущенные дома на прилегающей улице Марии Демченко, дом начала 20 века в стиле модерн придавали этому участку Черноглазовской определенную прелесть, которую я полностью оценил лишь в старости. Здания школы уже давно не существует.
Нашей квартирной хозяйке мы изрядно надоели т. к. сковывали ее молодую жизнь, мы это понимали. Старинные друзья родителей М.Ф. Цуккер и Б.В. Цуккер помогли найти новое жилье.  Борис Владимирович был довольно известным в 20-е годы представителем харьковской школы психоаналитиков, пытавшихся осмыслить учение З. Фрейда с марксистских позиций. Он автор работ с любопытными названиями: " Физкультура и половой вопрос" и " Проституция и ее причины". Цитата из
последней: "...Мы не отрицаем возможности того, что и в будущем женщина будет отдаваться мужчине ради каких-нибудь выгод, но мы решительно утверждаем, что эта проституция не будет носить в себе общественно классового отпечатка".
 С Пушкинской мы перебрались на Сумскую 80 к доброй старушке Елизавете Петровне . Жила она на первом этаже, слева от входа. После смены в стране общественной формации в этот дом, как в большинство домов на Сумской, заселялись всяческие банки, фирмы и фирмочки, магазины. Конторы процветали или разорялись. Прогоревшие выбирались, въезжали новые и  первое, что они делали- рушили интерьер предшественника, затем начинался очередной евроремонт
 ( извините за противное слово, так нагло вторгшееся в наш лексикон). Процесс идет безостановочно.
А в 1944 году левую сторону первого этажа заселяло 5 или 6 семей. В одной семье, пережившей оккупацию, жил мой ровесник и тезка, с которым мы подружились и неплохо проводили время. Из других соседей запомнились две миниатюрные сестры. Одна из них была слепой. Говорили, что она пыталась застрелиться из-за несчастной любви, выжила , но ослепла и стала замечательной массажисткой. Работала в Окружном госпитале.
Туалет не работал, на общей кухне гудели примуса, комнаты отапливались  буржуйками и при плохой тяге от дыма слезились глаза. Комнаты имели высоту 4 метра и прогреть такой объем выше чем до 14-15 градусов было невозможо.За водой надо было идти во двор, но зимой наш кран замерзал , а до ближайшего действующего - метров 300. У этого крана выстраивалась большая очередь минут на 30-40.
Мой сослуживец рассказывал, что во время оккупации проблемы с водой, особенно в Нагорном районе, были намного сложнее.  Он жил на Пушкинском въезде, а за водой приходилось спускаться на Журавлевку. Можно представить себе, как тяжело это было мальчику, особенно в гололед. На полпути ему неминуемо нужно было проходить мимо какого-то немецкого поста. Солдат отбирал у него воду, ведра возвращал. Приходилось все повторять, второй раз его не трогали.
Вернемся к 49-й школе. Что со мной произошло, не знаю, но в Харькове учиться я стал неважно. Может быть не хватало доброжелательности учителей, к которой я привык в эвакуации. Состав учеников класса был весьма неоднородным: разный уровень развития, общей культуры, обеспеченности. Выделялись переростки, пережившие оккупацию и откровенные сявки.
Сявки, иначе блатные, имели отличительные признаки: фиксу во рту, голенище сапог- в гармошку, стрижка " бокс" и маленькая кепочка. Один из персонажей фильма " Место встречи изменить нельзя" именно так и выглядел .Подразумевалось наличие у них финок; их побаивались. Наши сявки были относительно миролюбивыми, но держались высокомерно и обособленно. Был у нас и  " сын полка" с медалью " За отвагу" на гимнастерке. Он вел себя  скромно и старательно учился.
 Одеты были, за редким исключением, ужасно. Я особенно страдал из-за ботинок с прибитыми гвоздями подметками; гвозди порой впивались в ступни. В мороз ноги были ледяными. Голова тоже мерзла под какой-то кепкой. На Октябрьский праздник прислал мне брат из Москвы кожаную шапку-ушанку. Настали холода и я стал ее носить. Но не долго. Иду раз в школу, поворачиваю с Пушкинской на Черноглазовскую и с противоположного угла меня окликает  сосед по парте N. Смотрю, у молочного магазина ( не помню, что там было в 1944 году) стоит он в группе незнакомых ребят. Подошел  к ним, о чем то малозначащем поговорили и я продолжил свой путь. Кончились уроки, стали одеваться- нет моей шапки в парте, нет нигде!
И у N. неприятность, пропала и его шапка, правда не ушанка, а пилотка. Погоревали, погоревали, пожаловались учительнице. Ну чем она могла помочь? Сосед мой оказался заботливым человеком. Он и говорит: " Мне хорошо, я живу рядом, как- то добегу, а тебе далеко- замерзнешь. Ты подожди, я сбегаю домой и что-нибудь тебе принесу. Принес он мне  что-то, нацепил я это что-то на голову и поплелся домой. Дома, пользуясь дедуктивным методом, которым недавно овладел с помощью Конан Дойля, я быстро вычислил преступников. Но не пойман - не вор и оставалось лишь удивляться изобретательности воришек. На следующий день N. жаловался на своих родителей, которые якобы отлупили его за исчезновение пилотки. Уже в этом тысячелетии встретил я своего соседа по парте на Пушкинской, он меня окликнул, правда, не мог вспомнить, как меня зовут. Теперь он профессор. Так что, если человек талантлив, то он талантлив во всем. Поболтали о том о сём, вспомнили соучеников.
Один наш ученик ходил в перешитой немецкой серо-зеленой шинели и немецких ботинках. Парень был он крупный, с рыхлым, мясистым лицом. Учился неважно. Но видно был не дурак, потому что первым вызвался быть нашим классным снабженцем. Перед большой переменой он куда-то уходил , предварительно расстелив на парте чистое полотенце. Возвращался и приносил с собой т. н. "школьные" булочки, соединенные между собой тонкими перемычками и мешочек сахара. Клал булочки на полотенце. Затем доставал ведомость и заранее заготовленные кулечки из газеты. С началом перемены мы подходили к нему в алфавитном порядке и  отламывали себе по булочке, а он в это время насыпал в кулечек две чайные ложечки сахара. Расписавшись в ведомости, спокойно отходили. Процесс отоваривания был прекрасно организован и все были довольны. Мы все нуждались в наличности ( например на филателистические нужды) и наш уполномоченный постепенно расширил сферу услуг. Он  на добровольной основе и по взаимовыгодной цене скупал наши завтраки и даже ввел систему кредитования.
Зимой дома было холодно, а часто и темно, электроэнергия подавалась с перебоями или с пониженным напряжением.
Много времени я проводил в детской читальне, которая находилась во дворе Мироносицкой 60 или 62. Там я делал уроки, читал книжки, общался со сверстниками, наслаждался теплом и уютом. По сей день я храню в своем сердце любовь к этой читальне и ее чудесным старушкам-библиотекаршам.
Как мы ( я и несколько соседских ребят)  проводили время? Ходили в кино, в основном в кинотеатр " Парк". Кинозалы были переполнены. В ответ на повышенный спрос на билеты появились перекупщики, подростки и взрослые, которые перед
началом сеанса продавали билеты по удвоенной или утроенной цене. Мы принимали участие в этом деле. " Бизнесмены" занимали для нас очередь в кассу и давали деньги, а мы приобретали для них билеты. За свой труд получали бесплатно по одному билету на каждый новый фильм. Позднее наши работодатели стали обслуживать кинотеатры, находящиеся в начале улицы Свердлова. По дороге на "работу" проходили мимо английского танка на Пролетарской площади и в сильные морозы этот исторический памятник удавалось использовать в качестве туалета. Позднее танк стоял на площадке Исторического музея, а теперь отмытый и ухоженный красуется на площади Конституции. Позже, после демонстрации фильма " Скандал в Клошмерле" ( 1948 год), в Харькове появился общественный туалет-аналог клошмерльского. Находился он сразу за Харьковским мостом направо в чахлом скверике. Обслуживание по полной программе не предусматривалось. Естественно, ученики нашего класса были в числе первых посетителей.
Какие-то услуги оказывали инвалидам войны, которые торговали в розницу папиросами, сахарином, камушками для зажигалок и т. п. Сотни героев войны с лотками на груди в любую погоду группировались у рынков, стояли на костылях или сидели на тележках вдоль улиц и бодрыми частушками зазывали покупателей...
Самым опасным нашим увлечением было извлечение трассиров из снарядиков, наверное, крупнокалиберных пулеметов.
Эти снарядики валялись в лесопарке неподалеку от авиазавода. На балконе нашего товарища, жившего на Сумской 82, устроили мастерскую. Зажимали головку патрона в тисках (!), напильником на конической части снимали две лыски (!),
разводным ключом раскручивали головку и извлекали цилиндрики тола и трассёра. Разноцветные трассёры поджигали, от них разлетались нарядные  желтые. красные и зеленые искры. Замечательное зрелище! С целью безопасности отходы производства выбрасывали в дворовую уборную. Нас бог миловал, а сколько детей погибло, став жертвой мальчишеского любопытства и любви к технике! Харьковчане помнят о трагедии возле 36 школы, в которой погибло несколько учеников.
Думаю , несчастий было меньше, если бы органы просвещения умело проводили разъяснительную работу в школах.
Вторым по степени опасности было перемещение зимой на коньках на прицепе у грузовиков. Цеплялись к борту машины с помощью проволочного крючка. С домом № 82 связан мой первый заработок. Как-то во двор сбросили с машины  большую кучу сосновых бревнышек. Дрова, понятное дело, были большим дефицитом. Возле кучи в растерянности стояли интеллигентного вида старичок со старушкой. Мы с друзьями были в это время во дворе. Старушка попросила поднять дрова на предпоследний этаж и объяснила, что, если их оставить во дворе до прихода её детей, то дрова растянут, а стеречь на морозе старикам не под силу. Обещала расплатиться. Мы справились со своей задачей и стали ожидать вечера.
В положенное время нам вручили по красной тридцатирублевой ассигнации. Я набрался нахальства и попросил еще и бревнышко. Мою просьбу выполнили и даже похвалили за хозяйственность. Пару дней у нас в комнате было теплее обычного. А тридцать рублей я потратил совершенно бездарно- купил никому не нужную папиросницу, которую к тому же приходилось прятать от родителей во избежание неприятных расспросов.
На рынках продавались модели различных самолетов, отлитые умельцами из свинца. Мы решили попробовать свои силы в этом деле. Для начала надо было раздобыть свинец. Узнали, что искать его надо в сгоревших домах, в которых
электропроводка выполнялась из проводов в свинцовой оболочке. При пожаре свинец плавился и его слитки прочно прирастали к кирпичам. Обследовали десятки объектов, пока не нашли нужный металл в развалинах мединститута. Мединститут находился на углу Сумской и пл. Дзержинского, примерно на месте нынешней стекляшки метро. Перекрытия
полностью сгорели, лестницы разрушены , а слитки торчали из стен на недосягаемой высоте. Но, при желании, можно найти выход .Взбирались на высоту с молотком и зубилом в карманах по стоякам центрального отопления, а в горизонтальном направлении двигались по трубам, ведущим к батареям. Работа была нелегкой и опасной. Свинец раздобыли, но изготовленные самолетики не имели товарного вида, литейщики из нас не получились. Нашли там  несгораемый шкаф и два
дня пытались в него проникнуть с помощью зубила. Наконец разворотили стенки. Шкаф был набит билетами в студенческий клуб. Мы эти билетные книжечки долго еще использовали в качестве блокнотов.

                8. ПОСЛЕ ПОБЕДЫ
               
Незаметно прошла тяжелая зима и весенние ветры приносили надежду на скорую победу. Ночью 9 мая нас разбудил стук в
дверь, выглянули в коридор. Там в полутьме бегал от двери к двери сосед-майор и громко повторял одно и тоже слово:
"Всё, всё, всё". Говорить он не мог. Вытащил всех соседей на балкон своей комнаты. Балкон выходил на Сумскую. К площади Дзержинского двигались толпы людей. Майор  несколько раз выстрелил в небо и начал приходить в себя.
Отовсюду раздавались крики " Победа!", слышались выстрелы-салюты, взлетали ракеты. Мы быстро оделись и влившись
в ликующий поток двинулись на площадь, до утра ходили по ней, обнимались и целовались со знакомыми и незнакомыми. Все люди вокруг казались родными, огромная гордость за страну наполнила ночной город. Эта ночь и последующие
дни были  самыми радостными для нашего народа за все время существования СССР. " Радость со слезами  на глазах"- лучше не скажешь. Боль утрат на короткое время как бы притихла.
В августе 1945г наши войска вступили в войну с Японией на континенте. Без участия СССР война затянулась бы, несмотря на применение США атомных бомб. 3 сентября Япония капитулировала. Вторая мировая война завершена. 
Всё зависит теперь от нас. Самые мощные державы мира- наши союзники. Восстановим страну и, вперед...к победе коммунизма! Под знаменем Ленина, под руководством великого Сталина.
 Я не собираюсь излагать свою точку зрения на роль руководства коммунистической партии и Сталина в истории нашей бывшей страны- СССР. Но, всё же, почему они сознательно не воспользовались послевоенным подлинно патриотическим подъёмом великого народа, не дали ему свободы, не дали распрямить крылья для мирного созидательного труда на благо самого народа? Во имя чего они захватили власть в 1917 году, ввергли страну в Гражданскую войну, загубили сельское хозяйство, стали палачами миллионов своих сограждан?
Когда приводят слова Пушкина о русском бунте, чаще ограничиваются одним предложением. А вот что дальше: "Те, которые замышляют у нас невозможные перевороты, или молоды и не знают нашего народа, или уж люди жестокосердные, коим чужая головушка- полушка, да и своя шейка-копейка."  Я понимаю, что эта фраза относится к декабристам и вождям народных бунтов. И , в полной мере, к большевикам.
 Чтобы несколько снизить патетику, расскажу быль-анекдот. Отвечая на уроке истории, мой соученик по 49-й школе сообщил, что в древнем Риме колхозникам жилось очень плохо. Так что не только советским ,  но и древне- римским колхозникам тяжко было.
    Все силы и ресурсы страны были направлены на восстановление народного хозяйства. На создание атомного оружия,
с чего собственно и началась гонка вооружений. Поэтому естественно, что в1945-1946 годах повышения жизненного уровня наших людей не произошло. Может быть, в Москве немного улучшилась.
Мама проработала некоторое время в газете" Соцiалiстична Харкiвщина, и я  после школы  заходил к ней чем-нибудь подкрепиться. В редакции частенько проводились встречи с писателями. Запомнил только встречу с В. Владко,
который читал одну из своих приключенческих повестей, захватывающе интересную. Мама рассказывала, что и до войны
в редакции происходили встречи с интересными людьми, в частности, с В.Мессингом, его опыты действительно потрясали публику.
 В Пединституте, где работала тетя, проходили шефские концерты харьковских актеров и певцов. Огромное впечатление
на меня произвел своей благородной внешностью и незабываемым голосом Иван Александрович Марьяненко, читавший стихи Франко и Шевченко.
Возобновилась работа самодеятельной вокальной студии Дома ученых, довоенный состав участников почти полностью
сохранился. Мама с радостью вернулась к своему любимому делу-пению, других радостей у нее было немного. Я вместе
с нею ходил на репетиции, ездил на многочисленные концерты коллектива. Очень интересны были посещения домов
отдыха, когда за пищу духовную рассчитывались с певцами и примкнувшим к ним мальчику хлебом насущным - после
концертов нас вкусно и обильно кормили. В этом плане у меня сохранилась особая признательность   дому отдыха  "Харьков" в Комаровке. Художественным руководителем студии был В. А. Войтенко, преподаватель консерватории, Заслуженный артист УССР, в прошлом известный певец, который до революции много гастролировал, в том числе в Италии. Был Василий Андреевич интересным человеком и много рассказывал из жизни больших артистов, о встречах с Горьким и
Шаляпиным. Аккомпаниатором была А. Ф. Молчанова, в будущем тоже Заслуженная артистка УССР.
Вот, мамин  репертуар; то, что помню.                Чайковский: «Колыбельная», « Как мой садик…»,  « Мой Лизочек так уж мал», «Мой костёр в тумане светит», « И больно и сладко», ария Иоланты,  « Вот тебе лютики, вот васильки…».  Даргомыжский: Песня Ольги из «Русалки»,  « Мне минуло шестнадцать лет», « В селе Малом Ванька жил…». Ария Антониды  («Иван Сусанин»), баллада  Маргариты из «Фауста»- « В Фуле жил да был король…», ария пажа из « Гугенотов», ария  Оскара ( «Бал-маскарад»).  Песня Сольвейг, « Болеро» Делиба, «Вставай скорей, не стыдно ль спать…», « В лесу, где берёзки столпились гурьбой…», « Видел я, как пролетала ласточка…» Дель-Акуа, « Взрыв смеха» Обера, «Сарафанчик» ( « Долго мать меня бранила…»), озорная песенка о сельских сплетниках, запомнил один куплет:  «Говорят, что страж ночной на мельнице большой Гертруду и Фома нашёл в мешках с мукой» . Прекрасный, трогательный романс Е. Брусиловского « Две ласточки»; пелось в нём о ласточках,  возвращающихся в родные, разрушенные войной,  места . Мне, вернувшемуся из эвакуации пацану, этот романс и по сей день очень дорог.                В послевоенные годы концертный репертуар  самодеятельных  коллективов, по сравнению с довоенным временем, обеднел – сказывалась неустанная  забота  « родной Партии»  о чистоте идеологии.
 В 1945-46г.г. несколько раз был в  лучшем театре нашего города, украинском драматическом, видел великих актеров: Крушельницкого, Марьяненко, Антоновича, Сердюка и других. Скажу честно, театралом  не стал, может быть потому, что
первый спектакль, который я видел, назывался " В степах Украiни". Позднее , когда оркестром филармонии руководили дирижеры И. Гусман и Г. Проваторов, я часто посещал симфонические концерты, особенно если они проводились на открытой площадке сада Шевченко.
Телевидение (любительское) появилось в Харькове в 1951 году. До того времени в каждой семье основным и всеобщим источником информации, в том числе спортивной, азов музыкальной культуры, знаний литературной классики  были репродукторы радиосети. Вещание велось по трем программам: всесоюзной, республиканской и местной. Выбора не
было, все мы слушали одинаковые передачи. Но эти передачи были высочайшего класса. Мне думается, в первые послевоенные годы уровень общей культуры и  духовности народа был намного выше, чем в нынешнее, перенасыщенное общедоступными средствами информации, время. И в этом огромная заслуга советского радиовещания, его талантливых работников. Сказанное не относится к передачам пропагандистского толка. Радиоприемников было очень
мало, в основном трофейные. Их владельцы слушали на фоне страшных рукотворных помех "враждебные голоса" и "разлагающую душу молодежи" западную музыку.
Так и хочется призвать " Назад к репродуктору", чтобы возродить для населения просветительские, воспитательные функции вещания. Будь у меня  возможность, я бы соорудил памятник черной тарелке.
       В 1945-1946г.г. мама работала машинисткой в штабе ВВС Харьковского военного округа. Штаб находился на углу Сумской и Данилевской. Перед домом росла огромная шелковица с удивительно сладкими плодами, правда добраться до них было нелегко. Позднее в этом здании разместился интернат для слепых детей. Сотрудникам штаба были выделены огороды и в сезон каждое воскресенье на " Студебеккерах" отправлялись мы на природу. Народ был веселый, молодой. На одной из машин был оборудован радиоузел и огородные работы проходили в музыкальном сопровождении чудесных песен:
" На солнечной поляночке", " В лесу прифронтовом", " Смуглянка",старой английской военной песни

                Путь далек до Типперери,
                Путь далек домой,
                Путь далек до милой Мэри
                И до Англии родной.
                До свиданья  на Пикадилли,
                Где бывали столько раз,
                Где под вечер мы с девчонками бродили,
                Где так скучно без нас.

и американской , в исполнении ансамбля Александрова,

                Нашел я чудный кабачок,
                Вино там стоит пятачок.
                Сижу с бутылкой рома на окне,
                Не плачь, милашка, обо мне.

