Утреннее майское солнышко нежно и ласково гладило своими теплыми лучами ещё не до конца проснувшуюся землю, наполняя всё вокруг ярким и при этом совсем не режущим глаза светом. Лёгкий ветерок едва слышно шелестел недавно распустившимися светло-зелеными листьями на деревьях, разнося их аромат далеко вокруг, почти неощутимо пробегал по свежей, изумрудного цвета, траве, стряхивая с неё ещё не успевшие высохнуть кристально-чистые капельки росы. Город был погружен в ленивую утреннюю полудрёму вторника – вроде и рабочий день уже начался: вот с сосредоточенными и напряженными лицами между административными зданиями заходили вечно спешащие куда-то деловые люди с папками и портфелями, а вот и забегали стайки весёлых и беззаботных студентов-первокурсников – но всё-таки чувствовалось в атмосфере какое-то общее состояние немного ленивой утренней неторопливости, как будто Город никак не мог до конца стряхнуть с себя остатки дремоты, хоть и понимая, что пора приниматься за дела с каждодневной энергией, но всё ещё потягиваясь и украдкой зевая, как большой кот, который уже проснувшись и умывшись, вышел на охоту за мышами, но ещё не начал выслеживать добычу.
В арбитражном суде утренняя жизнь шла своим чередом, невольно подчиняясь всеобщему настроению неспешного и вальяжного пробуждения. Помощник судьи Танечка, в очередной раз порадовавшись, что её сегодня не потащили в утренний процесс, позвав туда Лену из 525 кабинета, а ей поручив срочно написать одно определение до 10.30 утра, встала из-за стола, налила себе кофе и постояла несколько секунд, наслаждаясь его ароматом.
– Какая же я всё-таки молодец, что сделала это определение ещё вчера, и главное, судье не показала! – мысленно похвалила себя Танечка. – И в процесс не позвали, и всё утро свободно, только пробежать ещё раз свежим взглядом и – готово.
Танечка была девушкой чрезвычайно ответственной и ко всем заданиям подходила со всей серьезностью, на которую была способна в свои двадцать два года. Но отказаться от возможности вот так немного полениться и насладиться в полной мере этим прекрасным солнечным майским утром было выше её сил, тем более, что она же не просто ленилась, она сделала свою работу заранее и явно заслужила полчаса блаженного ничегонеделения.
Девушка подошла к открытому окну, полной грудью вдохнула свежий утренний воздух, наполненный ароматами только начавшей распускаться сирени, улыбнулась своим мыслям и сделала глоток горячего ароматного кофе. Как же всё-таки прекрасен май! Она посмотрела на улицу в направлении стоящего напротив суда здания банка и застыла на месте от картины, открывшейся перед её глазами.
На небольшой круглой площадке, расположенной посреди проспекта Кирова, как раз между судом и банком, выложенной серо-коричневой плиткой и окруженной мягким ковром из ярко-желтых одуванчиков, танцевала пара. Миниатюрная девушка в светлом легком платьице и высокий молодой человек в голубых джинсах и песочного цвета рубашке двигались по кругу в легком и изящном вальсе, как будто ведомые какой-то неслышимой никем больше музыкой, не обращая внимания на происходящее вокруг и не замечая любопытствующих взглядов.
Раз-два-три, раз-два три – Танечка не умела танцевать вальс, но даже она четко ощутила ритм и слаженность их движений, создававших ощущение того, что они танцуют тут каждый день на протяжении долгого времени и прекрасно чувствуют каждое движение и даже каждый вздох друг друга. Она на пару секунд прикрыла глаза и даже как будто услышала доносящуюся откуда-то издалека музыку, тонкой вьющейся нитью вплетающуюся в общее состояние этого необычайно умиротворенного майского утра. Она снова посмотрела на площадку. Танцующая пара кружилась легко и непринужденно, удивительно гармонично вписываясь в атмосферу пробуждающегося Города, наполняя окружающий мир каким-то необычным светом и энергией, вызывая мечтательную улыбку и напоминая о чем-то далеком и неуловимо прекрасном...
Девушка постояла пару минут, глядя на необычайное представление и мечтательно улыбаясь, и вдруг как-то случайно обратила внимание на один странный факт. Мимо площадки по тротуарам проходили люди, про проспекту ездили автомобили, на крыльце банка курили его сотрудники, и даже на одной из лавочек, окружавших площадку, сидела пара студентов с книжками, но при этом никто не смотрел на кружащуюся в вальсе пару. Никто не остановился поглазеть, как это обычно бывает в подобных случаях, и даже голову не повернул ни разу. Да и вообще складывалось четкое ощущение, что танцующих никто не видит!
Танечка помотала головой: – Не снится же мне всё это в конце концов!
Она отвела взгляд и снова посмотрела туда – пара так и продолжала изящно кружиться в танце, негромкая музыка никуда не исчезла.
– Да что ж это такое-то? – Танечка была уже на грани отчаяния: – Ну не может же это быть галлюцинацией! Или это теперь у нас настолько обыденное зрелище, что никому и не интересно???
Девушка бросилась искать взглядом хоть кого-нибудь, кто так же, как и она, любовался бы танцующими, но напрасно – все проходили мимо, даже на секунду не замедляя шаг, не оглядываясь и не замечая ничего необычного на своем пути. И вдруг она поймала один взгляд, устремленный в ту же сторону, что и её... На крыльце банка сидел пес и внимательно смотрел на танцующих. Его можно было бы назвать совершенно обычным бродячим псом, каких по городу гуляет огромное количество, если бы не странный зеленоватый оттенок шерсти на спине и хвосте, как будто он вывалялся в каком-то бледном растворе зеленки и никак не мог отмыться. Пёс сидел в расслабленной и одновременно уверенной позе и с совершенно невозмутимым видом наблюдал за происходившим на площадке, немного щурясь от солнца и изредка легонько шевеля хвостом, как будто выражая одобрение увиденному. В его добром, каком-то необъяснимо мудром взгляде было нечто, придававшее неоспоримую уверенность в том, что всё происходящее – естественно и так и должно быть.
Из состояния ступора Танечку вывел телефонный звонок.
Поговорив со звонившим коллегой, девушка вернулась к окну и снова посмотрела в прежнем направлении. Площадка была пуста. Зеленоватого окраса пес, слегка повиливая хвостом, неторопливо удалялся в сторону электролампового завода, где он обычно примерно в это же время погружался в свой законный предобеденный сон под сенью старых берез. И только легкая, красивая и чуть слышная мелодия, как будто постепенно растворявшаяся в утреннем воздухе, напоминала об увиденном... Раз-два-три, раз-два-три...