Ещё в далёкие советские времена работал я на заводе, который находился в промзоне за городом, и доехать туда можно было только либо на заводском автобусе, либо на автомобиле. А так как личных авто было не так много у простых граждан в те времена «всеобщей уравниловки», то большая часть рабочего люда стремилась попасть на эти утренние автобусы, чтобы вовремя добраться до проходной.
Автобус обычно набивался, что называется «под завязку». Дверь всегда закрывалась с трудом и по приезду на место, было просто удивительно, как же это могло столько людей вместиться в него? Вместо положенного количества человек этак в пятьдесят-шестьдесят, из нутра этого монстра обычно вываливалось не менее ста двадцати с лишним человек. Впечатлительное было зрелище! Больше всего страдали женщины. Мяли в той толчее им не только одежду, но и причёски. Хотя все они с достоинством сносили эти самые «трудности и лишения»! Ехать – хочешь ты или не хочешь, на работу надо было. И при этом в срок до 8.00 час. и не минутой позже.
И вот стоим мы на остановке утром в ожидании автобуса. Народа собралось уже довольно прилично, количеством не менее, как на два «лайнера». Люди беспокоятся, тревожатся. А было от чего! Как только подходил автобус, то сразу «неуправляемая толпа» бросалась к дверям. И что примечательно – впереди всегда находились мужики, им же крайне надо было занять сидячие места. Оно и понятно – сильный пол ведь, да и впереди такой тяжёлый рабочий день! Попробуй-ка выстоять восемь часов «напряжённого» труда. А женщины безропотно потом пробивались в салон, чтобы любыми путями туда попасть и хотя бы стоя доехать.
И вот уже практически автобус заполнен полностью, начинает чихать, свистеть и издавать такие неприличные звуки, что страшно вспомнить. А народ знает и понимает, что это общественный транспорт тронулся вперёд, унося их «…к новым победам коммунизма». Но тут вышла небольшая заминка, вдруг автобус притормозил и совсем остановился, открыв заднюю дверь. Через дорогу по направлению к остановке и автобусу бежала молодая девушка из отдела снабжения завода, где мы и работали. Звали её Надя, Надежда. В отдел она пришла два месяца назад после распределения из института и до сих пор никак не могла освоиться с этими утренними «довозами-привозами». Постоянно опаздывала…
Все кто мог, высунулись – кто в окна, кто в дверь и кричали, подбадривая её, чтобы успела добежать. Она, перебежав дорогу, вдруг остановилась, как-то нелепо дёрнулась и махнула водителю рукой. Мол, давайте езжайте без меня! Все в недоумении смотрели на неё, а автобус укатил, бросив эту милую работницу, комсомолку и к тому же красавицу на остановке. Люди всю дорогу обсуждали, что к чему? А более винили водителя, что не подождал. А уже в проходной завода, в суете все сразу забыли про этот инцидент и ушли на свои рабочие места «для более высоких целей и выполнения плана, который всем определила Родина!» А как иначе?
Мы уже сидели в отделе, когда Надя прибежала, вся растрёпанная и запыхавшаяся. На наши вопросы, что же там случилось, всячески отмахивалась, не желая говорить на эту тему. Интрига осталась и всем запала в душу. А так как в отделе у нас было более мужиков, то все шушукались и «стоили ей глазки». Потом Надежда ушла с ещё двумя женщинами в цех и пропали до самого обеда. Вернулись они втроём уже перед самым звонком призыва: «Бери ложку, бери хлеб, становись-ка на обед!» Как и заведено было у нас, мы все вместе двинули в столовую. По дороге я приобнял одну из «пропавших» Ирину и на ушко сладостно ей пропел: «Давай, колись! Что там Надежда вам рассказала про своё утреннее опоздание?»
Ирина вначале отмахнулась, но потом, когда мы с ней немного отстали от остальных, смеясь, сказала: «Да, ну её, эту Надьку! Вначале утром она шла спокойно, думая, что успеет на автобус. А когда он начал трогаться, да ещё стали ей все кричать, не выдержала и побежала! А бегать же ей совсем нельзя!» Я, не понимая, посмотрел на неё и спросил: «Это почему нельзя, что инвалидка, что ли она?»
А Ирина вообще тогда прыснула, зажав рот двумя ладонями и хохоча, добавила: «Так у неё же пятый номер! Сами вы все заглядываетесь на её грудь постоянно, нагло и с жадностью!» Недоумевая, вновь её спросил: «Ну, а это тут причём?» Ирина искоса, глядя, добавила: «Так она когда побежит, у неё сразу все лямки, замочки, пуговички рвутся и лопаются. Ничего не выдерживает такого объёма и веса!» Мы все визуально наслаждались прекрасно-прелестным видом грудей Надежды! Но то, что я услышал сейчас, «шаркнуло меня по душонке» ещё раз, добавляя влекомого и грешного…
Тут уже я заржал так, что в узком коридоре, ведущем в столовую стёкла задребезжали. Придя в столовую, уже в очереди тихо так рассказал мужикам про утренний инцидент. Кто-то тоже прыснул украдкой, кто-то сделал вид, что ему крайне смешно, как кассирша считает деньги. Но в итоге потом все «с громадным уважением» смотрели на Надежду. Своим «содержанием» и утренним инцидентом она лишь добавила себе баллов. А женщины из других отделов, узнавшие в дальнейшем про этот случай, тоже завистливо поглядывали на Надежду, понимая, что с ними такого «утреннего…» никогда случиться не сможет.
Неоднократно потом видел, как на остановке по утрам многие шутили, глядя на идущую Надежду, и весело кричали ей: «Не спеши, только не спеши! Иначе опять все мы опоздаем на работу!» Она девушка была понятливая и с юмором. В ответ иронизирующим мужикам, уже подходя к остановке, обычно говорила: «А, ничего! Махну вот ручкой, и водитель подождёт!» Сама же так игриво, как бы танцуя на цыганский манер, двигала плечами. И в такт её движений тяжело и так привлекательно двигались её груди пятого номера, что вся остановка со стоящими мужиками замирала, и с восхищением смотрели на это действо. В это время стояла такая тишина, что слышно было даже звук самолёта, пролетающего где-то высоко в небе…
Фото размещено из Интернета...