Где то до 47 года песни союзников часто звучали из репродукторов, затем исчезли. Это так глупо!
Мама , конечно, активно участвовала в  художественной самодеятельности штаба. После одного из концертов, в котором она спела арию Чио- Чио- сан, ее начальника вызвали к одному из руководителей штаба, генералу, который предложил представить маму к поощрению. Подполковник В.М., очень хороший и добрый человек, ответил, что представление он напишет, но он просил бы товарища генерала выделить маме... комнату и объяснил нашу жилищную ситуацию.  В. М. вернулся в отдел и вручил маме распоряжение для Квартирно-эксплуатационной части штаба.  Вот содержание: "В освобождаемую лейтенантом С.  комнату в квартире №12 по  ул. Данилевского № 6 заселить вольнонаемную Р. с семьей, выписав ей ордер." Этот клочок папиросной бумаги с красной генеральской подписью храниться у меня по сей день как свидетельство того, что:
1. Мир не без добрых людей.
2. Всё дело случая.
С семьей подполковника В.М.  были дружны еще много лет.
Мы попрощались с хозяйкой Елизаветой Петровной и обещали навещать ёё. Своего обещания  ни разу не выполнили.
Итак, мы стали жить в огромном Доме летчиков, занимавшем половину квартала между улицами Данилевской и Барачной
( Культуры) рядом с Окружным госпиталем. Прежний хозяин оставил нам печку-буржуйку и остро заточенный ножик из ножовочного полотна. Купили где-то раскладушки, в которых плохо спалось, т.к. они больно сжимали бока, но зато в собственной комнате!
Маме дали на работе пару списанных столов и табуреток и мы зажили по-барски. В квартире жили еще шесть семей.
Туалет, понятное дело, не работал первое время и канализационные проблемы решались по-разному, но очень непросто.
Умывальник был один на 18 человек. В большой кухне каждая семья имела по столику. В качестве семейного очага использовались примусы, которые по мере неуклонного роста благосостояния  трудящихся заменялись бесшумными
керогазами. В комнатах у всех были еще и малопроизводительные электроплитки, которые после установки
общего счетчика превратились в источник  конфликтов. С установкой отсчитывающих счетчиков ситуация
несколько стабилизировалась, но оставался нерешенным сложный вопрос  оплаты за освещение мест общего пользования. Надо было установить справедливые критерии! Но не было таких крепостей, которых не могли бы взять большевики! Все утряслось, система оплаты была согласована всеми соседями.
Просто справка- после войны напряжение в квартирах было, как правило, 127 Вольт.
Появились в городе магазины системы "Особторг". Удивительно, что коммунисты еще не догадались причислить их к
послевоенным достижениям сталинского режима. Вот уж в них было все! Правда, стоимость килограмма хамсы
( 800 рублей) равнялась месячному заработку служащего. Водянистое мороженное стоило  35 рублей за сто грамм.
    Цены на рынке были значительно ниже, но все равно запредельно высокими для среднего покупателя. Буханка хлеба стоила 100 рублей, банка американских мясных консервов от 100 до 150 рублей. Кур покупали только для больных, свежая рыба была подешевле ( например, вьюны). Не очень дороги были сезонные овощи и фрукты, некоторые молочные продукты. Вкус сливочного масла люди позабыли.
 Хочу остановиться на американской продовольственной помощи, прекратившейся в 1946 году. Почитайте форумы по этой тематике активистов Интернета, представителей сытой, малограмотной молодежи, соревнующихся в злобности на изуродованном русском языке. Просто диву даешься, почему эти совершенно некомпетентные люди пытаются свести на нет значение для советского народа поставок американского продовольствия? Это что, от патриотизма ?  Мнение историков и современников однозначно: поставки  из США в СССР продовольствия спасали от голода очень многих советских людей, в том числе и нашу семью. Американские продукты, которые в народе назывались американскими подарками или посылками, и  изначально  предназначались для снабжения солдат союзных армий, были очень вкусными и калорийными ; поставлялись они в водонепроницаемых картонных коробках и выдавались у нас по карточкам. Существовало два вида посылок:  "кондитерская" и "мясная". По карточкам также выдавались американские сухое молоко, яичный порошок, апельсиновый, лимонный и томатный соки , маргарин и знаменитая свиная тушёнка в золотистых банках.
Как то я заболел и дело долго не шло на поправку. И вот в один прекрасный поздний вечер приносит тетя домой  "кондитерскую". Я проснулся и увидел долгожданную провощенную коробку, пахнущую запахом далекой Америки. Заснуть уже не мог и мне разрешили произвести обследование содержимого коробки. Эта процедура была захватывающе интересной. Английский язык был нам неведом и мы пытались угадать, что же находится в многочисленных красочных коробочках, баночках и кулечках. Родители выложили это богатство возле моей кровати и я, потрясенный, уснул. Хотите верьте, хотите нет, но утром я проснулся здоровым. Постараюсь вспомнить ассортимент. Мармелад, сухие пирожные, галеты, шоколад имели круглую форму и находились в аккуратных консервных баночках грязно-зеленого цвета снаружи и сверкали каким - покрытием изнутри. Мы еще долго использовали пустые банки вместо стаканов.  В наборах были также леденцы, фисташки, разной формы жвачки ...В крохотных пластмассовых бутылочках находился порошок для хлорирования воды. Эти бутылочки широко использовались в качестве чернильниц. Отечественные перьевые авторучки стали доступными где-то в 48-49 годах. Отдельные ученики имели  "трофейные" авторучки. Первые харьковские шариковые ручки появились в 1950 году, их ампулы заправлялись в мастерской, находившейся рядом с нынешним радиотехникумом). В мясной набор входили  консервированные сосиски, какие-то паштеты, салат из курицы, опять же тушёнка- всего не упомнишь. На некоторых предприятиях давали вполне приличную одежду и обувь
( second hand ).

            9. ПИОНЕРСКИЕ ЛАГЕРЯ.  УЛ. ДАНИЛЕВСКОГО 6.  КИШИНЕВ

Каждое лето я отдыхал в пионерских лагерях. В первую смену 1945 года я попал в лагерь " общего" назначения, т.е. находящегося в системе Наробраза. Впечатления остались неважные: случайный контингент детей,  своеобразная
" дедовщина", плохо кормили. После отбоя мы еще долго рассказывали  анекдоты и распевали песни сомнительного содержания:  " В притоне много вина" ( о несчастной дочке какого-то рудокопа) и  реанимированную в последние годы " В Кейптаунском ( иногда в Неапольском) порту". На мелодию последней исполнялась также слегка антисемитская песенка  "Старушка не спеша дорожку перешла, ёё милиционер остановил". Песенка про домового, в которой не рекомендовалось мужьям  оставлять своих жен надолго без присмотра. " На Дерибасовской открылася пивная", " Мама я летчика люблю",   "Мурка". С нецензурным текстом: " По темным улицам Кронштадта шел, спотыкаясь капитан.", " Пошла я раз купаться, за мной следил нахал ( бандит)", " Отец мой, фон барон, командовал войсками..." и др.
Исполнялись и  "поэтические" произведения. Например, т.н. " Азбука", состоящая из двустиший, каждая строка которых начиналась с одинаковой буквы; первая строка была вполне безобидной, а вторая содержала сочный мат. Запоминались стишки чуть ли не с первого раза. Благодаря Интернету вся эта похабщина сохранится  для истории. Еще этот лагерь запомнился изобилием клубники, которую за копейки можно было купить у местных жителей. Хочу подчеркнуть, что в первые послевоенные годы клубника, вишня, смородина и изумительный " Белый налив", особенно из окрестностей Люботина, были относительно доступны.
 Вторую половину лета я провел в пионерлагере штаба ВВС ХВО под Лебедином , в сосновом лесу на берегу озера. По утрам делали зарядку у озера, пустынный пляж кишел раками, которые при нашем появлении неспешно возвращались в воду. Потом завтрак, на закуску хамса с помидорами и луком, или даже американские консервы-сардины, неизменная, но вкусная манная каша, еще что-то и какао. Потом в лес, в котором было полно маслят. Приносили на кухню ведра грибов. Хороший обед, крепкий сон. Разнообразные спортивные игры. Полдник с булочками и компотом. Когда темнело, рассаживались на скамейках возле места для курения ((взрослых). Кому не хватило места на скамейках, сидели на пустом корпусе огромной авиабомбы. Вся поверхность бывшей бомбы была испещрена процарапанными автографами. Лес постепенно наполнялся мерцающими огоньками светлячков и светящихся гнилушек, а мы пели под аккордеон.
           Руководил лагерем  майор; почти весь персонал состоял из симпатичных и добрых военных . Нам устраивали грандиозные " учения "с использованием техники- изящных и мощных " Виллисов". Иногда даже давали порулить этими машинами.
 В августе СССР вступил в войну с Японией и это несколько омрачило наше пребывание в прекрасном лесу под Лебедином на берегу озера. И все же мне кажется, что дни, проведенные в этом лагере, были самыми безоблачными и безмятежными в моей жизни.
В СССР все дети имели возможность проводить каникулы в пионерлагерях. Путевки стоили копейки или были  бесплатными. Этот факт является одним из  бесспорных  достижений недоразвитого и развитого социализмов, при которых довелось мне жить. Конечно, лагери были хорошие и плохие, но это другой вопрос.
  О последующих лагерях каких-то цельных впечатлений не осталось, так, эпизоды.
Дневной лагерь в Лесопарке. Один из мальчишек, желая  завоевать авторитет среди своих солагерников любым способом, вот что придумал. Он оставался в оккупированном Харькове и регулярно пичкал нас небылицами о своих приключениях.
Приключения эти заключались в том, что где-то что- то он украл, удачно продал и накупил еды. Потом, опять таки, украл уже
у немцев, оружие и отдал его партизанам. Партизаны прониклись к юному герою огромным доверием, дали ему на сохранение большую сумму денег. И герой спрятал эти деньги здесь, в Лесопарке, в дупле помеченного дерева. И если мы
поможем найти это дерево, он с нами щедро поделится. Мы спросили, а что будет, если бывшие партизаны придут за деньгами? Пацан отмахнулся от вопроса и сказал " Та их уже давно поубивали". Несколько дней водил он нас по лесу, заставлял залазить на деревья и искать заветное дупло. Наконец, мы все одновременно прозрели и хорошо отколотили вруна.
Вторая история трагична. Лагерь был почти у самого берега одного из люботинских прудов. На наших глазах в небе столкнулись два истребителя, через минуту один самолет рухнул в пруд метрах в тридцати от лагеря. Мертвый летчик выпал из машины и не тонул , поддерживаемый парашютной сумкой...Второй самолет перелетел пруд и упал в лесу. Вскоре прибыло несколько машин с солдатами, они быстро соорудили плот, установили лебедку и пару дней извлекали из пруда обломки самолета.
Итак, стали мы жить на Данилевской. Шесть соседей, один туалет на весь огромный двор. Опять буржуйка и проблемы с топливом, но буржуйка была, назло всем буржуям, просто великолепной: не дымила, долго сохраняла тепло и потребляла
мало топлива. Из соседей хочу выделить одну семью-семью Капустиных. Отец, военный, вскоре после вселения в квартиру заболел и умер в соседнем госпитале. Мать осталась с двумя мальчиками и как она сводила концы с концами , сказать
трудно, но было ясно, что они голодали. Старший сын Виталий с детства отличался упорством, настойчивостью и целеустремленностью в учебе , спорте и вообще в любом деле, за которое брался. С Виталием мы проводили много времени в глубоком овраге вдоль Барачного переулка, обследовали старые керамические трубы огромного диаметра Один раз в метрах десяти от входа в трубу обнаружили набор инструментов непонятного назначения. Дальнейшие изыскания ничего не дали. Вблизи оврага была свалка авиамастерской. Наибольший интерес представляли отработанные клапаны авиамотров, в которых находился натрий. Технологии извлечения натрия точно не помню. Кажется, надпиливали абразивом шток клапана и потом разбивали его молотком. Извлеченный с осторожностью натрий бросали в лужу, он загорался и  начинал, как сумасшедший, носиться по воде. Занятие небезопасное, но по сравнению с разборкой снарядов это была чепуха. Где-то в начале семидесятых годов овраг засыпали, на его месте теперь скверы. Позже, на одном из субботников по
благоустройству сквера, наш сотрудник выкопал серебренный портсигар с надписью: " Вася, когда же ты станешь человеком?" Эта надпись вполне может конкурировать с надписью на золотых часах, подаренных Сереженьке Кастраки ( Ильф и Петров). Вскоре Виталий стал Мастером спорта СССР по борьбе и даже был чемпионом Украины. После школы он поступил в престижный  Авиаинститут, а по окончанию всю жизнь успешно работает в УФТИ. Жена его Люся-врач, кандидат медицинских наук и мы пару раз встречались с ней, консультировались по поводу своих болячек. Виталия я не видел лет 35. И вот уже в 21 веке на каком-то симпозиуме в УФТИ подходит ко мне незнакомый на вид человек и спрашивает " Вы Юрий Михайлович?" (до получения паспорта был я Михайловичем, после стал Моисеевичем).
Присмотрелся я, да это же Виталий!  Уж  наговорились мы на этом симпозиуме! Приятельские отношения восстановились, но вскоре покинул я Украину... Сын Виталия тоже Мастер спорта и тоже по борьбе.
В нашем подъезде жил летчик, Герой Советского Союза и все мы искали повода заговорить с ним. Иногда это удавалось.
У летчика была очень красивая жена и мальчики близнецы.
В начале 50- х  в соседнем подъезде жили две девочки. Младшую из них, совсем малышку, мать регулярно водила на занятия музыкой. Во дворе соседи говорили, что девочка необыкновенно талантлива. Было немного смешно смотреть, как мать в одной руке тащит скрипку, другой тянет дочку за ручку, а девочка в свободной руке несет огромную папку для нот. Двигались они в стремительном темпе и очень целеустремленно, как бы желая поскорее реализовать возможности ребенка. Соседи не ошибались, потому что девочку звали Татьяна Гринденко, которая  стала музыкантом мирового уровня, Народной артисткой  России.
В нашем доме жило много военных, вернувшихся из Германии. Они, естественно, прихватили "контрибуции", объем и номенклатура которых зависели от звания и должности. Очень многие привезли коллекции монет, марок, наград и отдали их на "надругательство" своим малолетним наследникам. Во дворе начался " обменный" бум. Я тоже увлекся коллекционированием марок и монет и расширял свои коллекции в основном за счет выгодных обменов. Так у меня появились большие серебряные монеты германских княжеств, марки, в т.ч. с изображением Гитлера и большое количество фашистских наград. Что касается Гитлера и всяческих крестов, то их постигла достойная участь. Мама, с неприсущей ей категоричностью, упаковала мои драгоценности ( кроме монет) и выбросила на помойку соседнего дома. Я не стал серьезным коллекционером, но с большим пониманием отношусь к подобным увлечениям. У меня есть странная привычка, там, где это возможно, сверять свою точку зрения по какому-либо вопросу с точкой зрения А.С.Пушкина. Нахальство это, конечно. Так вот мне кажется, что Пушкин с определенным сочувствием относился к своему Барону из " Скупого рыцаря", как человеку мощных страстей. Я бы рискнул назвать Барона выдающимся нумизматом средних веков, видевшего в своих монетах не только золото, но и истории, судьбы отдельных людей.
Однажды во дворе нашего дома после сильного дождя я нашел истертую медную монету. На ней можно было рассмотреть изображение , похожее на быка. Отдал монету на " экспертизу" старшему товарищу и больше ее не видел. Раскопки на месте находки результатов не дали. Чтобы покончить с нумизматикой - еще один случай. Дело было в школе на перемене. Малыш-первоклассник в коридоре сам с собой играл в орла- орешку большущей серебряной монетой. Монета ударялась о потолок, потом со звоном падала на кафельный пол. Жалко мне стало монету и стал я убеждать мальчика прекратить эту забаву. В это время мимо проходил молодой практикант, он налету поймал монету и спокойно положил ее себе в карман. Мы попытались "качать права", но этот гад взял нас за шкирки и пообещал отвести к директору. В наши планы это не входило. Любопытно, что за учитель получился из этого практиканта и как он прожил свою жизнь. Наверное стал директором школы, а может даже зав. районо?
Достопримечательностью нашего двора был сапожник Гриша, щупленький мужичок , который сидел посреди двора с утра до вечера, в любую погоду на низенькой табуретке и заколачивал гвозди в изувеченную обувь полунищих наших сограждан. Солидные клиенты к нему не ходили . Зарабатывал он неплохо, судя по пище, которую несколько раз в день доставляла ему жена прямо на рабочее место. Как важно для выживания человека в тяжелые времена уметь выполнять своими руками несложные, но необходимые работы : шить, сапожничать, плотничать! Лишний раз убедился я в этом, когда наша инженерная братия в начале 90-х оказалась практически без средств существования.
После окончания 5- го класса отвезла меня мама на лето к тете Шлимке в Кишинев. Пересадка была в Одессе, где  мы с мамой впервые увидели море. Мама спустя пару дней уехала домой. Тетя с дядей жили на ул. Пирогова 62 в одноэтажном особняке, рядом с бывшими хозяевами дома. У них было две комнаты, маленькая кухонька и большая застекленная веранда, служившая летом столовой. С веранды можно было спуститься в глубокий погреб, где хранились продукты. В погребе было очень холодно и как-то по-особенному пахло. Тетя меня баловала и очень вкусно кормила, была такая возможность. Даже разрешала пробовать сухие вина" Алиготе" и "Фетяска". Дядя, как научный работник, получал продуты в т. н. лимитном магазине, где случался осетровый балык и маслины. Я мог вволю поесть белоснежный хлеб ( в доме он назывался  хала), с маслом и многое другое. Тетя мастерски готовила всяческие салаты и поливала их вкуснейшим винным уксусом. Фирменным блюдом была икра из синеньких, как коротко назывались синие баклажаны. Персики, виноград, орехи  были в те времена в изобилии и не дорого стоили.
Однажды, уже в 70-е годы, когда все стало дефицитом, я приобрел молоко в таких симпатичных бумажных пирамидках, разукрашенных синими цветочками. Иду и гордо помахиваю сеточкой с пакетами. Вдруг набрасывается на меня какая-то озабоченная тетка с криком " Где вы брали синенькие?" Я не понял, о чем идет речь, откуда зимой синенькие и недоуменно пожал плечами. Женщина обиделась и стала объяснять. как ей важно достать молоко именно в такой упаковке.
В начале 90-х стою я в очереди за "ножками Буша". Подходит одна и начинает бесцеремонно перебирать эти ножки и проклинать Соединенные штаты Америки вместе с  ее Президентом. Потом демонстративно плюнула и объявила, что идет покупать" наших синеньких" ( цыплят).
Лавры деятелей искусства - кулинаров не дают мне покоя и я хочу показать, что бывшие советские инженеры тоже на что-то способны. Поэтому позволю себе привести рецепт приготовления икры из синеньких по-молдавски ( или по-еврейски?). На раскаленную конфорку кладется нечищеный баклажан.. Постепенно овощ пропекается ( его нужно время от времени переворачивать) и становится мягким. Пригоревшая шкурка легко снимается, а мякоть вместе со свежими помидорами и луком ( чесноком) мелко сечется ножом. Посолить, залить вкусным подсолнечным маслом и вперед!
Вернемся в Кишинев, 1946 год. Как я уже рассказывал, в доме не переводились гости, все многочисленные соседи по двору считали своим долгом хоть раз в день пообщаться с тетей. Во дворе царил местечковый дух в лучшем его понимании. Тетю можно было бы считать раввином в юбке, если бы она верила в бога и женщинам разрешалось занимать столь ответственные должности. Двор был большой и зеленый. Росли в нем  огромная груша и  огромная айва. Из плодов айвы соседи варили ароматное варенье, а груши ( даже зеленоватые) в ударном темпе поедались детворой.
У меня появился приятель, с которым мы ходили в кино, обследовали подвалы и чердаки запущенных домов, гуляли по парку ( теперь парк Штефана чел Марэ) вокруг памятника Пушкину и даже пытались познакомиться с девочками.
Хорошо, что за лето я хорошо отъелся и набрался сил. Конец 1946-лето 1947годов был самым голодным периодом в жизни нашей семьи. Ели варенную свеклу, хорошо, если сахарную, жмых и т.п. деликатесы. Самой экзотической едой была картофельная шелуха, жаренная на рыбьем жире. Рыбий жир можно было свободно купить в аптеках. Страшно вспомнить даже запах. Но тетя заставляла меня есть эту гадость. Иногда получали мы посылки с продуктами от родных из Москвы и Кишинева. Москвичи всегда вкладывали в посылку книги. Помню " Белеет парус одинокий"," Дерсу Узала", огромный однотомник Горького, фантастику И. Ефремова... В голодные годы лозунг " Книга- лучший подарок" реализовался успешнее,
чем лозунги политические. Дарили книги просто так, на дни рождения, как поощрение за хорошую работу. Маме на работе к 8 Марта подарили прекрасно изданных Лермонтова и Бальзака.  Стоят они и  сейчас в моем книжном шкафу, давно купленном в Харькове и переехавшим со мной в Германию. Подарили ей и " 12 стульев " с " Золотым теленком", но  это отдельная история и о ней чуть позже.
 Указанный период можно назвать очередным, но мало упоминаемом, голодомором. Голод был вызван репрессивной хлебозаготовительной и налоговой политикой в засушливые, неурожайные послевоенные годы.
 Партия использовала село как "донора" для восстановления промышленности, ее военно-промышленного комплекса. Желая доказать мифические преимущества социализма, правительство  стремилось раньше государств Западной Европы, тоже охваченных засухой, отменить карточную систему и для этого создавались резервы зерна. Много зерна поставлялось   странам сколачиваемого CCCР "социалистического лагеря."
В 1946 году, не помню каким образом, узнали, что в Харькове находится мамин родной дядя по линии отца. Жили они в старом доме примерно на изгибе Классического переулка в двух маленьких и очень уютных комнатках. Дядя, бывший бухгалтер, был на пенсии, а жена его Мара Марковна работала зубным врачом. Мы познакомились и часто бывали в гостях у этих очень милых людей. Они подарили мне на день рождения два тома " Дон Кихота" в роскошном издании 1932 года.
Дядя рассказал, что его брат- мамин отец  еще жив, но с нами повидаться желания не имеет.
 Харьковский военный округ и  штаб ВВС, где работала мама, были  расформированы, но маме помогли устроиться на сверхсрочную службу в воинскую часть на ул. Фрунзе, потом ее перевели на Холодную гору. Служила она в должности делопроизводителя лет пять и сделала  за это время блестящую военную карьеру, дослужившись до звания старший сержант.
 Осенью  ребята нашего двора занялись заготовкой мелких диких груш. Если эти груши подержать какое-то время в темноте,
например, под кроватью, они сами темнели, становились мягкими, сладкими и даже вкусными. За грушами надо было ехать пригородным поездом минут 20, естественно на подножке вагона. Мне такие экспедиции категорически запретили, но один раз я нарушил запрет. Привезли много груш, но домой я их не понес. Приходит мама с работы и спрашивает, " А где же груши?"  Оказывается, проходя через Холодногорский мост, она "усекла" меня на подножке.
Мамина служба нас здорово выручала, т.к. выдавались продуктовые пайки и обмундирование. Я несколько лет проходил в солдатской шинели и добротных кирзовых сапогах.

