Одесские истории. 24. Дохлая кошка

Александрина Кругленко
В начале второго курса нас отправили в колхоз в Дофиновку. На лук, кажется. Тогда все студенты, вплоть до четвёртого курса, ездили собирать урожай в помощь селянам. Если учесть, что нам ничего не платили, а только простенько кормили и где-нибудь располагали – в местном общежитии, а если такового не оказывалось, то у местных хозяек, то мы были выгодной рабочей силой. Брали нас с удовольствием – студенты, чаще всего работали неплохо. Обычно вечером были танцы, завязывались романы, подкрепившись за углом клуба портвейном, местные парни требовали  сатисфакции от приезжих – вспыхивали мелкие драчки, иногда перераставшие в побоища. Но не в нашем случае – мы были филологи, парней у нас было мизерное количество. Обольщать местных красавиц было некому, а нам местные парни нравились редко.
 Вечером, до одурения наработавшись под солнцем, мы уже ничего не хотели: ни моря, которое было почти под боком, ни походов на танцы (не припомню ни одного!), ни каких-то свиданий с местной «элитой».
Более того, располагавшаяся рядом с нами воинская часть – в Чебанке был танковый полигон – пострадала именно из-за нашего нежелания с кем бы то ни было общаться. Впрочем, это не мешало местным сплетницам обвинять приезжих студенток во всех смертных грехах. В «Боевом листке» - мы выпускали самый настоящий «Боевой листок», на специальном шаблоне, со знамёнами и наградами, - я написала стихи:
Языки, как змеиные жала –
Сразу бабья толпа набежала:
Вы слыхали, соседки, слыхали?
У Настасьи-то мужа украли!
Ах, студентки, бесстыжий народ!
Бают, каждая курит и пьёт!
А за каждую новую ночку
Ухажёры им деньги на бочку…
На самом же деле, после работы, наскоро смыв с себя полевую пыль, пропахшие луком, мы бухались на свои двухъярусные железные кровати и, чаще всего, просто спали. Не привыкшие к тяжёлому физическому труду филологини очень уставали.
А изголодавшиеся солдатики из воинской части нарезали круги вокруг нашего, стоявшего на отшибе, общежития. Они стучали ночами в окна, заставляя нас (наши мужчины – трое мальчишек и руководитель - жили в отдалении) пугаться каждого шороха и крепко запирать двери и окна в южную сентябрьскую жару.
В конце концов это нам надоело, и мы делегировали нашу однокурсницу Лену к её отцу. А папа её был не кто-нибудь, а командир этой самой танковой дивизии!  Ленка красочно нажаловалась на «посетителей», и… в части, до самого конца нашей сельскохозяйственной практики, были отменены увольнительные! На целый месяц! Мы спали спокойно.
Но солдаты нам отомстили. Однажды на мою кровать (я спала у окна на первом ярусе) влетело нечто, перевязанное крест-накрест бечёвкой. Я подпрыгнула и заорала от неожиданности и страха. Потом решила пощупать – б-р-р… Мягкое, бесформенное… с запахом…
- Что это? – запищали девчонки.
- Кошмар! – верещала я, - Наверно, дохлая курица!
- А-а-а… - раздался всеобщий вопль.
- Впрочем, нет, - поразмыслив, продолжила я. - Это не курица. Это дохлая кошка!
Это оказалась не курица и не кошка, а просто кусок несвежей варёной колбасы. Это и была месть несчастных мальчишек за наше вероломство. Если бы пакет не упал на меня, он бы закатился под кровать, и уж мы бы поломали голову над происхождением запашка. Та осень была жаркой…