Темень. Глухо. Ни слуха, ни духа. Разруха?
Корявость? Трухлявость? Труха?.. Ха-ха-ха!
И сразу старуха косая с косой.
Попадет ли она в проруху?
Хохотали - хомут истлевает, он больше не нужен.
Гоготали - храпите! И вечный покой.
Кто при покое храпит? Храпят живые, молодые.
Разруха! Характер был кремень,
а ныне - трухой... Неужели такой есть характер?
Вот вечер костлявый, корявый приплелся с клюкой,
Вот с ночью в обнимку шатается косая с косой.
Но только зачем ей разруха с трухой?
Подай ей другого, молодого, двадцатидвухлетнего!
Двадцатидвухлетний, которому завтра восемьдесят,
Встанет с рассветом, как раньше - всю жизнь!
И сахаром крупным он будет хрустеть, чай попивая
до пота. Потом будет привычно хомут обминать.
Вздохнет, улыбнется, впряжется. Прочь косая! Пора пахать!
Пройдет по разрухе он плугом упругим,
распашет трухлявость, развеет по ветру труху.
Посадит роскошный картофель. Толстой - не Гоголь!
И умницу лошадь отправив на луг, чтоб присмотрела
За внуками, а луг уже ждет лошадей и детей,
Он просушит на солнце хомут...
И вот его ждет мастерская... Светло!
И холст, холодея от сладкого страха, обтянет
струною подрамник. И кисть, прикоснувшись к олифе,
задумается перед первым мазком,
услышав далекую музыку и ритмы звуков...
Где-то ходит старуха косая с косой.
Пусть ищет разруху с трухой... Ха-ха-ха!
19 августа 1997 года.
http://proza.ru/2009/09/25/618