                10. 131 МУЖСКАЯ СРЕДНЯЯ ШКОЛА
               
Начиная с 6-го класса стал ходить в 131-ю школу, которая была близко от дома. Школа находилась в районе " компактного проживания" харьковской интеллигенции, в т.ч. технической. Поэтому культурный, да и жизненный уровень учащихся был  в среднем повыше моего. В 131-й школе было много талантливых ребят, которые стали видными физиками, математиками, химиками, спортсменами...
Не могу сказать, что мой 6" А"-10" А" был дружным классом, хотя бы потому, что закончив школу в 1951 г., мы встречались один раз, в 1952г. Учителей на протяжении пяти лет было много, но с любовью вспоминаю далеко не всех. Только тех, кто любил детей, искренне хотел и умел дать им знания, уважал их достоинство. Перечислю их.
 Орлова И. А. , немецкий язык. Красивая пожилая женщина, похоже из " бывших", спокойная и благожелательная.
Кизей Н.П., география. Высокая, рыжеватая, симпатичная. Всегда оживленная, веселая, любила "подкалывать" нерадивых, но беззлобно. У нее были замечательно красивые ручные часы, золотые с крышкой, с художественной эмалью и , кажется, камешками. И этот аксессуар придавал ей в моих глазах какую -то таинственность и свидетельствовал о ее принадлежности к " бывшим". Наверное я не ошибался. Вот что пишут специалисты по фамилиям:  КИЗЕЙ- " значительная часть таких фамилий принадлежала древним дворянским родам, получившим большую известность в российской истории". Надежда Павловна, как классный руководитель, всегда пыталась оградить меня от нападок ее агрессивных коллег. Спасибо ей. Недавно в старых бумагах я нашел свою характеристику за 9-й класс, написанную Н. П., в ней есть фраза "...он очень любит ласку и совершенно не терпит категорического тона". Точно, был и остался за мной такой грех. Я хочу сказать, что Надежда Павловна была не только прекрасным преподавателем географии, но еще и  отличным психологом. Поэтому у нее никогда не была конфликтов с ребятами, она знала подход к каждому.
 Антонина Семеновна, фамилию забыл. Математика. Думаю, преподавала она еще с дореволюционного времени. Я ей очень благодарен за то, что она научила меня чуть-чуть разбираться в математике.
Агибалова Е. В. История.  Миловидная женщина с умными, блестящими глазами. Один из авторов учебника по истории средних веков , 6 класс. Учебник был удостоен Сталинской премии и переиздается в течение многих десятилетий. Портрет Е. В. долгие годы висел на почетном месте в харьковском Доме Учителя на углу Чернышевской и Скрыпника.
     В своем классе я подружился с тихим, очень красивым мальчиком Лёсиком. В его лице, поведении было что-то благородное, а порой и ангельское. А учителя его невзлюбили, все время придирались, почему -непонятно. Правда учился он неважно. Да и я не блистал успехами. Вот он, в отличие от меня, был серьезным филателистом. Общее увлечение сблизило нас. Мы с ним проводили много времени в рядах Сумского и Благовещенского рынков, где можно было недорого купить в те годы массу интересных вещей, в т.ч. марки. Но  нужны были деньги!  И нам представился случай подзаработать. На Данилевской, на ее изгибе, стоял и стоит большой дом. После войны  в середине дома располагался магазин Военторга. Случалось, что в этом магазине  появлялись книжечки из серии  "Библиотека красноармейца", очень дешевые, копеек по 25 за штуку.  Продавались они не то чтобы совсем из под прилавка, а как то так, аккуратно. Но мы приспособились и не пропускали ни одной книжечки выпуска. А один раз, оплошали, прозевали очередную. Стоим расстроенные. Тут подходит к нам завмаг, посочувствовал нашей неудаче и велел продавщицам впредь оставлять два экземпляра " нашим постоянным покупателям", как он выразился.   
    Прогуливались мы как -то с Лёсиком по Сумскому базару и вдыхали ни с чем не сравнимый запах хамсы пряного посола с толстой спинкой. После революции эту рыбку лишили звучного старорежимного звания " анчоусы" и превратили в пищу для пролетариата. Вкус её, слава богу, при большевиках не ухудшился. Хамса лежит эдакими терриконами на столах и серебром сверкает на солнце. Торговки в клеенчатых фартуках неспешно переговариваются, покупателей мало. У Лёсика в руках свежий выпуск" Библиотеки..." Кажется, " Пестрая лента". Самая толстая продавщица обращается к нам " Хлопчики, дайте почитать, а я вас хамсой угощу. Почитаю и завтра верну. Ага?" Мы согласились, хотя прекрасно понимали, чем будет пахнуть книжечка после прочтения. Получили обещанное угощение и тут же, не отходя от прилавка, с жадностью съели его. Пока мы ели, продавщица  грустно и как-то удивленно смотрела на нас. Особенно на Лёсика, видно не часто приходилось видеть ей ангела, да еще голодного! Через  день пришли мы к нашей знакомой. Она была немного смущена видом и запахом Конан Дойля и предложила выкуп за него в размере трех рублей. Деньги были немалые и мы согласились. Женщина рассказала, что книжка ей и ее товаркам очень понравилась и попросила нас стать поставщиками литературы для работников рыбных прилавков рынка. Отправились мы к нашему завмагу и рассказали о поступившем предложении. Он быстро согласился оставлять для нас по несколько экземпляров книжечек и отметил важность  той миссии, которую мы отныне на себя возлагаем- просвещение  народа. Веселый человек был ! Заработанные деньги шли на марки. Иногда мы позволяли себе такую роскошь, как паточники, т.е. подобие пирожных темно коричневого цвета. Изготавливались они частниками из муки и патоки, а их вкус зависел от мастерства производителей.
Лёсик ушел из нашей школы после седьмого класса. Затем он надолго исчез из моего поля зрения. Уже в нелегкие годы перестройки я его случайно встретил, он выглядел больным и был навеселе. Вспомнили детство и разошлись. Потом мне сказали, что он умер. Ангелы на земле не доживают до старости.
    Хочется мне рассказать еще об одном соученике - А. Б. Бланке. В классе, а может быть и дома, его звали Бэма. Это был человек, который за все годы учебы по всем предметам  получал только " 5 ". В нем безусловная талантливость сочеталась с трудолюбием , целеустремленностью и  высокой порядочностью. Он не стремился к лидерству, не было в нем и тени зазнайства. Его исключительность была очевидна и учителям и ученикам. Друзей в классе у него не было. Я всю жизнь  восхищался  людьми, подобными Бэме и даже испытывал к ним подобие зависти, скорее не зависти, а сожаления , что я не такой. На некоторое время я сблизился с ним вот при каких обстоятельствам. Был у меня один недостаток. Конечно, недостатков было больше, но речь пойдет об одном - любил я "подначивать" некоторых учителей.  Делал я это не по злобе, а так, ради красного словца. Но отношения портились. Несколько раз вызывали на педсовет. Один раз за то, что на уроке украинского языка в качестве примера сложного прилагательного я назвал слово "жовто-блакитний", не вкладывая в него никакого политического смысла. Учительница обозвала меня петлюровцем, но педсовет, к его чести, не согласился с таким определением. 
 Меня три раза исключали из школы, был такой педагогический прием. Один раз совершенно незаслуженно. Ученики, сидевшие на первой парте прямо перед столом учительницы, подглядели текст будущего диктанта и выяснили его первоисточник . В результате все ученики написали диктант без единой ошибки. Поднялся страшный скандал, пришел директор и устроил поименный допрос. Я отвечал, наверное, не совсем вежливо и учительница ( украинского языка) уверила всех, что я и есть преступник. Конечно,  мог назвать настоящих виновников, но в то время по моральным соображениям это было недопустимо. Ни один ученик за меня не заступился и ушел я домой отбывать наказание. Через пару дней неожиданно приходит ко мне домой Бэма, приносит домашние задания и помогает в них разобраться. Так приходил он ко мне несколько раз, мы делали уроки и гуляли. Через неделю он мне сообщил, что я могу возвращаться в школу. Я думаю, я почти уверен, что мое " досрочное освобождение"- дело рук Бэмы.
      У  меня почему -то не было сомнений в том, что его ждет большое будущее на гуманитарном поприще, то ли он станет писателем, то ли историком. Может быть потому, что он жил в Доме писателей на улице Культуры. Отец у него был художником. Я испытал какое-то разочарование, когда мне сказали, что Бэма поступил на химфак Университета. Больше 50 лет я о нем ничего не слышал, потом из Интернета узнал, что он доктор химических наук, профессор, автор работ по аналитической химии. А пару лет назад читаю в " Вестнике ХНУ", в разделе " Аналитическая химия" статью " Памяти профессора А. Б. Бланка ( 1933-2007г.г.)". Цитирую:
" 10 сентября 2007 года скончался выдающийся ученый, один из наиболее авторитетных химиков- аналитиков Украины, зав. отделом аналитической химии НТК " Институт монокристаллов" НАН Украины, профессор ХНУ им.
Каразина, член президиума Нац. совета НАН, член иностранной комиссии Научного совета РАН по проблеме
" Аналитическая химия", б. зам. Генерального директора НТК " Институт монокристаллов", Заслуженный
деятель науки и техники Украины, д.х.н., профессор А. Б. Бланк". И еще из Инернета:
" В рамках программы " Интеллект Харькова" премия в области аналитической химии имени А.Б. Бланка
учреждена в честь ученого с мировым именем А. Б. Бланка."
    Чтобы покончить с 131 й школою, несколько слов о ее директоре, Николове Т.Н., в простонародье "Тим".
Я не могу дать ему однозначную и объективную оценку, хотя бы потому, что что по его рекомендации меня
не приняли в комсомол. Я не столько был расстроен самим фактом, как не понимал причины. До сих пор я не понимаю и того, чем отличался я , просто ученик, от своих сверстников - комсомольцев. Ну, не мог посещать
комсомольские собрания. Не мог платить членские взносы. Наверное, склероз меня одолел, совершенно не помню, чем еще они интересным, полезным и особенным занимались. Они должны были хорошо учиться, но и я учился  в старших классах неплохо.
Комсомол должен был выращивать из своих членов патриотов, не простых патриотов, а патриотов советских. Оказывается ,
есть разница между этими терминами.
 По Далю - ПАТРИОТ, патриотка, любитель отечества, ревнитель о благе его, отчизнолюб, отечественник или отчизник. Патриотизм - любовь к отчизне. Патриотический, отчизненный, отечественный, полный любви к отчизне. Благо отечества это, в первую очередь, благо его народа, с  этим спорить бессмысленно.
В энциклопедии советского периода читаем: ПАТРИОТИЗМ,
любовь, преданность и привязанность к отечеству, своему народу. Советский п. В ходе социалистической революции меняется социальная сущность отечества, главным содержанием этого понятия становится социализм — объект национальной гордости и подлинное отечество трудящихся, формируется социалистический всенародный П., гармонически сочетающий любовь к лучшим национальным традициям своего народа с беззаветной преданностью социализму и коммунизму и с уважением к другим народам. Социалистический П. неразрывно связан с пролетарским интернационализмом.  Из этих трудно перевариваемых определений благо отчизны, благо народа выпали. А беззаветная преданность социализму и коммунизму предполагала преданность строю, его государственной машине. И поэтому настольной и любимой книгой каждого комсомольца должна была быть " Как закалялась сталь". Когда один из старшеклассников в сочинении назвал своими любимыми книгами " Золотого теленка" и " 12 стульев " разразился скандал и автора прорабатывали на комсомольском собрании. Я уже говорил, что был одним из немногих обладателей этой книги ( издательство " Советский писатель", Москва, 1948 год). Потом она какое-то время не переиздавались. Книгу эту я перечитывал  десятки раз и крылатые выражения знал наизусть. Позже, уже в ХПИ,  ко мне началось паломничество. Все просили дать почитать. После того, как она попала в общежитие "Гигант", я года три ее не видел и мысленно с ней распрощался. Уже на пятом курсе книга ко мне вернулась. Причем в отличном состоянии. Ее прочитали, наверное, человек сто и этим фактом, как хозяин книги, я горжусь.
       Закончу о директоре. Ученики его уважали и даже любили. Был он человек интересный, это факт. В периоды моего "отлучения "от школы, он меня иногда призывал на откровенные, как ему казалось, беседы. Рассказывал истории из своей жизни, не помню их содержания. Рассказывал о своем приятеле-враче, который изменил своему пролетарскому прошлому, обуржуазился и... стал носить шелковое белье; я слушал и сочувственно кивал головой. Да, мне с ним было интересно, но чего он от меня хотел, до сих пор не пойму.

                11. Я РАДИОЛЮБИТЕЛЬ- КОРОТКОВОЛНОВИК
               
Окончил я школу в 1951 году. Закончил неплохо, без троек, и пятерок было больше чем четверок. Подал документы в  ХПИ для поступления на радиофак.Сдал вступительные экзамены хорошо, но на радиофакультет не приняли. Зачислили меня на факультет электромашиностроения ( ЭМС). И за то спасибо. К 1951 году у товарища Сталина полностью пропало доверие
к евреям, он ожидал от них всяких гадостей, вплоть до измены Родине. Поэтому на специальности, связанные
с обороной, по конкурсу евреев перестали принимать. В 1951 году на радиофак из евреев попали только медалисты. Но рано радовались эти потенциальные предатели. Уже через год их всех перевели на электротехнические факультеты, в т.ч. на наш. Всех, за исключением одного. Звали его Айзенберг Я. Е. Впоследствии он стал выдающимся советским ученым, теоретиком  в области систем управления ракетно-космической техники, руководителем объединения "Хартрон", обладателем самых почетных наград и званий.
 Почему я стремился на радиофакультет? Дело в том, что в 1947 году заболел я коротковолновым радиолюбительством и болею им по сей день. Поскольку это хобби занимало  и занимает в моей жизни важное место, я расскажу о нем подробнее.
Практическое использование радиосвязи началось в начале 20 -го века. Связь проводилась в диапазонах длинных и средних волн с использованием передатчиков достаточно большой мощности, а дальность связи была относительно невелика. Понимая важность радиосвязи и радиовещания для развития цивилизации, все большее количество ученых и фирм посвящало свою деятельность радиотехнике. Огромное значение радиосвязи подтвердилось в ходе первой мировой войны. В эти же годы в США, а затем и в Европе появились любители-одиночки, фанаты, зачарованные магией беспроводной связи. Их количество быстро росло. Правительства многих стран вскоре приняли законодательные акты, регламентирующие деятельность радиолюбителей. Им на "откуп" был выделен диапазон волн с длиной ниже 200 метров,
казавшийся мало перспективным для надежной связи. Отсюда и происходит термин " коротковолновики". Однако к середине
20 х годов были установлены, в том числе усилиями любителей, огромные достоинства и возможности коротких радиоволн.
Не буду вдаваться в подробности, история коротковолнового любительства хорошо представлена в интернете.
В СССР после войны деятельность любителей была возобновлена в 1946 году. А с 1947 года в нашей школе стал учиться паренек из Ленинграда, который организовал кружок по изучению азбуки Морзе. Он приходил в класс после уроков с дощечкой, на которой были закреплены телеграфный ключ, стоваттная лампочка накаливания и один наушник. " Аппарат "
включался в сеть и когда нажимался ключ, вся школа содрогался от истошного писка морзянки, а лампочка мигала ей в такт. В апреле 1948 я получил право работать на коллективной радиостанции клуба. Свою первую связь я провел с Луганском ( Ворошиловградом), случилось это в День Радио 7-го мая 1948 года. Хорошо помню, как во время связи у меня
от волнения выступил пот и дрожали руки.
Что представлял собой радиоклуб в 1948 году? Он занимал аж три этажа (по лестнице черного хода) памятника архитектуры по Чернышевского 14. Основную площадь здания занимал аэроклуб. Первый этаж радиоклуба ОСОАВИАХИМ - заколоченный туалет, создававший определенные проблемы, когда мы оставались на ночь дежурить на радиостанции при запертой снаружи двери черного хода.
Второй этаж- одна комната. В ней сидели Михаил Александрович Воробьев, Почетный радист СССР, первый послевоенный начальник клуба и Таисия Ивановна Белоусова, секретарь, преподаватель морзянки и, позднее, жена М. А. Воробьева. Оба фронтовики со множеством наград. Большинство коротковолновой молодежи тех лет считали их своими учителями. Тут же находилась станция ; возле нее стояла очередь желающих "поклепать" . В этой комнатке всегда толпились люди разного возраста , опытные и начинающие радиолюбители, в том числе знаменитые создатели любительского телецентра. Такое, в прямом и переносном смысле, тесное общение в демократичной и насквозь прокуренной атмосфере способствовало приобретению профессионального и жизненного опыта, возникновению дружеских отношений.
На стене висели открытки-подтверждения проведенных связей: с Э.Т. Кренкелем, легендарным радистом - папанинцем, с экзотическим островом Тонга; на открытке от американца была изображена длинноногая красавица на качелях, в которую мы были заочно влюблены и т. д.
Подвиги партизанских, армейских радистов и разведчиков, романтика полярной жизни, романтика дальних стран (при полной изоляции рядовых граждан СССР от всего огромного мира) и, в первую очередь, романтика самой радиотехники, еще
казавшейся чудом, и дающей уникальные возможности творческой самореализации даже в жестоких условиях тоталитарного государства - вот основные факторы, определявшие в те далекие времена огромную притягательную силу радиолюбительства.
На третьем этаже  находились класс изучения морзянки и радио лаборатория. Последней руководил опытный радиоспециалист В.О. Исаенко, участник строительства телецентра. В лаборатории можно было пользоваться приборами, получить консультации по монтажу и настройке аппаратуры. В соседнем классе часто проводились блиц соревнования по скоростному приему, в которых могли участвовать все желающие. Подобным образом проводились соревнования на радиостанции, операторы сменялись через каждый час, а потом результаты их работы сравнивались.
Оборудование радиостанции было весьма скромным, маломощным и тем не менее нам неплохо отвечали и дальние страны. Участвовали во многих соревнованиях, результаты были слабыми. Затем появился "Гроб-супер", изготовленный В.О. Исаенко. Работал он хорошо. А свое прозвище  получил за некоторое внешнее сходство с этим самым ритуальным предметом. Его ширина была около метра! 
В 1950 году радиоклуб перебрался на Плехановскую ( рядом с электромеханическим техникумом). К этому времени закончили постройку солидного 200-ваттного передатчика. Дела пошли веселее.  Мы стали очень много времени проводить в эфире. Во Всесоюзных соревнованиях Досарм 1950 года наша команда заняла 2-е место, уступив команде Донецка (Сталино ).
Ежегодно ко Дню радио на территории парка Горького в маленьком деревянном домике с верандой, выкрашенном зеленой краской, открывалась выставка радиолюбительского творчества. Центральным экспонатом была работающая радиостанция.  Выставка неизменно вызывала большой интерес у харьковчан. Все происходило в праздничной атмосфере и, как мне помнится, без усиленного потребления спиртного.  Домик, о котором я рассказываю, находился по левую сторону от главной аллеи и существовал много десятков лет; когда то, давным-давно там были душевые. Пару лет тому назад был я в парке Горького (может быть, сейчас он именуется иначе), любимого моего зеленого домика уже не было, но оставался еще кирпичный фундамент под полукруглую веранду. Что там теперь? Впрочем,этот вопрос к истории радиолюбительства отношения не имеет.
В 1951 году  клуб переехал в особняк по Пушкинской 90, началась Корейская война, под расписку сообщили о запрете проведения связей с капиталистическими странами (а также с Югославией). До этого существовал негласный запрет на связи только с Испанией. Но мои друзья однажды провели связи с несколькими испанцами. Это деяние зафиксировали в  Москве и в харьковский обком  Досарм пришло указание наказать нарушителей. Виновником решили назначить меня, мне ничего об этом не сказали, но и не наказали. Видно, отчитались, что " меры приняты" и все. Но, как я узнал позже, долгие годы в обкоме Досарм меня считали " приятелем " диктатора Франко. И смех и грех!
В связи с обострением международной обстановки начали "укреплять" руководство клубов. Вместо М. А. Воробьева назначили сперва отставного подполковника, затем отставного полковника. Они занимались только подготовкой  обязательного контингента, т.е. радиоспециалистов для армии. К радиолюбительству они относились как к лишней обузе.
Чтобы как-то компенсировать коротковолновикам запрещение дальних связей, была введена система спортивной классификации.   С 1955 года в эфире появились любительские радиостанции наших дрейфующих полярных экспедиций. Мне
первому в Харькове удалось связаться со станцией " Северный полюс-3", о чем сообщило Всесоюзное радио. Меня поздравили в деканате и даже слегка зауважали. В целом, привлекательность коротких волн падала. Находились, однако, смельчаки, которые, хоть и подпольно, все же работали с капиталистами. Коротковолновики многих городов страны не хотели больше мириться с необоснованными ограничениями эфира. После смерти Сталина в ЦК ДОСААФ, газету " Правда" и др. инстанции поступало множество обращений с просьбой помочь открыть эфир. В этой "борьбе" активно участвовали киевляне, ленинградцы, харьковчане и др. Но главную роль в открытии эфира сыграли москвичи. В те годы я был председателем секции коротких волн , знал многих коротковолновиков Союза, общался с ними. Был знаком с Э.Т. Кренкелем, первым председателем президиума федерации радиоспорта СССР, Героем Советского Союза.( Эрнст Теодорович был также первым председателем правления Всесоюзного общества филателистов). Я был хорошо знаком и с другим легендарным радистом, одним из героев покорения Северного полюса и освоения Арктики, замечательным человеком Николаем Николаевичем Стромиловым. Вот что он мне писал в 1956 году:
" Я не знаю, писал ли я Вам об этом или нет. Дело в том, что DX ( прим. т.е. дальние связи со всем миром, в т.ч. капиталистическим ) были разрешены после многолетнего перерыва лишь после того, как всеми членами бюро МСКВ  (московской секции коротких волн) было подписано обстоятельное, мотивированное письмо председателю Радиосовета Академии наук СССР академику Бергу А. И.  Берг и В. И. Сифоров ( председатель НТС им. Попова ) поддержали наше ходатайство и написали соответствующее письмо в ЦК КПСС…"
.С мая 1956 года любители, имевшие 1 разряд или звания, получили право работать со всем миром. Вот это был праздник для нас! Вернулись довоенные коротковолновики, уже немолодые люди; начался приток молодежи. На КВ было прекрасное прохождение и за короткое время сработались со множеством стран .В эфире мы были нарасхват. В 1957 году в День Радио пригласили меня на телевидение. Я рассказал зрителям о коротковолновом радиолюбительстве, продемонстрировал
технику связи, показал красивые открытки, полученные из разных стран в подтверждение проведенных связей. Передача
велась в прямом эфире, без заготовленного текста и у меня пару раз прорвались выражения вроде " а черт его знает".
Потом полез в карман за цитатой и в этот момент из шпаргалки вывалился пятак, который стукнулся об пол и покатился. Говорят, оператор машинально проследил его путь. Режиссер был доволен и сказал, что эти моменты
придали передаче жизненность. А знакомые долго еще смеялись, вспоминая, как я швырялся деньгами в студии.
В 1957 году меня пару раз вызывали в КГБ. Встречали у входа и сопровождали в кабинет. Там меня подробно расспрашивали о моих американских радиокорреспондентах, велели принести список всех связей с ними. Я принес и больше
они меня не трогали. Позже я сообразил, что им не понравилась моя почтовая переписка США. Я не очень был перепуган этим происшествием, даже интересно было побывать в " святая святых". А могло бы кончиться иначе, попади " дело" к недобросовестному сотруднику.
   Вскоре начальником радиоклуба назначили Валентина Александровича Лазько. Он был молод, энергичен, обязателен. Общаться с ним было одно удовольствие. Он не был радиолюбителем, но наши нужды и интересы знал хорошо и всегда нам помогал в наших начинаниях. Капитан запаса, он уже в солидном возрасте окончил Юридический институт. Был умным и образованным человеком. При нем клуб перебрался на Чернышевскую 14, теперь он занимал весь особняк и большой флигель. Работа с обязательным контингентом была прекрасно организована. По нескольким видам радиоспорта клуб воспитал Чемпионов СССР, многие спортсмены стали Мастерами спорта СССР. Я одним из первых в Харькове выполнил
мастерский норматив и затем неоднократно его подтверждал, но ЦК ДОСААФ почему-то упорно не направляло моих документов в Союз спортивных обществ и организаций СССР для присвоения звания. Мое терпение лопнуло и я пожаловался Э.Т. Кренкелю. Через пару месяцев звонит мне Валентин Александрович и сообщает, что мне необходимо срочно  явиться в радиоклуб с предварительным заходом в гастроном. С парой бутылок коньяка и легкой закуской  явился я в клуб и В. А. вручил мне долгожданное удостоверение, а значок только показал и сказал, что отдаст после ритуала обмывания. Он придирчиво осмотрел мои покупки, обозвал интеллигентом, дилетантом и еще кем-то. Затем объяснил, что коньяк для намечаемой процедуры не годиться (?) и объявил, что идем менять его на водку в Гастроном № 1, где были знакомые продавщицы. Валентин Александрович пристрастия к спиртному не имел, просто любил повеселиться, покуражиться в дружеской компании любого уровня. Загрузил он не подходящий для случая коньяк в портфель, туда же бросил три граненных стакана и катушку ниток ( как он объяснил, специальных, не линяющих в водке). Крикнул своему заместителю Ф. И. Зенкину, чтобы тот бросил заниматься ерундой и шел с нами. И вот мы, втроем, рысью двинулись вниз по Сумской к знакомым продавщицам. Лазько все делал быстро, споро и артистично. Нам велел дожидаться на улице. Через минут десять появляется с раздутым портфелем, какой-то сумкой и командует " Вперед, в Зоопарк". На подходе к цели решение меняем и, перебравшись через какой-то забор, оказываемся на живописной полянке старого Ботанического сада, неподалеку от дома, где был мой первый детский садик. Разложили на газете продукты, разлили водку по стаканам, в моем утопили значок на ниточке, подергали за ниточку пару раз и каждый выпил из своего стакана. При этом Валентин Александрович что -то приговаривал. Только начали извлекать руками из банки кильку пряного посола, как подошел сторож и предложил прекратить безобразие. Мы ему объяснили, что это не безобразие, а ритуал такой и пригласили его принять участие в нашем мероприятии. Закуски было много, водки еще больше и уже вчетвером просидели мы еще часа два.
Судили мы как-то соревнования по скоростному приему в одной из воинских частей, расположенной под Харьковом. По окончанию соревнований устроили нам чересчур товарищеский ужин и отправили на газике домой. Только выехали из части,
останавливает нас солдат и просит подвести до города. На Гагарина он вышел, а мы зашли  в магазин купить сигареты. Вернулись в машину минут через десять и обнаружили, что солдат  прихватил с собой магнитофонные кассеты с записью контрольных текстов морзянки. Решили, что он сел в троллейбус. И вот устроили погоню, обгоняем три троллейбуса,
на остановке забегаем в первый, второй, третий. Испарился солдат! Решили мы ему отомстить и напиться на все имеющиеся деньги. Начали с магазинчика на Пушкинской, выпили по стакану шампанского с мускатом. Зло на солдата стало понемногу проходить. Затем газик довез нас до " Харьковчанки" на Сумской.Там пили кофе с коньяком, но больше, чем по 50 грамм коньяка в те времена не наливали. Поэтому прямо на машине подкатили к " Кристаллу" в саду Шевченко. Как мы продолжали мстить нашему обидчику в ресторане, не помню. Помню только, как перед нами появился милиционер и потребовал от нас убираться вместе с машиной из сада. Нам убираться из ресторана не хотелось, но машину пришлось отпустить. Домой добирался на ощупь и последнее, что я запомнил- это как я левой рукой помогал правой руке вставить ключ в замочную скважину.
 В 1967 году команда из лучших харьковских коротковолновиков выехала в Армению для участия в неофициальном первенстве мира по радиосвязи на коротких волнах. До этого в этих соревнованиях команда в 1958 году заняла шестое, а в 1959 году третье место в мире. Вообще, высшими нашими достижениями были второе и третье места в первенстве СССР и первое место в первенстве Украины. Большой вклад в подготовку экспедиции внес Борис Качура и лично В.А. Лазько, который вместе с клубным водителем доставили в конце ноября оборудование в окрестности Севана. Из-за ряда наших просчетов, результат оказался средним. По нашим прикидкам- шестое место в мире. Документацию по соревнованию следовало отправить в США. Но ЦК ДОСААФ потребовало прислать документы в Москву для " предварительной проверки". Через некоторое время из Москвы приходит грозное послание с сообщением о том, что отчет в США не отправлен, т.к. было проведено несколько связей с Израилем.
В 1967 году работа с Израилем была чуть ли не преступлением, мою личную радиостанцию закрыли за " политическую близорукость" на 6 месяцев. Около сорока советских станций были сняты Москвой с зачета за аналогичное деяние.
Клубная команда в серьезных соревнованиях практически выступать перестала.
Я иногда принимал участие в судействе республиканских и всесоюзных соревновний. Запомнилось соревнование, проходившее в Донецке в середине шестидесятых годов, точнее  грандиозная попойка в честь его окончания. Соревнования проводились под патронажем высокого областного начальства. Поступило предложение устроить пикник. Мы, судьи, не возражали и сдали деньги на проведение этого мероприятия, не подозревая о масштабах, которое оно приобретет. В назначенный день к нашей гостинице подъехало несколько небольших автобусов, все комфортно расселись и мы двинулись к водохранилищу Кураховской ГРЭС. В салоне нашего автобуса уютно разместились огромные алюминиевые кастрюли, наполненные свежими помидорами и огурцами, а также желтой и красной черешней. Было самое начало июля. По пути к нашему кортежу присоединялись " Волги" и прочие транспортные средства, как нам объяснили, с представителями районов. В назначенное время в составе 30-40 человек прибыли мы на берег водохранилища. Сноровистые ребята в мгновение ока установили палатки и разослали огромную брезентовую скатерть. И тут началось священнодействие. Представители районов поочередно выкладывали на брезент дары природы и дары спецмагазинов- распределителей. Причем номенклатура даров разных районов не повторялась. Всеобщее ликование  и аплодисменты вызвала увесистая связка прозрачно-янтарных рыбцов, эффектно брошенная  на брезент. Чего только на том брезенте не было! Ели, пили, веселились. И немного утомились. Но тут раздался бодрый голос руководителя мероприятия " что вы, черти, приуныли, сейчас подвезут лекарство".
Через пару минут подъезжает машина с огромным термосом. А в термосе- бульон из куриных пупков. Действительно помогает! Начали петь песни и исполнять частушки. Одну из них исполнил лично самый главный организатор:
                Как я рад, как я рад,
                Папа едет в Ленинград!
                Мамин хахаль будет рад.
                Ладушки-ладушки,
                Будем жить у бабушки.
Компания решила гулять до завтрашнего дня, а мне надо было по делам ехать этим вечером в Москву.
Посадили меня в машину со спецномером и трезвым водителем. Хорошо, что со спецномером, иначе бы ГАИ заставила ехать в объезд и я бы опоздал. Водитель заботливо усадил меня в поезд "Донецк-Москва" и я покатил в столицу.
В 1972 году Досаафовское начальство перевело Валентина Александровича  на другую работу. С той поры большинство коротковолновиков потеряло интерес к радиоклубу. После выхода на пенсию В.А. свою энергию тратил на содержание дома на Исаевской улице ( Журавлевка), оставшегося после родителей, много работал в саду , имел несколько огородов. В урожайные годы привозил нам ведрами груши и яблоки. Брал у меня книги и вообще много читал. Часами мог слушать записи
Вертинского. В конце девяностых годов торжественно и красиво отметили его семидесятилетие. Расставание перед моим отъездом в апреле 2002 года в Германию было грустным. Умер В. А. Лазько спустя пять месяцев. Хорошим он был человеком и настоящим другом.
Я с огромной теплотой храню в памяти  имена своих старых друзей-товарищей, коллег по коротковолновому спорту: Л. Черняке, Б. Бабкове, М. Воробьеве, Р. Таранове, Б. Качуре, А. Гладкове, Ю. Петрове. Леонид Леонидович Черняк был нашим патриархом, у него была лучшая в городе аппаратура, в том числе американский приемник  AR-88. Согласно легенде, этот приемник стоял на узле связи Ялтинской конференции. Ветерана радиоспорта Володю Шейко и условно молодого Игоря Зельдина частенько слышу в эфире. У меня появились десятки новых знакомых радиолюбителей из бывшего СССР, которые служили в своё время в ГДР здесь в Шверине. С молодым поколением любителей-харьковчан  знаком слабо. В Германии я имею дома радиостанцию и частенько, особенно когда бывает грустно, продолжаю свои радиопутешествия.
Регулярно переговариваюсь по Интернету с земляками - радистами Леней Табуринским и Юрием Вольфовским, живущими теперь в Германии и Володей Трясоруковым из Лос- Анжелеса.

                12. ХПИ им. В. И. ЛЕНИНА
 
            Итак, начал я учиться специальности электромашиностроителя в группе ЭМС-111. Меня сразу приняли в комсомол. Но никаких изменений в себе я не почувствовал. Состав группы был разношерстный. Выделялись демобилизованные фронтовики, отличавшиеся настойчивостью и напористостью в учебе. Были медалисты и просто выпускники школ и техникумов. В группе сразу сложились две " подгруппы" студентов, одни жили в общежитии " Гигант", другие дома или на "уголках". Тем, кто жил в общежитии, учиться было легче и жилось веселее. Родители их подкармливали, как могли, и общежитие было насквозь пропитано сытным и сложным запахом, основным компонентом которого был запах жаренного сала. В институтских столовых рацион был скудным и на второе часто приходилось довольствоваться пшенной кашей с рыбными консервами- иногда очень вкусными бычками в томате. Я чувствую, что в своих записках , может быть, слишком
много внимания уделяю еде. Но что поделаешь! Из песни слов не выкинешь. Хорошо кормили лишь в столовой военной
кафедры. Ходили туда как на праздник. Изучали мы  устаревшую военную технику, в большинстве случаев снятую с вооружения. А была эта устаревшая техника довольно сложной. Поэтому  занятия мы посвящали настольным играм
 " Морской бой" или " Балда" и с нетерпением ожидали переменки. Переменка сулила наваристый борщ и отбивную с жаренной картошкой! И недорого!
 К счастью прожорливого и вечно голодного студенчества в Гастрономе на Пушкинской появились в продаже жаренные пирожки с ливером. Съешь штуки три-четыре, получишь удовольствие и не надо идти в дурно пахнущее заведение общепита.
 В начале пятидесятых годов снабжение продуктами питания заметно улучшилось, но было оно нестабильным. Качество блюд в городских столовых, за редким исключением, было не лучше, чем в студенческих. Думаю, воровство в этих заведениях процветало. Иногда создавались комсомольские бригады для взаимопроверки деятельности столовых институтов города, особенно в периоды переоценки продуктов. Эффективность этих проверок была близка к нулю. Мы даже не представляли себе, что надо проверять. С утра до вечера нас бесплатно кормили и к концу проверки мы безропотно подписывали какие-то акты. В 1954 или 1955 году наша группа проходила производственную практику  в г. Запорожье и первое время мы просто голодали, в столовых почти ничего не было. И вдруг везде все появилось- в город прибыла большая группа индийских металлургов, практикантов и стажеров.
На первых курсах института было много теоретических дисциплин и они давались мне нелегко. А прикладные предметы,
такие как начертательная геометрия и сопромат мне просто нравились. Самым страшным считался на электрофакультетах курс ТОЭ- теоретические основы электротехники. Но читал его прекрасный педагог, заведующий кафедрой доцент
А. П. Сукачев, поэтому предмет хорошо усваивался. Я прилично подготовился к экзамену, не разобрался лишь с одним вопросом " Теория комфорных изображений" ( или что-то вроде этого). Беру билет -а там эта чертова теория! И такое зло
меня взяло, что я положил этот билет назад, взял другой, назвал его номер и сел готовиться. Видел ли мои манипуляции А. П. Сукачев не знаю, но сдал экзамен я хорошо. Т.н. общественные науки, кроме скуки, ничего вызывали, да и преподаватели были не очень грамотными. Один из них отличался явнымпристрастием к алкоголю. Сущим мучением было конспектирование классиков марксизма.
Напомню, поступил я в ХПИ в 1951 году. Какой общественно-политический климат был в период 1951-1953 годов?
Еще громко звучат отголоски недавней яростной борьбы с безродными космополитами. Высокопоставленные, в т.ч. выдающиеся представители советской творческой интеллигенции предают своих друзей, бывших коллег: кто с удовольствием, кто с тяжелыми угрызениями совести. Агрессивно отстаивается приоритет русской науки и техники.
       Жизненный уровень населения в СССР растет гораздо медленнее, чем в странах западной Европы, тоже пострадавших от войны. Кто виноват? Конечно, враги. Внешние и внутренние. Внешние враги, ясное дело- империалисты, а на роль внутренних очень подходят евреи-пособники империалистов. Найти себе настоящих друзей дело сложное, а придумать  врага - много ума не надо. Так зародился антисемитизм на государственном уровне и многие видные организаторы промышленности, ученые, медики лишились своих должностей. Мою маму, служившую в чине старшего сержанта в политотделе воинской части, уволили. А то, не дай бог, выдала бы врагам какую-нибудь страшную тайну, например о морально-бытовом разложении члена партии N. В студенческой среде антисемитизм особенно не был заметен.
Но маховик раскручивался и докрутился  до " Дела врачей". Тут уже и самые лояльные к евреям ребята группы засомневались и даже озлобились. Подсовывает мне как-то староста местную газету и говорит: " Читай, опять ваших
взяли. И что вы за народ такой!" В статье шла речь об аресте профессора В. Когана-Ясного, выдающегося ученого,  заведующего кафедрой харьковского Мединститута. В начале марта 1953 года народу сообщили о болезни Сталина. До последнего надеялись, что он выздоровеет, что он бессмертен. Люди попритихли и даже перестали улыбаться. Но Сталин умер. Страна была парализована страхом. Что же теперь будет с нами? На факультете состоялось комсомольское
собрание, на котором активисты клялись в верности великому делу Ленина-Сталина, ходатайствовали об учреждении ордена Сталина и переименовании комсомола в " ленинско-сталинский". Возле бюстов вождя выстраивались почетные
караулы. Из выступлений на похоронах наибольшее впечатление произвела на меня речь... Берии.
После смерти Сталина "Дело врачей" позорно развалилось, а его намерения в отношении советских евреев, слава богу, не были реализованы.
Учеба шла своим чередом и никаких ярких впечатлений в моей памяти не оставила. И вот 1956 год, пятый курс. Диплом. Преддипломная практика на заводе ХЭЛЗ. Мне досталась довольно интересная тема: " Проектирование однофазного
синхронного двигателя" и я добросовестно и с азартом  работал над ней.
Весна 1956 года, месяц не помню, день тем более. В огромной Первой аудитории электрокорпуса проходит комсомольское собрание. Зачитывается письмо ЦК КПСС, в котором рассказывается о преступлениях Сталина. Всеобщий шок.
        Началась "оттепель". Возникший всплеск народного самосознания мог бы позволить изменить политический строй страны в сторону его настоящей демократизации. Но новые вожди не собирались отказываться ни от одной из идеологических догм и продолжали тянуть страну в призрачный коммунизм, теперь под знаменем Ленина, под руководством ленинского ЦК. Ходил анекдот: " Когда настанет коммунизм?- Ну, начало коммунизма это как линия горизонта, на сколько вы к ней приближаетесь, на столько она отодвигается". Н.С. Хрущев обещал моему поколению жизнь в  коммунистическом обществе. Ну, что же, не случилось. За это я на Никиту Сергеевича не в обиде. И вообще, мне не хочется вспоминать об его ошибках, просчетах и непоследовательности.  Ведь при нем начались ликвидация наследия тирана и освобождение невинных людей.
В июне 1956 года я на " отлично" защитил дипломный проект, стал инженером-электромехаником .

                13. ЗАВОД  ХЭЛЗ

С августа зачислили меня инженером-технологом с совершенно неопределенными обязанностями в цех М2 завода ХЭЛЗ, который выпускал мелкие электродвигатели. Назначили оклад 830 рублей в месяц. В цехе было уже два технолога и, как я скоро понял, третий был лишним. За два месяца, которые я провел в цехе, со мной ни разу не беседовали ни руководители цеха, ни коллеги-технологи. Я маялся от безделья и одиночества. Решил изучить производственный процесс сам и все время проводил в цехе. Мои бывшие сокурсники в это время успешно набирались ума-разума в отделе Главного конструктора. И тут понадобился конструктор в отдел Главного технолога и меня , слава богу, забрали из неприветливого цеха. Мои знания инженера-электрика и здесь не были нужны, но я попал в нормальный коллектив и был занят полезной работой.
Мне повезло, я работал под началом В .М. Михайловой, лучшего на заводе специалиста по конструированию прессформ. Успешно осваивал эту, в те времена нелегкую и дефицитную профессию и даже подал довольно эффективное рацпредложение, которое сразу внедрили.
 На заводе работало довольно много потомков беженцев из Прибалтики, попавших в Харьков в Первую мировую войну, которые отличались добросовестным отношением к делу, желанием и  умением хорошо работать. Один из них был начальником нашего бюро.
Отношение к рядовым инженерам, да ёще молодым специалистам у руководства завода, как бы это помягче выразиться, было не совсем уважительным, а точнее пренебрежительным. Нас всегда противопоставляли рабочему классу. Я понимал,
что хороший рабочий ценнее плохого инженера, но что плохой рабочий в классовом отношении выше нормального специалиста, согласиться не мог. Получался парадокс: хороший рабочий, закончив вечернее или заочное отделение
ВУЗ'а и получив диплом, терял классовые привилегии. А привилегии, хоть и нигде не зафиксированные, были. На получение путевок в санатории и дома отдыха, на получение  жилья, на поездки заграницу. На заводском комсомольском собрании я
как -то попросил директора выделить в столовой уголок только для ИТР, чтобы " интеллигенция" не вытирала своими , может быть последними, брюками обильных масляных пятен на стульях, оставленных рабочими комбинезонами. Мою просьбу
директор проигнорировал. Если уж зашла речь о столовой, то кормили в ней плохо, невкусно, о чем свидетельствовали записи в жалобной книге. Чтобы поддержать престиж столовой , руководители стали сочинять положительные отзывы.
Один из них достоин быть процитированным:" Я съел вчера три замечательные коКлеты и очень наелся. Спасибо поварам. Начальник цеха такой-то". В массовом количестве жарились пирожки и разносились по всему заводу. Официально они
назывались "с  рисом с мясом ". Начинка вкусом напоминала позавчерашний рисовый суп с микрочастицами мяса. В народе их называли " пирожки с супом" или, не знаю почему, " пирожки с котятами".
В конце 1956 года, уже стояли морозы, направили молодых заводчан спасать прекрасный урожай кукурузы. Говорили, что скот и промороженную с удовольствием слопает. Работалось нам  весело, початки ломались без всяких усилий. Иногда возникал дурацкий вопрос, почему нас не послали на пару месяцев раньше. Жили в чистой хате, спали на еще пахнущем сене. Хозяйке выдавали продукты и она готовила для нас удивительно вкусные блюда, например запеченное в глиняном горшке в русской печи жаркое из сала, печенки и почек. Первый раз в жизни попробовал самогон, не понравился.
У хозяйки незадолго до этого умер муж и она часто и с любовью вспоминала о нем. Видно, хорошая была пара. У старушки
частенько болело сердце. Тогда она взбиралась на теплую печь, укрывалась и начинала рассказывать о своей жизни, о детях, о соседях и, честное слово, слушать её было очень интересно. Рассказала, как обычно проходила подписка на
Государственные займы. Вечером являлся посыльный и приглашал немедленно явиться в сельсовет, или контору, не помню.  Там сидело начальство со списками и проводило " добровольную" подписку. Начинались уговоры, угрозы, посулы.
Покойный муж нашей хозяйки однажды категорически отказался и был пинком вышвырнут на улицу...
При невыполнении плана подписки начальство тоже могло заработать пинок от райкома, разве что не физический, и т.д. по властной вертикали.
Интересная вещь, когда пишу о  некоторых, не очень важных, событиях своей жизни и затрудняюсь с их датировкой,  тогда я ищу их ассоциативную связь со значимыми и общеизвестными событиями. Так вот, когда мы были в колхозе, по радио сообщили о смерти А.П. Довженко. Значит в колхозе мы были в ноябре-декабре 1956 года.
 В сентябре-октябре 1957 года я лечился в Железноводске, а время запомнил потому, что в этом же году четвертого октября запустили первый  ИСЗ. Путевку дали на заводе. Поселили меня на частной квартире с двумя соседями и питались мы втроем за одним столиком в столовой санатория. С одним из соседей  мы подружились. Мне было двадцать три, ему под
сорок. Он воевал, был ранен, на его пиджаке красовалась масса орденских планок. Побывали мы в Пятигорске, Ессентуках и Кисловодске, взбирались на какие-то горы, дышали необыкновенным осенним воздухом, фотографировались. Вместе ходили пить воду не то к Смирновскому, не то к Славяновскому источнику и часто встречали  там   "и примкнувшего к ним Шепилова", бывшего Министра иностранных дел СССР.  Д. Т. Шепилов, видимо, поправлял свое здоровье после июльского пленума ЦК КПСС, на котором  его освободили от всех ответственных постов. И. тем не менее, этот крупный, красивый и прекрасно одетый человек у всех отдыхающих вызывал симпатии и сочувствие.
    Однажды мой сосед сообщил, что к нему приезжает его любимая женщина, жена какого-то крупного начальника. Он снял
отдельную квартиру, перебрался туда и стал ждать. В столовой он не появлялся и стало мне тоскливо, привязался я к нему.
Но через день-два заходят за мной мой бывший сосед и его красавица-подруга и мы втроем идем гулять. Я был просто счастлив и очень гордился своей как бы сопричастностью к чужой красивой тайне. Но пора было возвращаться домой. Женщина попросила меня по пути бросить в почтовый ящик, не помню на какой станции, письмо мужу. Она сказала ему, что едет в этот город в командировку. Поручение я выполнил. И знаете, мне до сих не безразлично, только ли ради этого поручения они со мной дружили?
Кроме колхозов, ИТР  использовали на неквалифицированных работах.  при авралах в производственных цехах А авралы
случались часто. Возвращаюсь я после одного из них в отдел. Смотрю - у нас новая сотрудница, копировщица. Молоденькая и симпатичная девушка Наташа. И я сходу в нее влюбился. А через год мы  поженились. А еще через 50 лет отметили, уже в Германии, золотую свадьбу и получили поздравления по этому поводу от Министра- Президента федеральной земли Мекленбург- Передняя Померания и женщины-Обербургомистра г. Шверина. Тут так принято. Немцы понимают, что прожить вместе 50 лет непросто. И в  поздравлении, в частности, говорится :"... вы связаны друг с другом на протяжении почти всей жизни и делили вместе хорошие и плохие дни..."
С появлением Наташи я большей охотой стал ходить на ХЭЛЗ, но работа, как таковая, меня не устраивала. Во-первых, работа эта совсем не соответствовала моей инженерной специальности. Во-вторых, никаких перспектив продвижения по службе не предвиделось. Вакансий на должность старшего инженера ( с окладом аж 980 руб.) не было.
Однажды на завод пришел пожилой еврей-корреспондент областной газеты. Ему поручили написать статью о молодых специалистах, перешедших из цехов на работу в отделы. Таких набралось несколько человек. Встретились мы с
этим журналистом, объяснили , что мы в цехах оказались невостребованными и нас, для пользы дела, само начальство перевело на конструкторскую работу. Он вроде бы все понял. А потом появилась статейка в газете под названием что-то
вроде "Дезертиры". Эта статья была образцом демагогии и журналистской недобросовестности. Пошел я в редакцию требовать опровержение, а мне отвечают, что по такой ерунде опровержений не дают. Пошел в партком завода, прошу
позвонить в редакцию и потребовать наказать журналиста. Не хотят и советуют не расстраиваться. Обиделся я решил и искать другую работу. Тут подвернулся случай.

14. " ЭЛЕКТРОПЕЧЬ". РАБОТА. ОБЩЕСТВЕННЫЕ И ДРУГИЕ ОРГАНИЗАЦИИ, КОМАНДИРОВКИ И ОБО ВСЁМ ПОНЕМНОГУ.
               

 В Госпроме расширялось ОКБ " Электропечь" и ему требовались конструкторы. ОКБ возникло в 1957 году на базе харьковского предприятия " Укрэлектроремонт" и стало единственным на Украине конструкторским бюро, разрабатывающим уникальное электротермическое оборудование  для  многих производств важнейших отраслей промышленности. Начальником ОКБ был Н.И.Тарасевич, начальником запорожского отдела А. В. Драусаль. Оба были известными в стране специалистами,
внесшими значительный вклад в создание термических производств на эвакуированных в войну оборонных предприятиях .
 А. М. Диковский, участник войны, был главным инженером. Встретился я с Николаем Исакиеевичем Тарасевичем, поговорил он со мною с полчаса и предложил приносить документы. На заводе меня не сильно удерживали. Можно сказать, чуть чуть исказив классика, "...была без радости любовь, разлука была без печали." Приношу в Госпром документы, а ОКБ куда-то исчезло. Испугался, потом прочитал приколотую к двери записочку: " Тов. Бровер, мы переехали
в соседний подъезд. Тарасевич." И вот, в июле 1958 года стал я конструктором второй категории ОКБ " Электропечь" с окладом 1000 рублей и задержался в ОКБ, много раз менявшем свое название, на долгих 44 года. Я , в общем, доволен
своей конструкторской судьбой и результатами многолетней работы, хотя классическое электропечестроение довольно консервативно по природе и это направление деятельности выглядит не очень привлекательным на фоне новейших технологий и оборудования.
В ОКБ работало в то время около сорока человек. Из них человек 7-8 имели опыт работы по специальности. Без помощи
 московского ОКБ " Электропечь" ( позднее ВНИИЭТО) наша организация врядли бы состоялась. Мы были обеспечены руководящими материалами, нормалями и консультациями москвичей. При необходимости можно было заказать у них рабочие чертежи любого агрегата в качестве образца, или съездить на месяц-два на стажировку в столицу. Москва была
заинтересована, чтобы мы поскорее стали на ноги и частично разгрузили их от потока заказов. К нам был прикреплен в качестве куратора Виктор Николаевич Степанов, крупный специалист по электротермии. Вскоре мы стали пользоваться услугами научных подразделений ВНИИЭТО. Сейчас кажется странным, когда одна организация совершенно
бесплатно помогает становлению другой, руководствуясь лишь соображениями общей пользы. А так было по всей стране.
Фраза " В порядке оказания технической помощи, прошу ознакомить нашего представителя с такой-то технологией, конструкцией, методикой и т.п." открывала двери в любые несекретные организации. Широко был распространен обмен опытом между отраслями.
 Теперь за каждый чих требуют деньги. Ничего не поделаешь. По сравнению с СССР у нас новый общественный строй, (правда власти еще не дали ему названия), иные общественные и человеческие отношения, новые образцы для подражания - миллионеры, миллионерши и гламурные  дамы. Судя по большинству телевизионных сериалов, их герои только и делают, что живут в не реально роскошных квартирах, занимаются рекламой, служат в банках, юридических организациях, милиции, угрозыске, чем-то торгуют, маются надуманными проблемами. Вся их деятельность сосредоточена в офисах  в окружении компьютерной техники и картин, иногда под аккомпанемент перестрелок. Любимая работа- разговоры по мобильным телефонам с одновременным и глубокомысленным потреблением кофе или апельсинового сока. Отдыхают они на знаменитых курортах и веселятся в роскошных ресторанах. Печально, но эти фильмы охотно потребляются народом и очень заинтересованно обсуждаются в Интернете. Как живут и где работают ( или не работают вовсе) бывшие советские гегемоны , их союзники крестьяне и рядовая интеллигенция -  это не интересно теперь, это не будет способствовать высокому рейтингу телеканала.
Создаётся впечатление, что наши СМИ пытаются соорудить гламурно- капиталистическую надстройку раньше, чем в стране
полностью восторжествует капиталистический базис, со всеми его достоинствами и недостатками. Такие попытки противоречат историческому материализму. Теперь это уже не страшно, что противоречат, а  страшно то , что они противоречат интересам общества, страны.
      Вернемся на пятьдесят лет назад. Знаменитые годы шестидесятые годы. Творческая интеллигенция, как могла, поднимала настрой населения, преимущественно своих менее творческих коллег, простых советских интеллегентов. На экранах появились прекрасные фильмы, поэты сочиняли замечательные стихи, барды песнями согревали продрогшие души своих сограждан. Правда, в октябре 1958 года советские писатели, под руководством и по принуждению ЦК КПСС жестоко расправились с Б. Л. Пастернаком. А большинство и безо всякого принуждения -" по велению сердца", от зависти и
подлости.
 Ах, это сладкое слово "свобода"!
В новой организации работалось свободно и интересно. Технический, творческий потенциал маленького коллектива непрерывно рос, в первую очередь, благодаря личностным качествам  Тарасевича. После тяжелой болезни состояние его эдоровья было неважным, ходил он с палочкой. Сын православного священника и беспартийный Николай Исаакиевич был культурным, высокообразованным человеком с прекрасно развитым чувством юмора. Несмотря на долгие годы руководящей работы, он не утратил чувства инженерной, конструкторской интуиции, хорошо представлял себе значимость каждой конкретной работы и мог подсказать, в каком направлении двигаться разработчику. Он был хорошо знаком с высоким руководством Министерства, Совнархоза, Госкомитета где его любили, уважали и поддерживали. Я частенько сопровождал его походы к начальству и в Харькове и в Москве. Он заходил в кабинет, я оставался в приемной; чаще всего через минуту он выглядывал и приглашал зайти. При этом он говорил " Идем послушаешь, о чем и как умные люди разговаривают, может быть и ты поумнеешь". Позже я понял, как действительно важно слушать разговоры " умных", знающих, опытных людей, где бы они не сидели- в министерских кабинетах или конторе цеха. Моим непосредственным руководителем был В. Г. Меркулов, очень хороший человек и высококвалифицированный инженер с довоенным стажем и около его стола всегда были желающие проконсультироваться. Я сидел рядом и впитывал все, о чем они говорил и это мне дало больше, чем специальная литература.
Нас, молодежь, часто посылали на крупнейшие металлургические предприятия страны для ознакомления с производством труб, листовой стали, трансформаторной стали и многого другого. Мы посещали харьковские заводы. Нам читали лекции специалисты из Москвы. Ездили на всевозможные выставки. Короче, о нашем профессиональном росте заботились. Однажды послал меня Тарасевич с группой еще менее опытных ребят изучать термические производства Запорожстали.
Задержались мы в командировке на один день. Приезжаю, докладываю директору где были, что видели. Смотрю, сидит он злой, что-то бурчит. Потом спрашивает " Что же это вы так долго грязь месили в Запорожье?" Я объяснил. На этом аудиенция закончилась и я в недоумении вышел. На следующий день подходит он к моему комбайну и объявляет, что вчера  был неправ и просит не обижаться. Однажды мы с Николаем Исаакиевичем пошли на Московский телеграф дополучить командировочные. В очереди перед нами одно молодое лицо кавказской национальности получило в кассе столько денег, что в руках не помещалось и он небрежно рассовывал их по карманам. Н.И. предложил пойти за парнем, пристукнуть его палкой и отобрать деньги. Шутка шуткой, но за ней чувствовалась обида на жизнь. Кстати или некстати еще один случай из жизни в очередях. Стою в очереди в железнодорожную кассу для привилегированных граждан, что находилась в московском  "Метрополе". Там иногда и простым людям удавалось купить билеты. К окошку проталкивается молодой человек и с возгласом " Я референт ЦК КПСС" сует без очереди деньги кассиру. Очередь безмолвствует. И вдруг слышу: " Товарищ референт ЦК КПСС, станьте пожалуйста в очередь". Оборачиваюсь к говорящему. Им оказывается полковник, дважды Герой Советского Союза. Стоит и посмеивается. Референта от нашей кассы как ветром сдуло. Но через минуту слышу его противный голос у соседней кассы.
Несколько наших сотрудников уехали  в Москву, кто женился на москвичках, кто перебрался к столичным родственникам.
Поначалу мы регулярно встречались, посещали рестораны и театры. Эти мероприятия назывались "по кабакам и концертным залам". С помощью земляков побывал на двух спектаклях Большого театра:" Дон Кихот "и " Борис Годунов".
На одном из них впервые увидел  вблизи живого члена Политбюро ЦК КПСС. Начинался второй акт и уже потушили свет. Затем его на несколько секунд опять зажгли. Искушенные москвичи вскочили и принялись аплодировать, обратив свои взоры к правительственной ложе. Мы сидели слева, в соседней. Батюшки! Метрах в пяти от меня-А.Н.Косыгин с какой-то азиатской делегацией, тоже стоят, хлопают. Исчезли они из ложи также незаметно, как и появились.
Вторым членом Политбюро, которого довелось мне видеть, был Н. В. Подгорный. Мы возращались на машине из Полтавы
в Харьков, а он по той же трассе ехал на какие-то торжества в Полтаву. Вдоль трассы примерно через каждый километр
стояли военные с радиостанциями. Минут за пять до незабываемой встречи на энном километре гаишники загнали нас на
обочину. Мы радостно приветствовали Председателя Президиума Верховного Совета СССР, когда кортеж пролетел мимо, и Николай Викторович помахал нам шляпой.
       К началу шестидесятых годов ОКБ окрепло, численно выросло и перебралось в большее помещение тут же в Госпроме.
Наша организация отличалась от себе подобных только неординарной личностью директора. Да еще повышенным содержанием евреев, за что Тарасевича журил райком: "...что же это Вы, Николай Исаакиевич, из ОКБ синагогу делаете?"
 Во всем остальном- как у всех. Парт-, проф- и комсомольская организации. Парторги были разными, в основном лояльные администрации и скромные. Случались  агрессивные и мало компетентные, которые нагло вмешивались  в кадровую политику. Один из них поймал меня как-то в коридоре и стал объяснять, что является главным качеством руководителя. Оказывается идейная преданность. Парторганизация принимала в партию ( за все время существования организации в партию не приняли ни одного еврея, якобы райком не разрешал). Проводила партсобрания, на которых мухи дохли от скуки
( иногда приходилось присутствовать). Заведовала наглядной агитацией. Организовывала политучебу по какой-то сложной системе. По своей наивности я даже собирался написать письмо тов. Суслову М. А. и сообщить ему о бесполезности этой учебы. Слава богу, не решился. Мне повезло, меня назначили политинформатором и мне не надо было непрерывно политучиться, а только иногда посещать семинары. Семинары бывали интересными, особенно если их проводили московские лекторы. Еще партбюро, под руководством начальства, делило, в основном между собой, ордена и медали.
Правительственные награды выделялись организации за участие в важнейших народнохозяйственных проектах или по случаю окончания очередной пятилетки. Они же по разнарядке практически назначали депутатов советов местного уровня; кандидатуры подбирались очень тщательно, предпочтение отдавалось скромным советским труженикам- надежным людям,
которые будут вести себя смирно на сессиях , не будут "высовываться". Однажды я присутствовал на районном собрании по поддержке симпатичной женщины -метростроевки, выдвинутой в кандидаты в депутаты Верховного Совета УССР. Моя соседка по залу спросила, какими вопросами хотела бы заниматься будущий депутат. Это было уже вопиющим нарушением правил игры, надо было просто повторять " одобрямс" и все. Ведущий собрание райкомовский деятель позеленел от злости и стал выпытывать у настырной соседки  фамилию. Она представилась и повторила свой вопрос. Тогда председатель заявил, что если для нее это так важно, пусть подойдет после собрания и ей все объяснят. Настоящего райкомовца на мякине не проведёшь! Важнейшей задачей парторганизации была организация предвыборной агитации и обеспечение явки избирателей.  Я как-то избежал неприятной участи "агитатора".Еще коммунисты командовали подпиской на периодическую литературу, назойливо навязывали всем свою не очень содержательную " Правду" и другую партийную литературу. Интересные и , тем более, прогрессивные издания были строго лимитированы. Однажды нашему парторгу, в порядке подхалимажа, предложили подписку на дефицитный журнал "Иностранная литература". Он отказался, мотивируя тем, что дома у него уже есть одна книжка зарубежного автора.
У партийно- хозяйственно-  профсоюзно- комсомольского руководства была еще очень почетная привилегия- они допускались в районную колонну, направляющуюся к памятнику Ильичу с целью возложения венков по случаю революционных праздников. Мероприятия упрощенно называлась " Возложение". Наш парторг звонит другому: " Ты пойдешь на возложение, там и встретимся."
Профсоюзы- школа коммунизма в меру своих возможностей, занимались и полезной деятельностью. Выдавали путевки на лечение и отдых. Участвовали в распределении жилья. Устраивали " вылазки" на природу - по грибы, культпоходы в театры и кино. Тяжким бременем на профсоюзы  и на всю организацию, ложилось пресловутое социалистическое соревнование.
Специальные научные работники разрабатывали  его новые формы, а райкомы внедряли  "новации" в жизнь.
В конструкторской организации даже представить себе было трудно, в чем смысл соревнования, да еще и социалистического. И всё же придумали для конструкторов критерий - " листаж", кто начертит больше листов в месяц, тот и победитель. Листаж характеризует работу чертежников, но не конструкторов. Однако должности чертежников были практически упразднены из-за перепроизводства инженеров. Процентов семьдесят инженеров-конструкторов выполняли функции хороших или плохих чертежников, т.е. перерисовывали один к одному решения из ранее выполненных проектов или вычерчивали узлы и детали по эскизам старших товарищей. Листаж учитывался и при подведении итогов соревнований между отделами. Недобросовестные руководители требовали от исполнителей неоправданно крупных масштабов чертежей. Дело доходило до абсурда- стали перечерчивать из инструкций схемы сложных покупных изделий. Всё это в угоду листажу. Большой листаж означал ещё и повышенную загрузку отдела и оправдывал его раздутые штаты. Короче говоря, все эти соревнования в условиях конструкторской организации походили на идеологически- виртуальные, совершенно неинтересные и бесполезные игры взрослых людей. В жизни всё было проще, но и несравненно сложней. Есть проект, его нужно разработать качественно и в срок. Для этого нужны соответствующие кадры и правильное планирование. Конечно, не обойтись без авралов, но при чем здесь соревнование?
 Но все равно упорно соревновались: сами с собою по индивидуальному соцобязательству, с соседом по т. н. парному соревнованию, все структурные подразделения между собой. Даже уборщицы должны были соревновться.
На всю эту дурь были разработаны множество методик и инструкций. Соцобязательства должны были быть записаны на
отдельной бумажке и вывешены на видном месте. Коллективные обязательства красочно оформлялись. Специалисты из райкома иногда ходили в народ и придирчиво проверяли наличие бумажек и средств наглядной агитации. К последним относились актуальные лозунги, стенгазеты, плакаты и портреты членов Политбюро. Все эти надуманные соревнования, почины, инициативы широко пропагандировались еще много лет. Жаль, мне, да и  вообще никому, не придется жить при коммунизме. Но поработать по- коммунистически я все же успел. Свидетельство тому- звание Ударника Коммунистического
труда, которое было мне присвоено. Да и подразделение, которым  я руководил, тоже удостоилось высокого звания Коммунистического труда и красного шелкового вымпела с профилем незабвенного Ильича. В 1976 году мы из Госпрома перебрались в собственное здание и, о ужас, при переезде утеряли наш вымпел. У нас практиковался отчет руководителей подразделений на открытых партсобраниях. Подошла моя очередь. Готовились партийцы к собранию тщательно и обнаружили пропажу вымпела. По работе придраться было не к чему.  И тогда один коммунист в очках строго спросил меня,
знаю ли я, что в войну подразделения, терявшие знамя, расформировывались. От такого дикого вопроса даже его однопартийцы опешили.
     Мне рассказывали, что в Ленинграде некоторые крупные институты посещали-проверяли даже секретари обкома. И вот, в одно из таких посещений, крупный партийный деятель увидел над столом директора института незнакомый ему портрет не члена Политбюро. От своей свиты он узнал, что это висит портрет  одного из основателей института, выдающегося русского, советского ученого, который приходился отцом нынешнему директору. Возмущенный партийный деятель еще долго бурчал:  " Видали, он папу повесил!" Сам не слышал, но так рассказывали.
 Еще один пример партийного руководства. Читаю стенгазету Уральского трубного института в Челябинске. Статья " По итогам проверки деятельности института райкомом партии". Оказывается, что во время проверки было установлено, что среди руководителей среднего звена непозволительно большой процент беспартийных. Руководство института в ответ на справедливое замечание оперативно заменило беспартийных руководителей на партийных. Представляю себе, сколько при этом " укреплении руководства" было незаслуженно униженных и незаслуженно возвышенных и какой вред эта чехарда нанесла производству. Подобные чистки, по партийному или национальному признаку, происходили и у нас. Правда, эти
перестановки почти не касались главных специалистов со стажем, по отношению к ним в райкомах действовала установка
" Ржавые гвозди не выдергивать". Очевидно, эта фраза была произнесена сверху, т. к. слышал её в разных местах нашей
необъятной родины. Вообще, использование собственных, оригинальных формулировок и терминов в партийном лексиконе,
мягко говоря, не приветствовалось. После еженедельных совещаний в райкоме,  секретарь парторганизации информировал нас о повестке дня и ставил очередные задачи. Однажды вернулся он радостно возбужденный; спрашиваем, что там такого
веселого произошло? Та, говорит," первый " такого-то по мозгам хорошо огрел. А за что? Та, чтобы не занимался самодеятельностью- назвал, понимаешь, ХХV съезд " юбилейным". Где он это слышал.? По делу он втык получил, пусть не высовывается." Очень творческой была эта партия, коммунистическая Советского Союза.
Помню и с нами общался , уже в 1980 году, секретарь райкома. Его беседа состояла из непонятных угроз и брани в адрес поджигателей войны и кинофильма " Гараж", который в Харькове был поначалу запрещен к показу.
Комсомольская организация  в какой -то мере дублировала профсоюзы по линии культмассовой работы среди молодежи...
Запомнил футбольные " матчи" на ровной площадке в яру, находившемся в начале парка Горького. Шахматные баталии. Шахматы были вскоре вытеснены домино и в перерыв длинный наш коридор сотрясался от стука костяшек и азартных криков. Проигравшие должны были пройти по конторе и бренькать на специально купленной для этой позорной процедуры балалайке. Ходили на стадион - в эти годы произошел взлет харьковского " Авангарда". Устраивали безобидные розыгрыши, весело отмечали праздники.
В Госпроме под нами, на четвертом этаже размещалось областное управление сельского хозяйства. Не самим управлением был нам дорог этот этаж, а его прекрасным буфетом и не менее прекрасной буфетчицей Шурой. Там мы познали вкус дунайской селедки и ивасей, жирной рыбы под именем пристипома и многого  другого. Ивасей вскоре появилось в продаже столько, что смотреть на них стало противно. Создавалось впечатление, что эту несчастную рыбешку чья-то злая воля собиралась полностью уничтожить. В  шестидесятые годы ассортимент буфета уменьшился. Внезапно во всем городе исчез белый хлеб. Его стали давать по справкам счастливым обладателям язвы желудка. 
Однажды на доске объявлений в ОКБ появился приказ, написанный в повествовательном стиле. Звучал он примерно так.
" Такого-то числа, такого-то месяца, проверяя поступившие мне сведения о том, что некоторые наши сотрудники в рабочее время питаются в буфете, я застал там тов. Л. ,усердно поглощающего ( идет перечень поглощаемого). Самое возмутительное, что тов. Л. никак не отреагировал на мое присутствие. Предупреждаю, что впредь и т. д."  Подпись: Тарасевич.
Я не мог сдержать смеха и в это время заметил, что Николай Исаакиевич наблюдает за реакцией народа на приказ. Он поманил меня к себе и стал жаловаться. Оказывается, он возвращался с совещания , очень проголодался и решил подкрепиться в буфете, но встретив там сотрудника, из этических соображений передумал.
Еще раньше Н.И. предостерегал меня от излишней болтливости, т.к. в коллективе водились добровольные стукачи.
Я спрашиваю, не боится ли он, что этот веселый приказ  попадет в райком партии как образец несерьезного отношения к "серьезной" проблеме. Нет, говорит, не боюсь. Приказ в одном экземпляре и не регистрировался. Пусть люди еще часик повеселятся, потом я его порву.
Летом 1959 года мы поехали с Наташей  в Москву. Жили у моего брата; его жена Людмила Александровна, ее родители Софья Яковлевна и Александр Васильевич тепло нас встретили. Ходили в театры, музеи, просто бродили по столице.
Один раз даже в ресторане " Прага" побывали. А мне, с помощью брата, удалось посетить американскую выставку, издали полюбоваться  Р. Никсоном и после получасового стояния в очереди отведать волшебный напиток " Пепси".
       В сентябре мы женились. Свадьбу весело отпраздновали в квартире наших друзей Цуккеров, уехавших в отпуск. Жили они в доме писателей на улице Культуры. Вернулись они через месяц, а мы стали жить вчетвером с моими родителями на Данилевской 6, в комнате площадью 17 кв. м. в густо населенной коммуналке. Тяжелые были времена. Наташа в 1960 году поступила на вечернее отделение УЗПИ и жизнь еще более усложнилась. С квартирного учета меня сняли, объясняя тем, что у нас на человека приходится больше 4 м.кв. Никто не хотел слушать, что в одной комнате живет две семьи.
На работе рядом со мною сидела Нина Борисовна Ратинова. Она принадлежит к той редкой категории людей, которые не могут жить, не помогая  и не сочувствуя другим. Хотя ей вполне хватало своих проблем и забот, у неё было трое детей Она посоветовала мне пожаловаться на райисполком Л.И. Брежневу. Что я и  сделал. Довольно быстро пришел ответ о том, что мое письмо переправлено в Дзержинский райисполком. Я не удивился, не возмутился, т. к. это был отработанный советской бюрократией метод общения с гражданами. Но самое интересное - меня сразу восстановили в списках. Нина Борисовна сейчас живет в Нью-Йорке в окружении большой семьи, звонит мне по праздникам. Спасибо Вам, Нина Борисовна!
Через пару месяцев, в один прекрасный день, раздается стук в нашу комнату , мы все были дома. На пороге стоит...Н. И. Тарасевич. Посмотрел он, как мы живем, посидел пару минут, поговорили. Потом попросил проводить меня домой,
жил он около Госпрома. По дороге рассказал, что ОКБ выделили пару квартир и он решил собственными глазами увидеть мою жилищную ситуацию. Пожилой, больной человек не поленился это сделать, вот что значит чувство ответственности настоящего руководителя! В конце 1963 года, перед Новым годом получил я ордер на однокомнатную квартиру на Новых домах. Для получения ордера надо было отработать на стройке сто сорок часов. Вопрос решился быстро и просто с помощью нескольких десятков сотрудников. На новоселье  было тесновато, но очень весело. Было много чего вкусного, в т. ч. и из московских магазинов. Я заготовил ведро салата оливье и вместо мяса положил туда много печени трески и мускулов гребешков. Справка.
                Морской гребешок
"Наиболее ценные и съедобные части гребешка — мускул- замыкатель и мантия. Мясо гребешка содержит все необходимые для организма человека аминокислоты. Особенно богат мускул гребешка азотистыми веществами и углеводами. Мясо этого моллюска — ценный источник минеральных веществ, таких как натрий, калий, кальций, магний, сера, фосфор, железо, медь, марганец, цинк, йод и другие. Кроме того, в нем имеются витамины В1, В2, В6 и В12. В гребешке содержание некоторых аминокислот более высокое, чем в мясе рыб.
Из мяса мантии и мускула получают прекрасные пищевые продукты. Они не только приятны на вкус, но и являются белковыми продуктами. В Древней Греции и Риме мясо и сок гребешка применялись в качестве лечебных средств".( Б. В. Зикеев, Интернет)
Морской гребешок — это изысканный и очень полезный морской деликатес. ( Интернет)
     Из продажи он быстро исчез и мои товарищи еще долго вспоминали об этом самом мускуле, так он им понравился.
Мы с Наташей  переехали на Стадионную улицу. Мама с тетей остались на Данилевской. Каждый день ходил я к ним " в гости"- от Госпрома до Данилевской рукой подать. Тетя часто болела. Мама сменила несколько работ. Купила  старинную пишущую машинку " Ideal" и подрабатывала печатанием диссертаций. Маме один раз за всю жизнь удалось съездить с приятельницей на юг - в Ялту. Она была счастлива. Лет до шестидесяти  продолжала петь в самодеятельности
Дома ученых, дружила с интересными людьми, которые несмотря на разницу в статусе, считали её ровней. А в остальном-
нелегкая жизнь в коммуналке, теперь уже с пятью соседями. Одна соседка умерла и её комнату присоединили к соседнему подъезду.
Наташа закончила УЗПИ, стала, как и я, инженером-электромехаником и продолжала работать на заводе ХЭЛЗ.
В 1967 году родилась у нас симпатичная беленькая девочка. Назвали Танечкой. 
 Год был юбилейный - 50 лет Октября и все новорожденные награждались большущей медалью " Народженiй (- ому ) в м. Харковi ". На одной стороне гравировались имя с фамилией и дата рождения, а на другой был изображен..., правильно, памятник Ленину на площади Дзержинского.  Жили бедно, но этого как -то не замечали. Здорово выручали бабушки. Тёща Вера Васильевна добывала продукты, моя мама помогала по хозяйству. Рядом с домом был  кинотеатр и мы не пропускали ни одного хорошего фильма. Летом отдыхали в живописном месте Старого Салтова, практически в лесу, неподалеку от водохранилища. Ходили по грибы орехи, собирали землянику. Пили козье молоко, а воду- из родника.
Мясо, еще бывшее доступным, возили с Конного рынка, а свежую рыбу на дом доставляли рыбаки.
 Наша Таня ужасно боялась собак, а собак в Салтове было очень много. Рядом с нами жила старая-старая бабушка Марина, было ей за девяносто. Соседи рассказывали, что раньше, когда бабушка была помоложе, она своими заговорами многих людей избавила от всякого рода страхов, заикания и т. п., а теперь, говорили соседи, она этими делами не занимается, большое напряжение сил требуется. И все же мы рискнули и попросили бабу Марину помочь. Она  согласилась, пошептала пару раз над Таниным затылком и после этих манипуляций девочка стала гордо проходить мимо любой собаки.
В 1972 году умерла тетя Мина. Мама не смогла жить одна в коммуналке и перебралась к нам в однокомнатную квартиру на
Стадионной улице , старалась принести нам как больше пользы. Вскоре мы произвели квартирный обмен и поселились в двухкомнатной квартире на той же Стадионной улице.
На работе все было хорошо. Правда, еще какое то время я маялся желанием заниматься вещами, связанными с радио.
Затем это желание исчезло, т.к. пришло осознание востребованности дела, которым занималось ОКБ.
Под какое-то постановление правительства ( кажется о развитии трубной промышленности) нам были выделены деньги для строительство огромного инженерно-лабораторного корпуса. В этом была личная заслуга Тарасевича. Он заблаговременно
стал готовить почву под расширение нашей деятельности, подыскивал по стране специалистов, способных возглавить новые для нас направления электротермии. Но в историю нашей организации неожиданным образом вмешалось появление в 1963
году " Автобиографии" Е. Евтушенко. Как известно, вышла она во Франции, а в СССР ходила в машинописных листах. Наш сотрудник имел неосторожность попросить машинистку перепечатать  текст. Не зря Николай Исаакиевич
остерегался стукачей. Одна слишком любопытная дама, помогавшая партии и, быть может, еще кое-кому, бороться с чуждой идеологией, сразу засекла машинистку на месте преступления .Окрыленная  успехом, бросилась она в соседний
подъезд в райком партии. Наверное, если бы не поддержка руководства харьковского совнархоза, Тарасевича бы освободили от работы. Воздействовать по партийной линии на него было затруднительно, он был беспартийным. 
Не знаю, по доброй воле, или нет, но стал наш шестидесятитрехлетний директор молодым кандидатом в члены КПСС.
Увы, эта свистопляска пагубно сказалась на его здоровье. Николай Исаакиевич умер в мае 1964 года.
Тот год был необычайно богатым на тюльпаны и двор, на углу Анри Барбюса и нынешней Б. Чичибабина, где он жил, в день похорон был завален этими цветами. На похоронах были его коллеги из Москвы, Запорожья, Харькова и, кроме нас, множество сотрудников нашего подъезда в Госпроме, у которых он снискал любовь и уважение. Последней прибежала лифтерша с огромным букетом. Похоронили Николая Исаакиевича на втором кладбище, на Пушкинской.
 Новым директором стал А. А. Новиков, участник войны. Был он неглупым, здравомыслящим и, в общем, добродушным человеком. Электротермией ранее не занимался и  свою деятельность  сосредоточил на строительстве нового корпуса. Строительство шло медленно, но шло. У сотрудников ОКБ появилась новая трудовая повинность: работать на стройке чернорабочими. До этого мы были обязаны помогать колхозам ( на практике иногда колхоз помогал нам выполнять их работу), помогать кагатам ( овощным базам) не полностью сгноить овощи и картофель, оказывать помощь зверям, птицам и прочим тварям  зоопарка, поддерживая чистоту на территории их проживания. Весной  и осенью чистили всякие садики и скверики от опавших листьев. Даже строили Оперный театр! Все это делалось по разнарядкам райкома, райисполкома и строго ими контролировалось. Так что работы, им бедным нашим руководителям, хватало.
На стройке чуть не погиб наш сотрудник по имени Марик. Мы работали в котловане, произошел обвал и его мгновенно засыпало с головой землею. Хорошо, что с нами был опытный человек, который сразу бросился со страшной скоростью разгребать руками землю, тут подоспели мы и через полминуты перед нами предстал несколько смущенный Марик, не сразу сообразивший, что с ним произошло.
Работа в колхозе пользовалась у нас популярностью и рассматривалась как дополнительный отпуск. Весь день на свежем воздухе, здоровая еда, купание, рыбалка, грибы, вечеринки и упоительные колхозные романы.
Работа на кагатах прельщала только тем, что иногда можно было прихватить домой какой-нибудь овощ. Один раз поручили нам разбирать огромную кучу негодной тары- ящиков, сбрасывать в глубокую яму и сжигать. Разбирать кучу было и тяжело и опасно, т.к. металлические полосы и гвозди просто  ее замонолитили. Рядом урчал бульдозер и бульдозерист за пять рублей скинул всю кучу в яму. Горели ящики очень эффектно. Через десять минут все было кончено и я отправился к начальству за справкой о выполнении задания, которую надо было представить в райком. Начальник сказал, что уходить рано. Когда узнал, что жечь уже нечего, пришел в ужас. Он рассчитывал, что сжигание  продлиться минимум  неделю и будет чем занять ежедневно поступающую рабочую силу. Отказываться от помощи было нельзя, райком будет ругать. Вот в такое тяжелое положение мы поставили, может быть,  хорошего, человека.
    В 1964 году наш коллектив не был уже таким сплоченным и дружным, как в первые годы его существования

      Итак, в нашем коллективе, как и в любом другом, со временем происходила дифференциация сотрудников по уровню возможностей, уровню работоспособности, амбиций, порядочности и т. д.  Это совершенно естественно. И вот в конторе появляются признаки подспудной борьбы за власть. В молодости честолюбие присуще почти всем. Но важно  как люди строили свою карьеру. Одни - за счет относительно  честной конкурентной борьбы и профессионального роста. Другие благодаря кипучей общественной деятельности, влиятельным покровителям, интригам, умению вовремя отдалиться от сверстников и приблизиться к начальству,  освоить маску, выражающую крайнюю озабоченность важнейшими делами, заставить всех поверить в своё руководящее предназначение.
 В Харькове, в инженерной среде, был жуткий случай  убийства на почве служебного соперничества...
Вообще же типовой путь в руководители выглядел так. Выбиться в секретари комитета комсомола, поработать пару лет в профкоме. Вступить в КПСС. Навязать свои услуги в качестве внештатного сотрудника райкому комсомола или партии.
Потом продвижение шло почти автоматически, соискатель включался в заветный " резерв" и ждал своего часа: то ли действующий директор умрет, то ли пойдет на повышение, то ли проштрафится.
 За несколько лет своей деятельности ОКБ разработало значительное количество уникального оборудования. Наша организация не имела, к сожалению, ни собственной производственной базы, ни опытного производства. Это было ее серьезным  недостатком и одной из причин  краха после развала плановой экономики. Предполагалось, что крупные печи будут изготавливаться и монтироваться силами заказчика, а помельче, в первую очередь серийные, на специализированных заводах электротермического оборудования. В обоих случаях мы должны были обеспечивать авторский надзор при изготовлении и при монтаже. С этим было связано большое количество командировок по Союзу. Всего один раз мне москвичи из нашего головного института предоставили возможность побывать заграницей - в Венгрии по тематике, которой я руководил. Но наше начальство сходу придумало, что ехать должен молодой специалист, член партии. Было обидно.
Но по Союзу я наездился  вволю и поэтому имею полное право на воспоминания под названием " Из жизни командированных". Командировки бывали разные, ответственные и не очень, тяжелые и даже развлекательные. Но почти всегда были общие проблемы: как уехать, где жить и как вернуться. Особенно остро они стояли поначалу. Затем приспособились, появились " персональная" кассирша на вокзале и знакомые администраторы в гостиницах, которые охотно принимали знаменитые харьковские торты " Делис". К чести продолжателей дела Жоржа Бормана, " Делисы" иногда помогали оперативно решать и производственные вопросы. Диабетикам, в знак уважения и заботы о здоровье, возили водку с красными перчиками.
       Сущим бедствием были храпящие соседи по гостиничному номеру. Помню в Конотопе никак не мог уснуть из-за соседа-снабженца. Вообще снабженцы храпели очень художественно. Да, вышел я в коридор и пожаловался дежурной, она посоветовала перевернуть тапочки соседа подошвой вверх. Я выполнил ее рекомендации и спокойно проспал до утра.
       Вторым ( может быть и первым) несчастьем гостиничной жизни были постельные клопы, отвратительные создания, пожиравшие нас за грехи наши. Водились они и дома. Борьба с ними шла не на жизнь, а на смерть: кто кого. Поливали мебель керосином и кипятком, посыпали ядами, замазывали щели хозяйственным мылом. Мы выжили, клопы куда-то исчезли. Но бдительность терять нельзя, возможно, они временно переселились в параллельный мир и готовятся к возвращению в наш по мере улучшения экологической обстановки на Земле.
К рыжим тараканам- пруссакам у меня нет такой ненависти, как к клопам. Какие-то они более интеллигентные и любознательные. Жил у меня в радиоаппаратуре один такой. Только начинаю работать в эфире, как он высовывается из щели и в недоумении шевелит усами, чем это мужик занимается ?
 Правда способность к лавинообразному размножению делают их порой невыносимыми. Помню ночь в ереванской гостинице. Лег, уснул и проснулся от шелеста. Включаю свет и вижу на стенах несколько сот пруссаков. Отодвинул кровать к центру комнаты, так они что придумали- перебрались на потолок и оттуда десантировались на мою кровать. Как будто нельзя было по полу до меня добраться! Кстати о кроватях, о кроватях с панцирной сеткой, не к ночи будь они помянуты. Именно ими были оснащены в мои молодые годы почти все гостиницы. Дело в том, что сетка быстро вытягивались и задняя часть лежащего в ней, именно в ней, а не на ней, человека была намного ближе к полу, чем его голова и ноги. Не всем это нравилось, особенно людям с выдающимися частями тела и тем, кто мечтал в командировке поваляться с кем ни будь вдвоем. Второй матрац не спасал положения. А оказывается, в начальной стадии необратимого процесса вытяжки сетки её можно было подтянуть натяжными винтами ! Но для этого нужны большие усилия.  И я  раздобыл симпатичный стальной прутик,  с помощью которого много лет регулировал панцирные сетки гостиничных кроватей Советского Союза. Был он мне
еще и талисманом и потенциальным средством самозащиты и всегда занимал почетное место рядом с тапочками в портфеле.
Примерно такая же картина ( кровать, тараканы ) и плюс невыносимый запах  дуста были и в старой гостинице " Баку", что в городе Баку. Гостиница когда-то была роскошной, огромные номера и широченная винтовая лестница между этажами. На этой лестнице сидел местный народ, который громко и темпераментно переговаривался. Собеседников мало смущало, если между ними было даже несколько этажей. Выходили и мы с соседом по номеру, садились на ступеньки. Сосед мой был непростым человеком, служил он раньше в хозяйственном управлении Кремля ( может быть, оно  называлось иначе например Главное Управление №...). Но дело не в этом, а в его рассказах. Он обеспечивал " дружеские встречи"  наших руководителей между собой и с лидерами дружеских стран едой, питьём и ансамблями песней и плясок. Поручали ему организацию охоты наших знаменитостей, например, Папанина и Шолохова и он возил их на специально выделенной дрезине по заповедным местам.
Всё, что оставалось от умопомрачительных застолий, возврату не подлежало и распределялось между обслугой. С особой теплотой вспоминал сосед о непочатых ящиках коньяка, конечно, армянского. Вот это была жизнь! Я очень сочувствовал
соседу. Всего не помню, о чем он рассказывал. Ну, вот еще. На кремлёвской кухне использовалась, если сосед не врал, эмалированная посуда исключительно алого цвета, парк которой положено регулярно обновлять. Поставщиком был один из уральских заводов. Посуда алого цвета выпускалась одноразово под спецзаказ. Беда состояла в том, что труженики завода и жители города считали для себя престижным иметь посуду " как в Кремле" и в период выпуска посуды революционного цвета её нещадно воровали. Пришлось этот период увеличить, чтобы и наворовать успели и сроки поставки не сорвать. Были в Кремле, естественно, и собственные заготовители сельхозпродукции. Особенно ответственной считалась заготовка грибов.
В Баку я бывал много раз. Там находился крупнейший в Союзе завод электротермического оборудования. Я полюбил этот город. В свободное и нежаркое время гулял по Баку. На базарах  лакомился восточными сладостями, запомнилась пахлава специального приготовления. Из жидкого теста каким-то образом выпекались (или жарились?) тонкие нити, которые потом варились в меду. Из множества рецептов пахлавы в Интернете такого я не нашел. Любовался на базарах представительными азербайджанскими мужчинами, собственноручно покупавших зелень к столу и торжественно несущим её перед собой в прозрачных кульках, именно в прозрачных, упаси бог в каких-нибудь кошелках.
Аналогичные сцены радовали меня  и на красочных  тбилисских базарах.
По утрам выпивал в буфете чайничек хорошо заваренного чая вприкуску с сахаром и съедал пару бутербродов с маслом и вкусной брынзой. Один раз взял рисовую кашу с маслом, но на маленькую порцию каши было положено по меню сто граммов масла, что делало это блюдо несъедобным для среднего европейца. А местные товарищи таких нагрузок на печень не боялись. Обедал в заводской столовой, где получал особое удовольствие от употребления приправы под названием "сумах".     Приправа представляет собой порошок из размолотых сухих ягод растения сумах. Запаха приправа почти не имеет, она тёмного или светло бордового цвета и приятного кислого вкуса.
 Вечером кино, книжные магазины, где бывали хорошие книги, выполнение заказов землячек и земляков  на покупку всяческой пластмассовой ерунды: бижутерии и не пишущих  шариковых ручек с изображением Муслима Магомаева. Иногда заглядывал в ресторан, на крыше которого был установлен огромный памятник С.М. Кирову. Не знаю, как сочетался памятник с рестораном в идеологическом отношении, но в архитектурном ансамбль впечатлял. Первое его посещение было не очень приятным. Принесли мне шашлык, который не за что было укусить, сплошные кости. Наглый официант стал объяснять, что именно этот шашлык и должен быть из костей. Я расплатися за шашлык из костей и заказал второй- из мяса. Второй и последующие в последующие дни были великолепны.  Хорош был на сон грядущий напиток Айран, правда из под металлических крышечек бутылок иногда выбегал шустрый тараканчик. Ну о тараканчиках уже говорено. В общем, сладкая была жизнь у молодых командированных инженеров, еще не особенно отягощенных грузом ответственности и производственных проблем. Чтобы закончить свои бакинские гастрономические впечатления, мне надо перепрыгнуть на несколько лет вперед и рассказать о начале в СССР очередной борьбы, теперь за качество продукции. Вот выдержка из БСЭ.
" Введенная в СССР в 1971 Единая система аттестации качества промышленной продукции (ЕСАКП) объединяет государственную отраслевую и заводскую аттестацию. Аттестации подлежит вся продукция, определяющая профиль министерства, объединения, предприятия, а также постоянно выпускаемая продукция. Продукция, выпускаемая предприятиями-изготовителями, аттестуется по 3 категориям качества: высшей, первой и второй; вновь разрабатываемые изделия, передаваемые в серийное производство, — по высшей и первой категориям. К высшей категории относится продукция, соответствующая или превосходящая по своим технико-экономическим показателям высшие достижения отечественной и зарубежной науки и техники. Этой продукции в установленном порядке присваивается Государственный знак качества. К первой категории относится продукция, которая соответствует по своим технико-экономическим показателям требованиям действующих стандартов и технических условий, ко второй — продукция, не соответствующая этим требованиям, морально устаревшая и подлежащая модернизации или снятию с производства, стандарты и технические условия на которую требуют пересмотра в установленном порядке. ЕСАКП является основой для планирования объемов производства выпускаемой продукции по соответствующим категориям качества, обеспечения повышения его уровня, а также для экономического стимулирования преимущественного производства продукции высшей категории качества."
Вроде все правильно и какие-то положительные результаты ЕСАКП принесла, в частности в производстве продуктов питания.  Однако к коренному улучшению качества промышленной продукции общего назначения она не привела, как и многие другие начинания командно-административной системы социалистического хозяйствования. За редким исключением  наша продукция оставалась не конкурентоспособной на внешнем рынке. Да и внутри страны солидные ведомства предпочитали оснащать свои предприятия импортным оборудованием, купленном на валюту, а не покупать дешевое свое, хоть и украшенное симпатичным Знаком качества. Многое оборудование для реализации передовых технологий в Союзе просто не выпускалось. Импортное оборудование постепенно изнашивалось , а валюту на покупку нового больше не давали. Тогда приходилось заниматься "воспроизводством" импортного оборудования. Это не всегда приводило к желаемым результатам,
т.к. качество отечественных материалов и комплектующих изделий было хуже зарубежных и, кроме того, с точки зрения правовых норм это, мягко говоря " воспроизводство", было небезупречным.
На всех предприятиях были созданы многочисленные службы качества, которые готовили материалы к аттестации  выпускаемой продукции. Нужно было выполнять расчеты, подтверждающие, что технико-экономическое показатели новых изделий не хуже, чем у лучших аналогов. Не всегда это было возможно и тогда шли на всевозможные  ухищрения. Например, из лучших аналогов выбирали худший. Показатели новых изделий должны были быть подтверждены протоколом испытаний.
Случалось, некоторые фактические показатели получались хуже рассчетных. Конструктор ломал голову, как выправить ситуацию, а служба качества предлагала и просила фальсифицировать результаты испытаний. Эта просьба звучала примерно так : " Шура, я тебя прошу, ошибись на один знак" ( Шура Медведев- мой коллега и товарищ ). Фраза эта стала у нас крылатой. Подготовленные документы необходимо было согласовывать в Москве. Задача была не из легких, но с ней отлично справлялись девушки из службы качества, не в последнюю очередь благодаря личному обаянию. Когда всё было готово, на заводе-изготовителе или у заказчика собиралась аттестационная комиссия и решала вопрос о присвоении изделию Знака качества. Наличие этого знака давала право на надбавку к цене, из которой складывался премиальный фонд разработчика и изготовителя. По законам жанра после окончания работы аттестационной комиссии следовал банкет.
Вот теперь, после небольшого технико-экономического отступления, можно рассказать как комиссию, в т.ч. меня и моего приятеля Сашу Ниелова подчевали в Баку на одном из таких банкетов. У Саши в командировке разболелась его хроническая язва и он поначалу боялся идти на это мероприятие, которое состоялось в подшефном заводу ресторане. Можно сказать и так : банкет состоялся в ресторане, шефствовавшим над заводом. Завод помогал ресторану ремонтировать и налаживать оборудование, делился дефицитной нержавейкой, а ресторан на высоком уровне обеспечивал заводские мероприятия. Такие бартерные, как сказали бы сейчас, отношения приветствовались райкомами.
А если эти отношения хоть как-то были оформлены, то они получали гордое наименование " Работа по договорам о творческом содружестве". Да, изобретательность партийных органов была неисчерпаемой!
Итак, банкет. Не всё меню мне память сохранила... Но до конца дней с восторгом буду вспоминать я об огромном круглом блюде с горой  крупных кусков жаренной осетрины, обильно украшенной зеленью.  По периметру блюда, равному примерно полутара метрам, были уложены печенные помидоры. Представитель завода поблагодарил комиссию за Знак качества и попросил присутствующих обратить внимание  на то, что банкет устраивается по завершению работы и поэтому ни в коей мере не может и не должен рассматриваться как подкуп комиссии. Мы охотно приняли к сведению это заявление и принялись поглощать осетрину, запивая ее  качественной водкой. Минут через пятнадцать блюдо стало чистым и хлебосольные хозяева обещали повторение. Но тут подал голос представитель заказчика и попросил жаренного мяса. Как известно, заказчики всегда правы и вскоре на столе появилось знакомое блюдо, но, увы, теперь с мясом. Заказчик был откуда-то с Поволжья. Ах, уж это вечно голодающее Поволжье! Вернулись мы с Сашей в гостиницу навеселе и повалились спать. А утром он радостно сообщил, что язва болеть перестала. Всё забываю сообщить на телевидение товарищу  Малахову об этом народном, чудодейственном и общедоступном средстве от язвы- водке с осетриной.
Если ехать поездом из Махачкалы на юг, через пару часов окажемся в дагестанском городе Избербаше, где находится еще один крупный завод нашего профиля. Дорога на этом участке очень живописна; слева море, справа горы. В нашей организации я был "первооткрывателем" Дагестанского завода электротермического оборудования- ДагЗЭТО. Прибыл я туда первый раз вечером, дорога была нелегкой, разболелась голова. Я всегда брал с собой знаменитую " тройчатку" от головной боли, на этот раз она была в новой блистерной упаковке. Наверное с полчаса я пытался извлечь таблетку со стороны плотной пленки, наконец упаковка сжалилась надо мной и выдала, как и положено, таблетку через прорванную фольгу. Век живи, век учись. Для приезжих в заводской "хрущевке" было выделено несколько комнат и меня поселили в пустую. Вышел в коридор ознакомиться с "удобствами". В туалет зайти просто невозможно, из крана в умывальнике вода еле капает. С грехом пополам решил насущные бытовые проблемы, лег и крепко заснул. Проснулся под утро-нечем дышать, букет каких-то невероятных запахов. Решил выйти на улицу, но встать не могу, под ногами что-то мягкое. Пригляделся- на полу без зазоров лежат на овчинах и спят человек десять горцев. Захватил свои пожитки, в коридоре оделся и вышел на свободу. А там- благодать! Начало октября, раннее утро, изумительный воздух, прохладно и  рядом горы. Стал знакомиться с городом, дошел до базара, умылся водой из колонки. Тут уже  на прилавках появились и овощи и фрукты. Купил я  виноград, помыл и пошел на завод пешком . Иду, наслаждаюсь жизнью, ем виноград. Одно неудобство, одной рукой справляться с килограммовой гроздью затруднительно, вторая занята тяжелым портфелем.
 На заводе в этот день почти никого не было," все ушли на фронт", а точнее на утиную охоту. Ожидался прилет, то ли пролет уток . В Избербаше был тот самый день, который год кормит. Местные жители приготавливали из уток консервы, которых
хватало на зиму- так велики были охотничьи трофеи одного дня. Поговорил я  с секретаршей о жизни, рассказал, как провел
ночь. Она позвонила в общежитие, попросила обеспечить мне более комфортное проживание и посоветовала сходить на пляж. Предупредила, чтобы я держался подальше от браконьеров, они люди серьёзные и недолюбливают свидетелей.
Море начиналось сразу за второй проходной завода. Так я оказался на совершенно пустом, бескрайнем пляже и долго купался , первый и последний раз, в ласковых  водах Каспийского моря. Встречи с браконьерами я счастливо избежал.
В общежитии меня перевели на другой этаж, я хорошо отдохнул и в последующие дни спокойно занимался делами. 
Второй раз я побывал в Избербаше зимой 1969 года. Командировочный сезон был напряженным и перед Дагестаном мне надо было срочно побывать в г. Дзержинске, Горьковской области, на одном закрытом предприятии. Наши государственные службы всё время совершенствовали методы борьбы со шпионажем и последним достижением в этой сфере было введение двойных наименований для предприятий, хоть чуть-чуть связанных с оборонкой. Так, например, наша организация имела открытое наименование " Отделение ВНИИ электротермического оборудования", а закрытое " Предприятие абонементный ящик №..."  и в этом случае адрес на грифе писем не указывался. Короче, поехал я в Дзержинск не зная адреса завода, предполагалось, что мне его сообщат на ближайшей почте по предъявлению предписания. Дали мне на почте адрес, захожу на завод. Проверили мои документы и выписали пропуск. Спрашиваю, а как пройти к такому-то? Тут дамочка из бюро пропусков схватилась за голову- "так вам же на совсем другой завод". Вот и вся вам секретность.
В Избербаше я встретился с нашим куратором Борисом Дерфелем, довольно оригинальным человеком и отличным шахматистом. Решили мы с ним ряд производственных проблем, а главное, побывали в выходные дни в Махачкале и Дербенте. Ну, Махачкала, как Махачкала. А вот Дербент... . В старом  Дербенте, зажатом между двумя стенами, морем и цитаделью на высокой скале, зная, хоть немного, его историю, теряешь временные ориентиры и спонтанно переносишься от одной эпохи к другой. Меня несравненно больше интересуют события тысячелетней давности и люди в них участвовавшие, чем события и люди будущего из, даже талантливых, литературных фантазий.
В этот день в Дербенте выпал снег, явление редкое для этих мест и мальчишки с восторгом съезжали с горочек, кто на тазах, кто на собственном мягком месте. А кругом валялись черепа козлов и баранов . Решили с Борисом скромно отметить посещение Дербента, купили коньяк "Кизляр" и несколько палок осетрового балыка. Вернулись в гостиницу Избербаша, на свежей газете красиво разложили хлеб и толстые ломти балыка. Выпили и закусили. Смотрю я на Бориса- кривится почему-то. Что, спрашиваю, Боря, коньяк крепкий? А он отвечает " Жри, Юра, сам это рыбье сало.Затем достал банку кильки в томате, открыл и с удовольствием её опорожнил. Коньяк ему понравился. После застолья пошли на последний сеанс в кино. Посмотрели " Доживем до понедельника". До понедельника дожили и я укатил домой. Был Боря скромным и неприхотливым человеком, но терпеть не мог, когда его обижали.
Третий раз попал я в Избербаш при следующих обстоятельствах. Я разрабатывал электропечь для производства длинномерных труб, футерованных изнутри стеклом. На начальной стадии нагрева стеклянная труба, закладываемая в металлическую, была еще хрупкой и это налагало особые требования к транспортной системе, перемещающей трубу в поперечном направлении с одновременным вращением. Проблема , по крайней мере на бумаге, была решена.
В это время на Даг. ЗЭТО приступили к изготовлению разработанной до меня печи для обжига эмали на внутренней поверхности труб. При изготовлении возникли технологические трудности и завод попросил командировать разработчика
для согласования необходимых изменений. Разработчик поехать не смог, послали меня. Каково было мое удивление, когда молодые, творчески настроенные, заводские конструкторы предъявили мне новые, технически обоснованные решения, значительно улучшающие  конструкцию печи и упрощающие её изготовление. Но самым интересным было то, что эти решения принципиально совпадали с моими, принятыми при проектировании печи для футерования труб стеклом. И я, не думая о последствиях, подписал протокол согласования. А последствия в виде истерик и обвинений в превышении полномочий не заставили себя ждать. Постепенно начальство успокоилось. Главный инженер А. М. Диковский и главный
конструктор головного института В. Н. Степанов съездили в Избербаш, посмотрели изготовленный к тому времени действующий макет печного механизма и утвердили подписанный мной протокол. Года через два печь была смонтирована на опытном заводе Уральского трубного института ( УралНИТИ ). Однако качество изготовления и монтажа было плохим и  мы никак не могли ввести её в эксплуатацию. Представитель УралНИТИ поехал в Дагестанский обком партии жаловаться на изготовителя, но там ему ответили, что завод имеет для республики огромное политическое значение и его предназначение на данном этапе - формировать из горцев дагестанский рабочий класс. Тогда было принято единственно правильное решение. Институт подрядил, наверное, лучшую на Урале бригаду профессионалов- наладчиков и через месяц печь заработала, как миленькая.
Вот были орлы - рослые, красивые, веселые и, главное, умелые. Я с наслаждением следил за их работой и вспоминал любимую поговорку моего друга В. А. Лазько:
" Самодеятельность - хорошо, а артисты лучше!"
В Челябинске я много общался с местными радиолюбителями-спортсменами. В сопровождении одного из лучших советских коротковолновиков того времени С. Эдельмана я побывал в красивейшем месте Южного Урала на расположенной под  Миассом коллективной радиостанции c позывным UK9ABA, дважды побеждавшей в первенстве мира. Ночевал в деревянном доме рядом с Ильменским заповедником, удалось полюбоваться знаменитым озером Чебаркуль.
В весеннем лесу добывал  березовый сок по примитивной, но эффективной технологии: на коре делался надрез, в неё вставлялась гладкая веточка, по которой сок по каплям попадал в банку на земле. Жаль, бродить по этим сказочным местам
надо было с осторожностью, т. к. в мае здесь злодействовали клещи.
Я плохо переношу одиночество. Мой душевный комфорт во время многочисленных поездок сильно зависел от личности соседа по гостиничному номеру. А соседи попадались разные. Любители выпить и любители женщин; охотники, рыболовы,
автолюбители. Если они были разговорчивыми, то беседа проходила, как правило, в формате монолога на их любимую тему, собеседник их совершенно не интересовал ни с какой стороны. А вот в Челябинске мне повезло, моим соседом оказался
человек, способный к диалогу, который искренне интересовался моей жизнью и работой также, как я его. К сожалению, такие везения- большая редкость.  Напоследок посмотрели " Бременских  музыкантов" и расстались, даже не обменявшись адресами, а зря.
В1971 году меня назначили начальником сектора. Сектор был с тяжелой
 " наследственностью". Разработанные им  печи были смонтированы на Орском заводе по обработке цветных металлов и не вышли на заданный режим. Мои предшественники винили в случившемся завод-изготовитель, уже упомянутый мной бакинский завод, не обеспечившем качественное изготовление, а завод валил вину на конструкторов, т. е. на нашу организацию. Вместо того, чтобы совместно искать выход из создавшейся ситуации, искали виновника, писались десятки протоколов, а дело не двигалось. Наконец в верхах было принято решение о разработке новой конструкции и это случилось в 1971, когда я принял сектор. Не буду описывать трудностей, которые испытывали  опытные конструкторы сектора, но новую печь мы разработали в срок, а тот же бакинский завод её изготовил и  смонтировал. И тут опять сказалась слабость монтажно - наладочных подразделений и наших и бакинских и заказчика.Я просидел в Орске в общей сложности месяца четыре.
Из непроизводственных впечатлений об Орске несколько запоминающихся.
Если подъезжали к Орску  железной дорогой, на каком-то участке вдоль полотна появлялись ужасающие  своей нищетой хибары, возле них копошились собаки, дети, взрослые. Неужели они жили в них постоянно, ведь на дворе был 1975 год!
Не знаю. А по другую сторону полотна в вагонном окне на несколько мгновений возникала серая скала, на её верхушке красовался гигантский бетонный барельеф, выполненный в виде медали " За победу над Германией", но с двумя профилями
вождей наших. Мне помнится, Сталин был слева, а Ленин справа.
На заводе, где мы внедряли наши печи, постоянно было много специалистов из Москвы, хорошо знающих Орск. Один из них рассказал мне, что скала находится на территории  бывшего лагеря для заключенных и предложил провести пешеходную экскурсию в эти безрадостные места. В ближайшее воскресенье несколько человек из командированного люда отправились в поход. Дорога была длинной и не очень лёгкой, все время спотыкались о крупные куски знаменитой на весь мир орской яшмы.
 Орские магазины были заполнены поделками, сувенирами из этого замечательно красивого камня самых разнообразных расцветок и рисунков. Позже у одного орского камнереза купил я две пластины из яшмы с очень интересными, выполненными природой, пейзажами. А мой бакинский коллега, с присущим бакинцам размахом, заказал мастеру пластины из яшмы для ванной комнаты.
Добрались мы, наконец, до цели нашего похода и увидели очень близко от железнодорожных путей глубокую впадину диаметром более ста метров с плоским дном. Посредине площадки стояла скала, верхняя часть которой  возвышалась над впадиной. Наш гид был, очевидно, близок к правозащитному движению и изучал историю этого страшного, ассоциирующегося с одним из кругов ада, места. Вниз ведут узкие ступени. На дне, с выгоревшей от зноя травкой, выделяются следы, оставшиеся от стен бараков.
Сохранились кирпичные парапеты с остатками извести, с тумбами под цветочные вазы или под бюсты вождей – уродливые малые архитектурные формы тех лет, которые украшали не только территорию лагерей, но и вокзалы, скверы, парки наших городов и поселков. По периметру впадины  - остатки от пулеметных вышек .
И, наконец, легенда. Зэки, изготовившие и с риском для жизни установившие бетонный барельеф с Лениным и Сталиным на скалу, были досрочно освобождены.
Теперь смешной случай в том же Орске. Дело было холодной зимой. Пришли мы с В. Г. Меркуловым, моим начальником, поздно ночью с завода в общежитие, которое почти не отапливалось. Легли не раздеваясь и попытались уснуть.
Тут стук в дверь. " Откройте, милиция!". Через дверь отвечаю "Откуда я знаю, что вы милиционер?" Надо сказать, что криминогенная обстановка в общежитии и городе была, мягко говоря, не очень... Через пару минут вахтерша знакомым голосом подтвердила, что это действительно милиция. Пришлось впустить милиционера и какого-то сумасшедшего вида парня, потребовавшего от меня вернуть... гитару, которую он дал мне попользоваться. Я объяснил, гитара нам ни к чему, т.к. играть на ней не умеем, а учиться нет времени. А милиционер объяснил, что поступило заявление, он обязан проверить. Заглянул он под кровати- нет гитары. Потом велел открыть стенной шкаф. Я буркнул что-то вроде " сам открывай". А он стал
терпеливо объяснять, что он не имеет права на это, т.к. у него нет ордера на обыск. В шкафу гитары тоже не было. В замороженной комнате мы тепло распрощались с блюстителем закона. Напоследок он дал ценный совет: " Когда вы в следующий раз попадете в такую ситуацию ночью, вы имеете право попросить милиционера выйти на улицу под фонарь для возможности идентификации".
По делам службы побывал я во множестве городов и о каждой почти поездке что-то помню.
В Белой Калитве чуть не попал на сеанс одновременной игры с чемпионом мира по шахматам Борисом Спасским, такое в СССР было возможным.
Мой радио-друг свердловчанин Володя Семенов повез меня зимой на машине по Чусовскому тракту в лес поохотиться. Кроме ворон никто нам не попадался . Решили возвращаться, но шел сильный снег и машина забуксовала, не можем развернуться. Начало темнеть, а мы ни с места. На наше счастье откуда-то появились дюжие молодцы, как выяснилось, из близлежащего туберкулезного диспансера и с их помощью мы выбрались на тракт. Повезло мне тогда в Свердловске- купил я дочке мутоновую шубку "на вырост", в которой она проходила много лет.
Запомнилась поездка в поселок Новую Утку, там главк проводил какое-то совещание. Долетел до Свердловска, бегом на вокзал в электричку, знаю, ехать надо до станции Коуровка, а потом пешком лесной дорогой мимо кладбища, а потом и огни
Новой Утки появятся. Так меня инструктировали. Встал в Коуровке, темень непроглядная, ночь, станционные строения закрыты, кругом ни души. Кручусь на одном месте, а мороз крепчает. И тут слышу рядом блатную песню, душевно исполняемую подвыпившей компанией. Попал я в луч их фонарика и они очень вежливо предложили свои услуги. Довели они меня до общежития, я отогрелся и завалился в кровать. Администратор предупредила, что скоро у меня появиться
сосед, зам. директора нашего московского головного института, его поехали встречать в Свердловск на машине. Так оно и случилось, попили мы с Владимиром Ивановичем чай, ну, думаю, теперь, наконец посплю. И тут он начинает долго и с воодушевлением пересказывать содержание, будораживших в те годы воображение москвичей, выступлений кандидата наук В. Ажажи о летающих тарелках. С той поры, когда я слышу об НЛО, меня неудержимо тянет ко сну.
Командировки в производственном  и бытовом отношении вещи не всегда приятные. Но  конструктору- разработчику они просто необходимы для приобретения жизненного и технического опыта, расширения кругозора, освоению науки общения с людьми, в том числе с нелегким характером, которые участвуют в создании новых производств или совершенствовании действующих: проектантами, научными работниками, изготовителями и потребителем. От взаимопонимания, взаимного уважения участников и простых и сложных проектов во многом зависит конечный результат и мы старались в своей работе придерживаться этих принципов. После развала СССР, принципы вообще, как таковые, стали исчезать даже из обихода. Как с ними , принципами, обстоят дела теперь- не знаю. В 1976 году мы перебрались в семиэтажное здание на углу улицы Шатилова дача и Инженерного переулка, которое примыкало к Гидроприводу. С противоположного конца этого комплекса зданий находился, к величайшей радости наших женщин, знаменитый магазин для новобрачных под названием " Весна". При известном навыке им могли пользоваться не только молодожены.
Наше новое помещение было рассчитано на 400-450 мест, имелись мастерские с хорошим станочным парком. Директором организации после ушедшего на пенсию  А. Новикова становится А.Т. Слободянов. Анатолий Тимофеевич прошел хорошую школу конструктора-печника и был автором ряда сложнейших, уникальных проектов. К сожалению, наша  "Электропечь", насчитывающая в Госпроме 120 сотрудников, в кадровом отношении и в плане номенклатуры оказалась неподготовленной к такому расширению. Поэтому развитие получали службы, непосредственно не связанные с нашей конструкторской спецификой: плановая, экономическая, нормоконтроля, патентная, качества и т. п. Введенная в стране " Единая система конструкторской документации " (ЕСКД) привела, в том числе, к чрезмерному формализму, снижению творческого начала в работе рядовых конструкторов, к переоценке значимости  нормоконтролеров и увеличению их количества.
. В конце семидесятых годов стало модным слово "передовая технология", причем смысл этого термина трактовался по разному. По указанию министерства у нас был создан многочисленный отдел Главного термиста отрасли. Это была очередная  попытка совершенствования производства за счет централизованного внедрения современных технологических процессов, в нашем случае термообработки.
Затем министерство увлеклось робототехникой для сварочных производств и у нас появились ещё два конструкторских отдела, наспех сформированных из инженеров-механиков общего профиля; о роботах они имели очень приблизительное представление. Как и бывает в подобных случаях, среди новых сотрудников было много "варягов", которых кроме заработка ничего не интересовало. Варяги эти внедряли, и небезуспешно, несвойственную нам идеологию: заключить договор, кое-как разработать ( или " передрать" у кого-нибудь) проект , любыми средствами подписать акт о выполнении работы и выколотить деньги. А там хоть трава не расти.   
        Наш запорожский отдел  счастливо избежал снижения удельного веса конструкторов- печников и осваивал новые для нас направления электропечестроения. Забегая вперед, скажу, что когда в 2003 году наш, к тому времени уже институт, начал разваливаться, отдел в Запорожье успешно функционировал и вскоре заслуженно перенял наименование  "Укрнииэлектротерм".
Большой урон конструкторскому корпусу нанесла всё возрастающая эмиграция специалистов в США, Израиль и Германию.
Поначалу уезжали отдельные " смельчаки". Каждый такой случай рассматривался райкомом как ЧП и начальство имело неприятности. Был у нас один очень верноподданный, который предлагал руководителям  выявлять " на ранней стадии"  собирающихся уезжать за рубеж сотрудников и заблаговременно их увольнять.
Через несколько лет он с чистой совестью уехал в Израиль.
В 1976 году я получил трехкомнатную квартиру на Салтовке рядом с нынешней станцией метро " Героев труда". Стали жить с мамой, всем хватало места и стало намного веселее. Появилась возможность хорошего летнего отдыха, по-прежнему любили Старый Салтов, бывали в Прибалтике, на юге, в Закарпатье и на Черниговщине...В Москве во время школьных каникул выполняли "культурную программу". Дочка Таня училась танцевать в ансамбле народного танца и  успешно выступала в концертах.
Наш  директор А. Т. Слободянов уделял большое внимание организации отдыха  и добился для наших сотрудников " квоты" в пансионат " Белое озеро", расположенный в одном из самых красивых мест Харьковщины, вблизи Коробовых хуторов.
Пансионат этот, особенно в первые годы его существования, был настоящим раем. Его своеобразной эмблемой служила скульптурная группа из двух аистов, мастерски сваренная из отрезков арматуры.  Благоустроенное трехэтажное здание стояло в лесу среди огромных сосен и отдельных березовых рощиц. Земляника росла в огромном, прямо в сказочном количестве сразу за забором. Лес был наполнен нежным и  непривычным ванильным ароматом скромных розоватых цветочков, которым мы придумали название " реликтовые гвоздики ". Может быть они впрямь были реликтовыми. Нигде больше, ни в одном лесу, ни в одной стране, где побывал, не встречал я этого чуда. До замечательно красивого Белого озера с клумбами белых водяных лилий , окруженного буйной болотной растительностью- метров триста. Узкие живописные протоки соединяют озеро с Северским Донцом и минут за двадцать на лодке можно добраться до Коробовых Хуторов. Частенько, когда начинало темнеть,  собирались на берегу озера, разжигали костер; на противоположном высоком берегу Донца проступал контур радиотелескопа и пейзаж приобретал космический оттенок. Как и положено, пели песни, танцевали, но коронным номером было исполнение танца маленьких лебедей ансамблем довольно крупных мужиков  в балетных пачках под руководством и при участии А. Т. Слободянова. Каждый вечер по лесной дорожке при свете луны и, почему-то очень ярких звезд, среди которых выделялись движущиеся огоньки не то спутников, не то самолетов, направлялись в село Задонецкое. Кто за парным молоком  и творогом, кто за медом. Один из сортов меда имел уникальный вкус, говорили что ульи устанавливали вблизи больших массивов цветущего зверобоя. Выкачка меда производилась где-то 15 августа и хозяева в этот день щедро одаривали своих покупателей большими кусками сот с медом.
Анатолий Тимофеевич часто потчевал нас собственноручно изготовленными отбивными из похожих на бледную поганку крупных грибов под названием " зонтики". Сперва было страшновато, потом привыкли и с аппетитом употребляли  их, особенно в качестве закуски после самодельной, изумрудного цвета, полынной настойки. В грибной сезон  наиболее хозяйственные наши сотрудники прямо в пансионате организовывали производство маринованных маслят. Менее хозяйственные предпочитало грибы собирать и сдавать их на переработку более хозяйственным, расчет велся готовой продукцией- банками грибов высшего качества. Все было прекрасно на Белом озере, немного нарушало идиллию соседство чересчур радиофицированного пионерлагеря и утренняя речовка пионеров, направляющихся в лес на "трудовой
десант" по уборке вчерашнего мусора. Ребята невесело, как-то обреченно, но очень громко скандировали:

                Кто шагает дружно в ряд ?

                Пионерский наш отряд!

                Кто шагает дружно в ногу?

                Уступите нам дорогу!

А вот речовка современных пионеров:
               
                «Мы для того и идем в пионеры,

                Чтоб все возродить, как в Стране Советов.

                Мы вместе со старшими примем все меры,

                Всегда готовы бороться за это».

Не больше, не меньше.
Много лет подряд нам удавалось отдыхать на Белом озере, и именно отсюда следили за многими историческими событиями, происходившими летом: гибель южнокорейского лайнера, " Солидарность" и начало крушения социалистического строя в Польше. ГКЧП в 1991 году.
 Я не состоянии оценить значение М. С. Горбачева в истории наших стран. Но относился к его действиям с уважением и сочувствием, а к нему самому - с любовью. Был я с сотрудником где-то в 1989 году ( точной даты не помню) в командировке на ленинградском заводе " Электросила". Попали на прием к директору, который накануне присутствовал на совещании, проводимом приехавшим в Ленинград Горбачевым. Директор сидел поблизости от генсека, находился под впечалением от совещания и рассказывал присутствующим в кабинете о каких-то подробностях. Закончив дела , вышли на  Московский проспект и направились в гостиницу ; по всей длине проспекта, по его правую сторону, стояли у края тротуара тысячи людей - ожидали проезда Горбачева в аэропорт. Мы тоже остановились и через несколько минут буквально в метре от нас медленно проследовал кортеж. Михаил Сергеевич сидел на заднем сидении и ближнем к тротуару месте у опущенного стекла и махал рукой. Его кашне развевалось по ветру, а охрана оттягивала генсека от окна.
Чтобы не возвращаться к моим " Встречам с интересными людьми" еще немного похвастаюсь. В Белгороде, в командировке,
я проголодался и мне посоветовали пообедать в ресторане неподалеку от автовокзала. Но попасть не удалось, так как
в это время там трапезничал  Патриарх Московский и всея Руси Алексий. Он тоже был в командировке по случаю важного церковного события. Мне захотелось увидеть Патриарха вблизи  и я дождался его выхода. Особой охраны не было, свита была немногочисленной . Патриарх вышел и пару минут приветливо беседовал с небольшой толпой собравшихся у входа, обратив внимание на хорошую погоду, которая сопутствовала его миссии. Простая манера разговора и внешность главы церкви произвела на меня очень приятное впечатление
А в Германии я попал на предвыборное выступление канцлера Г. Шредера, народу было немного. Канцлер ведь не звезда
эстрады! Стоял метрах в десяти от него; можно было подойти и ближе, но для этого надо было позволить полицейскому ощупать себя.
Итак, ГКЧП. Пару дней на Белом озере, как и по всей стране, звучало " Лебединное озеро". Реакция сотрудников была разной, коммунисты кричали  "Наши пришли", один из наших руководителей похлопал меня по плечу и радостно заверил, что теперь всё будет хорошо. Надо признать, что возмущались действиями заговорщиков всего несколько человек! Но когда гкчписты потерпели крах все, в том числе коммунисты - хамелеоны, как ни в чем не бывало опять возрадовались.
Постепенно прелесть Белого озера, по-моему мнению, стала увядать. Заповедное место стали усиленно посещать автотуристы, а Змиевской дом ( дворец?) бракосочетания придумал новый советский обычай- за приличные деньги  и в массовом порядке привозить молодоженов в березовые рощи. " Реликтовые гвоздики"  исчезли...

        У нашего отдела сложились хорошие отношения с научными подразделениями головного института, заводами электротермического оборудования в Новозыбкове, Чадыр-Лунге, Утене ( Литва) и  Туле, что позволило внедрить в промышленность большое количество электропечей. Прогуливаясь по Интернету, с удовлетворением обнаружил, что Новозыбковский завод сохранил в своей номенклатуре разработанные нами более тридцати лет назад серийные сушильные печи для взрывоопасных производств. Основные решения остались без изменений, завод усовершенствовал лишь систему контроля и управления, использовав новую элементную базу. С сушильными печами связана одна невеселая история.
Дело было в1981 году. Сижу я в кабинете  директора, рассматриваем фотографии установленных на очередном заводе наших печей и радуемся, что конструкции получились неплохие. В этот момент звонит из Москвы тот самый Владимир Иванович, который просвещал меня ночью в Новой Утке относительно летающих тарелок, и сообщает, что в Ташкенте взорвалась сушильная печь, по поводу которой мы только что радовались. Один человек погиб. Тут же пришла на красном бланке правительственная телеграмма, предписывающая немедленно вылететь в Ташкент, где уже собралась комиссия. Договорились с руководством завода  "Электротяжмаш", которое согласилось послать со мною для подкрепления специалиста по подобному оборудованию В. К. Шарова. Вот когда я в полной мере осознал, что такое чуство ответственности конструктора! Я мысленно проиграл ситуацию и несколько самоуверенно решил, что по вине печи взрыв произойти не мог.  Успел позвонить в Ташкент, чтобы уточнить детали трагедии и в конце разговора на всякий случай попросил уточнить тип взорвавшейся печи. Оказывается, взорвалась печь, которую разработали ленинградцы... Лететь все равно пришлось, но теперь в качестве экспертов. Утром вылетели  Москву, а самолет на Ташкент был вечером.,
Мой компаньон хорошо играл в шахматы и уговорил меня поехать в парк Сокольники, там собирались любители этой игры. Пока Виктор Кириллович играл, я обследовал парк, в котором, к своему стыду, был один раз- на американской выставке. Парк показался очень московским, домашним, уютным и очень помог мне успокоить нервную систему, изрядно пошатнувшуюся накануне. Не могу сказать, что настроение сильно улучшилось, человеческие жертвы- всегда трагедия, независимо от того, кто ее виновник. Вечером вылетели  на потрясающем воображение ИЛ-86 и ночью сели в Ташкенте.
Устроится в хорошую  гостиницу не удалось, правительственная телеграмма в Ташкенте не срабатывала, там пользовалась уважением только продукция Госзака. Просидели в скверике до утра, понаблюдали вместе с гостиничным швейцаром за серьёзной дракой ташкентской молодежи; говорим швейцару- зови милицию. А тот спокойно так " Та нэ надо, скоро закончат".
Утром позвонили на завод, за нами приехали и отвезли в гостиницу " Дуслик". Гостиница была построена после страшного землетрясения 1966 года в ударном темпе и выглядела уже не очень привлекательной. Но была горячая вода и при сорокоградусной жаре это было самым главным. Вообще климат Ташкента не такой уж страшный, если находиться в тени, да вблизи какой-нибудь воды, да не спеша пить зеленый чай- то жить можно. Но на солнце непривычному человеку ( мне, например,) находится было невозможно и поэтому свои перемещения я выполнял перебежками, от тени к тени.
Комиссия работала уже несколько дней и предварительно пришла к выводу, что во взрыве виновата конструкция печи и некоторые дефекты её изготовления. У меня сложилось мнение, что расследование несчастных случаев, происходивших на производстве, производилось иногда недостаточно квалифицированными людьми. На самом деле основными причинами взрыва явилась неправильная эксплуатация печи, в частности, нарушение режимов загрузки изделий и вентиляции. В момент взрыва тяжелая заслонка оторвалась от корпуса печи и смертельно ранила проезжающего мимо автокарщика.
В протокол записали обтекаемую фразу, что в несчастье виноват " человеческий фактор", но в рекомендациях подробно
расписали все причины.
Гостиница " Дуслик" находилась рядом Алайским базаром. Рынок был чистым и ухоженным, в т. ч. , извините, туалеты- не в пример, скажем_ харьковским того времени. Стоял конец июля, уже созрели многие сорта дынь и арбузов и они высокими холмами лежали на земле. На базар выходили рано утром, покупали дыню или арбуз и при этом, исключительного для того
чтобы доставить удовольствие седобородым продавцам, долго и усердно торговались. Затем шли в ряды под навесами за
 курагой, кишмишем и непривычными для нас " голыми персиками" - нектаринами. Большую часть покупок поедали за завтраком и отправлялись на завод. Вечером в гостиницу являлись заводчане с теплой водкой и жаренными условно съедобными пирожками с мясом. А на улице температура равнялась градусам водки. Ужас! Из вежливости ( Восток - дело тонкое) выпивали чуть- чуть водки, а пирожки удавалось проигнорировать. Когда гости уходили, шли в город к ближайшему тандыру и закусывали горячей, сочной самсой с бараниной.
   Нам здорово повезло, на заводе на субботу организовали экскурсию в Самарканд и пригласили нас.. Ночь с пятницы на субботу провели в поезде, не спалось; через разбитые окна в вагон вливалась ночная свежесть Зеравшанской долины.
     Для нормального человека посещение Самарканда является одним из немногих счастливейших моментов жизни, когда без всяких с его стороны усилий, подсознательно, на фоне бирюзово- золотистой  мозаики, происходит корректировка  представлений о возможностях человека вообще, о вечности и о прекрасном. Мы побывали  на холмах Афросиаба и сохранившейся части  обсерватории Улугбека. Посетили некрополь Шахи-Зинда с его изумительным ансамблем мавзолеев- плодом вдохновения и мастерства, где была якобы  могила двоюродного брата пророка Мухаммеда. Регистан - легендарная, потрясающая главная площадь древнего Самаркада с ее тремя медресе, величественный Гур-Эмир, усыпальница тимуридов и гигантские развалины мечети Биби-Ханым, овеянной красивыми и страшными легендами.  Как звучны эти названия ! Описывать эти великие творения бессмысленно, полагаться только на картинки в  Великом и Ужасном Интернете не стоит, их нужно видеть воочию.
Утром вернулись в Ташкент, бегом на Алайский базар. Накупили фруктов, урюк, курагу, а я еще взял огромную дыню - подарок дочке на день рождения. Упаковали все это и поехали в аэропорт. Стоим в очереди на регистрацию и начинаем
понимать, что груза у нас больше положенного, не примут . За нами в очереди стоял высокий, спортивного вида парень.
У него была только небольшая сумка и он охотно согласился зарегистрировать часть нашего багажа на себя.
Как это часто бывало, рейс откладывался на пару часов и мы не успевали в Москве на забронированный харьковский рейс.
Ничего не поделаешь. На улице- за сорок градусов, решили охладиться  вином, выпили с нашим новым знакомым белого
сухого вина. Смотрим -с парнем происходит что-то неладное, покраснел, говорит что-то невразумительное. Заставили
его поесть, напоили кофе. Мы перепугались, но слава богу, он быстро пришел в себя и , чтобы объяснить происшедшее,
начал рассказывать свою историю. Он возвращался из Афганистана, где  служил во взводе охраны штаба крупного соединения , был приставлен к полковнику из разведотдела и  водил его машину. Взвод был сформирован из спортсменов, Мастеров и кандидатов в Мастера спорта. Широкомасштабных военных действий в Кабуле еще не было, но по вечерам
афганцы постреливали по нашим военным и больше всего жертв было среди водителей. Однажды парень вез своего начальника с важным пакетом в другой конец города. Темнело. А в городе происходили волнения среди населения и демонстранты, среди которых были и студенты, перекрыли улицу, по которой ехали наши. Машину остановили и пытались вытащить из нее полковника. Тогда телохранитель-водитель с автоматом в руках вылез из машины и пытался объяснить толпе ( в ней были люди, чуть-чуть понимающие русский), миролюбивые намерения наших военных. Ему показали на автомат-
мол не вяжется с миролюбием. Тогда он бросил автомат в находившуюся рядом пересохшую речку. Люди несколько опешили, а полковник, воспользовавшись моментом, пересел за руль и машина прорвалась сквозь толпу.
Не дожидаясь реакции афганцев, солдат спрыгнул в русло речки, подхватил автомат и пользуясь резко наступившей темнотой благополучно добрался до расположения части. Он не осуждал действия начальника, т.к. понимал, что иное развитие событий могло привести к тому, что пакет попадет не туда, куда надо. После этого происшествия нервная система изрядно расшаталась и начальство, наградив его орденом " Красной звезды", послало учиться в какой-то специализированный ВУЗ Ленинграда. В самолете мы сидели рядом с будущим студентом и с интересом слушали его рассказы о взаимоотношениях солдат и командиров в Афганистане, о тяжкой учебе восточным и другим видам единоборств, о встречах с афганскими руководителями. Вытащил из сумки и показал нам еще не ношенную " Красную звезду" и подарки
для своей девушки.
В Шверине я подружился с Сергеем Красиковым, отличным радиоспортсменом, Мастером спорта СССР. Сергей, кроме того, пишет хорошие стихи. Приехал он в Германию из Ташкента. В начале 70-х отслужил  срочную службу в Заполярье, вернулся в Ташкент, женился, работал в организации, связанной с радио. 19 декабря 1979, к этому времени у Сергея было двое детей, явились люди из военкомата и забрали его якобы на недельные сборы. Но почти все в Ташкенте знали, что готовятся военные действия , на юг летели стаи вертолетов и траспортные самолеты. " Сборы" продлились три месяца.. Тяжелая дорога на машинах сначала в Казахстан, потом в Термез. Политработники и командиры уже не скрывали:  "Афганский народ просит помощи, ждем приказа выступать". Приказ не заставил себя ждать и Сергей в составе
специального батальона связи штаба тыла фронта  Туркестанского военного округа оказался на территории
чужой страны. Дорога была очень тяжелой, горные дороги, разряженный воздух, плохая организация движения огромных потоков техники, которая, в частности, привела к загазованности туннеля на перевале Саланг и гибели людей. На узких дорогах досаждали  свои танкисты- лихачи. Часть расположилась под Кабулом, жили в палатках при пятнадцатиградусном морозе, спасали буржуйки. Боевых действий, кроме случайных инцидентов, не было. В марте группа резервистов-запасников
Туркестанского ВО  начала путь домой. Смысл их пребывания в чужой стране объясняли необходимостью как можно быстрее обозначить факт присутствия советских войск в Афганистане. На смену ехали регулярные войска- преимущественно молодые ребята.
    Я по-прежнему часто бывал в командировках.
        В Новозыбкове, одном из крупных центров старообрядческой церкви. Недалеко от городского парка находилась женская тюрьма и вечерами в парк доносилось пенье заключенных. После Чернобыльской катастрофы город и его окрестности, в том числе замечательные грибные места, оказались в зоне сильного радиоактивного заражения и мы регулярно возили заводчанам дефицитное лекарство- водку. Взамен привозили домой мясные консервы, сгущенку, растворимое кофе.
       В Чадыр-Лунге, что в Буджакских степях, в Молдавии, где много гагаузов, людей этнически загадочной и гостеприимной национальности. Однажды побывали на одном из крупных винзаводов района, ах," каким вином нас угощали" из бочек!
И при этом объясняли, что вино из бочек принципиально отличается от вина под тем же названием из бутылок, т.к. при разливе разрешается разбавлять основу местным сырьем. Запомнилось сладкое, янтарного цвета вино под названием
" Европейское № 17." Интересно, что экскурсия не предусматривала закуски, так что... . Еще Чадыр-Лунга славилась возможностью приобретения не очень хорошо изданных, но страшно дефицитных по тем временам книг. Например, мои два тома М. Булгакова- из Буджакских степей.
      В Туле наше изделие изготавливалось заключенными. С нездоровым интересом и некоторым страхом , хотя нас всегда сопровождал офицер охраны , познавал некоторые подробности " конструкции" и правил учреждения, которое находилось в центре города за кирпичной стеной. Беспрепятственно проходишь во двор, где расположены  помещения начальства и всяких служб, в том числе конструкторский отдел, укомплектованный законопослушными советскими инженерами. В центре
этого большого двора -два ряда колючей проволоки, окружающие зону и вспаханная полоса земли между ними, по которой прогуливаются собачки. Звоним в наружную дверь караульного помещения, она автоматически открывается, сразу за нами закрывается и мы оказываемся в тамбуре перед мощной решетчатой стальной дверью. Больше двух человек в тамбуре не помещается. Затем следует сложная система осматривания и проверки документов, потом щелкают замки  дверей второго тамбура и, наконец, мы в зоне. Назад все аналогично, но в финале мы на свободе. Что греха таить, в зоне, да еще на производстве действительно страшновато поначалу. В лаборатории, где мы работали, было попривычнее. Народ - обычные советские инженеры, только в униформе и с изрядно изможденными лицами Здороваться за руку с ними не разрешалось. Старшим в лаборатории был бывший главный энергетик какого - то предприятия, сидевший, якобы за большую недостачу спирта. Он все время обзванивал бывших коллег, которые помагали его новой "фирме" получать дефицитные материалы и комплектующие. Это выглядело бы довольно комично, если бы не было так грустно.
Благодаря частым командировкам в Тулу, мне удалось четыре раза побывать в Ясной Поляне- зимой, весной, летом и осенью.
Посчастливилось мне в веселой компании сослуживцев побывать в древнем Владимире, Боголюбове, где нас встречала многотысячная стая ворон и в Суздале. В Суздале в ресторане " Монастырская трапезная" с трудом уговорили официанта
принести знаменитой медовухи, после которой ноги отказывались ходить. Русская древняя архитектура вызвала у меня такие же чувства, что я испытал в Самарканде. А церковь Покрова на Нерли просто потрясла!
И, наконец, Литва, прекрасная, процветающая республика СССР. В г. Утена находился завод по изготовлению электротермического оборудования, в сотрудничестве с которым нам удалось создать две модели отличных электропечей, последние в моей конструкторской карьере. Литовцев отличала высокая культура производства, ответственность и не совсем привычная для нас обязательность во всем. Одна из печей предназначалась для завода в Паневежесе и я часто вспоминаю о том безвозвратном, прекрасном времени, проведенном в этом чудесном городе; да и по работе по наладке все шло хорошо. Но... "приближалась грозная пора". При последнем посещении города мы не застали памятника Ленину на площади  перед театром Баниониса. Главный инженер завода, на котором мы внедряли печь, рассказывал, как тяжело (в техническом отношении) происходил в ночное время демонтаж памятника. День объявления независимости Литвы мы застали в Паневежесе. Площадь была забита ликующими людьми. Атмосфера была сродни той, в которой я оказался в ночь 9 мая 1945 года в Харькове на площади Дзержинского. В почтовых отделениях сразу стали продавать почтовые марки Литвы...
Конечно, я очень часто бывал в Москве, конечно я ее очень люблю и скучаю по ней. И мне просто стыдно, что я ничего своего сказать о ней, или связанным с ней не могу. Работа, многочасовые очереди за женскими сапогами и т. п., музеи, изредка театры, выставки. За исключением очередей, тоже самое о Ленинграде, вот пожалуй, разве врезались в память солнечный, радостный день, проведенный в Павловске, удивительной красоты девочка лет двенадцати среди шутих Петродворца, квартира в доме 12 по набережной Мойки, замечательный концерт-лекция молодого музыканта " Волшебный мир флейты" и, как диссонанс, объявление ( дословно) в окне ресторана на Невском: " Сегодня, 23 февраля, состоится тематический обед на тему " Где же вы теперь, друзья-однополчане".
Как бы хотелось побывать, не интуристом, а в прежнем качестве, в моих любимых Риге, Вильнюсе, Кишиневе; в прелестном Тбилиси, в доме на проспекте Руставели выпить на первом этаже пару стаканов воды Лагидзе, опуститься в подвал и закусить хачапури!
Но СССР, " Союз нерушимый республик свободных", которые " сплотила навеки Великая Русь" развалился в конце 1991 года.
Это событие вызывало у меня тогда очень противоречивые чувства. Сейчас- такие, как в стихотворении Б. Чичибабина, написанном в 1992 году.

                Плач по утраченной родине
           Судьбе не крикнешь: «Чур-чура,
           не мне держать ответ!»
           Что было родиной вчера,
           того сегодня нет.

              Я плачу в мире не о той,
              которую не зря
              назвали, споря с немотой,
              империею зла,
              .................................................
              Какой нас дьявол ввёл в соблазн
              и мы-то кто при нём?
              Но в мире нет её пространств
              и нет её времён.

              Исчезла вдруг с лица земли
              тайком в один из дней,
              а мы, как надо, не смогли
              и попрощаться с ней.
              ....................................................
                ***
Мама не дожила до развала СССР, она умерла осенью 1987 года. Чуть раньше рядом с нашим домом ввели в эксплуатацию станцию метро " Героев труда",мы с мамой все время собирались без пересадок добраться до нашего любимого сада Шевченко и погулять. Увы, не случилось.
Дочка закончила Институт культуры, стала за копейки работать библиотекарем. Жена пошла на пенсию. В институте месяцами не выплачивали зарплаты. Могучие харьковские заводы сворачивали производство и тысячами увольняли своих рабочих и служащих, которые в меру способностей, завоевывали торговые места на рынках. Как грибы, на свет божий повылазили посреднические фирмочки, гордо зазвучали слова "предприниматель", " менеджер". Смелые и целеустремленные любыми способами сколачивали пресловутый начальный капитал для успешного продвижения от социализма в светлое капиталистическое прошлое.  Возле метро на площади Дзержинского с утра до вечера функционировала брехаловка и люди разного толка зарабатывали себе капитал политический. Пост № 1-памятник Ленину был упразднен и часто на его постаменте можно было видеть забытое ведро со шваброй. Несгибаемые ленинцы продолжали класть цветочки к ногам вождя. Но советское время истекло...


Шверин, 2009-2010 г.г.